Королевская Гавань, февраль, 347 г. от З. Э.
Пробуждение далось королеве очень тяжело. Всё тело ломило так, будто его истязали несколько суток подряд. Впрочем, это было частичной правдой. Отношения в монаршей семье усугублялись с каждым днём и тонули всё глубже и глубже в чёрную пучину бездонного моря. Некогда светлые мечты о том, что король будет желать свою жену, рассыпались подобно жемчужному ожерелью, чьи бусины сейчас украшали ковёр возле кровати. Бейлон продолжал забываться в алкоголе и топить свои печали в горьковатых напитках. Он больше не был способен ни на нежность, ни на страсть, ни на, тем более, любовь. После открывшейся правды о сестре и Ширея не могла вернуть прежние чувства к супругу. Она только наблюдала за тем, как Таргариен загоняет себя в безвозвратную тьму и разрушает последнее хорошее, что ещё оставалось в нём. Ей не хотелось его спасать, тем более теперь, когда на плечах и бёдрах отчётливо проступали синяки, а щека помнила тот грубый удар. Всё началось не сразу, только через время. Просто однажды Бейлон вызвал её к себе вечером и пожелал исполнить супружеский долг. Затем, такое стало повторяться всё чаще и чаще. Он всегда был пьян, от него пахло презрением к персоне жены, даже ненавистью за то, что она не была Мией. Если прежде ночи с Бейлоном были полны страсти и желания, то теперь это было ничем иным как насилием. Ширее нельзя было говорить, стоило даже спросить о чём угодно, как король раздражался и причинял ей физический вред. Всё делалось не намеренно, скорее Таргариен просто терял рассудок и забывал кто перед ним. Он вымещал свою накопленную злобу на жене, будто бы она являлась виновницей всего случившегося. Королева осторожно приподнялась на локтях и прикрыла глаза от начавшегося головокружения. Бейлона уже не было в комнате, остался только его кислый запах забродившего вина. По щеке скатилась жгучая слеза, всё остальное Ширея уже выплакала. Не оставалось сил на жаления себя. Это было платой за желание быть королевой. Она ведь получила, что хотела: титул, высокое положение, уважение при дворе. На людях Баратеон была воплощением стойкости и женственности, в то время как под изысканными нарядами скрывались многочисленные синяки, а порой и царапины. Девушка поспешно вытерла мокрые глаза, когда в дверь постучали и комната наполнилась прислугой. Ширея справилась со стоящей тошнотой в горле и набросила на себя халат, чтобы скрыть от любопытных глаз своё тело. Пока некоторые служанки занимались уборкой, другие уже поднесли королеве таз с водой, чтобы та могла умыться и привести себя в чувство. От завтрака Баратеон отказалась, так как не могла заглушить внутри себя это неприятное чувство скручивающего желудка. Она сама оделась, скрывшись за ширмой, а работу над причёской оставила для слуг. После всех утренних процедур королева натянула привычную маску величия и вышла из комнаты Бейлона. Желание было только одно — запереться у себя в покоях и не выходить из них весь оставшийся день. Но так она бы только разожгла почву для новой волны слухов. Ей нельзя было прятаться и показывать простую женскую слабость. — Он позволяет себе очень многое, — прошептал Алан в спину королевы. Сегодня он был один и Ширее было куда более спокойнее так. Конечно Талли не был слепцом и знал, что творилось за дверью королевской спальни. Он вынужден был слушать все крики, громкие и отвратительные стоны короля, оглушающие шлепки и тихий плач Баратеон по утрам. — Молчи, — приказала Ширея. В Красном замке уши были повсюду, поэтому такие неосторожные слова, брошенные в коридоре, могли быстро дойти до Бейлона. Тот не будет разбираться ни в чём, просто лишит Алана головы, в лучшем случае. — Просто знайте, что стоит вам только приказать и я… — Сир Алан! — прошипела королева, развернувшись к гвардейцу. Она же не была дурочкой и видела, как Талли переживает за неё, как озлобленно сверкают его глаза при каждом упоминании короля. Слова были не нужны, потому что Ширея не сомневалась в Алане, он был целиком и полностью верен ей. Чтобы не привлекать внимание, девушка побыстрее прошествовала в детскую. Стоило только открыть дверь, как маленькая принцесса неумело откинула в сторону ложку и также неуклюже сползла с коленей няни. Умей она говорить, то точно прокричала «мама», а пока это были просто забавные звуки. — Моя радость, — проговорила Ширея, присела на корточки и распахнула руки. Висенья со всей своей быстротой подбежала к матери и уткнулась в грудь. От дочери пахло куда приятнее — молоком и овсяной кашей, которую она только что пыталась есть. Королева обхватила малышку руками и встала в полный рост. Слабое состояние не помешало держать уже довольно тяжёлую принцессу. — Какое красивое у тебя платье. Ты сама выбрала? Висенья только сомкнула губы в трубочку, а потом улыбнулась во весь рот. Всяческие кривлянья девочка любила, чем всегда вызывала смех у родных. Она была прекрасна как утренний рассвет над морем. Пусть цвет волос достался ей от отца, зато глаза точно от матери. Такие же ярко-голубые, как летнее небо, теперь, когда прошло уже больше года с её рождения, цвет стал более насыщенным. — Нужно доесть завтрак, моя принцесса, а потом пойдём с тобой гулять в сад. Хорошо? — Ширея сама решила докормить дочь, пока няня готовила тёплые вещи для прогулки. Сейчас девушка даже не могла представить свою жизнь без этой малютки. Она была для неё всем.***
Заседание Малого совета началось с неожиданности. Сам король решил впервые за несколько месяцев лично принять участие в обсуждениях насущных проблем. От советников не укрылось, что Бейлон выглядел очень потрёпанным, а уж про запах алкоголя, что не выветрился за ночь, упоминать не стоило. Он занял место во главе стола, сложил руки в замок и откинулся на спинку стула, готовый слушать доклады лордов. Сам Таргариен не мог объяснить почему он решил почтить совет своим присутствием. Проснувшись утром от головной боли, которая усилилась при виде обнажённой жены рядом, он вызвал Эдриана на тренировочный бой, чтобы немного размяться. Марбранд не упустил шанса подтолкнуть своего короля на истинный путь. Пожалуй, из-за этого Бейлон и пришёл на заседание. — Ваше величество, мы говорили о переговорах с посланниками Моргана Дейна, — ввёл в курс дела Томмен. — Что за Морган Дейн? — переспросил Таргариен. — А! Нынешний принц Дорна? — Молодому монарху не было дела ни до какой внутренней войны. Если дорнийцам так захотелось побороться за власть, то зачем их останавливать? Голова у короля так сильно гудела, что он проклял про себя этот Дорн несколько раз, ведь именно дорнийское вино он и пил вчера. — Он желает, чтобы вы на законном уровне признали его права. Посланники предъявили доказательства, а также утверждали, что могут предоставить и свидетелей свадьбы покойной принцессы Арианны Мартелл и Герольда Дейна, — продолжил десница. — Я склонен верить ему. В таком случае, по закону Элию Мартелл нужно лишить всех её титулов, — вставил слово лорд Рован. — Девочка же не виновата во лжи своей бабки, — начал перечить Редвин. — Девочка? — Рован усмехнулся. — Эта девочка казнила лордов значимых дорнийских домов, погубила часть армии и по слухам самолично убила дочь Дейна. Она безумна, как и её отец! Подумайте, Ваше величество, нужен ли вам такой человек. Кто знает, может она и на вашу корону покусится. — В лорде Эдмунде говорил внутренний просторец. Извечная вражда Простора и Дорна до сих пор оставляла свои отпечатки. Дом Редвинов тоже принадлежал Простору, но всё же лорд Норман был другого мнения на счёт всей ситуации. — Вы бы вели себя также, случись с вами такое, — не останавливался Редвин. — Со мной бы такого не случилось по одной простой причине — мой отец был Рованом, дед был Рован, прадед был Рован, продолжать? А кто отец Элии? Сэнд. Бастард. — Но можем ли бы с уверенностью сказать, что и принцесса незаконнорождённая? Брак Дейрона Мартелла с леди Мирцеллой был законный, — поднял голову Ренли. Он чувствовал себя крайне неуютно в этом обществе. Больше никто не поглаживал его колено под столом, не было напротив сидящего Родрика, не было Лианны с её порой грустными глазами. — Уже не имеет значения. Морган Дейн стоит первым в очереди на дорнийский трон, а Дейрон рождён вне брака, следовательно, его дети в последнюю очередь могут на что-то рассчитывать, — не унимался Рован. Он полностью соответствовал своей должности и рассматривал каждую ситуацию в рамках установленного закона. Пусть в Дорне были свои нравы, но если они входят в состав Семи Королевств, то должны блюсти законы своего государства, а не свои собственные. — Замолчите все! — рявкнул король. — Лорд-десница, отошлите посланников обратно. Передайте Дейну, что корона не будет участвовать в их распрях. Пусть разбираются сами. Или может у нас появились лишние средства, лорд Ренли? — Бейлон взглянула на своего тестя с тем же пренебрежением, каким смотрел на жену. — Нет, Ваше величество. — Тогда вопрос закрыт. — Таргариен осмотрел советников ещё раз. — А где лорд Марбранд? — Он… — начал было Томмен, но как раз в этот момент дверь распахнулась и в зал вошёл лорд Киван, облачённый в доспехи, которые изрядно испачкались. Сам он тяжело дышал, но кажется был доволен собой. Он не рассчитывал увидеть здесь короля, поэтому не сразу спохватился и отвесил поклон. — Ваше величество, мы его поймали. — Под «его» подразумевался Балерион. Дракона выслеживали долгое время, а потом ещё столько же думали как его словить и что делать после. За время своей свободы Балерион успел принести существенный вред всем королевским и частично штормовым и речным землям. — И где он? — спросил Бейлон. — Мы приковали его цепями в Драконьем логове. Мои люди будут охранять его пока другие подготавливают подземелье. Лучше будет держать его там, с вашего позволения. — Король хлопнул в ладоши от приятной новости и на этой прекрасной ноте решил покинуть заседание, устав от разглядывания лиц советников. — Вот и отлично. Хорошая работа, милорд. — Бейлон легко ударил по плечу Кивана. — Ваше величество, позвольте напомнить, что есть ещё один дракон, который свободно летает где ему вздумается, — решил высказаться лорд Рован. Может в этот момент ему следовало промолчать, но больше никто из присутствующих не решился бы сказать такое. Король остановился возле двери и развернулся лицом к советникам. — Тогда и я вам напомню, милорд, что жизнь у вас одна. Советую ей дорожить. — После сказанного, Бейлон больше не стал задерживаться. Достаточно было и того, что он столько продержался в обществе безразличных ему людей.***
Для Ренли вся его работа стала одним сплошным испытанием. Он ни раз задумывался над тем, чтобы отказаться от должности, в которой мало что смыслил, и вместе с Ашей вернуться в родные стены Штормового Предела. Быть лордом казалось Баратеону куда проще, чем пытаться вытащить Семь Королевств из вечных долгов и не дать этому государству разрушиться окончательно. Цифры перед глазами сливались в одно размытое пятно, а письмо из Валирии, с напоминанием о долге, постоянно приковывало к себе внимание. Ренли не был знатным счетоводом и вёл финансовые дела из ряда вон плохо. Всем было прекрасно известно, что эта должность держалась за ним только по одной причине. По этой же причине мужчина не торопился покидать столицу. Ни он, ни Аша не могли просто так оставить Ширею здесь одну, тем более в свете последних слухов, которые никак не подтверждались. Баратеон перелистнул страницу денежной книги (так он её называл про себя) и сделал несколько пометок. В голове сплошная пустота и непонимание с какого края лучше всего подступить. Мужчина призадумался над очередными вычислениями, когда в дверь постучали, а после на пороге появился лорд Редвин. — Не отвлекаю? — поинтересовался рыжеволосые правитель Арбора. Ренли отрицательно покачал головой и пригласил присесть будущего родственника. — Не удалось поговорить с тобой утром. Хотел принести соболезнования. — Баратеон кивнул в знак благодарности. Да, утренние вести для четы Баратеонов были неутешительные. Ворон принёс недобрую новость о смерти Лизы. Как написал сам Орис, его мать выпрыгнула из окна прямо в морскую пучину. Её тело нашли немногим позже. Эта женщина так и не смогла справиться с утратой своего мужа, которого действительно любила. Даже если на первый взгляд могло показаться, что бывшая леди Аррен не способна на тёплые чувства, то это было не так. Да, она была довольно высокомерной и не упускала возможности пожурить кого-нибудь за поведение или поступки, но к мужу всегда относилась с уважением. — Спасибо. Ужасно это всё, прямо перед свадьбой, — Ренли нахмурился. До свадьбы его сына и племянника оставалось чуть больше одной луны. Все уже готовились отправиться в Штормовой Предел. — Прекрасно, что скоро Орис не будет один. — Моя дочь ужасно волнуется, но уверен, она будет достойной женой. — Норман не постеснялся взять наполненный графин с вином и разлить напиток по бокалам. Когда горло смочено золотым арборским, то разговор всегда принимает другие обороты. — Могу поручиться за племянника. Недавно он писал, что подготовил для будущей жены отдельную комнату, где она сможет читать любимые книги и наслаждаться нашими штормовыми закатами. — Баратеон постарался передать всю суть письма Ориса слово в слово. Он был настоящим романтиком, в отличие от Стеффона, который, кажется, решил пойти по стопам отца и заполнить свою молодость многочисленными женщинами. — Но лучше, если они будут проводить время в одной комнате, — Редвин засмеялся, а Ренли подхватил его настрой, смекнув о чём говорит мастер над кораблями. Они звонко чокнулись бокалами и быстро осушили их. — Не терпится стать дедом? — Ах, это всё Лейна. Она мне все уши прожужжала по поводу маленькой принцессы. Не может оторваться от неё. Думаю, что и сама уже хочет быть матерью. — Второй бокал не заставил себя ждать, снова раздался звон, и будущие сваты выпили за удачную свадьбу. Они проговорили ещё довольно долгое время, обсуждая всё подряд. А когда золотой арборский напиток закончился, то оба лорда разошлись по своим комнатам. Ренли исполнился надеждой провести вечер с любимой женой, но стоило зайти в покои, как он обнаружил Ашу сидящую за обеденным столом и кормящую Висенью. Девочка стукнула ложкой по столешнице, и еда разлетелась во все стороны. Своей проказой она была точно довольна. — И что здесь сделает моя маленькая русалочка? — мужчина подхватил девочку на руки и подкинул вверх, а та звонко засмеялась. — Я ведь могу и приревновать, — подшутила Аша. — Ты несравнима, любовь моя. И всё-таки, почему она с тобой? — С недавних пор у меня нет работы, поэтому я решила стать нянькой, — съязвила Баратеон. Она всё ещё скучала по тем дням, когда в её власти был весь флот Семи Королевств. Теперь женщина в прямом смысле не знала куда себя деть, пока муж занимался делами. Она частенько бродила по порту и измеряла шагами палубу своего корабля. Теперь стало очень объяснимо поведение Родрика. Она бы и сама была сейчас не прочь бросить всё и уйти в плавание. — Кто-то говорил тебе, что с маленькими детьми на руках ты выглядишь ещё более привлекательно? Я даже задумался, может нам завести ещё ребёнка? Мне очень нравится сам процесс, — держа в одной руке Висенью, Ренли удалось чмокнуть жену в губы. — Ещё одно слово о детях и о процессе можешь забыть, Баратеон. — Она забрала девочку из рук супруга и попыталась продолжить её кормить, но та целиком и полностью переключила внимание на Ренли. — Почему она не с нянькой? — Я сама забрала её на время. Ширея себя нехорошо чувствует. — Что-то серьёзное? — Баратеон немного напрягся. Он всё ждал, что когда дочь признается в жестоком обращение короля по отношению к ней, или может Аше удастся что-то узнать. — Вполне серьёзное. Скоро в этом замке станет на одного ребёнка больше. — Стоило бы порадоваться такой новости, но ни Ренли, ни Аша даже не улыбнулись. Однако сама королева преисполнилась надеждой, что на этот раз родится мальчика и тогда многое изменится.