В конце концов, есть только он и я…
Ещё никогда прежде стены Утёса Кастерли не впитывали в себя такую удушающую тишину. Звуки смерти были куда приятнее, по сравнению с пустотой и напряжённостью. Нити взаимоотношений между супругами Ланнистерами натянулись настолько сильно, что готовы были порваться в любой момент. Они не разговаривали друг с другом уже более трёх месяцев, с того самого дня, когда на свет появилась их дочь. Никаких дежурных фраз, только редкие взгляды и недосказанность, что витала в здешнем сухом воздухе. Они более ничего не обсуждали вместе, не делились важными новостями и даже спали как можно дальше друг от друга. Для Шарры эти три месяца стали настоящим испытанием. Она долго приходила в себя после родов, а затем пыталась примириться с мыслью, что стала матерью. Это оказалось не так просто, как могло подуматься на первый взгляд. Девушка чувствовала любовь к своей дочери, но что-то постоянно одёргивало её. Возможно, это был страх, какой бывает у многих молодых матерей. Рядом с ней не было женщины, которая могла бы всё объяснить и научить этой непростой роли, а муж погрузился в свои дела, полностью отгородившись от жены. Если на первый взгляд могло показаться, что Тайвин повёл себя как трус, то может на самом деле так оно и было. Он не поддерживал Шарру, не помогал ей, да и на дочь практически не обращал никакого внимания. Всё это происходило не из-за недостатка времени, а из-за своих внутренних преград. Ланнистер боролся с собой каждый день, но так и не мог прийти к гармонии и наконец-то принять факт всего происходящего. Тайвин понимал, что помощь была ему необходима, но из-за своей излишней гордости, не мог попросить о ней. Он нуждался в Шарре. Только почему-то именно с ней ему было трудно признаться в своей ошибке и попросить банального прощения. Звенящая тишина, которая уже была нестерпимой, погрузила столовую в непроглядную темноту. Лишь звуки приборов давали понять, что здесь есть живые люди. Тайвин и Шарра молча ужинали, сидя на достаточном расстоянии друг от друга. И если девушка рассматривала только то, что было в её тарелке, мужчина откровенно разглядывал жену. Он напрягся ещё в тот момент, когда Шарра вошла в столовую. Настолько холодной и одновременно прекрасной, Ланнистер её никогда не видел. Девушке стоило отдать должное, она отлично держалась. Несмотря на натянутые отношения и некоторые проблемы с навалившимся материнством, выглядела она как настоящая королева. Шарра предпочла сегодня одеть красное бархатное платье с откровенным вырезом практически до пупка и ещё двумя вырезами по бокам. Она подчеркнула свой статус золотыми украшениями: длинной цепью на поясе, цепочкой на шее и двумя широкими браслетами по одному на каждой руке. Тайвин припомнил их визит в Риверран и свои слова о том, что ей не стоит так одеваться. Он незаметно сглотнул и с силой заставил себя переключиться на еду. Как бы хорошо не было приготовлено мясо и какими бы вкусными не были бы овощи, глаза то и дело поднимались вверх, затем перемещались вправо, где сидела Шарра. Ланнистер на мгновение забыл как моргать, стоило груди супруги сделать вдох, а потом спокойный выдох. Молодой лорд ничего толком не съел, а вот девушка уже отложила в сторону столовые приборы, элегантно вытерла рот салфеткой и поднялась со стула, готовая покинуть трапезную. Шарра могла и правда уйти, если бы Тайвин не подскочил со своего места и не схватил её за руку. Девушка немного дёрнулась и медленно повернула голову. Кажется, она впервые за вечер, а может и за много дней посмотрела на него. Руку словно пронзили чем-то острым, пальцы начали ломить от забытых прикосновений. Тайвин сделал несколько неуверенных шагов, чтобы приблизиться к супруге, но вскоре остановился, продолжая сохранять некое расстояние между ними. Он опустил голову, приоткрыл рот, готовый что-то сказать, потом закрыл его. — Прости меня, — выдавил он из себя. Тайвин снял маску уверенного в себе мужчины. Холодные глаза наполнились сожалением, виной и стыдом, что он испытывал. Он шёл к этим словам три месяца, ломал себя и свою гордость. Сейчас это был не Тайвин Ланнистер, при имени которого многие уже слегка вздрагивали. Он оголился перед женщиной, к которой испытывал невероятно сильные чувства, и позволил ей увидеть его слабым. Для Шарры не нужно было говорить что-то ещё. Будь перед ней другой мужчина, она бы выдернула руку и молча ушла, но Тайвин был совсем непохож на остальных. Она понимала чего стоили ему эти слова и как же сложно было их произнести. Девушка прочитала страх в его глазах. Он так сильно боялся, что она не примет его извинений, а продолжит возводить холодную стену, которую им только-только удалось разрушить. Рука уже болела от сильного захвата мужа, глаза словно дрожали, а во рту стало сухо от напряжения. Девушка попыталась смочить горло и сделала громкий глоток воздуха. Наверное, стоило что-то ответить, но возникло ощущение, что Шарра резко забыла родную речь, язык внезапно отяжелел. Они одновременно сделали резкий шаг друг к другу и соединились в долгожданном поцелуе. Прощение, которое не требовало ответа. Тоска между супругами просматривалась в их диком и необузданном желании стать ещё ближе насколько это было возможным. Не разрывая нетерпеливого поцелуя, Тайвин развернул супругу спиной к столу. На ощупь он отодвинул все тарелки в сторону, а затем подхватил Шарру под ягодицы и усадил на деревянную поверхность. Он настолько истосковалась по ней, что даже жжение от прикосновений стало таким долгожданным и совсем уже не волнующим его. Ланнистер разорвал поцелуй и переместил руки на талию жены. — Чего ты хочешь? — шепотом, таким сладким и тягучим, спросил мужчина. Он прошёлся пальцами немного вверх, по оголённым участкам тела и слегка надавил на грудь. Шарра закусила губу, сгорая от их близости, и желая только одного, но игра, которую начал Тайвин, ей не могла не нравится. — Поцелуй меня сюда, — девушка указал на шею, при этом она специально склонила голову вбок и откинула в сторону длинные волосы. Тайвин будто бы слегка улыбнулся. Они специально разжигали друг в друге интерес. Мужчина, не сводя глаз с жены, припал губами к её шее и проделал дорожку из мокрых поцелуев. — Теперь сюда, — палец Шарры скользнул чуть выше к уху. Она ощущала не просто удовольствие, а самую настоящую власть над мужчиной. Конечно девушка понимала, что это только сейчас и только для неё, завтра она снова будет лицезреть своего холодного мужа и восхищаться его самоконтролем. Тайвин поднялся губами выше и закусил мочку её уха, продолжая следить за реакцией. Шарра совершенно точно сдерживалась, но её выдали пальцы, что со всей силы сжимали ткань платья на подоле. — Дальше сюда, — теперь девушка указала на щёку. Будь неладна эта игра, на которую она согласилась. Всё, что было ниже живота, давно затянулось в тугой и колючий узел, а ноги слегка дёргались от перевозбуждения. Она и не думала, что так соскучилась по супругу, а ещё больше по их бессонным ночам, где Ланнистер показывал себя с совсем неожиданной стороны. Никто никогда бы не мог подумать, что за маской серьёзного мужчины могла таиться такая страсть и желание сделать жену самой счастливой женщиной. Тайвин намеренно целовал её не столько в щёку, сколько в уголки губ, чтобы ощутить на себе это сухое и прерывистое дыхание. Рука схватилась за золотую цепочку на шее и мужчина накрутил её себе на палец, тем самым притягивая Шарру ближе к себе. — Я просил не надевать такие платья, — строго, но в тоже время игриво, произнёс Ланнистер. — Тогда сними его с меня, — с вызовом ответила Шарра. Возможно ей послышалось, а возможно Тайвин и правда тихо прорычал в ответ на такие слова. Он неторопливо оттянул рукава этого злосчастного платья и оголил плечи девушки. Руки скользнули по изгибам шеи и опустились ниже, достигнув начала груди. Ткань медленно начала скатываться вниз, обнажая Шарру по пояс. Беременность сделала грудь девушки немного больше, а из-за того, что она не кормила их дочь самостоятельно, то форма осталась такой же идеальной, как и была прежде. — Почему ты ещё одет? — нагло поинтересовалась леди Ланнистер. Нет, она не станет раздевать его, пусть он сделает это для неё. Шарра ещё отплатит ему за этот день, но сегодня она желала управлять всем и наслаждаться таким покладистым Тайвином. Она залюбовалась его длинными пальцами, которые мучительно медленно игрались с завязками на одежде. Чтобы не дать жене раньше времени коснуться его, Ланнистер отступил на пару шагов и, не отрывая взгляда от её глубоких тёмных глаз, продолжил утомительно долго стягивать с себя сначала верх, а затем низ. Шарра закусила губу, как только супруг предстал перед ней во всём своём обнажённом великолепии. Она на рефлексе суетливо поёрзала на столе и раздвинула ноги чуть шире. В ушах звенело, сердце колотилось с невероятной скоростью, а внутри всё только накалялось. Тайвин, как хищник, приблизился к супруге и теперь его сильные руки оказались на её щиколотках. И уже отсюда ладони заскользили вверх, тем самым приподнимая подол платья и оголяя смуглую кожу ног. Добравшись до бёдер, Ланнистер дёрнул девушку одним движением ближе к себе и, не выдержав сладостного мучения, вошёл в неё. Для них обоих был важен не сам секс, а то самое ощущение объединения, которое получаешь в процессе всех этих незамысловатых движений. Настолько личное занятие, и всё в нём такое скрытное и уединённое. Они дышали в губы друг друга, обмениваясь общим воздухом. Издавали стоны, которые были слышны только им двоим. Скрепляли руки, прижимались обнажёнными участками тела, целовали уязвимые места, проявляли друг к другу небывалую заботу, нежность и безудержную страсть. На языке вертелись те самые слова о любви, для которых ещё не пришло время. Они отдавались полностью и каждый толчок, каждое движение навстречу друг к другу стирали прошлые обиды и восстанавливали гармонию между супругами. Тайвин ухватил жену за шею, чувствуя, что напряжение постепенно покидает его тело. Он намеренно смотрел Шарре в глаза, чтобы увидеть знак, который она подаст. Ему стоило немалых усилий, чтобы сдерживаться до тех пор, пока супруга не дойдёт до той самой точки кипения. Волна удовольствия застигла сначала девушку и сразу же после мужчину. Ланнистер уткнулся лбом в шею Шарры, чтобы перевести дыхание. Девушка была вся мокрая от пота, но сейчас это никак не смущало Тайвина. Да, он чувствовал, как кожа его горит, как всё внутри пыталось противиться такой близости, и как тело просило поскорее очутиться в горячей воде. Ланнистер подавлял в себе эти эмоции, потому что Шарра давно стала его частью и он с трудом переживал те дни, когда не мог её касаться. После такого жаркого примирения обоим требовалось как следует помыться, поэтому супруги переместились в общую спальню и попросили слуг наполнить им одну большую ванную. Какое-то время, нежась в горячей воде, они снова молчали, но теперь эта тишина была приятной и успокаивающей. Тайвин и Шарра расположились друг напротив друга и переплели свои ноги под водой. Перед тем, как погрузиться в ванную, девушка предусмотрительно капнула несколько капель лимонного масла, чтобы вся комната, а вместе с тем их тела пропитались этим ароматом. — Как твой кузен? — первое, что спросила Шарра. На самом деле у неё в голове вертелось миллион вопросов. Она знала, что за три месяца пропустила достаточно новостей. О каких-то ей было известно через слуг, но Тайвин тщательно оберегал все свои секреты и замыслы. — Пока не предпринимает никаких действий. Думаю, им там всем сейчас не до нас. Леди Лилли умерла. — Он заметил вопросительный взгляд жены. — Жена покойного Великого мейстера Сэмвелла. — Теперь девушка поняла. Эта новость не стала ошеломляющей, скорее очевидной. Леди Лилли болела с тех самых пор, как умер её муж, а теперь и сама отправилась вслед за ним. — Ты отправил письмо с соболезнованиями? — уточнила Шарра. — Разумеется. — Может в этом случае не нужно было отправлять никакие письма. Так только лишний раз Тайвин напоминал о себе. Уильям уж точно посчитает эти слова соболезнования ничем иным, как брошенной костью для голодного пса. — Ещё нас пригласили в гости в Ланниспорт. — А вот это известие немного взбудоражило Шарру так, что она оторвала спину от ванны и приняла сидячее положение. — Для чего? — Лорд Тибольд Ланнистер и его супруга леди Кэтрин желают с нами что-то обсудить. На самом деле и мне есть о чём переговорить с лордом Тибольдом. Это касается торговли. — Во время разговора Тайвин задел ступнёй внутреннюю поверхность бедра своей жены и та вернулась в своё прежнее положение. — Посетим их в конце года, когда Дженна окрепнет. — Он впервые произнёс имя дочери и в его тоне чувствовалась хорошо прикрываемая забота. Сейчас Дженна была слишком мала для каких-либо путешествий, даже таких коротких. Должно быть это были все более-менее важные новости, так как Ланнистер замолчал и позволил себе расслабиться. Он прикрыл глаза и откинул голову назад, положив её на бортик ванны. Шарре было только на руку, что муж сейчас не смотрел на неё, так как она уже давно намеревалась попытаться спросить его о прошлом. Она не боялась услышать жестокую историю его детства, а скорее опасалась, что Тайвин не решиться так сильно довериться ей. С другой стороны это могло стать проверкой их взаимоотношений. Если он расскажет ей, то это можно было воспринимать, как «я люблю тебе и полностью доверяю». Но если он промолчит, то это очень сильно ударит по девушке. — Расскажи мне, — всё-таки решилась Шарра. Тайвин приподнял голову и распахнул глаза. Он сразу понял о чём его просила супруга. Когда-то его сильно волновало то, что девушка не спрашивала его, хотя в глазах читались многочисленные вопросы. Тогда она ответила, что они ещё слишком чужие. Теперь же всё было по-другому. Она протянула ему невидимую руку и только Тайвин мог решить протягивать ли ему свою в ответ. — Мне было почти десять лет, — заговорил Ланнистер. Шарра незаметно выдохнула и еле-еле сдержала улыбку. Да, должно быть рассказ предстоял очень непростой, но сейчас Тайвин показал степень своего доверия. Он молчаливо признался ей в куда больших чувствах, чем любовь. — В столицу начали съезжаться многие семьи на турнир в честь пятилетия нашего нынешнего короля. Я был скверным ребёнком и доставлял много хлопот для родителей. Мои увлечения… — Тайвин задумался над тем как лучше описать себя прежнего. — Одним словом меня привлекали такие личности как, например, Джоффри Баратеон или Эйрис Безумный. Я восхищался их жестокостью и безумием, даже завидовал такой изобретательности. У меня было не так много друзей, и все они были младше, что очень досадовало. Поэтому когда столица стала наполняться новыми лицами, я вклинился в компанию Дерека Крейкхолла и Генриха Бракса. Они были старше меня на пару, а может чуть больше лет. — С ними было интереснее? — уточнила Шарра. — Да. Мы играли в привычные детские игры, вроде пряток, только усложняли их. Прятались не в одном крыле замка, а везде, включая подземелье. За такое нас наказывали, но родители быстро отходили и после очередных поучений снова позволяли играть. Всё было здорово, до тех пор, пока в Королевскую Гавань не пришла иббенийская лихорадка. Так её назвали уже позже. Люди один за другим заражались друг от друга, а потом умирали. Только один человек из десяти был способен выжить. Лихорадка разносилась с невероятной скоростью. Турнир отменили и королева приняла решение, что всем необходимо срочно изолироваться. Нас тщательно обследовал мейстер, а потом всех распределили по замку и заперли. Нам разрешалось общаться только с теми, кто жил в закрытом крыле. Я тогда не понимал всей серьёзности ситуации, мне было важно, что два моих новых друга жили совсем рядом и мы могли продолжать играть. — Кажется, я что-то слышала об этой болезни. — Но девушка не могла точно вспомнить, ведь тогда ей было около шести лет или меньше лет. Да и когда ты живёшь выше, чем сами облака, все эти людские беды кажутся сплошным вымыслом. — Мы не знали, что происходило в городе, но конечно было очень интересно это выяснить. Дерек и Генри знали, что я отлично ориентируюсь в замке и мне известны тайные выходы. Они предложили мне снова сыграть в прятки, только не в Красном замке, а на улицах города. По своей детской наивности я согласился. Мы обманули родителей и сказали, что будем весь день читать, а на самом деле сбежали в город, через тайный выход. Я тогда почувствовал себя каким-то важным. Без конца повторял друзьям, что это именно я их освободил от надоевшего заточения. Мы бегали, прятались, смеялись и совсем не обращали внимание на трупы, которые просто так валялись на улице. Для нас это было забавно. Смерть была всего лишь каким-то развлечением. Я уже плохо помню как мы оказались в Блошинном конце, помню только отвратительный запах отходов и гнили. Это был наш первый визит в такое место. Дерек и Генри предложили сыграть здесь. Мне по-прежнему было забавно. — Тайвин замолчал. Должно быть он подходил к самой сути, так как лицо из безмятежного приобрело острые черты. — Я догонял их, петляя по тем узким улицам и спотыкаясь о чье-либо тело. Они так громко смеялись, что было очень просто следовать за этими звуками. А потом… я перестал их слышать. Начал звать, но они не откликались. Может снова спрятались, так мне показалось. Уже после всего я узнал, что они просто бросили меня. Решили так подшутить и поиздеваться над тем, кто младше их. Я остался один неизвестно где. Всё что мог, так это бегать и искать своих друзей. Так получилось, что одна улица меня завела в тупик, я развернулся, чтобы найти другой выход, но наткнулся на мужчин, которые грабили и до того бедный дом. Когда город настигает болезнь или война, это обычное дело, всегда найдутся ублюдки, желающие разбогатеть на страданиях других. Как назло, я был одет очень богато, чтобы лишний раз показать друзьям, что стою выше их. Конечно же эти мужчины обратили на меня внимание. Они быстро поняли, что я из богатых и не стали долго думать. Вспороли мне живот, забрали всё золото, какое нашли, и бросили умирать. Теперь Шарре была известна история шрама, что до сих пор проглядывался на животе Тайвина. Она попыталась представить происходящее и в голове просто не могло всё уложиться. Да, может и он был виноват в своей беспечности, но умирать где-то на грязной улице, где и до того много мёртвых — это ужасно, особенно для десятилетнего мальчика. — Я думал, что умер, но потом очнулся…Начало флешбэка. Королевская Гавань, 332 г. от З. Э.
Тьма была повсюду. Она была липкой, вонючей и ужасно тошнотворной. Воздуха не хватало, отчего вдохи получались слабыми. Нужный кислород не поступал внутрь, поэтому мальчик пытался нащупать рукой хоть что-то, что помогло бы ему открыть доступ к внешнему миру. Он не понимал где находится. Чувствовал только жгучую боль в районе живота и непонятные вещи вокруг себя. Ладонь медленно изучала этот тёмный короб (так ему показалось) и постоянно натыкалась на что-то липкое. В носу щипало от едкого запаха гнили. Когда Тайвин понял, что это действительно гниль, его начало тошнить прямо на себя, потому что повернуть голову он просто не мог. Он лежал на чём-то мягком, а сверху придавливало что-то тяжёлое. Полная безысходность и непонимание, что нужно делать. Мальчик попытался сдвинуть с места, но то, что придавливало сверху, очень мешало ему. Воздуха совсем не осталось и Тайвин начал задыхаться и вместе с тем ловить приступы паники. Только в тот момент ему пришла в голову мысль, что стоит попробовать позвать на помощь, но голос из-за недостатка кислорода просто пропал. К панике прибавились слёзы потому, что мальчик не знал как ему выбраться отсюда. Он очень хотел снова увидеть небо и ощутить на лице, ничего не значащий до этого, ветер. Тайвин даже успел заскучать за своими братьями и сестрой, хотя раньше не мог их терпеть. Губами он произнёс два слова — папа и мама. Не шёпотом, это было просто движение губ. Мальчик собрался с силами, вцепился руками в то, что его придавливало, и превозмогая боль, подтянулся, тем самым толкнув себя вперёд. Поняв, что начало получаться, он повторил движения и снова оказался на шаг ближе к свободе. Это продолжалось до бесконечности долго, Тайвин дышал только благодаря какому-то чуду. Им двигало желание полноценно глотнуть воздуха. Было ужасно страшно. Осознание, что он остался один непонятно где усиливало его панику. В момент, когда мальчик понял, что он обречён, в нос ударил иной запах, отличавшийся от уже привычной гнили. Это был воздух. И тогда Тайвин подтянулся ещё раз и ещё. Рука прорвалась через плотную завесу тьмы и выглянула наружу. Стало чуть проще, особенно когда освободившуюся ладонь обдало прохладным вечерним ветром.Конец флешбэка.
— Это была не коробка, а гора из мёртвых тел. Когда люди умирали каждую минуту, никто не задумывался о нормальных похоронах. Королева добавила работы Золотым плащам и те ходили по улицам города и собирали тела, чтобы потом их вместе сжечь. Меня посчитали мёртвым и закинули в общую кучу. Отец поднял тревогу в тот же день, когда меня не обнаружили на ужине. Дерек и Генрих рассказали, что потеряли меня, когда играли. Меня нашли только на третий день. — Тайвин схватил мочалку и полил себя уже немного остывшей водой, словно смывая с себя эти ужасные воспоминания. Теперь Шарра окончательно поняла почему он так избегает любых прикосновений с людьми. Пролежать столько времени между мёртвецами, которые к тому же ещё могли переносить эту иббенийскую лихорадку. — Как тебе хватило сил? — В голове просто не могло такое уложиться. Он ведь был совсем ребёнком, куда слабее тех трупов. — Я просто понял, что хочу жить. Знал, что не так всё должно у меня закончится. После произошедшего я изменился. От беспечного мальчика, любившего странные игры и читавший о безумных королях, не осталось ничего. Я утратил всякое доверие к людям. Меня предали и бросили. Пришлось многое переосмыслить. Я никогда не был силён физически, как Гарольд, не был шутником, как Джеральд, и не был таким добродушным, как Реджинальд. Мне нужно было изменить себя полностью. Тогда я понял, что это, — он указал на глаза, — это, — теперь на уши, — и это, — палец уткнулся в висок, — мои преимущества. Мне не нужно было быть сильным, добрым и жизнерадостным, чтобы показать свою значимость. То, какой я сейчас, это многолетний труд, ломание привычного в себе. Я научился видеть людей, анализировать их поведение и поступки. Научился контролировать себя, чтобы не происходило вокруг. Теперь, просыпаясь каждое утро, я благодарю не Богов, а сам себя, за то, что не сдался. — И я горжусь тобой, — прошептала Шарра. Она бы точно не смогла пережить то, что пережил её муж. Он в прямом смысле создал себя заново. — А где сейчас Дерек и Генрих? — Тайвин снова расслабился и поудобнее устроился в ванне. — Дерек упал с лошади на охоте и свернул себе шею. А Генрих, кажется, подавился вином на собственных именинах и умер, — безмятежно ответил Ланнистер. Конечно он воздал предателям по заслугам, только сделал это уже в своей привычной манере, тихо и незаметно. — Боги покарали их, — проворковала девушка. Конечно же она обо всём догадалась, но решила подыграть мужу. Разумеется не было никаких Богов. Их смертью стал Тайвин Ланнистер.