И я тебя тоже

Жизнь в Академии мисс Робишо идет своим чередом, девушки со всех уголков мира подают все новые и новые заявления, проводятся занятия, а на душе у одной каджунской ведьмы пышным цветом цветет любовь (расцветая с каждым днем все сильнее). И эта любовь — самый большой ее секрет, что даже причиняет боль, ибо нужно молчать, когда хочется кричать о своем чувстве всему миру. Но Мисти молчит, Мисти сдерживается и все держит в тайне. Потому что меньше всего на свете ей хотелось бы подвести Корделию. Корделия замужем, у нее семья — и Мисти прекрасно понимает, что эта маленькая деталь никогда не даст Корделии всецело принадлежать ей (во всяком случае, пока). Но Мисти смиряется, почти не ревнуя, и по-детски искренне радуется даже тем малым крохам счастья, что ей выпадают. Во время совместных занятий в оранжерее они могут быть вместе целых полтора часа — а для Мисти словно целая жизнь! О, видеть улыбку Корделии все это время, слышать ее нежные слова, ощущать прикосновения рук и мягкость ее губ! Они разные, очень разные. Корделия даже целует осторожно, словно опасаясь чего-то, при этом — плавно и медленно, Мисти же полна жизни, Мисти хочет всего и сразу. Мисти двадцать девять, и она еще совершенно не утратила юношеского запала; Корделия на девять лет старше, и она в их паре — именно та, кто отвечает за спокойствие и рассудительность. На Корделии ответственность: за дочь, за Академию, за каждую из учениц… Теперь еще — за это пылкое создание, что вновь тянется к ней за поцелуем. И плевать, что Корделия не может дать большего, Мисти счастлива уже тем, что она — с этой женщиной. Мисти совсем не хочет думать о завтрашнем дне: для нее есть лишь сегодня, где она целует Корделию, зарываясь лицом в золотистые волосы, пахнущие дорогим французским парфюмом. Они много разговаривают, и Мисти это ценит: Корделия ей доверяет, доверяет самое сокровенное — что может быть важнее этого? Так Мисти узнает о непростом детстве Корделии, омраченным холодностью и безучастностью нелюбящей матери, и оттого еще сильнее удивляется: как только после всех бурь сердце этой женщины сумело остаться таким золотым, таким нежным и любящим? А Корделия вроде бы даже и не держит зла на покойную мать, она сумела простить ее, отпустив детские обиды, и признается как-то, что не хотела бы, чтобы Фиона Гуд умерла. Мисти обнимает крепко-крепко — чтобы только дать понять той, за кого она, не раздумывая, отдала бы жизнь, что она не одна, что у нее есть поддержка и опора. Так и проходят дни, наполненные счастьем до краев для обеих. Что до остальных ведьм Академии — то вряд ли хоть одна из них о чем-то догадывается. Корделия все переживает на этот счет, а Мисти шутит, что уж кто-то, а Мэдисон точно никогда бы даже мысли не допустила, что Корделия может выбрать ее, Мисти. Однако, со временем Мисти становится все труднее скрывать от окружающих свое сияющее, словно рождественская елка, лицо, и Тэрри даже как-то спрашивает, не влюбилась ли она, не появился ли у нее кто. Мисти волнуется и смущается, и уже сама не помнит, как именно, но как-то ей все же удается уйти от этого разговора, не разболтав лишнего и не обидев девочку. Гораздо более знаковым становится для нее другой разговор с Тэрри, когда она однажды застает ее безумно грустной, тоскливо слушающей музыку в наушниках. — Тэрри, что-то случилось? — интерес Мисти отнюдь не притворен, ей действительно есть до нее дело. Они и раньше дружили, но теперь девочка дорога ей вдвойне как дочь ее самого любимого человека на земле. — Мисти, могу я быть с тобой откровенной? — голос Тэрри дрожит. — Просто мне уже давно не дает покоя одна проблема… — Что-то случилось? — Мои мама с папой в последнее время постоянно ссорятся, папа стал чаще уезжать… Иногда мне кажется, что они вот-вот разведутся. Я ужасно этого не хочу! И мне страшно, Мисти. Очень страшно! Первые несколько секунд Мисти сидит молча, понятия не имея, какие слова ей подобрать. И какова дилемма: и так не хочется, чтобы Тэрри было плохо, чтобы она страдала, но вот для самой Мисти… О, жизнь! Ну почему, почему мы порой встаем перед столь сложным моральным выбором? — Я уверена, милая, все будет хорошо. Твои родители в любом случае всегда будут с тобой, они оба тебя очень любят, — Мисти произносит эти слова, невероятно коря в этот момент саму себя, и обнимает Тэрри за плечи, желая хоть как-то выразить ей свое совершенно искреннее дружеское сочувствие. Будь что будет. Одно Мисти знает наверняка — у нее точно никогда не достанет сил отступиться от Корделии. — Если честно, то я немного переживаю за Тэрри, — признается Мисти в последующем разговоре с Корделией. — Ей действительно страшно. Любому ребенку страшно, когда его родители не в ладу между собой. — Тэрри у меня очень умная и сильная девочка, — при упоминании дочери на губах Корделии играет теплая, ласковая улыбка. — Она справится, как бы ни повернулась жизнь, и сумеет все понять. — Я чувствую, что словно виновата перед ней. — Да брось ты. Твоей вины-то в нашем разладе с Хэнком уж точно нет, — Корделия мягко сжимает девичью ладонь. Мисти не решается и, наверное, никогда не решится поднять с Корделией тему ее предполагаемого ухода от мужа, Мисти ужасно не хочет быть той самой давящей стервой из мыльных опер нулевых. И потому просто наслаждается каждым моментом, что ей дано провести с ней — ничего не требуя взамен (кроме любви, что так отчетливо читается в этих выразительных карих глазах). — Мисс Корделия, я хочу, чтобы ты знала, — Мисти поднимает глаза и смотрит прямо, не отводя взгляда. — Я участвую в Испытании Семи Чудес не для того, чтобы стать Верховной. Мне это не нужно. Все, чего я хочу — это чтобы ты гордилась мной. — Мисти, тебе вовсе необязательно что-то мне доказывать, — Корделия нежно касается ее плеча. — Ты ведь и так прекрасно знаешь, что я всегда буду тобой гордиться. И ты можешь не участвовать, если не хочешь — так будет меньше риска для тебя. — Вот теперь я точно буду участвовать, — Мисти смеется. — Тебе ли не знать силу моего упрямства, смешанного с не менее сильным азартом? Да и потом, утереть нос Мэдди — святое дело! Вдруг я все же стану следующей Верховной? Вот тогда я посмотрю на ее лицо! — Мисти, ты неисправима, — Корделия улыбается и целует ее в кончик носа. — Ну что ж, твоя взяла. Только имей в виду — легко не будет, и ты должна будешь показать всю свою силу в полную мощь. Так что давай-ка начнем готовиться уже сейчас. — Как скажете, мисс Корделия! Я вся в вашем распоряжении. И, готовясь остаток вечера к завтрашнему Испытанию, Мисти как никогда понимает, что все же, несмотря на всю секретность происходящего, ей повезло так повезло. На губах остается терпкий вкус утреннего кофе, смешанный с запахом сигаретного дыма.