Кинктобер 2022

      Чайльд ощущает себя не в своей тарелке, когда ступает на земли Ли Юэ. Он был здесь и до этого, даже провёл около полугода, но сейчас всё иначе. Раньше он не был беглецом, лишь странным юношей, безродным и весёлым. Никто, ни одна живая душа не знала, что он царевич из Снежной. Никто не сопровождал его, он был свободен и одинок.       Теперь же Тарталья следует за императором Ли Юэ, молясь всем оставшимся Архонтам позволить ему остаться незамеченным. Омега не знает, отчего ему настолько стыдно. Он не сделал ничего дурного, разве что предпочёл супругу истинного. Теперь это даже возможно доказать!       Чайльд испытывает странное чувство, когда вновь видит Нин Гуан. Она совершенно не изменилась, сохранив свою величественную покорность Мораксу, и Тарталья отчего-то рад. Наверное, он действительно скучал по этой невозможной женщине. — Император. — Воля Небес склоняет голову. — Дворец подготовлен.       Чжун Ли кивает, улыбаясь. — Благодарю Вас, госпожа Нин Гуан. — Это моя работа, император.       Женщина кидает взгляд на Тарталью и тут же устремляет его в сторону, на стучащих копытами лошадей, чтобы не проявить удивления. Она просто легонько приседает и кивает, обозначая своё уважение к царевичу.       Чайльд хочет спрятаться куда угодно, только бы не чувствовать себя настолько лишним здесь, в чуждом ему регионе со странными традициями. — Идёмте. — Моракс мягко надавливает на локоть омеги и ведёт его к карете. — Вы, госпожа Нин Гуан, лучше задержитесь и проследите за тем, как будут разгружать корабль. Ах да, проследите за работой капитана Бей Доу. — Обязательно, Моракс. — Воля Небес спешит направиться к команде корабля, пытаясь спрятать сияющие глаза.       Тарталья вздрагивает, когда Чжун Ли открывает дверь и предлагает свою руку в качестве опоры. Он, обычно легко и быстро запрыгивающий что в карету, что на лошадь, сейчас чуть не падает с подножки. — Вы в порядке? — Моракс захлопывает дверцу и впивается горящим в полутьме золотым взглядом в Чайльда. — Вы бледны.       Юноша качает головой, расслабляясь на мягких подушках. Он покачивается, когда лошади со ржанием трогаются и принимаются нестись ко дворцу.       Тарталья предпочитает остаться лицом на плече альфы, даже когда привыкает к ритму покачивания, и прикрывает глаза. Чжун Ли осторожно касается костяшками пальцев его скулы. — Я переживаю за Антона, — тихо признаётся омега. — Не стоило его оставлять. Он мой брат, я должен помогать ему. — И много бы Вы сделали? — мягко возражает император. — Царевич сам хотел, чтобы Вы были в безопасности. — Возможно, и ничего. Но я ведь воин, в конце-то концов! Я должен воевать! — Вы будете, обещаю. Вы ведь не только воин, Аякс, Вы должны быть стратегом. Имейте терпение.       Чайльд понял, что с ним что-то не так, ещё тогда, когда впервые наткнулся на возлюбленную брата. Она была прекрасна в своём игривом жеманстве, скрывающем столь пылкий и изворотливый ум, и пыталась научить его хотя бы нескольким фразам и движениям. Не следует даже говорить, насколько плохим учеником оказался омега.       Сейчас же Тарталья только убеждается в том, что отличается. Почему его щёки полыхают лишь от предложения вновь взять в руки оружие? — Не привык быть бесполезным. — Чайльд вздыхает, кладя руку Чжун Ли на колено. — Мне жаль, что я покинул брата на пороге революции. — Думаю, царевич не успеет сделать многого, когда Вы сможете к нему присоединиться. — Я смогу? — Тарталья отрывает лицо от Моракса.       Император долго молчит, смотря в блестящие глаза омеги. — Я не собираюсь держать Вас во дворце, как зверька в клетке, Аякс. Конечно, я не хотел бы, чтобы Вы покидали меня сразу после брака. Я вообще не хочу более терять Вас. Но Вы желаете действовать. Как я смею Вас останавливать? Моим утешением будет знание, что с Вами мои лучшие солдаты, готовые защищать императора до последнего вздоха.       Чайльд опускает глаза. Он любит бой, любит нестись куда-то без оглядки, любит бить чуть не вслепую, сражая наповал врага. Он хочет вести армию. Это единственное, чему он научен, единственное, что его страстно влечёт. Он должен поддержать Антона, должен следовать за ним по пятам.       Так отчего ему больно понимать, что придётся расстаться на это время с Чжун Ли? А что, если он погибнет?       Тарталья не может смириться с тем, что Мораксу придётся искать другого омегу, чтобы с ним вдвоём дать Ли Юэ наследника. — Поговорим лучше о чём-нибудь другом, Аякс. Вы слишком печальны. Нравится ли Вам в Ли Юэ? — Я… не хочу пока уезжать от… от Вас.       Чайльд пытается спрятать взгляд, слишком смущённый. Должен же он иметь смелость, в конце концов! Чего он распустился?       Чжун Ли приподнимает белую ладонь и прижимается к ней губами. — Благодарю Вас, благодарю, — бормочет он, прижимаясь к руке омеги лбом. — Обещаю, Вы не пожалеете о своём решении.       Тарталья тихо смеётся, не зная, как следует на это отвечать. — Я рад, что Ваши глаза снова светятся, — тихо говорит Моракс, буквально вцепившись в возлюбленного взглядом. — Вы выглядите так ещё прекраснее, любовь моя. Знаете, я уже боялся, что никогда не увижу Вас таким. — Отчего же? — Чайльд улыбается ещё шире, слегка отшатываясь.       Чжун Ли качает головой. — Мне казалось, что я потерял Вас окончательно. Вы выглядели таким несчастным, Аякс. Хуже всего то, что это из-за меня Вы стали таким.       Тарталья смеётся, зажмуриваясь. — Берегитесь, император, я ведь могу теперь использовать это против Вас! — И будете правы, любовь моя.       Чайльду не нравится грусть, что сквозит в его словах. — Ну же, не думайте так. Пока я не зол, я не буду соглашаться с Вашим мнением по этому поводу.       Моракс усмехается, сжимая ладонь омеги в своей руке. — Тогда мне следует злить Вас как можно реже. — Мне кажется, Вы не способны сделать это вообще. — Тарталья пожимает плечами. — Только если я сам пожелаю разозлиться. Нет, конечно, в том случае, если Вы ведёте себя со мной как с какой-то драгоценностью только для того, чтобы я дал Вам согласие на брак, возможно, злиться на Вас я буду. — Кто я по-Вашему? — Чжун Ли вскидывает голову, впиваясь взором в Чайльда. — Кто же посмеет так поступить? — Мой отец, например. Или… или генерал.       Золото глаз императора сверкает словно заточенный клинок. — Поверьте, в Ли Юэ это недопустимо. Да даже будь это дозволено, я бы ни за что не поступил с Вами подобным образом. Вы — самое ценное, что есть в моей жизни, Аякс. Я… Нет, я никогда не перестану Вами дорожить. — Даже когда я состарюсь? — Тарталья улыбается, печально усмехаясь.       Он прослушал достаточно рассуждений прекрасной дамы брата и слов своего супруга, чтобы быть настолько наивным.       Альфа вздыхает. — Какое значение имеет Ваш возраст? Вы мой истинный, я буду с Вами независимо от этих глупостей.       Кончики губ Чайльда приподнимаются, пока он медленно кивает. — Вы выглядите так, будто не верите мне, Аякс. Просто доживём до этого момента, и Вы убедитесь сами, хорошо? — Только если Вы меня поцелуете, — щебечет Тарталья, желая сменить эту зыбкую тему. — Мы же договорились, что до брака… — Я могу обидеться, император.       Чжун Ли смеётся и наклоняется к открытому лицу и осторожно касается губ омеги своими, поражаясь, как сверкают глаза его возлюбленного.