Осознанный выбор

Не так он себе это представлял. С того самого «утра вкусовых откровений» прошёл уже почти месяц. Лань Дахэ советовал отказаться от острого, в том числе оно мужчине и разонравилось, весьма удобно. Не удобно было почти постоянное чувство слабости и тошноты. Не усваивалась не только еда, щедро сдобренная специями, но почти всё, что бы он не ел. Даже если сам процесс еды затруднений не вызывал и к конкретному блюду отвращения Вэй Ин не испытывал. Лань Ванцзи тоже, явно, к такому жизнь не готовила, но он не жаловался и даже слова не сказал мужу на счёт того, что теперь почти каждая их ночь прерывалась на «покушать» и «поблевать». Куда больше его беспокоило состояние любимого человека, который не мог нормально есть. Второй Нефрит, как только узнал о беременности мужа и так стал оберегать его ещё сильнее (хотя, казалось бы, куда уж сильнее?), теперь и вовсе по уровню хрупкости поставил его в один ряд с вазами из тончайшего расписного стекла. При любой возможности мужчина брал Вэй Усяня на руки, помогал мыться и одеваться. Каждый вечер он посвящал тому, что играл на гуцине успокаивающие, укрепляющие и оказывающие лечебное действие мелодии из личного архива главы ордена Гусу Лань, собираемые всеми главами на протяжении веков, что существовал орден и, любезно предоставленные Лань Сиченем. Это спасало от головных болей, болей в животе и перманентной неприятной усталости. К сожалению, от тошноты и проблем с желудком даже заклинательские мелодии не избавляли. Приятного мало, конечно, но как объяснил лекарь — это абсолютно стандартные симптомы беременности. Очень редко встречаются женщины, которые во время беременности хоть в какой-то мере не страдали бы от токсикоза. А ведь не так давно их ночи вдвоём выглядели совсем по-другому… Но в начале, к собственному удивлению и даже ужасу, Вэй Усянь осознал, что ему уже на протяжении уже нескольких дней искренне не хочется (а что бы он не бубнил, и он, и Лань Чжань прекрасно понимали, что это их обоюдное желание — не отлипать друг от друга сутками)! Однако и этот аспект Лань Дахэ любезно разъяснил. В первом триместре (1-13 неделя) беременности организм ещё перестраивается и высок риск выкидыша, поэтому сниженное желание — абсолютно нормальная реакция тела на изменения. Всё вернётся на круги своя примерно через два-три месяца. На словах о трёх месяцах Вэй Ину стало и правда, мягко говоря, не по себе. С самой свадьбы они с Лань Чжанем никогда так долго не сдерживали себя, но и мыслей перечить у них не возникло. Сейчас, у обоих на первом плане были мысли о ребёнке. *** С того дня, когда Лань Дахэ впервые посетил будущих родителей прошло больше двух месяце. Всё это время Вэй Ин простодушно нежился в заботе и обострившейся опеке мужа. Окружающие могли иногда заметить, что если раньше Хангуан-цзюнь яро защищал тёмного заклинателя, то сейчас для предостерегающего молчаливого угрозы напоминания достаточно было не осторожного взгляда. Но обоих мужчин всё более чем устраивало. Лань Ванцзи исполнял свои клятвы и надежды, связанные с защитой и заботой о Вэй Усяне, а тот, в свою очередь, никак не этому не препятствовал, более того — наслаждался той любовью, которою недополучил когда-то. Но мир не стоял на месте. Приближался день рождения главы ордена Лань Цзеу-Цзюня, для близких — просто Лань Сиченя. Вэй Ин надеялся, что празднество хоть немного развеет его скуку. В объятьях мужа, конечно, хорошо, но целыми днями так сидеть же не будешь. А с недавних пор, ночная охота стала первым большим запретом, вторым — использование техник тёмного совершенствования. Всё это могло навредить ребёнку. Как и ожидал Старейшина Илина, стало заметно оживлённее. С каждым днём слуги и адепты всё чаще норовили с положенного размеренного шага сбиться на бег, ведь приготовления шли весьма активно и всем принимающим участие принимающим участие требовалось находиться везде и всюду. Тем не менее, некоторые детали происходящего никак не укладывались у него в голове. Он не мог понять, почему так много предметов интерьера имеющие белый цвет сменялись голубыми, а те, что уже таковыми были — синими. За день до торжества он всё-таки не выдержал и в желании угодить своему неуёмного любопытству спросил у Лань Ванцзи: — Лань Чжань, в вашем клане есть какая-то традиция, связанная с изменением интерьера на праздники? Тогда почему я не видел, что бы добавляли больше синего на твой день рождения? — Нашем клане. — В первую очередь уточнил мужчина. Точно, Вэй Ин даже умудрялся забывать время от времени, что после их с Ванцзи официальной свадьбы он вступил в клан Лань. Может это ему и не очень нравилось, но ради любимого он готов был стерпеть что угодно. — Конечно. — Улыбнулся тёмный заклинатель. — Так это связано с какой-то древне традицией? — Нет. Вэй Усянь подумал — «Весьма исчерпывающе… Как и всегда.» А вслух сказал: — Но я не понимаю! Чжань-гэ, ну объясни! — Брат не любит белый. — Что? — Вэй Ин застыл. — Его любимые цвета синий и голубой. — И всё? — Спустя несколько секунд молчания спросил мужчина. — Причина лишь в том, что Лань Сиченю нравятся голубой и синий? — Мгм. А ведь, верно. Вэй Ину не часто доводилось видеть Цзеу-Цзюня в обычных «траурных» одеждах ордена Гусу Лань несмотря на то, что он был главой. Куда чаще его можно было увидеть в голубом ханьфу и синим поясом и подвеской на поясе из белого нефрита с синей же кисточкой. Заклинателю стало даже немного жаль, явно творческого зятя. В таком клане с самовыражением туговато. При всём при этом, сам Вэй Усянь и правда стал спокойнее. Почти год в ордене монахов или замужество на него так повлияло, а может всё вместе, но он стал говорить тише, правильнее. Не носился из стороны в сторону, а шёл в конкретном направлении, пусть и куда более спешным шагом нежели полагалось по правилам. Не охотился на животных, не сквернословил, по крайней мере на территории Облачных глубин, и ещё несколько мелочей того же толка. Цзеу-Цзюнь смотрел на него с явным одобрением. На самом деле, почти всегда, когда он видел брата вместе с мужем его лицо озаряла мягкая, одобрительная улыбка. К сожалению, это не повлияло на мнение Старейшины Лань. Причина его многочасовых дум оказалась проста и прозаична. Но какая-то часть картины от него явно ускользала. В душах и разумах соклановцев абсолютно спокойно близ друг друга существовали: запреты слишком быстро ходить, громко говорить, есть больше трёх мисок риса за раз и это далеко не всё, но и там же не возникало никаких противоречий, когда нужно было половину интерьера поменять ради того, что, пусть и у главы, день рождения, и ему нравиться синий. Будто прочитавший его мысли Лань Чжань произнёс: — Как бы не были строги правила ордена, мы должны заботиться и ценить каждого. Без самоотречения и заботы о других невозможно достичь истинной праведности. Вэй Ину это показалось весьма логичным и по крайней мере частично объясняющим очень многие поступки адептов ордена Гусу Лань. Где-то на задворках сознания промелькнуло воспоминание. Была та самая осень, когда он, Цзян Чен и их шицзе приехали на обучение в Облачные глубины. Его наказание уже заканчивалось и последним ему довилось переписать том «О добродетели». Его забавляло, что все правила ордена были разбиты на тома «по категориям», словно бы для того, чтобы казаться меньше. Потому что на общий письменный сборник всех правил, юноше даже смотреть было страшно. Как раз в том томе и было пришедшее на ум правило «Делай добро другому так, словно он делает тоже самое для тебя». Точную формулировку Вэй Усянь не запомнил, что не удивительно с его-то прескверной памятью. Самый интересный, на взгляд Вэй Усяня, сборник. Просто потому что все остальные были до жути занудными, а куча правил и наставлений или слишком очевидными, из-за того нелепыми по типу: «Свою налобную ленту адепт ордена должен носить на голове», или бессмысленными и глупыми. Сборник же «О добродетели» был другим. Часто там можно было встретить интересные мысли, справедливые правила и наставления. В некоторых моментах Вэй Ин был не совсем согласен с автором того или иного высказывания, но так было даже интереснее. Можно было порассуждать о том да о сём с самим собой, Лань Чжань всё равно его не слушал. Ну, или делал вид… — Вэй Ин! — Пап? Вэй Усяня наконец выдернуло из водоворота сменяющих друг друга мыслей. — Папа, нам нужно идти. Сычжуй подошёл к отцу и обеспокоенно заглянул тому в глаза. — А? — Вскинулся мужчина. — Да-да, А-Юань. Всё отлично! — Он для убедительности помахал руками. — Просто задумался. Тут до него дошло, что Лань Чжань стоит на выходе из Цзинши, а сын только что подошёл к нему оттуда же. Видимо Сычжуй пришёл позвать их куда-то и Лань Чжань уже успел подойти к выходу, а Вэй Ина было так и не дозваться. — Извините. — Вэй Ин улыбнулся в своей привычной весёлой манере. — Ты хотел что-то сказать? — Да — всё ещё с лёгкой растерянностью в голосе ответил мальчик напротив. — Главный старейшина велел позвать вас в большую обеденную залу. — Да, сейчас, конечно. Вэй Ин немного рассеянно повертелся вокруг себя словно бы искал что-то, но в конечном итоге просто вышел из Цзинши, видимо не найдя нужного предмета. — Последние дни, ты ничего вокруг себя не замечаешь. — Ровным голосом произнёс второй нефрит клана Лань, бросив мимолётный взгляд на идущего рядом заклинателя. Вый Усянь знал этот взгляд. Для всех остальных он был самым стандартным взглядом, которым Хангуан-цзюнь мог наградить кого угодно. И лишь несколько человек, способных различить его эмоции (На самом деле, всего двое, конечно, это Лань Сичень и Вэй Усянь) знали, что Ванцзи находится в весьма встревоженном состоянии. — Просто задумался. — С привычной улыбкой отмахнулся Вэй Ин и первым зашёл в обеденную залу. — Добрый день. — Вежливо поприветствовал троицу Лань Цзжень, в то время как в голосе читалось, что он хотел сказать что-то вроде «Явились-таки! Кто бы мог подумать.» В повседневной жизни Старейшина Лань был благопристойнешим почтенным господином, истинным членом клана Лань не сказать, что бы самым приятным человеком, но это уж на вкус и цвет. Но стоило на горизонте замаячить Вэй Усяню, как у него внутри будто срабатывал спусковой механизм, и он становился едва ли не другим человеком. — Добрый день, дядя. — Идеально выверенно и с почтением поклонился Лань Чжань. — Уважаемый Старейшина Лань. Несмотря на то, что Вэй Усянь поклонился старшему вслед за мужем, в его голос весьма смутно отражал уважение к мужчине. Раньше он не испытывал особенного негатива к старику, но всё-таки немало нервов он попортил им с Лань Чжанем во время обсуждения темы свадьбы. И теперь их со Старейшиной неприязнь была взаимной. — Вы звали нас, дядя. — Констатировал Лань Чжань. — Я помогаю с организацией. — Едва взгляд Лань Циженя переключился с Вэй Ина на племянника, как сразу стал спокойнее и даже теплее. — Молодые господа! — К ним подбежал адепт на вид немного младше тридцати и глубоко поклонился вошедшим. Вэй Усянь знал его. Мужчина был в ордене Лань приказчиком (без понятия как в древнем Китае называли приказчиков, так что вот). Имени его он, конечно, не запомнил. — Господа, — он обратился к прибывшим супругам, — ваши места вон там. Он взглянул куда-то за спины мужчин, после обошёл их и показал рукой. Во взгляде Лань Ванцзи промелькнуло недоумение. — По правилам этикета я должен значительно ближе к брату. Супруги же — всегда сидят вместе. Стоило так же отметить, что столы в той части зала были расставлены немного иначе нежели в других. Если не приглядываться это можно было и пропустить, но сейчас там никто не сидел, и видно было отлично, что столы стояли друг от друга несколько дальше, чем положено. Пока Лань Цзижень что-то терпеливо, словно маленькому ребёнку, объяснял Ванцзи, Вэй Ин просто шокировано застыл. Такого он от старика Ланя не ожидал. Нет, ему было абсолютно всё равно где сидеть, да и этикет его не особо заботил, зато он до невозможности заботил педантичных Ланей. И чтобы вот так, внаглую, от одной лишь неприязни нарушить сразу несколько правил, даже не клановых, а общепринятых… Тёмный заклинатель был, мягко говоря, изумлён. — Надеюсь мы поняли друг друга, Ванцзи? — Раздражённо спросил Лань Цзижень. Лань Чжань кивнул, хотя в его взгляде так и читалось желание спорить, он не посмел далее перечить дяде. Видимо, он, как и Вэй Усянь, просто был рад, что их не отсадили друг от друга, а судя по уже имеющейся куче нарушений и этим бы не стали гнушаться, если бы захотели. Вечер наступил очень быстро. В зал стали стекаться все члены ордена. Адепты, старшие и младшие, старейшины и учителя, которые в основном работали с младшими адептами, так как старейшины занимались только с адептами старше шестнадцати. Тихие, степенные разговоры не скрыли за собой возгласа: — Лань Чжань! Несмотря на то, что живя в таком тихом месте, как Облачные глубины, Вэй Усянь научился не орать по поводу и без, его громкий от природы голос и эмоциональность продолжали упорно проявлять себя на зло доброй половине адептов и, в особенности, старейшин. Мужчина, окликнув возлюбленного, схватил его за руку потащил к выделенным им местам, потому как Ванцзи по привычке направился на положенное ему место рядом со старшим братом. Когда они сели и Вэй Ин наклонился, для того чтобы поговорить с мужем, ему даже пришлось упереться рукой в пол, расстояние между столами стало казаться ещё более некомфортным моментом. — Любимый, я время от времени забываю, насколько глубоко в тебе все эти правила, даже про указания дядюшки — на этом слове, в его голосе проскользнула ехидная нотка, — совсем забыл. Празднество началось ровно в назначенный час. Со своего места поднялся глава Лань, вслед за ним поспешили встать и все остальные. — Добрый вечер! Начал Цзеу-цзюнь свою речь. Его лицо, как и всегда, выражало искрение дружелюбие и приязнь, а непринуждённая, очень правильно смотревшаяся улыбка располагала к себе любого, кто её видел. — Я рад приветствовать на этом мероприятии каждого из вас. Адептов ордена Гусу Лань, — он поклонился названным, те ответили поклоном значительно глубже. — и дорогих гостей. Улыбка его стала чуть шире, когда он окинул взглядом глав других орденов: юного Цзинь Лина, Не Хуайсана и главу ордена Балин Оуян — Оуян Синя. Официальной причиной приглашения стала отличная учёба его сына и налаживание отношений между кланами. На самом же деле заклинатель прибыл по личному приглашению Лань Сиченя. Суть ситуации заключалась в том, что молодой наследник Оуян по воли случая влился в компанию из четырёх, считая его, молодых людей. Самого мальчика, Цзинь Лина, Лань Сычжуя и Лань Цзинъи. И именно Лань Цзинъи был тем, кто наиболее волновал главу Лань. Вэй Усяню довелось узнать об этом уже после свадьбы, но когда родители мальчика погибли во время Аннигиляции солнца, тогда, уже будучи молодым главой, Цзеу-Цзюнь взял дальнего родственника под свою опеку, стал воспитывать, а после привязался к ребёнку так же сильно, как его младший брат к малышу А-Юаню. В очередной раз задумавшись, Вэй Усянь пропустил всю пламенною речь Цзеу-Цзюня, которая в лучших традициях клана практически наполовину состояла из напутственных речей, коих тёмный заклинатель наслушался в избытком. Хотя надо признать — в исполнении Лань Сиченя они были чуть мене нудными. Временами, даже проскальзывало нечто напоминающее шутки. Очнулся он лишь когда гостям на столы стали подавать кушанья. Мимо него прошла девушка в небесно-голубом одеянии, таком же как и у остальных слуг, но он даже не взглянул на неё и просто принялся уплетать очередную пресную похлёбку. За подобное неуважение к традиционным блюдам из всевозможных трав и чего-то ещё, так же почти не имеющего вкуса, его бы наверняка отругали, но сейчас Вэй Ина это совсем не волновало. Краем глаза он поймал почему-то обеспокоенный взгляд мужа, словно что-то шло не так, а он не мог понять что. — Что-то не так? — Нет. Вэй Усянь нисколько не был обеспокоен поведением мужа, потому что подобная подозрительность и уж тем более неразговорчивость были свойственны тому всю жизнь. Вдруг к ним быстрым шагом приблизился один из слуг и сказал: — Господин Лань, Старейшина Лань просит передать вам его настоятельную просьбу подойти к нему по важному делу. Лань Чжань возвратил взгляд Вэй Ину, но тот лишь кивнул и попытался встать первым, но был остановлен сильной рукой. Ну да. Ему лучше было оставаться на месте и не попадаться лишний раз на глаза старику Ланю. Вместо этого он быстро доел всё что было в мисках и направился к столикам званых гостей. — Не-сюн! Первым делом он счёл правильным завести разговор с бывшим соучеником, с которым они уже успели восстановить общение после воскрешения тёмного заклинателя. — Вэй-сюн! — Радостным тоном ответил ему Не Хуайсан. Тот явно скучал, а потому общество старого друга его очень воодушевило. — Как ты? — Он пару раз обмахнулся веером. — С тех пор как отгремела ваша с Хангуан-Цзюнем свадьба о тебе ни слуху, ни духу. — Какие тут слухи Не-сюн? — Вэй Усянь опустился за квадратный стол напротив собеседника. — Это ведь Облачные глубины. Тут всё чинно и строго. — Он состроил нарочито-серьёзную физиономию. Не Хуайсан захихикал. — Это верно. Но сейчас всех больше беспокоит судьба ордена Ланьлин Цзинь и его молодого главы. — Он бросил взгляд в сторону Цзинь Лина стол которого уже собрал со собой квартет юных друзей-заклинателей. — Даже и не ясно хранят его небеса или наказание за пошлую жизнь выдают. В таком раннем возрасте, подумать только: шестнадцать лет! лишиться близкого родственника, который к тому же омыл позором едва ли не весь клан, и взять бразды правления над огромнейшим орденом, будучи абсолютно к этому не готовым! Вэй Ин с невесёлой улыбкой посмотрел на друга. Он мог бы разозлиться, ведь сейчас Не Хуайсан активно пытается обсуждать его племянника за спиной мальчика, к тому же проявляя столь низкое, притворную обеспокоенность. Но Вэй Усянь прекрасно понимал, что это сочувствие и понимание, которые тихой рябью тронули звонкий голос главы Не вовсе не напускные. Ведь если заменить имена и названия, то выйдет, что он рассказывает свою собственную историю. — У Цзинь Лина есть прекрасные дяди, которые ему помогают ему разобраться в управлении. — Ответил Старейшина Илина. — Верно, — Не Хуайсан кивнул, — это то, что действительно можно считать даром. Сяньду-Шеноу учился всему этому самостоятельно, поэтому не позволил бы племяннику пережить тоже. А благородство Цзеу-Цзюня и вовсе не знает границ. Связан с мальчиком только косвенно, но всё равно помогает чем может. У Вэй Ина в голове промелькнуло «И снова, всё как у тебя Не-сюн». Они обсудили дела клана Лань, которые шли как всегда стабильно, и клан Не, который стал укреплять позиции. Но только на своих территориях и как-то тихо. Словно всё это время спал, а тут нашёл возможность проснуться. — Планируешь расширять владения? — Сказал мужчина с добрым смешком. — Что? Нет, что ты! — Не Хуайсан замахал руками, от чего показалось, что он пытается веером отпугнуть мух. — То что сейчас всё налаживается — меня несказанно радует, я хочу чтобы так и продолжалось. Думаю, качество предпочтительнее количества. На наших территориях в последнее время много всякой нечисти развелось, мне доложить об этом даже не удосужились, надо что-то делать. — Не-сюн, ты изменился. — Ты тоже. — Разве? — Вэй Усянь усмехнулся. — С тех пор как я вернулся, почти все утверждают, что я всё так же бесстыдный и громкий, настоящая заноза. — Слепцы. — Не Хуайсан совершенно не изменился в лице, но голос его стал другим, совершенно ему не свойственным. Более тихим, но твëрдым, без фирменного подрагивания. — Это тебе старейшина Лань сказал? — Он в первую очередь. — Кивнул тëмный заклинатель, совершенно не удивившись перемене в поведении друга. — Кстати, — внезапно мужчина встрепенулся, даже веер опустил, — удивлëн тому что даже на таком крупном празднестве не вижу на тебе клановых одежд ордена Гусу Лань. Вэй Усянь усмехнулся. — Старик пытался этого добиться, но успеха как видишь не возымел. Я и так изо всех сил стараюсь следоввть этим тысячам правил, должна же быть у меня хоть какая-то свобода? — Как будто кто-то смог бы у тебя отобрать её, если бы действительно был против. — Я учусь жить, — тут его голос стал наигранно строгим, — тише, покорнее и наконец благочестивее. Хотя если бы не Лань Чжань ни дня бы это не терпел. — А ты и не терпел. — Хуайсан снова поднял веер на уровень лица, — Или уже забыл времена обучения? — Забудешь тут… Внезапно его прервал вскрик одно из адептов в тëмно-зелëных одеждах: — Глава Не! Подбежав, он уже тише добавил: — Глава, для вас срочный доклад, вам необходимо его выслушать. — Ох! — Не Хуайсан всплеснул руками, — раз такое дело, да, конечно. Иду! — Вэй-сюн, — он поднялся с места и сложил руки перед собой, — вынужден покинуть тебя. Как видишь… дело срочное. — Всё хорошо, Не-сюн. Я не в обиде, я всё понимаю. — Спасибо Вэй-сюн, хорошего вечера. — Хорошего вечера. А после показательно неуклюжий глава ордена, едва не роняя веер от дрожи в руках ушëл в след за адептом. «Не удивительно, что именно он смог обмануть великого обманщика Цзинь Гуаньяо» — подумал Вэй Усянь. Поначалу, после осознания роли бывшего соученика в своëм воскрешении и событиях после него Вэй Ин не мог сложить единого мнения о Не Хуайсане, но по долгом размышлении пришëл к мысли, что понимает смысл всех его поступков и пусть множество жизней было под угрозой, всех дорогих ему людей она обошла стороной, и спрашивать с него за его поступки не собирался. Последующий празник показался ему достаточно однообразным и очень скоро ему зверски захотелось спать, а потому он впервые уснул раньше отбоя, пока Лань Чжань лежал рядом и с превеликой нежностью и любовью оглаживал его пока плоский живот. *** Когда Вэй Усянь очнулся ему показалось, что прошло много дней, на сомом же деле едва ушли вечерние сумерки, уступив место плотному бархату ночи. Голова болела, а сознание словно всё так же пробывало на границе сна и реальности. Мужчина попытался пошевелиться, но это далось ему с трудом. Спустя пару минут дыхательных упражнений и попыток сесть, ему удалось лишь слегка привстать, оперевшись на локти. Было неприятно, учитывая что под ним была только жёсткая цинковка. Он рефлекторно положил руку на живот. Не болит, ничего не изменилось. От сердца отлегло, с ребёнком всё хорошо. По всей видимости, его едва сформировавшееся золотое ядро, защищало в большей степени плод, чем его самого. За это заклинатель был бесконечно благодарен. Продолжая глубоко дышать, чтобы побыстрее прийти в себя, он стал осматривать помещение в котором оказался. И удивлением обнаружил, что всё так же находится в Облачных глубинах. Скромное, но аккуратное убранство, преобладание светлых цветов на это указывали. Что же, уже неплохо. На пиру он отравился и сейчас он в лекарской палате? Нет, он прекрасно знает, как выглядят настоящие покои лекаря (чему совсем не рад Лань Чжань с всё уменьшающимся запасом нервных клеток). Но если это не палата для больных и не Цзиньши, то что? И что самое главное — где Лань Чжань? Что бы не случилось, Лань Чжань не позволил бы ему остаться одному, может отошёл? Он не успел додумать мысль, как дверь отворилась. — Лань Чжань? Собственный голос показался неестественно тихим и слабым. Мужчина, скривившись от неприятных ощущений, резко повернул голову к двери, но за ней стоял вовсе не Лань Чжань.