Королевская Гавань, июнь, 362 г. от З. Э.
Вот где лето было в самом своём разгаре, так это в столице Шести Королевств. Извечную жару спасал только морской ветер и кратковременные дожди, которые тут иногда были. Спустя десять лет город удалось вернуть к шаткому порядку и количество грабежей, насилия и прочих преступлений стало меньше. Во всём остальном здесь ничего не изменилось, только дома разрушались всё быстрее, а дороги на некоторых улицах напрочь отсутствовали. Деньги нужны были для другого, а их и так было не столь много в королевской казне. Поэтому столица совсем не преображалась, тогда как численность населения росла. Жителей стало больше не только в самом городе, но и в Красном замке. Чего только стоило одно семейство Ланнистеров, где помимо троих отпрысков Уильяма, было ещё шестеро детей Тайвина и Шарры. Последний их ребёнок — прекрасная девочка Аврора — появилась чуть больше года назад. Заверения мейстера Кралдара оказались ошибочными и леди Ланнистер всё-таки забеременела после многих лет. Риск был очень велик и он чуть было не оправдался, когда Аврора появлялась на свет. Она принесла матери самые страшные страдания и буквально забрала её жизнь, если бы не умелый мейстер. После таких родов Шарра восстанавливалась долгие месяцы, но это никак не отразилось на отношение к самой младшей дочери. Одно лишь то, что Аврора с самого рождения походила на отца вызывало улыбку на лицах многих. Девочка была довольно активной и, как ни странно, именно к Тайвину тянулась больше всего. Сам десница пусть и любил всех своих детей, но никогда никто не уличал его в сюсюканье и нежности. Так же и здесь, он всё пытался отгородиться от дочери, тем более, что у него было достаточно государственных дел, но Аврора не отступала. Научившись ходить, она часто сбегала от сонливой няньки и врывалась в кабинет отца (даже гвардейцы не могли усмирить её упорство), нагло заползала ему на колени и всё пыталась ухватить его за лицо. Тайвин, со своей фобией, не мог позволить, чтобы кто-то кроме жены мог вот так просто касаться его, поэтому он просто выпроваживал девочку за дверь, где уже суетилась нянька. Аврора, конечно же, обижалась и закатывала настоящие истерики, поэтому деснице ничего не оставалось, как сажать её рядом с собой на стул и давать ненужные бумажки, чтобы она творила с ними всё, что вздумается. Шарра могла лишь немного подшучивать над этой ситуацией. Ей было забавно наблюдать, как её вечный строгий и холодный муж возился с маленьким ребёнком. Из-за того, что Аврора часто проводила время именно с отцом она постепенно стала копировать его взгляды и другие жесты, что забавляло ещё больше. В кругу семьи маленькую девочку так и прозвали — Тайвин в юбке. — Нет, Аврора, не трогай это! — завопил золотоволосый мальчик и быстро схватил сестру и оттащил её от маленького столика, где стоял стеклянный графин с водой. Девочка насупилась и посмотрела на брата тем самым отцовским взглядом. — Запрещённый приём, меня это не возьмёт. Николасу, а заодно и Мартину, который был занят своим делом, сегодня «посчастливилось» смотреть за младшей сестрой. А всё потому, что Ник страшно набедокурил вчера, поэтому получил такое наказание. Ну, а его брат просто пришёлся к слову и вынужден был весь день следить сразу за обоими. — Зачем мы содержим няньку, если от неё нет пользы? — недовольно пробухтел Николас и плюхнулся на мягкий ковёр, привлекая сестру деревянными игрушками. — Ты смотришь за сестрой только сегодня, а нянька все остальные дни. По такой логике пользы нет от тебя, — заключил умную мысль Мартин, лёжа на полу и высекая что-то из стекла. — Чего ты там всё делаешь? И где вообще взял эту стекляшку? — Где взял, там больше нет. — Мартин ещё немного поточил стекло и приподнял его вверх. — Похож на драгоценный камень? — Не очень, — скривился Ник. Так уж сложилось, что они с братом имели мало общих интересов. Мартин постоянно что-то делал и непонятно для каких целей. Тогда как Николас прожигал своё детство по полной за что часто получал наказания. — Нужно поискать в библиотеке, как покрасить стекло в зелёный цвет, — задумчиво проговорил старший из братьев. — Тогда я получу изумруд. — Он же будет ненастоящий… — В этом и смысл, — довольно проговорил Мартин, поднялся на ноги и собрал в кучу тряпку с остатками стекла, чтобы никто не поранился. Аврора тем временем покидала игрушки и снова потопала к несчастному графину, чтобы опрокинуть его. Тогда старший Ланнистер пришёл на помощь и отвлёк сестру. Он проделал свой привычный фокус и вытащил у неё из-за уха серебряную монетку. Девочка довольно захлопала в ладоши и Мартину пришлось ещё раз пять провернуть тоже самое.***
В это же самое время в одной из соседних комнат старшая дочь Тайвина и Шарры — Дженна — перебирала кучу присланных ей тканей. Быть в одиночестве ей удалось недолго, так как в покои, словно маленький ураган, ворвалась Хейли Крейн — дочь мастера над монетой и по совместительству лучшая подруга Дженны. Девушка была хороша собой: с золотыми, даже больше пшеничными волосами, как у отца, и шоколадными глазами. С Ланнистер она подружилась практически сразу, как только отец перевёз её в столицу. Это была, в прямом смысле, самая бескорыстная женская дружба, без зависти, гнева и лицемерия. — О, какая красота! Будут новые платья? — с восторгом проговорила Хейли, увидев все эти разноцветные ткани. — Это для свадьбы, — как-то тихо и даже с грустью ответила Дженна. Она выпустила ткань из руки и отвернулась, тяжело вздохнув. Крейн сразу же поняла в чём тут дело и приобняла подругу за плечи, положив подбородок ей на плечо. — Я уверена, что когда принц вернётся, вы поговорите и всё наладится. — Может я не хочу с ним разговаривать? — Вот ещё, подруга! В самом деле, не понимаю твою обиду. Тогда Дженна освободилась от рук Хейли и прошла к зеркалу, чтобы ещё раз осмотреть себя. Тут и говорить было нечего. Они с Деймоном всегда были близки как друзья. Им никак не мешало то, что рано или поздно им нужно будет стать мужем и женой. Это даже радовало, ведь куда приятнее вступать в брак с тем, кого хорошо знаешь. Затем в десять лет принца отправили на Драконий Камень, собрав для него лучших воспитателей. Тайвин пояснил это тем, что такой управленческий опыт будет полезен для Деймона, да и всяко лучше расти немного дальше от ненормального отца. Конечно тогда Дженна сильно расстроилась, но эта грусть улетучилась, когда она получила первое письмо от Таргариена. Так и завязалась их многолетняя переписка. А год назад принц просто не ответил на последнее письмо Дженны. Она сделала ещё попытку, думая, что послание просто не дошло, но и потом не получила ничего. Девушка не знала причину такого резкого игнорирования и уже успела надумать себе всякое. — Приедет и приедет, мне нет до этого дела. — Не обманывай саму себя, — упрекнула её Хейли. — Точно есть причина его молчания, и как только он приедет, то сразу всё объяснит. — Даже если и так… — Дженна резко замолчала и задумалась, после продолжила: — Мы больше не дети. Он изменился, я изменилась. Вдруг новые мы просто не сможем поладить. Вдруг он просто полюбил кого-то… — Иногда есть желание тебя треснуть, — но не успела Хейли договорить, как в комнату постучали и тут же вошла Элоиза (дочь Уильяма). Она будто всегда знала, когда нужно ворваться в разговор. Крейн тут же незаметно цокнула. Так уж сложилась, что Элоизу она невзлюбила сразу и всячески пыталась отгородить Дженну от неё, но Ланнистер ничего плохого в своей кузине не видела. — Новые ткани, какие красивые, — звучно проговорила Элоиза, трогая всю ту кучу, что скопом валялась на кровати. — Уже слышали новости? Принц Деймон скоро возвращается. — На упоминании Таргариена глаза у девушки так и заблестели. — Конечно слышали. Ты видимо забыла, что Дженна его невеста и обо всём узнаёт первая, — с некоторой озлобленностью ответила Хейли. Она прекрасно видела этот интерес к принцу со стороны Элоизы. Ланнистер сразу же изменилась в лице. Разумеется она помнила это и внутри очень завидовала кузине. Пока дядя искал ей жениха, она с блаженством мечтала о принце, представляя его во всех своих грёзах. — Значит, эти ткани для приезда принца? — поинтересовалась Элоиза. — Как много вопросов, — снова ответила Крейн. — Хейли, — осекла её Дженна. Сегодня ей хотелось обойтись без ссор. Спас ситуацию очередной стук в дверь. Не успела Дженна дать разрешения войти, как её сестра — Аманда — зашла как к себе в комнату. Пожалуй, иногда Ланнистер думала, что такая большая семья может порой раздражать. Аманда, как и все вошедшие, сразу же обратила внимание на стопку тканей и с любопытством перебрала их. Девочка сегодня выглядела как девочка, хотя все знали, как она любила потренироваться с принцессой в стрельбе из лука. Родители не слишком одобряли этого, но и не запрещали, так как в остальном Аманда вела себя как типичная девочка, любившая наряды и красивые украшения. — Можно я возьму эту? — спросила Аманда, показывая бархатную ткань голубого цвета. — Ты всё равно не любишь голубой. — Тебе и Марго тоже должны были прислать образцы, — заверила Дженна. — Я не видела. И кстати, а где Марго? Я всё пытаюсь её найти, хочу одолжить те серьги с рубинами. — И давно ты стала спрашивать? — пошутила Дженна. Если Аманде было что-то нужно, то она просто брала, забыв порой даже спросить разрешения. Под монотонный разговор двух сестёр Элоиза покинула комнату, не выдержав напористого взгляда Хейли. Не долго царил покой, так как, теперь уже совсем без стука, покои пополнились ещё двумя — Ником и Авророй. Девочка вбежала первая, а за ней поспевал Ланнистер, изрядно уставший от такого наказания. — Ну всё! Теперь ваша очередь с ней сидеть! — Это твоё наказание, Ник, — припомнила ему Дженна. — А как же семья? Брато-сестринская любовь? — возмутился Николас. — Давай, Ник, забирай сестру, у нас тут свои дела, — весело проговорила Хейли. Тут-то мальчик и распетушился во всей своей красе. Он подмигнул Крейн и включил всё своё обаяние. — Прекрасная миледи, уж мне известно, какое у вас бескорыстное сердце и как вы любите таких милых деток, как наша сестричка. Всего несколько часов, а потом я снова её заберу. — Не получится. Говоришь ты сладко, но я тебя знаю, — ответила Хейли. — Зря ты так. Ещё пару лет и я буду самым красивым мужчиной на этом континенте. Будешь потом локти кусать, Хейли. — Все вокруг засмеялись. Николас всегда был очень очаровательным, а болтать умел так ловко, что даже взрослые женщины таяли от его комплиментов. Вот уж правда стоило опасаться, ведь рано или поздно он вырастет и только Богам было известно сколько сердец ему удастся разбить. — Ладно, посидим. Но только пару часов, ясно? — Дженна строго посмотрела на брата. — Я всегда говорил, что ты моя любимая сестра. — Эй! — воскликнула Аманда. — Ну прости, нужно было раньше соглашаться. Тогда может и ты была бы любимой, — как ни в чём не бывало ответил Ник и со скоростью ветра улизнул из комнаты. — Совсем на месте не сидит, — процедила Хейли. — Где моя сладкая девочка? — теперь внимание переключилось на Аврору, которая всё пыталась взобраться на кровать, но получалось не очень хорошо. — Я пойду найду Марго, — между делом сказала Аманда и оставила женскую компанию.***
Лорд Баратеон спешился со своего коня и передал его конюху, пока вокруг началась небольшая суета вокруг его персоны. Стеффон не был в столице более восьми лет и этот город приносил лишь неприятные воспоминания, связанные с прошлым. Он прошёлся взглядом по гвардейцам, что его поджидали, чтобы сопроводить к деснице, а потом медленно поднял глаза вверх и память сама открыла перед ним картину. Начало flashback (354 г. от З. Э.). Двор Красного замка полнился людьми, только событие для такого сбора было вовсе не приятное. Прошло около двух лун как восстание Баратеонов было окончательно подавлено, а главных заговорщиков взяли в плен и кинули в темницу. Бунт получился не таким долгим, как предполагали властители Штормого Предела. Это был скорее шаг отчаяния, вынужденная мера, чтобы отстоять свои принципы. У Баратеонов было больше всего поводов, чтобы наконец-то выступить против несправедливого короля-самодура, уничтожившего не только свою жену, но и погребающий Шесть Королевств в самую глубокую могилу. Самая крупная битва произошла близ Тамблтона и исход был предрешён. На стороне Баратенов было гораздо меньше людей, но проигрыш произошёл не из-за этого, а из-за дракона. Бейлон мигом спалил большую часть войска бунтовщиков, а главных заговорщиков обезоружили и отправили в столицу для дальнейшего правосудия, если таковое было. Ренли и Аша смотрели лишь друг на друга и не обращали внимания на ревущую толпу. Было ли им сейчас дело кто и что думал о них? По крайне мере они попытались восстановить справедливость, даже пусть и ценой своих жизней. Они думали только о дочери, которая когда-то стояла на этом же самом месте и гордо держала голову до самого последнего мига. И Ренли и Аша ничего не знали о судьбе сына, которого также схватили и приволокли в столицу. Стоило ли надеяться, что смерть обойдёт его стороной? Им было печально только от одного — есть шанс, что они больше не увидят друг друга. Что было известно о жизни после смерти? Была ли она? Это и было самым волнующим. Как бы Ренли смог существовать без своей русалки, а Аша существовать без своего невыносимого оленя, которого она до беспамятства любила? Даже если бы был шанс всё изменить, никто из них не стал бы этого делать. Пусть их жизни оборвутся сейчас вот так, чем дальше сидеть с закрытыми ртами и терпеть несправедливость. — Я бы мог оказать вам, лорд Ренли, честь и убить вас одновременно. Но нет… — прошептал Бейлон, остановившись возле Баратеона. От него разило алкоголем, а глаза были настолько мутными, что можно было подумать, что король ослеп. — Будет ли у вас последнее слово? — он обратился к обоим супругам. Аша гордо молчала, она не хотела заговаривать с этим человекам, осыпать его проклятиями. Нет, такой чести Бейлон не достоин. — Пусть ваше правление будет долгим, — проговорил Ренли. Разумеется, это был сарказм, иначе как бы ещё мог уйти Баратеон? Мужчина затаил дыхание, когда Ашу опустили на колени, а голова коснулась твёрдой поверхности. — Наблюдайте, милорд. Наблюдайте, — глумился Бейлон. Блажью стало то, что его нетрезвое состояние не сказалось на быстроте казни. Он одним ударом отсёк женщине голову и та покатилась по деревянному помосту. Ренли не выразил никаких эмоций. Он знал, что скоро всё равно будет со своей женой. Где бы он не оказался, он найдёт Ашу и они будут счастливы в другом мире. Поэтому Баратеон не ощутил ничего, никакой боли. Последнее, что он почувствовал, так это прохладный камень куда уложили его голову. А после просто ничего. Темнота. Благо или нет, но Стеффон ничего этого не видел, только позже ему рассказали о казни родителей во всех неприятных подробностях. Он сидел в темнице и просто ждал когда же уже придут за ним и всё это закончится. За ним действительно пришли, многим позже, когда Баратеон до того ослаб, что мог еле-еле устоять на ногах. Дверь камеры отворилась и первое, что увидел Стеффон, так это до блеска начищенные сапоги. Смутный взгляд стал поднимать выше и выше пока глаза не зацепились на брошь десницы. — Милорд, — проговорил Тайвин. Он махнул кому-то позади себя и тут же двое гвардейцев Ланнистера помогли ему встать и дали чистой холодной воды, чтобы утолить жажду и умыть лицо. — Меня сейчас казнят? — спросил Баратеон слабым голосом. — Всё закончилось, милорд. Вы отправляетесь домой. — Но сколько же Тайвин потратил сил на то, чтобы сохранить Стеффону голову. Бейлон всерьёз планировал казнить его, а затем, на тот момент, и его единственного сына. Род Баратеонов мог исчезнуть, ведь и родственников со Склалы Дюррана могли не пощадить. Истребление такого крупного дома могло повлечь за собой страшные последствия. — Я ваш должник? — Если вам так будет угодно. Конец flashback. И вот он снова был здесь, теперь уже в качестве лорда Штормового Предела, единственного сына покойных бунтовщиков. В столицу Стеффона привели неотложенные дела, связанные со своими землями. К тому же мужчина не мог отказаться от возможности прошвырнуться по местным борделям и испробовать новых девиц, так как местные ему стали надоедать. Репутация у Стеффона гуляла дурная (хотя для кого как). Он потерял свою вторую жену четыре года назад. Дорея умерла во время своих пятых родов и оставила мужа с разорванным сердцем. Их брак и правда оказал влияние на мужчину. Он позабыл о борделях и полностью стал семейным человеком. Его любовь к жене проявлялась во всём, настолько сильно дорнийка покорила его сердце. Именно поэтому её потерю он переживал очень сильно и вернулся к истокам своей природы: стал днями пропадать в неприличных заведениях, забросив детей. Стеффон не следит за тем кто сегодня греет его постель, от того было безразлично, что многие девушки уходили от него с ребёнком в животе. Бастардов лорда Баратеона уже давно никто не считал, потому что это было невозможно. Кто-то говорил их уже десять, а кто-то называл такие цифры как двадцать пять и тридцать. Жениться ещё раз он больше не желал, тем более, что в этом уже не было необходимости. У него было два сына и три дочери, вполне достаточно для продолжения рода. Идя по коридорам Красного замка Стеффон то и дело ловил на себе женские взгляды. А как иначе? Он был настоящим красавцем: высокий, стройный, с массивными мышцами, глаза самого чистого голубого цвета. Возраст только сильнее украсил его и придал той самой мужской брутальности. Засматриваясь на местных дам, Баратеон упустил из вида, что прямо перед ним с другой стороны вывернули две девицы и пошли также вперёд, куда шёл и он. Одна девочка очевидно была старше, другая немногим младше. Обе о чём-то переговаривались, а затем звонко засмеялись. Смех и вынудил Стеффона обратить на них внимание. Он как в бреду посмотрел вперёд на спины двух леди. Та, что была старше, немного повернула голову и мужчина так и остановился на месте. Он тронул себя по лбу, думая, что просто перегрелся на солнце. — Дорея? — позвал он. Девушка не повернулась, а продолжала идти вперёд. — Дорея? — ещё громче окликнул он, большими шагами нагнал девушек и дотронулся до плеча незнакомки. Девушка испуганно развернулась и захлопала своими большими тёмными глазами. Это никак не могло быть правдой, но прямо перед Баратеоном стояла настоящая копия его второй жены, только совсем юная. Словно Дорея в тот самый вечер, когда они познакомились со Стеффоном. — Простите? — спросила девушка. — Я… ошибся. Прошу прощения, миледи. — Она ничего ему не ответила, неторопливо развернулась и продолжила свой путь. — Кто это? — спросил он у гвардейцев. — Дочь десницы, леди Маргери.