И я тебя тоже

Корделия уезжает на пару дней по делам Академии, и все это время Мисти изводит себя неизвестностью. Поговорить по душам им за все это время так и не удалось, и ей только и остается, что теряться в догадках и мучиться. Когда Корделия уезжала, вид у нее был еще более уставший и даже изможденный, чем прежде, и это не могло ускользнуть от зорких глаз Мисти. Что-то происходит, что-то ее гложет — и, по-видимому, она упорно не желает открыть это ей. И оттого — еще больнее, больно от тех стен, что Корделия раз за разом возводит между ними. Корделия должна вернуться сегодня часов в шесть, и Мисти не может спокойно дождаться вечера. В первой половине дня она делает наброски нового рисунка — снова Корделия, снова ее черты, снова все о ней одной… Болтает с Мэллори и с Тэрри, пьет ягодный чай, пробует заняться медитацией, но все без толку — в голове четко засела мысль об одном лишь человеке. Она должна поговорить с ней сегодня. Мисти чувствует, что этот разговор наконец должен состояться, и готова к любому исходу. Лишь бы уже прорвалось наконец это повисшее в воздухе напряжение! И она уже готова ко всему, абсолютно ко всему. Мисти застает Корделию в ее кабинете, разбирающую стопку бумаг. Вид ее по-прежнему уставший, по-прежнему оставляет желать лучшего. На и без того бледном лице теперь появились еще эти круги под глазами… — Можно к тебе? — Мисти осторожно ступает на порог кабинета. — Ты быстро вернулась, но я все же успела соскучиться! — Не сейчас, Мисти, у меня снова был тяжелый день, — вздыхает Корделия, не отрываясь от бумаг. — Мне нужно срочно кое-что доделать. — Послушай, тебе не надоело? — в голосе девушки слышится некое ожесточение. — О чем ты? — Думаешь, я не вижу, как ты изменилась в последнее время? — Мисти повышает тон. — Только и делаешь, что бегаешь от меня, отдалилась, насколько это возможно… И вот даже сейчас — неужели тебе не хочется обнять меня, провести со мной время? Мисс Корделия, я не слепая и не глупая! Я все прекрасно вижу! И я хочу поговорить! Должна быть какая-то причина… — она чувствует, как голос ее начинает предательски дрожать, а к горлу подступает тяжелый ком. Ей все труднее продолжать владеть собой и не разреветься прямо тут, прямо перед ней. — Мисти, причина действительно есть, — голос Корделии заметно смягчается, она наконец отрывается от бумаг и поднимает на нее глаза. — Я не знала, как тебе сказать… Думала, будет лучше, если мы поставим на всем точку, потому что я не хочу, чтобы ты потом страдала, чтобы тебе было плохо… — Что за бред ты несешь? — восклицает Мисти. — Почему мне должно быть плохо? — Дар Мэллори набирает свою силу, — тихо произносит Корделия. — У нее есть все шансы стать Верховной со всем скоро… — Я не понимаю… Что это значит для тебя? — кажется, до Мисти начинает доходить весь страшный, сакральный смысл этих слов. — С каждым днем я все слабее, — на этот раз дрожит уже голос Корделии, всегда такой сильной, казалось, никогда не плачущей. — Я так хотела бы побывать на выпускном Тэрри, на ее свадьбе, понянчить внуков… Провести с тобой, родная, как можно больше времени. Но боюсь, уже не судьба… Мисти чувствует, как в горле пересыхает, а руки бессильно трясутся. Вот он и ответ на все ее вопросы… Первое желание — истошно орать, кричать, плакать во весь голос, круша все вокруг… От осознания собственного бессилия внутри все рушится тяжелым камнем. Не хочется верить, что все это реально, н е х о ч е т с я. — Мисс Корделия, — вопреки всему, что кричит сейчас внутри, она лишь тихо плачет, обнимая ее, зарываясь раскрасневшимся от слез лицом в пахнущие таким родным запахом плечи. — Нет, этого не будет! Мы… Мы что-нибудь придумаем… Мисти путано бормочет что-то еще, сама толком не понимая, что именно, а внутри только одно желание: просто заснуть, забыться на время, а наутро проснуться как от страшного кошмара. Но увы, это не кошмар — это суровая реальность. Мисти не верит. Мисти не хочет верить.