Я не привык делить с кем-то ванную комнату — за все пять лет моей жизни в этой студии ни один человек, кроме меня, ни задерживался здесь до утра, — поэтому спросонья я налетаю на Драко, выходящего из-за двери, и полотенце, обёрнутое вокруг бледных бедёр, опасно раскрывается, так что, я хватаю его, пока мы оба не оказались в чертовски нелепом положении.
Он переводит взгляд с полотенца на меня и обратно. Тонкие губы растягиваются в ухмылке, и я жалею о своей доброте в следующую же секунду.
— Ах, Мистер Поттер, всего пара ночей под одной крышей — и Вы уже готовы сорвать с меня полотенце? — Он упирает ладонь в дверной косяк, склоняя голову. — А Вы готовы взять за это ответственность?
— Я… — дрожащими пальцами затолкав полотенце в его свободную руку, я вздергиваю подбородок. — Я просто пытался помочь.
— Какая жалость, — произносит Драко, заправляя край полотенца так низко, что оно снова грозится упасть на пол. От него пахнет мятной пастой и моим лосьоном после бритья. И он снова выглядит раздражающе ослепительно. — В таком случае, умывайся и приходи завтракать.
— Завтракать? — Я сонно прослеживаю его босые пятки, шлепающие по паркету. — Во сколько вообще ты встал?
Он задумчиво поджимает губы и исчезает за дверью, а я решаю принять душ. Потом почистить зубы. Умыться. Попытаться уложить волосы и сдаться после третьей попытки. В конце концов, я сматываю их в пучок, и передние пряди угрожающе топорщатся, вырываясь на свободу. А потом надеваю свою самую чистую домашнюю футболку — я имею в виду, самую «не заляпанную сырным соусом» — и спортивные штаны, которые обычно ношу на выход. Не понимаю, какого черта мне хочется выглядеть как-то по-особенному в своём собственном доме.
— Чай или кофе? — Драко смотрит на меня из-за плиты, удерживая в руках две кружки.
Несмотря на то, что вчера он весь вечер жаловался на холод, одеждой он себя не обременяет, очевидно решив, что серых спортивных штанов на низкой посадке и какого-то подобия топа — или просто грубо обрезанной ножницами футболки — будет достаточно. Я вздыхаю.
— Кофе закончился, — и падаю на стул.
После сна в неудобном кресле я чувствую себя так, словно всю ночь боролся с дементорами. И не исключаю, что в итоге они победили.
— Я одолжил его у соседки, — он машет перед моим носом непонятного вида чайничком. — А еще у тебя есть френч-пресс, почему ты не используешь его?
— Френч-пресс, соседка… — я сонно моргаю. — Подожди, какая соседка? Миссис Освальд?
— Женщина из квартиры снизу, — он пододвигает мне чашку кофе, который — в отличие от растворимого — действительно пахнет кофе. — Она показала мне своего кота. Налить тебе молока?
— Мне она показывает только неприличные жесты, — я качаю головой. — Ума не приложу, как тебе удалось выпросить у неё кофе. Ты уверен, что не пытал её?
— Есть такая штука, как вежливость, Поттер, — Малфой помешивает свой кофе, над чашкой клубится пар. — Попробуй на досуге.
Миссис Освальд — это Люк, только в старушечьем обличии. Она десятки раз грозилась выселить меня из квартиры, а её кот систематически делает свои мерзкие дела мне под дверь — конечно же, не думаю, что здесь обходится без её помощи. Миссис Освальд считает меня бесом, и не то чтобы она была полностью не права: некоторые особо чувствительные магглы способны ощущать на себя легкое магическое воздействие. Впрочем, какое-то время в силу своей паранойи я даже думал, что она одна из перекочевавших в маггловский мир ведьм, но быстро пришёл к выводу, что женщина, чайник которой по утрам свистит по десять минут на весь жилой дом, едва ли может быть волшебницей.
Драко оборачивается и протягивает мне ложку, пододвигая её к губам. Я приоткрываю их почти инстинктивно, и по рецепторам растекается мягкий молочный вкус. Если честно, я никогда не думал, что простую овсянку можно приготовить настолько вкусно.
— Что скажешь? — Он вопросительно выгибает брови. — Не слишком сладкая?
Я качаю головой.
— Хорошо, — он отворачивается и бросает ложку в раковину.
— Где ты этому научился? — Я нетерпеливо ёрзаю на стуле.
— А что, похоже, что я учился? — Драко смеётся, продолжая возиться с кастрюлями. — Это просто бестолковое хобби.
— Ты слишком хорошо готовишь для того, кто считает это бестолковым хобби.
Он поворачивает голову и моргает. Клянусь, я замечаю тень смущения, скользнувшую по его лицу прежде, чем он снова вернётся к овсянке. Я кошусь на свои руки, к своему стыду вдруг осознавая, что улыбаюсь: в конце концов не каждый день тебе удаётся смутить слизеринца.
— Кулинария напоминает мне о зельеварении, — неуверенно продолжает Драко. — Знаешь, подготовка ингредиентов, температурные режимы, все эти котелки. Я имею в виду, — он смотрит на меня через плечо, — в этом что-то есть, да?
— Ты скучаешь по магии, — произношу я, и Драко морщится будто от удара.
— Не неси чепухи, — он обрывает меня. — Моя мать отдала жизнь не для того, чтобы я скучал.
Я хмурюсь. Так значит, Нарцисса устроила пожар в поместье самостоятельно. Мне стоило догадаться, зная, на что она всегда была способна, чтобы защитить своего сына. Полагаю, она просто не хотела, чтобы с ним случилось то же, что и с его отцом. В таком случае, её решение инсценировать его смерть было единственно правильным и способным удовлетворить жаждущих крови и расправы граждан.
Драко все ещё копошится у плиты, и я скольжу взглядом по неестественно прямой, словно натянутой тетиве, спине — от выступающих из-под короткого топа лопаток к пояснице. Она вся испещрена родинками разных размеров, таких, словно кто-то заправлял своё перо и случайно разбрызгал чернила, и татуировка на спине кажется их логическим завершением. Я видел этот знак на вывеске некоторых городских аптек, но сомневаюсь, что в случае Малфоя он как-то связан с фармацевтикой.
— Спроси, Поттер, — он садится за стол, располагая на нём две тарелки с овсянкой и нарезанный свежий хлеб, рядом с которым разложено масло и ягодный джем.
— Спросить? — Я снова неловко застываю, как и вчера, когда он подал пасту, словно каждое блюдо в его списке умений накладывает на меня оглушающее.
— Про тату. Я же вижу, тебе интересно, — он тянется к ножу, принимаясь тонким слоем размазывать масло по ломтику хлеба. — Моя метка стала тускнеть после того, как эта дряхлая мумия наконец превратилась в прах. Я надеялся, что она совсем исчезнет, но этот урод был отличным татуировщиком, ты не находишь?
Я кошусь на чёрную метку на его руке, и желудок невольно сжимается от воспоминаний.
— Один мой бойфренд бил татуировки. В конце концов, он оказался тем ещё ублюдком, но татуировки бил красивые, — Драко кладёт ломтик хлеба передо мной, ложкой выкладывая сверху джем. — Попробуй.
— Что он означает? — Я надкусываю сделанный им бутерброд, и прикрываю глаза от внезапного фейерверка вкусов на языке — я не думал, что такая простая еда может быть настолько вкусной.
— Это знак уробороса — пожирающего самого себя змея. Ты же знаешь, в конце концов, даже в маггловском мире я остаюсь слизеринцем до мозга костей, — он улыбается и делает медленный глоток кофе, пожимая плечами. — Цикличность событий, вечность и бесконечность, гармоничное существование противоположностей.
— Противоположностей? — Я утираю уголок рта большим пальцем.
Драко вздыхает.
— Знаю, Поттер, всю свою жизнь ты думал, что я просто маленький противный идиот, который только и делает, что думает, как испортить тебе жизнь, но у меня есть и другая сторона. Я… — он со стуком ставит чашку на стол. — Я постараюсь показать её тебе.
Я выпрямляюсь и закатываю рукава, оголяя предплечья. Серые глаза расширяются, тёплые кончики пальцев касаются моей кожи.
— Полагаю, в каждом из нас есть и светлая, и темная сторона.
«Главное то, какую выберешь ты. Это определяет всё».
Драко любовно обводит змею подушечкой указательного пальца, а потом проделывает то же самое со львом. Я знаю, что он чувствует предательские мурашки, бегущие по моей коже, но я ничего не могу с собой поделать. Когда он смотрит на меня снова, его глаза сияют.
— Я думал, ты стыдишься того, что тебя чуть не распределили в Слизерин, — он поджимает губы в попытке скрыть улыбку. — Об этом ходили некоторые разговоры…
— Я стыжусь только того, что стыдился этого.
Драко отпускает мою руку и возвращается к своей тарелке. Я знаю, что-то особенное произошло между нами сегодняшним утром, и мысль об этом тяжелой ношей ложится на мои плечи. Ещё ни разу за эти пять лет страх сблизиться с кем-то не был таким реальным.
***
— Гарри, сделать тебе кофе?
Джинни улыбается мне, стоя у кофейного автомата, но её улыбка стремительно меркнет, стоит Драко только появиться за моей спиной. Она ничего не говорит, но ей и не нужно — за неё это делает выражение её лица.
Она всегда недолюбливала Драко — стоит признать, у неё есть причины. И у меня есть. Или были. Я совсем запутался.
— Спасибо, — я мажу губами по её щеке — одно из наших стандартных приветствий, ничего особенного, — я уже позавтракал. Сегодня много доставок?
— Гарри Джеймс Поттер, — она упирает руки в бока и сдувает прядь рыжих волос со лба, — не смей заговаривать мне зубы. Вчера ты отделался, благодаря съёмочной группе, но сегодня тебе не удастся улизнуть, не позавтракав. Я подогрею пиццу.
— Джин, — я понижаю голос и тихонько дёргаю ее за локоть, — я, правда, поел. Мы можем обсудить это позже?
Я не знаю, как собираюсь рассказывать ей о том, что Драко Малфой теперь живет со мной в одном доме. Или о том, что я отказываюсь от растворимого кофе, потому что он умудрился поладить с одной из самых сумасшедших женщин, которых я когда-либо знал, и устроил нам королевский завтрак. Или, может быть, о том, что мне настолько нравится возить его вторым номером на мотоцикле, что я заказал для него шлем. Я ума не приложу, как я собираюсь объяснить это ей.
Но я улыбаюсь и забираю коробки с пиццей. Джинни прижимается губами к моей щеке, и последнее, что я замечаю перед тем, как покинуть пиццерию, — это презрительно вздернутая светлая бровь Драко Малфоя.
***
Все клиенты доставки разные. Кто-то выбегает к двери в пижаме, сжимая в кулаке смятую двадцатку, кто-то забирает заказ, держа ноутбук в одной руке и щедрые чаевые — в другой, но мой нелюбимый тип клиентов — это изрядно накачавшиеся пивом парни, решившие устроить себе пирушку на деньги, выпотрошенные из копилки младшей сестры. И черт бы меня побрал наткнуться на одного из таких именно сегодня.
Я узнаю его не сразу — растянутая футболка вся в пятнах от кетчупа, трехдневная щетина, круги под глазами больше, чем моя плата за психотерапевта. Он скалится и тянется к коробке, но продолжает сжимать мелочь в своём кулаке. Я не отдаю ему пиццу, давно выучив этот урок. Сначала — капуста, потом пицца. Если, конечно, тебе не хочется кормить типов вроде него из своего кармана.
— Так ты доставщик, — произносит он, удерживая коробку за противоположный край. — Ума не приложу, чего Рико так тебя испугался.
Рико. Я делаю мысленную пометку у себя в голове. Рико — тот парень, которого я встретил на вечеринке — не маг, но промышляет эзотерикой, астрологией и рунами. Иногда он чертовски напоминает мне Трелони в её лучших — или худших — проявлениях. Однажды я видел, как он раскладывал таро прямо на вечеринке, и его гребанные карты разлетелись в стороны, когда я вошёл. С тех пор я старался быть с ним осторожнее.
Ублюдок тянет на себя коробку, возвращая меня в реальность. Я чувствую, что начинаю закипать.
— Та шлюха была настолько хороша? — Его маленькие глазки впиваются в меня. — Никогда не видел, чтобы из-за дырки устраивали такой погром.
Я молчу. Картон сгибается под моими пальцами.
— Ты же опробовал его, а? — Он подаётся вперёд, растягиваясь в хищном оскале. — Бьюсь об заклад, он был счастлив раздвинуть ноги перед своим героем.
Требуется всего секунда, чтобы открыть коробку и перевернуть горячую пиццу прямо на его безмозглую башку. Пепперони клеится к покрасневшей щеке, расплавленный сыр стекает по подбородку, острый перчик повисает на светлой, почти безволосой брови.
— За счёт заведения.
Я завожу мотоцикл. Элеанор меня убьёт.
