И вспыхнет пламя. Игра Королей

Солнечное Копьё, июнь, 362 г. от З. Э.

Вот где солнце было по-настоящему жестоко, так это в Дорне, особенно на его Юге, где даже воды Летнего моря не приносили должной прохлады. Да, в столице южного государства ещё было чем дышать, чего нельзя сказать о пустыне, где лучи сжигали всё живое. И только самые стойкие растения выживали в этой вечной борьбе. Уже двенадцать лет Дорн являлся независимым и ничего хорошего такая свобода не принесла местным жителям. Пока Шесть Королевств пытались выбраться из долговой ямы, его сосед собственноручно рыл себе могилу. Бездарность к управлению местной королевы сказывалось во всех сферах жизни. Торговля шла плохо, удавалось только вести некоторые дела с Шестью Королевствами и порой с Севером, а вот с Востоком вечно возникали проблемы. В частности, виной всему были пираты со Ступеней, которые стали слишком активны, особенно в последнее время. Теперь то уж эта была больше проблема Дорна, хотя и остальным это доставляло неудобства. Южное государство страдало и довольно сильно, а все попытки остановить навязчивых пиратов заканчивались только тем, что Элия теряла своих солдат. Рядом с ней не было человека, который бы дружил с тактикой, да и будь он, Мартелл предпочитала никого не слушать. Женщина считала себя единственной полноправной властительницей Дорна, а потому её окружение было малочисленным. Возомнив себя отличным стратегом, политиком, торговцем, королева рубила безумные приказы, считая, что это уж точно пойдёт на благо стране. Только правда была такова, что жизнь только ухудшалась. И самое страшное из всего происходящего было то, что никто не смел перечить Элии. Помятуя её жестокость и то, как она кровожадно расправилась с семьёй Моргана Дейна, никто не рисковал больше выступать против. А между тем котёл с разгневанными вассалами постепенно закипал. Дорн превратился в настоящую тюрьму, где за излишне сказанное слово о достопочтенной королеве могли сразу срубить голову в лучшем случае, а в худшем человека ждало долгое и мучительное наказание со смертельным исходом. Мнение вассалов не стоило ни гроша в глазах Мартелл и тем самым она провоцировала всех вокруг на очередное восстание. Затягивалось оно лишь по одной причине — были те, кто всё-таки поддерживал Элию: кто-то из-за банального поклонения, а кто-то из-за жуткого страха. Разрушалось всё, не только торговля, но и армия, часть которой неустанно боролась с пиратами. Дорнийские дома беднели и утрачивали своё величие, достигавшееся так долго. Всё вокруг уходило в упадок. Но вот королеве особо не было до этого дела. Пока она сидела на троне её жизнь была правильной, вне зависимости от того, как существовали её люди. Не сложно было догадаться, что и с наследником она поступала как заблагорассудится. Артуру исполнилось четырнадцать и всем своим внешним видом он походил на мать, такой же смуглый, со смольными волосами и тёмно-песчаными глазами. До сих пор, даже став мужчиной во всех смыслах, он был прибит к материнской юбке. Идеальный сын, который никогда не говорил ничего против, не спорил и соглашался со всем безрассудством Элии. А она в ответ лелеяла все его желания: позволяла собирать вокруг себя кучу женщин, не привлекала к государственным делам, да и в целом не напрягала его никакими заботами. Лишь изредка Артур принимал участие в редких советах, но чаще просто молчал на них. Он не был безудержным ловеласом или пьяницей, но женское внимание очень любил, особенно в дни, когда этого внимания не доставало от матери. Потому принца часто можно было застать развалившимся на мягкой тахте где-нибудь в тени деревьев. Прислуга вилась вокруг него, поднося прохладительные напитки и сладости, а девушки облепляли его ноги и звонко смеялись просто без причин, пытаясь заполучить внимание Мартелла. Так как в центре внимания королевы всегда был сын, многие забывали о том, что у правительницы имелась и дочь. Вот уж кому приходилось жить стиснув зубы, ведь в отличие от брата Дианна, по непонятным для всех причинам, была буквально ненавистна собственной матери. Те слуги, что работали в Солнечном Копье достаточно давно помнили, как Элия корпела над девочкой, когда та была совсем маленькой. Постепенно всё внимание сошло на нет. Сама Мартелл просто отвергла ребёнка, когда тот всем стал походить на своего северного брата. Она долго надеялась, что девочка действительно принадлежит ей и Кайлу, но годы согнали с лица Дианны всю смуглость. Даже жестокое дорнийское солнце не брало её нежную и белоснежную кожу. Глаза у принцессы были чернее ночи, так же как и волосы. Тут оставалось лишь гадать — досталось ли это от матери или перешло от северных родственников, ведь Ксандр был в точности как Дианна, а Дианна, как Ксандр. В отличие от старшего брата принцесса частенько могла вступить в споры с матерью и это всегда заканчивалось плачевно. Она всё билась над одним вопросом — почему же Элия так ненавидит её? Ничем как ненавистью это нельзя было назвать. Поэтому, Дианна частенько выбиралась в Тенистый город, чтобы хоть ненадолго побыть в другой атмосфере, где нет этого озлобленного взгляда и никто не тыкает её за каждое слово. Одну её, конечно же, не отпускали, и почти всегда главным сопровождающим был Кайл. Ещё один яркий знак недоверия королевы к своей дочери. После Сэнд обязательно во всех красках расскажет своей любовнице о прогулке. Они юлили по узким улочкам и Дианна рассматривала торговые лавки в надежде найти что-нибудь интересное. Девочка привыкла к вниманию со стороны горожан, хотя иногда хотелось оставаться неузнаваемой, только вот никто бы ей такого не позволил, да и длинный хвост из гвардейцев мешал вести себя естественно. Товары принцессе готовы были вручить задаром, наверное, из чувства страха, ну или чтобы она обмолвилась о щедрости королеве. Мартелл было жалко этих доходяг. Многим из них приходилось по-настоящему выживать в новых реалиях Дорна. Дома в городе теснились друг к другу и не было практически ни одного просторного участка за исключением небольшой площади. Здесь Дианна обратила внимание на людей, что расстелили какие-то старые ковры прямо на песчаную землю. Они восседали на коленях и постоянно делали поклоны, ударясь лбами о ковры. Когда странные люди приподнимались, то протягивали руки вверх и что-то шептали себе под нос, а потом вновь падали вниз. Девочка настолько заинтересовалась этим зрелищем, что ненадолго остановилась вдалеке и всё пыталась понять зачем они это делают. В любом случае их процесс быстро прервала городская стража, согнав людей с их ковров. — Кто это? — спросила Дианна у Кайла. — Они называют себя солнцепоклонниками. Ересь, — выплюнул Сэнд. Очередная зараза, которая стала разрастаться, а королева особо ничего не делала, считая это пустяком. — Их Бог — Солнце? — Вроде того. Сочинили себя какие-то молитвы и делают это три раза в день. На рассвете, днём, когда солнце в самом центре, и на закате. — Но ведь солнце и правда куда важнее в Дорне, чем какие-то Семеро. Почему мы вообще в них верим? Это так… неправильно, — высказалась девочка. Она не знала всех подробностей этого самого солнцепоклонничества, но такая вера казалась и правда более разумной для их государства. Кто были эти Семеро для Дорна? В Солнечном Копье даже больше не было септы. Та сгорела в пожаре, что устроил Морган, а на её восстановление королева средств выделять не хотела. Поэтому для совсем молодых или детей вера в Семерых ничего толком не значила. — Может стоило бы поговорить с одним из этих людей? — продолжала принцесса, когда они уже покинули площадь. Кайл почтительно молчал, не желая комментировать увиденное. — Наверное, они считают, что солнце даёт нам пищу и тепло, а потому и благодарят его. На этом Мартелл замолчала, поняв, что из Сэнда никчёмный собеседник. Они ещё недолго прогулялись по базару, девочка купила себе несколько браслетов, а после делегация вернулась в замок. Дианне очень хотелось бы похвалиться своей покупкой, только вот кому было это интересно. Мать, должно быть, была занята, брат валялся с лимонадом в руке пока девушки массировали его плечи, а принцессе не оставалось ничего иного, как просто наблюдать. Они с Артуром редко общались. Она считала его слишком глупым и вести какие-то разговоры становилось неинтересно. Нередко Дианна задумывалась о других своих братьях. Ей бы очень хотелось с ними познакомиться и посмотреть, как те живут на Севере. Что-то об их жизни она узнавала только из писем, что отец писал матери. Самой ей переписку вести запрещалось из-за недоверия Элии. Пока наследный принц отдыхал в тени деревьев, его сестра перебирала купленные браслеты и подумывала, чем таким заняться. Развлечений тут было не много: чтение книг, прогулки и уроки. Никаких праздников, приятной суеты, ничего такого не было. — Принцесса, — окликнул её один гвардеец. — Королева желает вас видеть. По спине Дианны пробежался холодок. Мать никогда не вызывала к себе просто так. Скорее всего снова найдёт повод отчитать её. Мартелл медленно поднялась, собрала браслеты и засунула их в карман платья. Ей пришлось проследовать за гвардейцем и дождаться, пока королева позволит открыть дверь. Войдя в кабинет Элии в нос сразу ударил резкий запах благовоний, смешанный с потом. Ветра сегодня почти совсем не было, поэтому все помещения были сильно нагреты. Ко всему прочему в кабинете было всего одно окно. Мать сидела за столом, перебирая письма. Сегодня она собрала свои длинные волосы в аккуратную причёску и из-за этого лицо было открыто. На нём уже залегли глубокие морщины, а на лбу друг на друге краснели прыщи. Платье королева очевидно выбрала не по фигуре, потому что ярко выделялись складки на руках и талии. Дианна незаметно сделала книксен и стояла с опущенной головой, дожидаясь, когда Её Величество обратит внимание на дочь. — Что ты делала в городе? — вдруг спросила Элия, не отрываясь от писем. — Гуляла, как обычно. — Нет. Ты не поняла моего вопроса. Что ты делала в городе? — Взгляд королевы медленно поднялся вверх и вцепился в принцессу. — Купила браслеты, — тихо ответила девочка. В ответ Мартелл хлопнула по столу так сильно, что Дианна немного вздрогнула. — Не считай меня дурой! Интересовалась ересью? Теперь всё стало ясно. Кайл уже успел доложить обо всём королеве, а она, недолго думая, решила выместить злобу на дочери. — Я лишь спросила. — А потом пыталась состроить из себя самую умную. Мне известно о каждом твоём слове. — Это всего лишь размышления. Я подумала, что солнце ближе нам, чем Семеро… — ЗАМОЛЧИ! — Элия подскочила с места, подлетела к дочери и ухватила её за подбородок, задирая лицо как можно выше. — Кто ты такая, чтобы вообще о чём-то размышлять? — она дёрнула Дианну за подбородок и девочка скорчилась. Хватка у матери была сильная, к тому же ногти сильно впивались в кожу. — Я твоя дочь, если ты забыла! Или здесь вообще никому нельзя говорить? — сдерзила принцесса. Ответом стала звонкая пощёчина. Голова Дианны отогнулась вправо от удара. Она учащённо задышала, чувствуя как кожа сильно горит. Руки по инерции сжались в кулаки. Принцесса могла бы захлебнуться в слезах, но она упорно сдерживала их. Медленно обратила взгляд чёрных глаз на мать. — Что? Хочешь ударить в ответ? — провоцировала Мартелл. — Уйди с моих глаз! И если я ещё раз услышу про ту ересь… — Убьёшь меня? Что же… это лучше, чем жить с тобой под одной крышей, — протараторила девочка и, забыв сделать книксен, вылетела из кабинета, чтобы мать переваривала свой безумный гнев в одиночестве. Дианна не стала задерживаться на месте, а медленно поплелась к себе, придерживая щёку одной рукой. Удар ещё сильно горел, а слёзы стояли у самого горла. Она слышала как где-то вдалеке смеётся Артур со своими девицами, тогда как принцесса мечтала просто исчезнуть. Она устала от ненависти, а ведь ей не было и одиннадцати лет. Всё, что Дианна получала от матери, так это упрёки, удары и гневные взгляды. Принцесса была сыта по горло таким отношением к себе, потому перестала сдерживаться. Она могла делать выпадки в ответ, никогда не молчала и заступалась за саму себя, ведь больше этого никто не мог сделать. Уже подходя к своей комнате девочка столкнулась с леди Кларой. Женщина вечно находилась в приподнятом настроении и единственная жила здесь в своё удовольствие. За столько лет Манвуди вдоволь познала характер королевы и знала как с ней лучше говорить и что делать. Завидев разбитую Дианну она с беспокойством матери остановила её. — Что случилось? — Ничего, — коротко ответила принцесса и отворила дверь комнаты. Оказавшись в своём убежище, слёзы сами по себе потекли из глаз Дианны. Спиной она почувствовала, что Манвуди зашла следом. — Принцесса. — Мартелл развернулась к женщине и явила её взору своё раскрасневшееся лицо и заплаканные глаза. Леди Клара не могла равнодушно смотреть на страдания ребёнка. Прижала это беззащитное тельце к себе и стала ласково гладить по голове. — Почему? Почему она меня так не любит? — пропищала Дианна, захлёбываясь в собственных слезах. — Чтобы я не сказала, всё плохо! Мне скоро запретят дышать здесь! — Ну-ну, принцесса, тише. Вытрите эти слёзы. — Клара чуть отстранила девочку от себя и приподняла её голову. Только в отличие от Элии, хватка Манвуди была скорее нежной. — Вы уже достаточно взрослая, чтобы всё понимать. Да? — Да, — коротко ответила принцесса. — Она завидует мне. — Манвуди не ответила, но моргнула глазами в знак согласия. Иначе зачем бы Элии так себя везти? Она бесилась из-за того, что собственная дочь обладает куда большим разумом. Дианна, в отличие от Артура, всегда отвечала матери. Из её рта частенько вылетали прекрасные идеи. И видя, как многие соглашаются с маленькой принцессой, королева приходила в неистовство. — Ты сильнее, ты умнее, ты красивее, ты моложе. Она это понимает. Ты ей не дочь. Ты её соперница. И пора тебе принять этот вызов, если хочешь сохранить свою жизнь. — Слёзы вмиг высохли. Дианна не очень доверяла леди Кларе. Пусть она никогда её ни в чём не сдавала, но кто знает, вдруг это была провокация. Манвуди прекрасно понимала такую отстранённость девочки. — Я не хочу с ней соперничать, — призналась Дианна. — Но ты, как и все мы вокруг хотим дышать, да? Я помогу тебе. — Как? — Есть лишь один способ. И ты знаешь какой. — Леди Клара погладила принцессу по щеке и оставила её. Она должна была подумать в одиночестве и принять то, что есть только два пути. Дианна ещё раз обтёрла лицо руками, сгоняя последние слёзы. Она бы очень хотела быть просто принцессой, получающая любовь матери. Чтобы дни приносили радость, а не боль. Ей бы хотелось познать счастье и чтобы счастье познали и другие. Она хотела бы жить в другом Дорне. Не в разрушенном государстве, утопающем в желчи королевы, а в новой стране, которая вдохновляла бы многих. Подойдя к зеркалу принцесса оглядела себя с ног до головы. Ей всего десять, а жизнь вынуждала быть старше. Она лишилась многого только из-за одного человека. — Я ненавижу тебя, мама, — прошептала она. — Хочу чтобы ты умерла, — сказала девочка ещё тише, боясь, что слова долетят до королевы. Вот что Элия сотворила собственным ребёнка. Взрастила в Дианне ненависть и полностью лишила обычного детства. Она стала той, кого осуждала, а может даже и хуже.