Кинктобер 2022

      Чжун Ли устало передаёт пистолет одному из стоящих позади телохранителей и бросает последний взгляд на распростёртое безжизненное тело. Что-то в самой глубине души скребётся, напоминая, сколько любви было между ним и Аждахой, но мужчина спешит встряхнуться и забыть об этом.       Это больше не тот Аждаха, с которым он встречался, напоминает себе Моракс. Он, конечно, всегда был немного не в себе, но сейчас это уже совершенно другой человек. Плен сломал ту тонкую грань, что сдерживала его сумасшествие.       Чжун Ли не знает, почему его бывший возлюбленный не хотел верить в расставание, пытаясь уничтожить Тарталью. Конечно, в это вмешался Осиал, всегда воздействующий на разум слишком грубо, но в этот раз Моракс не имеет ничего против. Только то, как Аждаха обзывал юношу, помогло ему продержать внутри достаточно твёрдости, чтобы выстрелить. Только это напоминало ему о том, как Чайльд молчаливо лежал на постели, абсолютно недвижимый и неспособный сделать хоть что-нибудь. Эта картина никогда не изгладится из памяти мужчины.       Он даже не помнит, как Бай Чжу, сделавший всё, что было в его силах, покинул комнату и закрыл дверь. Наверное, он этого даже не заметил. Просто понял, что находится в полном одиночестве. Снова один.       Может быть, если хотя бы Нин Гуан задержалась в апартаментах Моракса, Чжун Ли бы не позволил себе подобной вольности, сохранив разум холодным. Он бы просто продолжал молча стоять у окна, пытаясь не смотреть на расположенного на его постели бледного Чайльда, или сосредоточился на товаре, едва довезённом Бей Доу.       Но он был один. Ничто не было способно его остановить.       Нечто тяжёлое и очень горячее наполнило его глаза, застилая взор. Тарталья размылся, будто мужчина его больше не увидит, и Чжун Ли, сломленный скорее воспоминаниями, поднявшими в его душе бурю, чем настоящей опасностью, бросился к нему.       Нет, он не мог потерять ещё и Аякса. Этот ни в чём не повинный мальчик, случайно затесавшийся в их вражду с Царицей и влюбивший его в себя, должен был жить и быть счастлив.       Моракс, даже не думавший о том, что делает, прижимался губами к прохладной изящной кисти бесчисленное количество раз, проливая все накопленные за эти годы слёзы и безумно умоляя юношу очнуться. Наверняка со стороны он выглядел жалко. Моракс, чьи действия всегда выверены, чьей пощады ожидать не стоит, склонялся перед безродным юнцом, сторожевой собакой Царицы.       Чжун Ли не хочет рассказывать Тарталье об этом моменте. Не потому что он стыдится за подобное отношение со своей стороны, нет. Мужчина всегда будет отстаивать их с Чайльдом равенство если не в решении дел Ли Юэ, ибо эту информацию юноше слишком опасно знать, то хотя бы во всём остальном. Моракс просто не хочет лишний раз расстраивать возлюбленного. Тем более он всё же испытывает некоторый стыд за свою слабость, проявленную именно в тот момент, когда Тарталья нуждался в ком-то сильном, кто бы отстоял его и защитил.       О смерти Аждахи ему тоже не следует знать. Чжун Ли собирается упомянуть её вскользь через несколько дней, но не сейчас. Он чувствует себя слишком подавленным и ещё привязанным к прошлому, чтобы смочь скрыть это от Чайльда. К сожалению, Тарталья слишком остро реагирует на упоминания всех, кем, по его мнению, Моракс способен заменить его, а само это мнение составляет с поразительной быстротой и лёгкостью.       Возможно, через какое-то время Чайльд станет более уверен в себе, и Чжун Ли сможет перестать думать о том, что он подумает о любом человеке, что когда-либо был дорог мужчине. Моракс надеется на это. А пока… Что ж, пока у него есть, чем занять юношу, чтобы тот даже не подумал о его отсутствии.       И вправду, связанный Тарталья выглядит просто божественно. Он вертит головой, наивно надеясь разглядеть хоть что-то через плотную красную повязку.       Чжун Ли отмечает, что это скорее любопытство, чем страх, и не может не испытать радости. Это уже прогресс по сравнению с тем, как Чайльд напрягался каждый раз, когда его связывали.       Вообще-то изначально планировалось, что юноша будет дожидаться возвращения Моракса с вибратором, чтобы ему не было так просто, но в последнюю минуту Чжун Ли передумал. Пока что слишком рано оставлять Тарталью в одиночестве с такой стимуляцией хоть на какое-то время.       Правда, от эрекционного кольца Моракс не смог отказаться, хоть оно и должно было оказаться бесполезно. Оно слишком изящно смотрелось на покрасневшем от длительного возбуждения члене Чайльда, чтобы такой шаг вообще был возможен. К тому же, покачивающийся маленький знак Ли Юэ, прикреплённый к кольцу — ромб, высеченный из цельного кусочка янтаря, покачивался от каждого лёгкого движения юноши, заставлял что-то тёмное внутри Моракса подниматься на поверхность.       Тарталья поворачивает голову на звук открывающейся двери и застывает на коленях, усиленно прислушиваясь. Чжун Ли медленно стирает одно пятнышко крови с носка своего ботинка и выкидывает салфетку в стоящее у двери мусорное ведро, прежде чем подойти к постели вплотную.       Он склоняет голову набок, улыбаясь и рассматривая Чайльда. Единственное, что ощущает юноша — движения воздуха и скрип пола, ибо он находится посередине кровати, слишком далеко, чтобы иметь возможность ощутить тепло Моракса. Чжун Ли слишком хорошо помнит, как он однажды чуть не упал через край постели, чтобы позволять ему находится настолько близко.       Тарталья открывает рот, чтобы позвать мужчину, но так и не выбирает подходящее обращение, поэтому быстро тушуется. Будет ли странно обратиться к Чжун Ли «Моракс»? Наверняка да. Но если перед ним не Чжун Ли, как он может позвать его этим именем?       Чайльд знает, что никто, кроме Моракса, не имеет доступа в его апартаменты, но… Может быть, Нин Гуан всё же получила ключи? Вроде Чжун Ли говорил что-то подобное. Если она застанет Тарталью в таком виде…       Юноша находится в слишком раскрытом положении, слишком подчинён Чжун Ли, чтобы мыслить здраво. Достаточно одной маленькой детали, и вся его уверенность рассыплется на куски. — Аякс, — мягко зовёт мужчина, залезая на постель коленями и обхватывая щёку возлюбленного ладонью.       Этого достаточно, чтобы Чайльд тут же расслабился и расплылся в улыбке, отдаваясь чужим рукам.       Моракс скидывает ботинки, даже не оборачиваясь, чтобы проверить, куда они упали, и прижимает Тарталью к себе. — Грязный мальчишка, до сих пор возбуждён, — бормочет он во влажную макушку Чайльда, не в силах совладать с сочащейся нежностью.       Юноша скулит, пытаясь податься вперёд, и шмыгает носом. Ему слишком хорошо в объятиях Чжун Ли, и он не хочет, чтобы это прекращалось.       Моракс тихо усмехается и обхватывает возбуждённый член ладонью, делая несколько плавных размашистых движений. Полностью нагревшееся ещё до того, как застегнуться на Чайльде кольцо тихо позвякивает цепочкой и маленьким украшением, когда сталкивается с его ладонью.       Тарталья хнычет, уткнувшись в плечо Чжун Ли, готовый умолять об освобождении, но не способный собрать воедино свои мысли. Ему кажется, что Моракс настроен более демократично, хоть это любимое слово Нин Гуан сейчас и кажется дурацким, чем до ухода, и Чайльд надеется выпросить прощение.       В конце концов, его чрезмерная развязность на последнем мероприятии была не более чем небольшой игрой, так что Чжун Ли не может злиться по-настоящему.       Моракс смеётся, покусывая перекат плеча и влажную шею, прежде чем щёлкнуть кольцом и позволить ему упасть на простынь. — Хороший мальчик, — шепчет он, в несколько движений подводя Чайльда к оргазму.