И я тебя тоже

А Мисти ни капли не слукавила, сказав, что в ходе Испытания Семи Чудес главной целью для нее является не стать Верховной, а просто показать Корделии, насколько сильной и способной ведьмой она может быть. И это все, чего жаждет ее пылающее от любви сердце. Испытание вступает в свою силу, и каждая из этих собравшихся в гостиной девушек втайне надеется, что она-то, возможно, и есть следующая Верховная — каждая, кроме Мисти Дэй. Мисти не перестает бросать полные нежности взгляда на Корделию, дающую своим девочкам одно задание за другим, и даже пару раз ловит ответный взгляд. О, знали бы они все, кто сейчас самая счастливая из всех в этой гостиной! — Даже не надейся стать Верховной, сучка, — презрительно обращается к ней Мэдисон. — Меня тебе все равно не переплюнуть! Глупая, глупая Мэдди! Знала бы она… — А может, это и я! — Мисти не теряет момента подстебнуть конкурентку и, ощущая на себе ободряющий взгляд Корделии, делает над собой усилие, чтобы силой мысли сдвинуть с места зажженную свечу и заставить ее погаснуть. Мисти это удается, и она ликует, словно ребенок, получивший долгожданную шоколадку. Все последующие испытания тоже оказываются Мисти под силу, и теперь каждой из ведьм предстоит самое сложное и опасное — окунуться подсознанием в свой личный ад и вернуться оттуда, пока не истечет время в песочных часах, стоящих рядом на столе. Пока что девушки справляются. Настает время и для Мисти. — Ты можешь отказаться сейчас, пока не поздно, — говорит Корделия, осторожно касаясь ее руки. — Я не стала бы тебя осуждать. Ты и так уже доказала нам всем, на что ты способна. — Нет уж, мисс Корделия, если уж проходить испытание — то до конца, — Мисти улыбается, Мисти так приятно оттого, что Корделия переживает за нее и заботится о ней. — Не волнуйся за меня, я сильная девочка, — шепчет она ей на ухо, после чего ложится на пол, готовясь к встрече лицом к лицу со своим главным кошмаром. Личный ад Мисти не заставляет себя долго ждать — вот она уже не в Академии, а в холодном, мрачном, до жути неприятном кабинете биологии, где стоит настолько спертый воздух, что хочется поскорее выбежать прочь. Мисти сразу узнает это место из своего школьного детства. До невозможного отталкивающий учитель биологии громким, грубым голосом командует ученикам резать лежащих перед ними мертвых лягушек. Мисти касается рукой мертвого тельца лягушки, закрывает глаза — один лишь миг, и лягушка вновь жива, она дышит и шевелится. — Она опять за свое! — жалуется учителю один из учеников, противный мальчишка, недолюбливающий Мисти. — Она оживила лягушку! — Ничего подобного! — отрезает учитель, тяжелыми шагами приближаясь к девушке. — Она специально притащила живую! Меня достали твои выходки, Дэй! Если не хочешь резать мертвую — значит, будешь резать живую! Он силой вкладывает в руку Мисти скальпель, надавливая на нее. — Нет! — Мисти истошно кричит, у Мисти дрожит все тело и начинается самая настоящая истерика. — Нет, прошу, не заставляйте меня! Я никогда не смогу причинить боль живому существу! Не надо! Учитель гневается еще сильнее и сильнее надавливает на ее руку, еще мгновение — и из маленького лягушачьего тельца сочится алая кровь. Сердце Мисти колотится со страшной силой, руки трясутся, а из груди вырывается отчаянный вопль. Мисти ненавидит себя в этот момент, ненавидит за собственное бессилие перед такой страшной несправедливостью и зверством. — Мисти! — в следующую секунду до нее доносится такой родной голос, самый любимый голос на свете. — Мисти, иди на мой зов! Мы ждем тебя, Мисти! — Мисс Корделия, я не могу! — по щекам текут обжигающие слезы, внутри все разрывается от боли. Она не может, у нее не хватает сил! Момент с лягушкой, столь невыносимый для нее, повторяется снова и снова. — Мисти, иди на мой голос! Мисти! Ты сможешь. Сможешь! Ты вырвешься! На последнем издыхании она делает над собой нечеловеческое усилие и словно падает куда-то в темноту. Кабинет биологии с мерзким учителем и не менее мерзкими учениками растворяется в небытии. Мисти открывает глаза и первое, что она видит перед собой — это склоненное перед ней заплаканное лицо Корделии. — Мисти, ты вернулась! — шепчет она, крепко прижимая девушку к себе, не думая в этот момент ни о каких условностях. — Ты вырвалась! Ты в безопасности! Мисти жадно вдыхает до боли родной аромат французских духов, прижимается к ней всем телом… О, после столь ужасного ада объятия Корделии — ее личный рай! В такие моменты начинаешь ценить свое счастье с еще большей силой. — Мисс Корделия, я чувствую, что во мне больше не осталось сил для дальнейших испытаний, — признается она. До чего же не хочется представать слабой в глазах самого дорогого человека, но иначе она попросту не может! — Я все понимаю, Мисти, — в голосе Корделии — ни намека на осуждение или разочарование, и это заставляет любить ее еще сильнее. — Я и сама бы тебе не позволила больше рисковать. — Слабачка, — колко бросает Мэдисон ей в лицо, что заставляет кровь в жилах Мисти закипеть — главным образом оттого, что произнесены эти слова были в присутствии Корделии, но все же делает вид, что пропускает их мимо ушей. Сейчас — уж точно не до разборок с Мэдисон. Потом успеется. — Делия, быть может, ты хотела бы попробовать испытать себя? — предлагает вдруг Миртл. — Что за бред? — отнекивается Корделия. — И вовсе не бред. В тебе — недюжинная сила, о которой ты сама, возможно, даже не подозреваешь! Что, если именно тебе и суждено стать следующей Верховной? Мисти смотрит на Корделию и отлично понимает это выражение лица: боязнь выползти из своей норки, страх проявить себя, внушенный ей с детства Фионой под соусом «ты ни на что не годна»… Пора разорвать этот порочный круг. — Мисс Корделия, ты сможешь! — девушка касается ее плеча. — Я все понимаю, но настало время проявить себя. Я в тебя верю. Всегда верю! Незаметно для остальных слегка сжав ладонь Мисти, Корделия улыбается уголками губ, и на прежде бледном лице ее проступает здоровый румянец. — Хорошо, я попробую. Со всеми испытаниями Корделия справляется на удивление успешно, и каждый ее успех сопровождается огромным одобрением со стороны Миртл и Мисти, что придает ей еще больше сил. Когда наконец настает время для самого сложного испытания — борьбы со своим личным адом, Корделия впервые чувствует, что полностью готова, что она справится. Ловит на себе полный веры и нежности взгляд Мисти — и ложится на пол, закрыв глаза, готовая погрузиться в глубины подсознания. — Глупая, никчемная девчонка! — гневно кричит Фиона, отвешивая дочери хлесткую пощечину. — Ты ни на что не годишься! От тебя вечно одни проблемы! Стоило ли и удивляться, что именно это и являет собой личный ад Корделии? Корделия хватается за разгоряченную от удара щеку в отчаянной попытке хоть как-то защититься. В висках пульсирует кровь, сердце в груди стучит со страшной силой, а ком в горле вырывается наружу солеными слезами. (Как когда-то в детстве). Вот оно — все ее детство, в вечном страхе и слезах, в недосказанности и обидах, в н е д о л ю б л е н н о с т и. И сейчас это перед ней. Поборет, преодолеет — докажет, прежде всего, самой себе, что Фиона все эти годы была неправа. Убедить бы в этом еще саму себя… «Я в тебя верю. Очень верю!» Хватит. Настала пора взрослеть и рвать на части порочный круг. — Хватит мной манипулировать! — она чеканит каждое слово, глядя в полные гнева материнские глаза, она прожигает ее взглядом насквозь, а сердце тем временем отбивает бешеные такты. По венам развивается нечто неведомое прежде. С в о б о д а. — Мисти! В глаза ударяет яркий дневной свет. — Мисс Корделия, ты вернулась! Ты смогла! Я знала! — девушку душат слезы, и хочется в этот момент обнимать ее, больше ни на миг не отпуская. Шею Корделии обвивают две тонкие, дрожащие руки, и в этот момент она, как никогда, ощущает себя дома. Она победила. Победила! Остальные три испытания она проходит не менее успешно, с каждым разом чувствуя возрастающие в теле недюжинные силы. — Поздравляю, Делия, — Миртл тепло улыбается и обнимает. — Ты — Верховная! — Я знала! Ты лучшая! — тихо произносит Мисти с интонацией, понятной лишь им обеим. — Я всегда в тебя верила. — Что ж, я сделаю все возможное, чтобы поднять и защитить наш Шабаш, — о, от этой улыбки Корделии снова тает все внутри! — Я должна, я просто обязана стать лучшей Верховной, чем была Фиона. Сделать Академию мисс Робишо тихой гаванью для всех девушек, что в этом нуждаются. — Мам, поздравляю! Ты у меня самая-самая крутая Верховная на свете! — радостно восклицает вбежавшая в гостиную Тэрри, бросаясь к Корделии с объятиями. — Меня можно поздравить? — смеется подошедший вместе с дочерью Хэнк. — Моя жена теперь самая главная ведьма в Шабаше! Он обнимает ее и целует — а что, имеет полное право, муж все-таки. Вот только щемящее чувство ревности и боли оседает у Мисти в области сердца, и, если бы ей только дали полную свободу действий, она бы разорвала Хэнка на мельчайшие кусочки, после чего забрала бы Корделию с собой на необитаемый остров. Мисти страдает, Мисти ревнует и Мисти больно. Больно наблюдать за всей этой семейной идиллией (которая на самом деле-то нихрена не идеальна) (нет, врать Корделия точно не могла, не в ее духе). Корделия снова курит свои дорогие сигареты, когда Мисти с большой сумкой через плечо выходит из дверей Академии на задний двор. — Ты куда-то собралась? — в голосе Корделии слышится недоумение. — Мне нужно уехать на пару дней, — надеялась ведь Мисти избежать прямого разговора, да видно, не судьба. — Обратно на мои болота. Там сейчас вроде уже безопасно, не волнуйся обо мне. — Что за странные идеи, Мисти? Корделия не понимает (или делает вид, хотя это очень вряд ли). Наверное, все же действительно не понимает. Ох, до чего же все сложно! (А Мисти терпеть не может усложнять, но). — Я должна побыть наедине с собой и все хорошенько обдумать. Подумать о… — О нас? — О нас. — Это из-за Хэнка, да? — Я не хочу, чтобы ты думала, что я тебя шантажирую, манипулирую или что-то еще… Но просто пребывание в личном аду что-то во мне изменило. Я люблю тебя, мисс Корделия, но мне нужно время, чтобы собраться с мыслями. Просто немного времени, хорошо? — И я тебя тоже, поэтому чувствую себя не вправе тебя удерживать. Как бы мне этого ни хотелось, — она кидает под ноги докуренную сигарету. — Что ж, если что, место моего пребывания ты знаешь. И спасибо за понимание. Мисти бросает прощальный взгляд в эти глубокие карие глаза, после чего, перевесив сумку на другое плечо, направляется к выходу.