Уроборос

Мне снится мягкая постель. Тёплые руки и ласковый голос, шепчущий слова любви и прощения. Впервые за долгое время мои сны настолько реальны. На короткие мгновения мне кажется, что от боли я окончательно сошёл с ума, но, если сумасшествие выглядит именно так, я не прочь остаться в нём навечно. И всё же, что-то не отпускает меня: тревожная мысль на границе сознания, подсказывающая, что что-то не так. Драко. — Где Драко? — Мистер Поттер, пожалуйста, не вставайте слишком резко. Сначала я предполагаю, что умер: светлая спальная и резная кровать с балдахином окончательно бы убедили меня в этом, если бы не женщина, облачённая в пижаму глубоко изумрудного оттенка, находящаяся здесь. Я вздыхаю с облегчением. Не поймите меня неправильно, но ангелом Панси Паркинсон совершенно точно не была. — Оставьте нас на минутку, господин Лойд, — твёрдо, но не без уважения говорит она старику, мельтешащему вокруг постели, чем заставляет его мгновенно исчезнуть за дверью. — Драко… — Драко-Драко! — Передразнивает меня слизеринка, собирая короткие волосы в гладкий хвост. — Ты провёл в отключке трое суток, и это единственное, что тебя интересует? — Да, — без колебаний отвечаю я, игнорируя звенящее в её голосе раздражение. — Он в порядке? — Он будет, — бросает она и добавляет, заметив мой обеспокоенный взгляд: — Драко в безопасности, Поттер. Вы оба. Я одариваю её благодарной улыбкой и принимаюсь осматривать комнату. Она всё ещё немного кружится, но от моего взгляда не ускользают расположенные в ней колдомедицинские приспособления, большинство из которых так или иначе прикреплены ко мне. — Сыворотки помогут вывести нейтрализатор, — обьясняет Паркинсон, касаясь тонкой силиконовой трубки, ведущей к моей руке. — В твоей крови его лошадиная доза. Кажется, они здорово беспокоились из-за того, что ты можешь взбунтоваться, а? — Я был весьма послушным, — отзываюсь я, не веря, что всё закончилось — впрочем, даже если это всего лишь небольшая передышка, я всё равно чертовски ей рад. — Всё остальное, — слизеринка взмахивает ладонью, указывая на магические капельницы, ждущие своей очереди, — поможет тебе восстановиться. Впрочем, по словам господина Лойда не все части твоего тела способны к регенерации. Я говорю о… — Всё в порядке, — бросая взгляд на перемотанную руку, говорю я. — Это ерунда. Я зеваю, чувствуя, что силы медленно покидают меня. Мне о многом хочется спросить её, но измученное издевательствами тело предательски клонит в сон. Постель слишком мягкая, а одеяло слишком тёплое. Веки тяжелеют против моего желания. — Тебе нужно отдыхать, — поправляя балдахин, понимающе говорит Панси. — Я приглашу доктора, чтобы он проверил катетеры. — Паркинсон, — усилием воли я открываю глаза и ловлю её взгляд. — Он ведь был здесь, да? Драко. — Не так долго, как вам обоим бы хотелось, — усмехается она. — Когда я… — я осекаюсь, откашливаясь. — Когда я смогу увидеть его снова? — Неужели ты собрался показаться своему новоиспеченному жениху в таком состоянии? — Фыркает слизеринка. — Восстанавливайся, Поттер. Нас ждёт долгий разговор. Я проваливаюсь в сон, как только она исчезает за дверью. Каждый раз, открывая глаза, я вижу перед собой обеспокоенного колдомедика или реже — его юную помощницу. Иногда я вижу саму Панси, взволнованно расхаживающую по комнате с крохотной чашкой чая, которая раздражающе цокает каждый раз, когда она ставит её на такое же крохотное блюдце. Я не вижу Драко. Не слышу Драко. Не чувствую его. С каждым пробуждением моя тревога становится всё сильнее. Не то чтобы у меня не было причин не доверять словам Паркинсон о его безопасности. Но и полностью довериться ей я тоже не мог. Кошмары возвращаются. Сознание снова бросает меня в подземелье, и в этот раз у меня нет маггловских таблеток, и нет тёплой руки Драко, крепко обнимающей меня за шею. Но Драко есть в моих кошмарах. Он кричит и плачет, а его в кровь разодранные на коленях джинсы заставляют меня просыпаться в холодном поту посреди ночи. Сон важен для качественного восстановления, так что, в конце концов семейный доктор Паркинсонов достаёт мне зелье сна без сновидений. К моменту, когда я окончательно прихожу в себя проходит не меньше семи дней. — Значит, Спящая красавица наконец очнулась? — Опускаясь на белоснежные простыни, с улыбкой интересуется Панси. — Как ты себя чувствуешь? — Гораздо лучше, — я киваю доктору за её спиной. — Спасибо. Неотвеченные вопросы висят в воздухе. Панси поджимает губы и взглядом просит прислугу покинуть комнату. Не без усилий приподнявшись, я сажусь на кровати. — Он больше не приходил, — утверждаю — не спрашиваю. — Слушай, Поттер, — она покусывает внутреннюю сторону щеки — совсем, как Драко, — я не уверена, что ты всё ещё достаточно восстановился, чтобы… — Где Драко? — Внутри всё сжимается от её тона. — Под стражей, — отчеканивает Панси. — О, блядь, — едва сдерживая истерический смешок, выдыхаю я. — Да ладно. Она смотрит на меня с несколько секунд, а потом вылетает за дверь. Я не успеваю переварить эту новость даже на половину, когда Панси Паркинсон возвращается в комнату с незнакомым мне седовласым мужчиной, удерживающим увесистую папку в облачённых в белоснежные перчатки руках. — Поттер, это господин Говард, мой адвокат, — замечает она, и мужчина нетвёрдо пожимает мою ладонь. — И он объяснит тебе правила игры. — У Вас есть всё моё внимание, — мои пальцы сжимают пуховое одеяло. — Мне безгранично жаль, что наше знакомство происходит при таких условиях, — шершавым голосом произносит он. — Но, полагаю, уважаемый мистер Поттер понимает, что пересечение магической границы господином Малфоем младшим даёт Министерству Магии полное и безоговорочное право судить его согласно совершенным деяниям, — шершавым голосом произносит он. — Да, но… — в голове шумит, и я едва слышу собственный голос. — С каких пор пересечение магической границы стало преступлением? — Статья, по которой суд Визенгамота собирается признать господина Малфоя виновным, — деликатно откашливаясь, говорит адвокат, — это передача стратегически важного государственного лица третьим лицам с целью получения финансовой выгоды. — Лица? — Я моргаю; такие разговоры с трудом воспринимаются едва восстановившимся мозгом. — Какого лица? — Тебя, балда, — цокает Панси. — Его судят за то, что он продал тебя на чёрном рынке. — Но я не заявлял на него! — Вскидывая руки, отвечаю я. — Мистер Поттер, дело в том, что, являясь стратегически важным государственным лицом, Вам необязательно… — Визенгамоту насрать, Поттер, — перебивает его Панси, массируя переносицу. — Ты золотой мальчик, их гребанное британское достояние. Они сожрут его с потрохами, не думая ни единой секунды. Говард разводит руками, а я слышу собственный вздох будто со стороны. Очевидно, что подземелье, в котором эти ублюдки держали меня, было скрыто магически, но стоило нам покинуть его, как мы оба оказались у Министерства на прицеле. Я почти ничего не помню о той ночи. А если бы и помнил, то это были бы тёплые руки Драко, прижимающие меня к себе для рывка аппарации. — Ваше слово многого стоит, мистер Поттер, — деликатно замечает адвокат, возвращая меня к реальности. — Несмотря на то, что вы представляете пострадавшую сторону, магическое законодательство предусматривает, что вы вполне могли бы выступить в качестве свидетеля защиты. — Я мог бы? — Вскидывая на него взгляд, шепчу я, и с плеч сходит гора с короткой дружелюбной улыбкой адвоката.

***

Вспышки колдокамер ослепляют. Репортеры едва не сносят меня с ног, когда я понимаю, что было охренительной ошибкой сунуться на публику без гребанной охраны. Я хочу сказать, за пятилетие я совершенно точно отвык от подобного рода внимания. Десятки одинаковых вопросов, втыкающиеся в меня Прытко-Пишущие Перья и левитирующие в воздухе блокноты — это совершенно точно не тот магический мир, по которому я скучал. В Министерстве тоже переполох: все носятся, сломя голову, и какой-то парень, пробегающий мимо, обливает меня чернилами, а потом начинает извиняться так громко, что я мечтаю поскорее получить обратно свою палочку, чтобы в полную силу наложить заглушающее. Кто-то тянет меня за локоть, и от накалившейся обстановки я почти готов взорваться, если бы не знакомая каштановая шевелюра, которую я смог бы узнать без очков даже в полной темноте. — Миона! — Я прижимаю подругу к себе, вдыхая родной запах библиотечных книг и ландыша, и она смеётся мне в плечо, сжимая в пальцах одолженную мне Панси рубашку. — Выбрал же ты место, Гарри Поттер! — Немного отодвинувшись, она заглядывает мне в глаза, всё ещё сияя белозубой улыбкой. — Я почти замужняя женщина, а ты устроил сцену на глазах у всего Министерства Магии. — Кажется, Министерство Магии уже в курсе, что женщины — это не то, что меня интересует, а? — Я поджимаю губы, ни на секунду не забывая о главной цели своего посещения. — Миона, прости меня за подобную наглость, но может, ты могла бы… Она осматривается по сторонам, равнодушно вытаскивая из волос длинную шпильку. Её тёмные глаза, тронутые тушью, едва заметно сужаются, и я чувствую благоговейный трепет перед этой строгой женщиной, ни чуть не изменившей отношение к авантюрам с младших курсов школы. — Он внизу, — не глядя на меня, бросает она. — Я проведу тебя в свой кабинет под предлогом чашки кофе. Путь неблизкий, и едва ли кто-то изъявит желание обделить тебя вниманием, так что, придерживайся изначального плана. — И какой план? — Я ошарашено моргаю, когда она трансфигурирует хорошо знакомые мне очки из своего украшения для волос. — Не попасться, конечно же, — нацепляя очки мне на нос, улыбается Гермиона. — Так-то лучше. В очках, действительно, видно лучше — в конце концов, едва ли в подземелье кто-то снабжал меня дневными контактными линзами и всё такое, а Панси, вполне справедливо, не стала забивать себе этим голову, — но прогулка по длинным коридорам навевает воспоминания, которые я давным-давно предпочёл бы оставить в прошлом. — Нужно иметь смелость, чтобы вернуться сюда, — говорю я, и Гермиона равнодушно пожимает плечами. — Не забывай, что я была распределена в Гриффиндор, — её голос, полный уверенности, отскакивает от бетонных стен. — Никогда, — с улыбкой отвечаю я. Путь, действительно, неблизкий, и прежде, чем мы доберёмся до точки назначения, мне приходится по крайней мере десять раз кивнуть и пять раз пожать руки; подсчитать количество вежливо-натянутых улыбок представляется невозможным. — Поручения сверху охрана получает не сразу, так что, чем увереннее ты будешь вести себя, тем лучше, — инструктирует меня Гермиона, незаметно осматриваясь по сторонам. — Просто сделай вид, что имеешь право находиться там. Это понятно? — Понятно, босс, — уверенно выдыхаю я. — Магическое общество стоит на ушах из-за твоего возвращения. Воспользуйся этим положением, Гарри Поттер, — бросая на меня весёлый взгляд, говорит гриффиндорка. — Прямо по коридору. — Ты не пойдешь? — Не хочу, чтобы меня выгнали отсюда раньше, чем закончится стажировка, — подмигивает мне Гермиона прежде, чем подтолкнуть вперёд. — И ты должен мне кофе! Я выдыхаю, потирая о джинсы вспотевшие ладони. За предстоящую мне встречу я должен ей гораздо больше, чем просто кофе. За возможность увидеть Драко сейчас я бы без сожалений отдал свою душу. Первое, что бросается мне в глаза, — это его волосы. В прошлый раз — в подземелье — я был слишком обескуражен, чтобы обратить на них внимание, но они стали гораздо — гораздо — короче. Выглядящие так, словно их одним коротким движением обрубили по плечи, они безвольно свисают на его осунувшееся лицо, и моё сердце сжимается от боли при виде этой картины. — Любимый, — почти вопросительно произносит он прежде, чем броситься ко мне в объятия, и я едва сдерживаю слёзы от тепла его тела, прижимающегося к моему. — Рапунцель, — зарываясь носом в белоснежные волосы и вдыхая хорошо знакомый мне запах, шепчу я, — где твои косы? — Не нравлюсь? — Драко отодвигается от меня, тревожно вздрагивая в моих руках. — Нравишься. Так сильно нравишься, — я сжимаю его в объятиях, чувствуя потребность отделить наше воссоединение от посторонних глаз. Вспомнив слова Гермионы, я перевожу взгляд на охранника, пряча лицо Драко в своём плече. — Покиньте помещение. Вы оба. Перекинувшись парой вопросительных взглядов, охранники, робко извинившись выходят за дверь. Драко всхлипывает мне в шею, но с души падает камень, когда я понимаю, что он смеётся. — Так вот каково быть с национальным героем, — он обжигает дыханием мою кожу. — Я покажу тебе, каково быть с национальным героем, — я подхватываю его под бёдра, усаживая на стоящий внутри стол для допросов; что-то поднимается внутри от осознания, что я не был с ним рядом всё это время, — если будешь хорошо себя вести. — Неужто я плохо себя вёл? — Кокетливо склоняя голову к плечу, улыбается он. — Почему ты не сбежал, Драко? О чём ты вообще думал? — Злость борется со всепоглощающим ощущением счастья от того, что я снова вижу это красивое лицо, и я не могу ничего сделать — только расцеловывать его, одновременно хмуря брови. — Я так скучал по тебе, — он подставляет мне шею, одновременно крепче обхватывая ногами за поясницу. — Разве я мог отказаться от возможности увидеть тебя? — Сумасшедший, — я смеюсь, выцеловывая его острый подбородок, — что ты такое… — Гарри Джеймс Поттер, — звучит из-за спины знакомый грозный голос, резко заставляющий меня выпрямить спину, — стоило тебе появиться на пороге Министерства, как ты по привычке снова начал кошмарить мою охрану? — Кингсли… — не оборачиваясь, произношу я. — Избавь меня от этого позора. Я выйду через минуту. Драко хихикает, увлекая меня за собой. Одна его рука наполовину запуталась в моих волосах, вторая — изучающе скользит по пуговицам рубашки. — Это была самая неловкая консумация брака в моей жизни, — весело сверкая глазами, смеётся он. — О, — я сжимаю пальцы на его бедре, — так, значит, были и другие? — Нет! — Визжит Драко, перебирая ногами в воздухе, когда я кусаю его за шею. — Нет, не было! Я вскидываю на него взгляд. Как бы много вещей — от простых до неприличных — мне сейчас не хотелось бы сотворить с ним, я вынужден перестать испытывать нервную систему Кингсли Шеклболта на прочность. По угасающей искре во взгляде Драко я осознаю, что он тоже это понимает. Видеть, как его лицо снова возвращается к хмурому выражению, больно почти физически, но я успокаиваю себя тем, что это не продлится слишком долго. — Прежде у нас не было такой проблемы, — принимая поцелуй, он с грустным смехом поправляет мои очки, по непривычке задевшие его кожу. — Ты ведь вернёшься? — Я вернусь, — оставляя ещё один поцелуй на его губах, обещаю я. Кингсли уже ждёт меня за дверью, выхаживая по коридору в своей излюбленной позе: руки заведены за спину, корпус угрожающе наклонён вперёд. Но стоит мне только протянуть ладонь для рукопожатия, как этот грозный вид сию секунду исчезает без следа, словно привидевшись мне. — Ну и шуму же ты навёл, малыш! — Притягивая меня к себе для объятия, дружелюбно смеётся он. — И наведу ещё больший, — куда менее дружелюбно отзываюсь я — у меня нет времени на светские беседы. — Вы должны отпустить его, Кингсли. Министр отодвигается, деликатно покачивая головой. Я чувствую, как завожусь — чувствую такую злость за каждую секунду, которую Драко приходится провести под стражей, что с трудом удерживаю лицо. — Это против правил, — спустя бесконечное мгновение отзывается Шеклболт. — Я и так позаботился о том, чтобы его не отправили в Азкабан, как отца. Я поджимаю губы. Люциус Малфой снова в Азкабане — и едва ли я чувствую радость по этому поводу. Я имею в виду, мне нужно знать, что об этом думает Драко. Если он захочет видеть своего старика на нашей свадьбе, я буду там — буду улыбаться так, словно не помню, с каким удовольствием он заталкивал иголки мне под ногти и избавлял меня от пальца, на который мне больше не суждено надеть обручальное кольцо. И всё же, если присутствие Люциуса в жизни Драко сделает его счастливым, я пойду на что угодно. В конце концов, каким бы он ни был, он был и остаётся его отцом. — Слушай, — я запускаю в волосы пятерню здоровой руки, — ну и хрень же это. — Да, — надрывно смеётся Кингсли, складывая мощные руки на груди. — Хрень. — Они ведь прекрасно знают, что я лёг с ним в постель по своему желанию, а не под действием каких-то зелий или заклинаний. А всё, что произошло дальше… — я вздыхаю, ощущая своё бешено колотящееся сердце. — Всё это просто глупое стечение обстоятельств. — Именно это ты и расскажешь Визенгамоту, дружище! — Похлопывая меня по плечу, говорит Министр. — А пока давай пройдём ко мне в кабинет и обсудим детали, что скажешь? Я оглядываюсь на дверь, и образ Драко встаёт у меня перед глазами — целая паутина его образов: смеющегося, растерянного, смущённого, гордого или раздражённого, но неизменно всегда моего. И я не могу оставить его здесь. Я пообещал, что вернусь. — Любая пресс-конференция, — я вцепляюсь в руки Кингсли Шеклболта, как вцеплялся бы в спасательный круг, будь я утопающим, — любое интервью в любом издании, хоть в «Пророке», хоть в чёртовом «Ведьмином досуге». Я не прошу снять с него обвинения, но отпусти его сегодня со мной. Министр смотрит на меня долгим изучающим взглядом. Выборы дышат ему в спину, и ситуацию в стране едва ли можно назвать стабильной, но если я буду говорить — буду говорить от его имени — вся магическая Британии будет на его стороне. Он знает, насколько высоки ставки. Он не посмеет мне отказать. — И всё же тебе место в Слизерине, а, Гарри Поттер? — Посмеиваясь, отзывается он. — Я беру на себя полную ответственность как за конфиденциальность этой беседы, — я смотрю на него прямо, не отводя взгляда, чтобы он ни секунды не сомневался в серьёзности моих намерений, — так и за возможные последствия, которые она повлечёт за собой. Сделав глубокий вдох, Кингсли тянется за связкой ключей, а я впервые за всё время нашего разговора чувствую острую необходимость растянуться в улыбке.