С миру по нитке

Всю дорогу Сергей ехал молча, просто обнимал жену и смотрел на мелькающие фонари, погруженный в свои мысли. Такси остановилось у подъезда, Люсе даже пришлось похлопать мужа за плечо, чтобы он вынырнул из мечтаний и вышел из машины. Дома Сергей снял обувь, прошел в гостиную, сел на диван и включил телевизор. Гурченко сделала чай и принесла чашки тоже в гостиную, села рядом с Сениным. Л: - Сереж, ты чего такой задумчивый? С: - Не нравится мне всё это. Хмуро ответил Сергей, сделал глоток чая. Люся, как домашняя хитрая лиса, легла на диван, положив голову Сергею на колени. Смотрела на него снизу вверх. Л: - А ты подумай о том, что мы наконец-то сможем всё подготовить к премьере мюзикла. Если бы не Толик... Люся не успела договорить, как Сергей тут же встал, переложив жену с колен просто на диван. Подошел к большому зеркалу, снял галстук и расстегнул верхние пуговицы рубашки. С: - Толик, Толик, Толик! Целый вечер только и говоришь о своем распрекрасном Толике! Гурченко села на диване, улыбнулась одним уголком губ, кажется она наконец поняла причину задумчивости Сенина. Подошла к мужу сзади, обняла, проводя руками по груди, забираясь пальчиками под рубашку. Л: - Котик, а ты никак ревнуешь? С: - Вот ещё! Л: - Ты пойми, с Толиком нас связывает многое. Мы дружили всё детство, пережили с ним войну, голод, холод. Он мне брат, понимаешь? Сергей повернулся к жене лицом, заглянул в глаза, вспомнил все её рассказы о войне, как было тяжело просто выжить, виновато пробубнил. С: - Понимаю. Люся улыбнулась и нежно поцеловала его в губы, продолжая расстегивать рубашку мужа. Стянула её и бросила на пол. Не отрываясь от губ, спустилась пальчиками ниже, расстегнула ремень и брюки, спустила их вниз. Сергей страстно обнял жену за талию, опуская руки к бедрам, внизу он уже чувствовал сильное напряжение. Л: - А теперь иди в ванну, ты устал. Я добавлю тебе хвойного масла, оно снимет стресс. Гурченко прошептала это у его уха, хитро улыбнулась и развернулась, чтобы пойти в ванну. С: - Э, нет, плутовка. Мой стресс снимается совсем другим способом. Сергей остановил её за руку, резко развернул к себе и впился в губы. Голова кружилась от неватки воздуха и от желания. Подхватил жену на руки, держа за ягодицы. Люся обвила вокруг него ножки. Сергей усадил её на подоконник, немного сдвинув коллекцию из уранового стекла. Одним движением забрался ей под юбку и стянул трусики, отбросив их на пол. Женщина выдыхая, закусила губу, откинувши руки назад, уперлась ими в подоконник. Сергей нежно водил пальцами под юбкой жены, наслаждаясь тем, как она извивается под ним от желания. Когда её стоны наполнили комнату, он уже и сам не мог больше себя сдерживать. Притянул её к себе за бедра и плавно вошел. Почти сразу стал двигаться быстро, наращивая темп. Одной рукой упирался в подоконник, а второй сжимал грудь любимой, целуя её то в шею, то в грудь. Стоны и крики всё усиливались, от горячих тел запотело окно. Люся сильно держалась пальчиками за плечи мужа, вонзая в кожу ноготки, чувствуя приближение пика наслаждения. Сергей остановился на несколько секунд, посмотрел на лицо жены, жадно впился в её шею и резко вошел глубже. Всё тело пронзила дрожь, Сенин грубо застонал, извергая свое семя, Люся выгнула спинку, громко выдыхая со стоном. Через минуту оба прижимались друг к другу, восстанавливая дыхание. С: - Если бы ты знала, как я люблю тебя. Л: - И я люблю тебя... Очень. Голубки нежно поцеловались и Сергей унес жену в ванну. Жизнь пошла своим чередом. В подготовке к мюзиклу прошло три месяца. Гурченко почти целые дни проводила в театре на репетициях и подготовке декораций. Сенин взял на себя все организационные вопросы, подписания договоров, переговоры. Толик несколько раз приезжал на репетицию, и даже был приглашен на день рождение Люси. Он помогал с некоторыми вопросами договориться с администрацией, и вполне подружился с Сергеем. Однажды они даже вместе пили пиво, пока ждали Люсю с репетиции. Наконец всё было готово к премьере, которую назначили на 30 декабря, перед Новым годом. Весь московский бомонд был приглашен, чтобы разделить успех мюзикла или же его провал.