И вспыхнет пламя. Игра Королей

Солнечное Копьё, февраль, 373 г. от З. Э.

В пропахшей всевозможными мазями и травами комнате витала приятная прохлада, а всё от того, что окна здесь выходили не на солнечную сторону, а пышные лимонные деревья создавали ещё большую тень, к тому же добавляли в резкие ароматы свою свежесть. В кабинете было донельзя чисто и все бутылочки с баночками расставлены в особом, ведомом одному лишь лекарю, порядке. Худосочный мужчина, закончив осмотр пациента, плавно прошествовал к своему месту, уселся на стул и начал что-то быстро записывать в открытую книгу. Он по-доброму улыбнулся, стоило молодой девушке оправить своё платье и выйти из-за ширмы. В отличие от лекаря радости на её лице совсем не было, только сильная озабоченность и даже непонимание. — Вы абсолютно уверены? — спросила она уже в пятый раз. — Ваше… то есть, моя султанша, как я могу быть не уверен? Вот этими руками мне когда-то довелось принимать вас у вашей матери, а после и ваших детей, — мужчина усмехнулся и почесал свою густую бороду. — Но как же лунный чай? Вы его же мне и готовили. — Дианна устало опустилась на другой стул под тяжестью неожиданной новости. — Лунный чай не всегда может сработать, я вас предупреждал. Видимо нашему новому Богу так было угодно. — Дианна не понимала, что его так веселило, но злости по отношению к лекарю не испытывала. Сейчас она могла лишь думать о том, что эта беременность была совсем не к месту, в том плане, что с последних родов прошло всего каких-то десять месяцев. Она не успела сполна отдохнуть от бремени всякой женщины, что вынашивала ребёнка, да и ситуация в стране держала всех в сильном напряжение. Ей нужно было, хотя лучше было бы сказать, что Мартелл была обязана сейчас быть с государством, а не с растущим животом, перепадами настроения и вкусовыми изменениями. Она никогда не воображал себе большую семью, а лучше сказать, она её и не особо хотела, хотя бесспорно обоих своих детей любила. Материнство не красило Дианну подобно всем тем наседкам, что взращивались только для того, чтобы радовать своего мужа и каждый год дарить по ребёнку. В детях она видела, по большей своей части, долг, обязанность, которую требовалось исполнить. Что она и сделала, подарив Дорну и мальчика, и девочку. И пусть многие не способны были её понять, она не огорчалась, а продолжала делать то, что было ей предназначено — править. — А кроме этого чая нет более действенного способа? Я не могу рожать так много и так часто. — По правде говоря я слышал об одном средстве. Оно очень распространенно в Лисе. Разумеется я узнаю о нём и сообщу вам. А пока берегите себя, султанша. Пусть вы и очень молоды, но чрезмерная работа никогда не приносила пользы будущим матерям. — Словно этот человек был её отцом, что сейчас пожурил и рассчитывал на повиновение. — Какой уж тут отдых, — вздохнула Мартелл и оставила лекаря одного в своей комнате. Себя она знала, а потому была уверена, что неожиданная новость уляжется в голове немного позже и она покорно примет её. В конце концов в детях не было ничего плохо, не считая сам период вынашивания и роды, мысли о которых вгоняли в непомерный ужас. Леда Клара, у которой был нюх на такие события, нагнала Дианну в южном коридоре замка. Каждый раз, видя эту женщину, нельзя было не удивиться её свежести. Да, возраст сгорбил её спину, дарил всё новые и новое морщинки каждый день, но при всём при этом она любила разодеться в лучшие наряды и облепить себя украшениями самой тонкой работы. Тогда как другие увядали с приходом старости, Манвуди, напротив, словно проживала свои лучшие годы. Неизвестно как ей это удавалось, но даже до сих пор эта женщина была способна привлечь к себе взгляды мужчин, и не все они были того же возраста, что и она. — Моя султанша, — с явным акцентом произнесла Клара. — Вы чем-то озабочены? — Я озабочена этой страной, вам ли не знать, Клара шах, — Дианна легко улыбнулась, произнося новый титул, прекрасно зная, как Манвуди его не любила. Перестройка государства продолжалась, а вместе с новой верой приходили и новые титулы, которые не всем приходились по вкусу. — Этот Назих челеби предложил мне сегодня помолиться. Мне! Этот мужчина явно издевается надо мной. — Может вы ему нравитесь, — улыбаясь всё шире и шире предположила Мартелл. — Знаете, предложить помолиться — не лучший способ заполучить моё внимание. — А какой лучше? Те романтичные стихи, что написывает вам мой дед? — Девушке крайне нравилось заставлять Клару краснеть. Её морщинистые щеки покрылись румянцем, но взгляда она не отвела, нет, только выше задрала подбородок. — Ваш дед совершенно другой случай. И, кажется, мы говорили о вас. Мне показалось, что вы шли от мейстера. — Лекаря, — поправила она Манвуди. — От ваших глаз совсем ничего нельзя скрыть. Всё подтвердилось, — тяжело выдохнула султанша. В отличие от неё самой Клара заулыбалась во весь рот. — Как это чудесно! Ещё один ребенок, — Манвуди мечтательно закатила глаза. Она любила детей Дианны как своих собственных. Может такая чрезмерная тяга к ним обуславливалась тем, что у самой леди Клары своих детей не было. Мартелл никогда не заговаривала с ней о её прошлом, боясь вскрыть старые раны. Единственное что она знала, так это о том, что её покойный муж когда-то притащил бастарда от другой женщины и назвал своим наследником, оскорбив тем самым честь своей жены. — Вы зря так расстраиваетесь. Трое детей — это же не приговор. Знавала я одного лорда, так у того их было пятнадцать. — Это ужасное утешение. — На вашем месте от такого мужчины я бы рожала и рожала, а уж ваши северные корни что творят. Квентин в точности похож на вашего старшего брата. — Жаль, что не на деда, — снова поддела она женщину и свернула в коридор, где находились её покои и покои её детей. Дианна не успела моргнуть глазом, как к ней уже подлетел сын, выбежав из детской, где, по всей видимости, шла настоящая война, сопровождаемая криками малышки Алиандры. — Матушка! Она кричит и кричит! Ну сколько можно! Она мешает мне читать! — мальчик надул свои щёки и прижал книгу к груди. — Мой шехзаде, — Дианна опустилась перед сыном на корточки и чмокнула его в лоб, — почитать ведь можно и в другом месте. — Я не хочу в другом! Пусть тогда она плачет в другом месте! — Алиандра и правда была очень крикливой, бывало, что она закатывалась без каких-либо причин. И никто утешить её не мог: ни отец, ни мать, ни нянька. Одна лишь леди Клара в шутку говорила, что, наверное, девочку Боги наделили звонким голосом и та, когда научится говорить, точно будет радовать всех звучными песнями. — Ты ведь её старший брат, Квентин, уступи сестре. — Но шехзаде лишь еще больше насупился. В свои почти пять лет переубедить его было практически невозможно. Мальчик был активным, целыми днями он только и делал, что бегал по дворцу и доставлял всем хлопоты своими шалостями, но в какие-то дни превращался в серьезного ребёнка, что запирался в темном уголке и читал, не смыкая глаз, книги. — Пойдемте принц, — протянула ему руку Манвуди, — точнее шех-за-де, — по слогам проговорила она это непривычное слово. — Я покажу вам очень уютное место. — Квентин какое-то время ещё побуравил мать взглядом, а потом покорно принял руку леди Клары. В момент когда они ушли, крики в детской стихли и Дианна со спокойным сердцем вошла в комнату. Десятимесячная Алиандра мило посапывала в руках отца, а нянька кружилась вокруг них. От Мартелл не ускользнуло то, как эта девушка случайным жестом провела рукой по плечу Адама, а завидев султаншу склонила голову и отошла в сторону, после чего и вовсе вышла из детской. — Кажется, в кроватке ей совсем не нравится лежать, — с улыбкой произнес молодой человек. Он немного покачивался на месте и периодически оставлял поцелуи на заплаканных щеках дочери. — Я была у лекаря, — шепотом сказала Дианна, примкнув к плечу мужа и разглядывая из-за него спящую Алиандру. — Ты заболела? — с тревогой спросил Адам и его глаза забегали в напряжение по лицу супруги. — Да, на ближайшие семь месяцев. — Он, как и леди Клара, искренне улыбнулся и всё сразу же понял. Раз уж Адам не допускался до государственных дел, то у него было много времени, чтобы уделять его детям, По этой причине, что Квентин, что Алиандра больше предпочитали отца. Мартелл не могла ни в чем упрекнуть супруга, он был чудесным во всех отношениях. Мужчина умел слушать её, умел утешать в минуты непростого времени, умел любить по ночам. Дианне даже иногда казалось, что она не отплачивает ему сполна. Её мучило то, что она не любила его как полагается, а ведь он был этого достоин. — Ты расстроена? — Это просто неожиданно. — Большая семья это ведь хорошо, — Адам пожал плечами. — Валирийская династия с тобой бы поспорила. — Дорн — не Валирия, а мы — не Таргариены. Всё будет хорошо. К тому же как там говорится? Каждый ребенок — это благословение Ходшамса. Все мы его дети. — Всем бы иметь такую набожность, как у тебя. Тогда у этой страны было бы куда меньше проблем. — Девушка чмокнула дочь и пригладила её черные волосики, а мужа только погладила по руке. — И ещё. Нужно найти другую няню. — А что не так с этой? — Молодой человек обернулся вслед уходящей жены. — А то, что она нагло флиртует с тобой. И вместо того, чтобы что-то сказать, Адам только скромно улыбнулся. Хоть он и не получал от Дианны глубоких чувств, но её ревность заставляла его сердце биться чаще. Оставив наконец-то все эти семейные дела, султанша направилась в свою обитель государственных забот. Она знала, что совет должен был вот-вот закончиться, а значит скоро к ней должен был прийти десница, точнее сказать фази́р-аскéр, именно так теперь именовалась эта высокая должность. Всё устройство страны потерпело изменения, больше не было лордов и леди, на смену им пришли эфенди и шах. Переименовались должности и обращения, собственно, как и в целом изменилась жизнь под влиянием новой веры. Но конечно такие радикальные перемены принесли с собой и проблемы, которые собирались в один большой снежный ком. Семиверцы не хотели так просто сдаваться и отдавать страну во власть «ереси». И их влияние только усиливалось, ото всюду приходили известия о том, что последователи веры в Семерых собирают настоящее ополчение, чтобы потом всей своей силой расколоть Дорн изнутри и доказать, что Бог Солнца не способен принести мира и умиротворения. Дианна же не собиралась уступать, она не хотела поддаваться этому влиянию и пока пыталась решить всё куда более гуманными методами. — Фазир-аскер, султанша, — объявил гвардеец, ныне называвшийся бекчи́-гази́. Она коротко кивнула ему и, выбравшись из своих мыслей, переключила внимание на Аррона Блэкмонта. — Моя султанша, доброго вам дня, — вежливо приветствовал Мартелл десница. — Присаживайтесь, башá. Заседание, так полагаю, закончилось? — И они принялись обсуждать всё, что ранее говорилось на совете. Конечно, в первую очередь, поднималась тема с семиверцами и она, как бывало всегда, стала предметов долгих споров. Не каждый советник хотел придерживаться лояльного способа искоренения всех этих бунтовщиков, кто-то предлагал пусть и жестокие, зато действенные методы. Но Дианна не желала прибегать к ним, по всей видимости, она боялась уподобиться матери. Ей казалось, что переступи она границу этой жестокости, она сразу же станет Элией. Блэкмонт же пытался втолковать ей, что жестокость тоже имеет свои грани, иногда она крайне необходима и зачастую она помогает молодым правителям чётко обозначить свою позицию. — Мы обсудили и вопрос того, что сейчас происходит между нашими соседями. — Дайте угадаю, они все против, чтобы мы помогли Северу? — Мартелл кинула взгляд на одинокое лежащее письмо в стороне ото всех бумаг. — Именно так. Это крайне неразумно, сами посудите. Ваша задача — укрепить свою власть в Дорне. Вы должны полностью быть сосредоточенны именно на своей стране. Если мы начнём разбрасываться своим войском и флотом, это не скрасит вашу репутацию. — У вас ведь есть брат, баша. Будь вы на моём месте, чтобы чувствовали? — Мне искренне понятны ваши чувства. Будь мы в другом положение, может и можно было что-то предпринять. Сейчас же я и все прочие советники рекомендуем вам воздержаться от помощи. Мне думается, что Король Севера вас не осудит. Дианне хотелось разрыдаться в этот момент, несмотря на всю стойкость. Должно быть, это ребёнок так нагло игрался с её эмоциями. И всё-таки ей было нелегко принять факт того, что она не может помочь своему брату. С Ксандром её связывали самые тёплые отношения, они всегда поддерживали общение, он часто делился с ней собственным опытом и давал прекрасные советы. Теперь же, в час нужды, Мартелл сквозь зубы нужно было отвернуться от него. — Каковы шанса у моего брата, как по вашему? — Я мог бы солгать вам, но все же буду честен. Шансы минимальны. Но вам не стоит терзать себя и думать, будто бы ваша помощь решила бы всё в его сторону. Нет. Королю Севера нужен иной союзник, такой, который будет способен изменить ход этой войны. — Говорите так словно знаете такого союзника. — Ну что вы, султанша. Я лишь ваш скромный фазир-аскер, который может только предполагать, — мужчина довольно хитро улыбнулся от чего Мартелл не стало покидать чувство, будто бы он правда о чём-то знал. — Верно ли я понимаю, что ваше решение будет таким же как решение совета? — Да. Только я лично напишу королю Ксандру. А пока… давайте плотнее займёмся вопросами с семиверцами. Ступайте, баша. — Мужчина склонил голову и попятился спиной к двери. После его ухода девушка всё же смахнула несколько слёз с лица. Ей очень хотелось верить, что Ксандр поймёт её. В конце концов они оба всегда сходились во мнение, что нет ничего важнее людей, ради которых они и старались сделать этот мир лучше.