Осознанный выбор

— Мог бы и не посыпаться. — Не стал тратить время на приветствия вошедший. — Старейшина Лань? Что происходит? — Спросил тем же, чуть хриплым голосом Вэй Усянь. — Где Лань Чжань? — Всё обозначу по порядку. Казалось, Лань Цижень не испытывал ни одной негативной эмоции. Он словно говорил с учеником на уроке. Голос спокойный, вкрадчивый, но было в нём что-то, что Вэй Усянь в силу помутнённости рассудка понять не мог, но оно определённо ему не нравилось. — Происходит то, что должно было случиться уже давно — лопнуло моё терпение. Я готов был закрывать глаза на многое. Твои прошлые выходки и даже злодеяния. Твоё воскрешение, то, что ты поселился в Облачных Глубинах как… — Тут на его лице всё-таки проступила толика омерзения — муж Лань Ванцзи. Но когда в своих тёмных практиках ты дошёл до того, что поместил своё чрево это… — Он сделал глубокий вдох, не позволяя голосу задрожать — отродье тьмы. Ты же не думал, что я оставлю это просто так? Несмотря на замутнённое сознание, картинка быстро сложилась в голове тёмного заклинателя. Расстояние между столами было им замечено сразу, но вот выводы были сделаны неверные. Он и внимания не обратил, что из-за большого расстояния между столами свободно проходили девушки и юноши-слуги, разносившие гостям кушанья, ходили в данном случае не между рядами, а прямо между столами, из-за этого они закрывали рукавами столы и задерживались дольше обычного у одного стола. Голодный Вэй Усянь сразу же принялся за пресный обед. Это не позволило Лань Ванцзи проверить его еду на предмет не допустимых для нынешнего рациона мужа продуктов, так как боялся, что те могут навредить любимому и малышу в его утробе. Но его промедление и неожиданность подвоха (беспечность?) для Вэй Ина позволили отравленной еде попасть к мужчине в желудок. Если судить по лунному свету, проскользнувшему в комнату, в момент, когда Лань Цижень вошёл в неё — на дворе стояла ночь, а значии, Лань Чжань мирно спал в Цзиньши, вряд ли заметив пропажу Вэй Ина. Иначе давно бы поднял весь орден в его поисках. Вэй Ин попробовал крикнуть, но голосовые связки напрягались так нехотя, что стало понятно — сейчас его максимум тот самый слабый шёпот, которым он говорил с Лань Циженем. — Что вам нужно от меня? — Если бы мог, по-настоящему прорычал бы презрительные слова мужчина. Незаметная попытка активации золотого ядра не дала никаких результатов, а о том, чтобы использовать в Облачных Глубинах тёмную энергию не могло быть и речи. Даже если бы заклинатель и захотел, барьер бы не позволил. — От тебя? Лань Цижень дважды постучал в дверь и двое старших адептов одновременно вошли в комнату, направившись к Вэй Усяню. — Что бы принял свою судьбу и перестал портить жизнь всем людям, что тебя окружают. Столько смертей по твой вине, даже ты не мог не заметить. Большая часть клана Цзян погибла, а единственный выживший был вынужден проживать жизнь в скорби и ненависти, но разве подобные события прошлого можно так просто отпустить? Старик сделал пару шагов к мужчине, которого насилу подняли с лежанки, и теперь находящегося в вертикальном положении только за счёт держащих его рук. — Наследники клана Цзинь, один из которых был мужем твоей шицзе, если ты помнишь. И я даже перечислить не в силах всех тех, кто погиб в сражении с тобой уже значительно после «Аннигиляции солнца». Разве одна твоя жизнь стоит этих сотен и тысяч жертв? Горя их семей? И ко всему прочему, — мужчина взглянул прямо в глаза пленнику, — думаю, тебе уже давно известно о всех страданиях, что Ванцзы пережил именно по твоей вине. Вэй Ин с сомнением усмехнулся. — Старейшина Лань, неужели вы правда думаете, что вам так просто сойдёт это с рук? Вэй Усянь оставил внушительную, по мнению её автора, речь без внимания. А сделал это он, потому что, сам не раз и не два думал об этом. Перебирал сцены смертей близких, убийств, что он совершил собственными руками, когда он убивал абсолютно незнакомых ему людей, и раз за разом приходил к одному и тому же выводу: он виноват. И полностью это осознавал. Он давно понял, что является несчастьем для всех вокруг и было бы замечательно, если бы он умер тогда, на улице. Если бы его загрызли собаки раньше, чем его нашёл дядя Цзян. Может быть, тогда тот бы выжил. Но было ровно два «но». Первое: а что, если нет? Что если он много на себя берёт и то, что случилось, случилось бы всё равно, просто несколько иначе. Но это «но» мужчина очень быстро выкидывал из головы, закрывая дверцу в этот коридор сознания на воображаемый ключик и не позволяя им сбивать себя с пути размышлений. Второе: он просто принял это. Да, Вэй Усянь осознавал себя убийцей, он не питал ложных надежд о спасении совей души, но он просто научился жить с этим осознанием. Как учатся все, кто побывал на войне, кто вонзил меч во врага, кто видел, как тот захлёбывается кровью, как тот, кто не почувствует вины, там на поле боя. Может много позже, если выберется живым. Но не тогда. А после он либо смириться с тем, что на его совести душа, вероятно, не одного человека, пусть эти люди и знали куда шли, либо это уничтожит его. Вэй Усянь был воином, его так растили и воспитывали, а потому второй вариант был для него маловероятен. И странно, что такой мудрый, казалось бы, человек, как Верховный старейшина клана Лань не дошёл до этого в своих размышлениях, если его вообще волновало состояние Вэй Усянь и он счёл нужным снизойти до того, что бы поразмышлять на эту тему. — Вы не можете не понимать, — продолжил он после секундной паузы, — что едва Лань Чжань проснётся и не обнаружит меня, он тут же примется за поиски. Или вы и его «устранить» планируете? — Конечно нет. Пусть мой племянник и виноват в том, что не смог уберечь себя от воздействия твоих тёмных сил, и тебе удалось его одурачить, — на этой фразе Вэй Ин хотел было фыркнуть, но горло подвело и получилось что-то вроде рваного выдоха, — но он ещё искупит свою вину, и я желаю ему только добра. Именно поэтому мы сейчас здесь. Тебе знакомо заклинание «Феникс, погрязший в пепле»? Глаза Вэй Ина расширились от осознания. Конечно, он знал это заклинание. Оно считалось запретным, но все о нём знали. Это заклинание слыло едва ли не легендой. И только те, кто имел доступ к богатейшим и обширнейшим библиотекам Великих орденов знали, что сказка на самом деле явь, и такое заклинание применялось, правда лишь пару раз за всю историю его существования. В том числе потому, что оно было крайне сложным и даже болезненным для того, кто его выполнял, но действенным. Суть его состояла в том, чтобы превратить в пепел все воспоминания о человеке в головах всех, кто его когда-либо знал. Заклинание имело привязку к конкретному человеку. «Хранителю» заклинания. Нельзя провести ритуал с сотнями людей, находящихся в тысячах ли друг от друга, а вот с одном единственным очень даже. Одна загвоздка, этот человек должен очень хорошо знать того, кого стирают из воспоминаний всего мира, и сам должен добровольно согласиться забыть и неосознанно хранить в своей памяти лишь ключ от замка разума, своего и всякого, кто попытается вспомнить. Исключения в забытье, вызванном заклинанием быть могли, но их возникновение было столь маловероятным, что Вэй Усянь мало на что мог надеется. — Вижу знакомо. — Старик почти улыбнулся, но то была улыбка торжествующей злобы. «И вот это главный Старейшина Лань?» — пронеслась внезапная и непрошенная мысль в голове Вэй Усяня. — Но ты отвлёк меня. Пора приступать. Он кивнул двум адептам, и они вынесли Вэй Ина из помещения. Несли недалеко, аккурат рядом с комнатой, в которой произошло нежеланное пробуждение, находился в ход в подвальное помещение. Было темно и чересчур влажно. Вэй Ина поместили в центр заранее нарисованного рунического поля и тот почувствовал, как по коже потёк пот. Только ли сейчас он явил себя или уже некоторое время тёмный заклинатель в настоящем ужасе от происходящего и своего бессилия? Язык слушался уже очень плохо, но мужчина кое-как смог выговорить: — Стар- Старейшина Лань… Неужели вы… смогли найти человека, хаа, на роль… Хранителя? — О, если бы ты узнал, кто это, ты бы, думаю, сильно удивился. С волос Вэй Усяня сдёрнули ленту и подожгли от пламени свечи, тут мужчина и заметил, что ещё одну ленту, цвета которой он различить не мог жгут рядом. Далее всё было почти не различимо. Кто-то сел рядом, сначала погладил его по волосам, и было в этом движении что-то такое знакомое, что ему почти показалось, что он узнал человека, но тут несколько его волос самым грубым образом вырвали из головы и передали кому-то в стороне. Кто это Вэй Ин так и не разглядел, понял только, что тот самый обладатель ленты, так как его волосы держались на одной заколке, которая поблёскивала, отражая пламя свечей, а после он почувствовал запах благовоний и его разум отключился, отказываясь давать дальнейшее сопротивление.