Кинктобер 2022

      Чайльд начинает понимать, что где-то допустил ошибку, только когда уже спрыгивает с последней ступеньки лестницы и поворачивает за угол. Он окидывает взглядом картину в резной раме, даже в темноте способный различить написанный на ней сюжет. Помнится, Чжун Ли однажды рассказал ему обо всём глубинном смысле произведения, но Тарталью тогда это слишком мало интересовало. В конце концов, хоть Моракс и собирался заняться его просвещением, у юноши были другие планы. В тот день они действительно хорошо потрахались в личном маленьком музее Чжун Ли. — Какого чёрта, Сяо? Нравится бродить в тем…       Чайльд запинается, рефлекторно отступая на несколько шагов. Рядом с одной из огромных статуй спиной к нему находится фигура, освещённая проникающим из окна лунным лучом. Тарталья без понятия, кто это, но это точно не Сяо. Хотя бы потому, что он выглядит больше даже обыкновенного живого существа.       Человек резко оборачивается на корточках, и Чайльд улавливает опасный блеск его глазах. Он молча стоит на месте, не зная, куда ему деваться. Не будь таинственный посетитель таким массивным, Тарталья бы напал без задней мысли, но… Нет, ему вполне хватило опыта с Капитано, чтобы понять, что здоровяки всегда находят шанс раздавить или хотя бы немного придушить невинную тушку.       Самое отвратительное — он в одном халате и белье, а оружие так и осталось в квартире Моракса на верхнем этаже. Он даже не думал брать его, когда увидел сигнал о посетителе.       Единственная возможность — добежать до кнопки вызова охраны, но она находится слишком далеко. К тому же, он не горит желанием разворачиваться спиной к сидящему.       Чайльд видит отблеск лежащего на полу пистолета за несколько мгновений до того, как человек его подхватывает, распрямляясь. Тарталья наблюдает за этими движениями, лихорадочно обдумывая возможные пути решения. — Ни с места, — звучным голосом говорит мужчина.       Зал разносит его слова с огромной силой, и они приобретают ещё большую угрозу.       Но Чайльд не был бы собой, если бы так быстро струсил. На самом деле, он бы обязательно попытался незаметно напасть, если бы ему не приходилось мыслить здраво. Но сейчас ему приходится.       В конце концов, кто как не он должен охранять личные апартаменты Чжун Ли, когда того нет дома? Тарталья не уверен, что хорошо справится с этой задачей, если у него будет проломлена голова или свёрнута шея. — Новый телохранитель? — как можно более спокойно интересуется он, пытаясь остановить сходящее с ума сердце. — Ты заблудился. На этот этаж нельзя подниматься.       Чайльд просто надеется, что этот здоровяк решит подыграть и попробует уйти с миром. Скорее всего, он не знает, что сюда можно попасть только по специальной карте. А если и знает, не придаст значения незнанию Тартальи. — Телохранитель? — В голосе человека слышится тёмная угрожающая нотка. — Служить Мораксу? Мне?       Юноша молча кивает, незаметно отходя на несколько шагов назад. Он пытается выглядеть спокойным, хотя внутри него бурлит готовность прыгнуть в сторону от пули.       Да, единственное, за что он действительно благодарен Царице — она обучила его хорошо обороняться, а не только убивать. — Я не собираюсь ему служить. — Мужчина неотрывно смотрит на него, засунув одну из рук в карман и наступая. — С меня хватило. — Прекрасно, — отзывается Чайльд, чуть не путаясь в собственном халате. — Тогда что ты здесь забыл? — Стоять! — рявкает незнакомец. — Я знаю, что ты собираешься вызвать охрану.       Тарталья бормочет несколько русских ругательств. Он видит, как искажается лицо стоящего напротив человека, и ему это не нравится. — Я размажу тебя по стене, — бормочет мужчина, потряхивая пистолет в руке и улыбаясь. — Чтобы никто… да, больше никто… никогда… Ты же Чайльд, правда? — Это имеет значение? — интересуется юноша, прикидывая, стоит ли одно сломанное ребро выдранного из чужих рук оружия. — Уже нет, — продолжая всё также улыбаться бодро сообщает незнакомец, бросаясь на Чайльда.       Тарталья успевает тысячу раз поблагодарить свои рефлексы, когда на бешеной скорости бежит вперёд по залу. Он уходит от кнопки и лестницы, по которой мог бы сбежать, но оба шанса слишком призрачны. Чжун Ли, скорее всего, не будет сильно зол, если ему придётся разбить маленькую вазу для создания шума.       Юноша скорее чувствует, чем слышит, как сокращается между ними расстояние, и пытается увернуться, падая. Халат распахивается, и колени определённо оказываются содранными о паркет, но Чайльд быстро находит ориентацию в пространстве. Боль скорее даже помогает.       Все Фатуи обучены воспринимать это как сигнал к действию, а не защитную функцию, призывающую остановиться.       Тарталья успевает подскочить на ноги, скорее случайно уронив, чем скинув мешающую махровую тряпку, и уворачивается от мощного удара. Он не видит пистолета, но надеется, что тот где-то на полу. В любом случае, это уже не имеет такого значения. Ему останется продержаться не более пяти минут после того, как он разнесёт что-нибудь вдребезги. Что-что, а охрана в доме Моракса вымуштрована до предела.       Все мысли о вазе вылетают из головы, когда Чайльд поскальзывается на своём же халате и летит на пол, ударяясь головой. Кажется, он действительно что-то разбивает, но уже не может осознать. Острая боль заволакивает зрение тёмным покровом, и, пока он на одних рефлексах пытается подняться, ничего вокруг не видя, мощные руки сжимаются на его рёбрах.       Юноша даже не успевает вскрикнуть, когда оказывается поднят над землёй. Он мало что может сделать, чтобы сопротивляться, но всё равно слабо дёргает ногами. — Будем знакомы, Чайльд, — шепчет мужчина, прежде чем отправить его в полёт.       Кажется, он не лгал, говоря, что размажет Тарталью по стене. Чайльд не успевает даже осознать это, когда теряет воздух.       Он слышит отвратительный писк в ушах, корчась от резкой боли, что сжимает горло, и бессильно заваливается набок, чувствуя, что падает откуда-то на пол. Он почти не реагирует на грохот и дрожь половиц под щекой, находящейся на чём-то разбитом.       Наверное, его бросили в статую, если адский грохот и боль в спине не лгут.       В любом случае, он должен сопротивляться темноте. Он должен…       Сопротивляться.       Юноша дёргает руками, пытаясь брыкнуть навалившегося на него мужчину и сжимая кулаки. Ему кажется, что мир плывёт перед глазами. Он не слышит, что ему говорят, да это наверняка и не имеет значения. В прошлый раз разговоры ему мало помогли.       Тарталья делает ещё один рывок в попытке с бросить сжимающую горло ладонь, и чуть не сходит с ума от неожиданной свободы. Он закатывает глаза, чувствуя лёгкий ожог в лёгких от холодного воздуха, но не может перестать дышать.       Только через несколько секунд Чайльд начинает осознавать, где он и с кем.       Юноша издаёт тихий звук, напоминающий стон, когда Чжун Ли подхватывает его под лопатки и прижимает к своей груди, поднимая расслабленное тело в сидячее положение. Тарталья сжимает в ладонях его мощные руки, не желая признаваться даже себе, что сейчас ему это необходимо. Он должен чувствовать, что ему есть за что держаться и в кого уткнуться носом.       Моракс похлопывает его ладонью по голове и усмехается в макушку. Чайльд тихо вздыхает и на всякий случай зажмуривается, боясь, что не сможет выдержать столько неожиданной нежности.       Его тело способно действовать исходя из вбитых тренировками рефлексов, переживая столько боли, сколько обычному человеку хватило бы наверное на месяц. Его мозг приучен работать быстро и точно, пока он находится в сознании. Он — жестокая машина для убийств в буквальном смысле слова, вымуштрованная по всем доступным параметрам.       Так какого чёрта он испытывает столько режущей сердце боли от того, как Чжун Ли молча его обнимает, иногда оставляя лёгкий поцелуй на слипшихся прядях? Тарталья хочет плакать, но вместо этого просто сильнее сжимает мужчину руками, надеясь, что он поймёт всё и без слов.       Моракс и понимает. Может быть, это он просто являет собой открытую книгу для такого внимательного и опытного человека, может, от того, что Чжун Ли сам не особенно разговорчив в моменты искренности, полагает юноша.       Ни одна из догадок не оказывается верна. Объяснение гораздо легче.       Моракс просто любит его. Он уже не пытается читать мысли Тартальи, чтобы использовать их для достижения выгоды, как в начале их знакомства. Он просто пытается сделать так, чтобы Чайльд был счастлив. — Ты забыл стоп-сигнал, — тихо говорит Чжун Ли.       Это простая констатация факта, а не укор, но юноше всё равно стыдно. Он устраивается на плече мужчины поудобнее и молча кивает. Все слова сейчас будут звучать как оправдание, поэтому он предпочитает оставить Мораксу самому разбираться в причинах дурной памяти.       В конце концов, не надо иметь ума палату, чтобы понять его. Когда на тебя нападают, последнее, о чём ты думаешь — то, что должен был сделать. Во всяком случае, Фатуи воспитывались именно так. Способность вовремя отключить сознание сохранила жизни многим ребятам из подданных Царицы. — Я думаю, нам следует привыкнуть друг к другу, чтобы продолжить подобные эксперименты. — Чжун Ли задумчиво перебирает рыжие волосы, не пытаясь заставить Тарталью говорить с ним.       Сейчас это не нужно.       Чайльд тихо фыркает. Возможно, он слишком много берёт на себя, предлагая такие вещи. Возможно даже, что мужчина именно это и хочет выразить словами.       Но Тарталья просто хотел… почувствовать себя в безопасности? Он не может уже жить с этим постоянным зудом где-то в глубине души, что напоминает о ночном происшествии. Чжун Ли определённо озабочен этим гостем, если вообще не напуган, и юноше от этого только труднее. Что это за существо такое, если сам Моракс его боится?       Чайльд не хочет об этом спрашивать. В конце концов, надо быть совершенно слепым, чтобы не заметить нежелания мужчины поделиться небольшой загадкой.       Даже Бей Доу, чей язык развязывается от алкоголя, молчит. Она сама без понятия. А должна бы знать, если только Нин Гуан не боится огласки.       Вообще-то мощная женщина, как нарёк её Тарталья в своей голове, махнула рукой и предложила всё выведать самостоятельно или, что ещё лучше, забыть. Но один Бог знает, сколько Чайльд ворочается без сна, пытаясь найти хоть какое-то объяснение.       Ему разве что везёт в одном: Чжун Ли, оказавшийся слишком трепетным, никуда не берёт юношу с собой, оставляя ему отсиживаться в огромной квартире. Хоть спина уже давно прошла, а осколки огромной статуи, любимицы Моракса торопливо убрали с его глаз долой, мужчина всё равно не хочет рисковать.       В эти бесконечные часы Тарталья думает. Он даже попытался вывести на чистую воду Люмин, явно что-то подозревающую, но та только помолчала в трубку и вздохнула, уведомив, что ему это ничего не даст. Единственное, чем она поделилась — незнакомец сейчас находится под крылом Осиала. На самом деле, это давно не являлось для Чайльда открытием. Впервые он случайно услышал это из разговора Нин Гуан, а затем Моракс самостоятельно рассказал юноше об этом.       Чжун Ли, как и следует каждому уважающему себя человеку, уже спит, когда Тарталья легонько пихает его в бок. Мужчина тихо стонет, поворачиваясь к Чайльду, и поспешно садится, наконец способный услышать свой телефон.       Юноша хихикает, удобнее устраиваясь на подушке, когда видит тщетные попытки вечно идеального Моракса окончательно проснуться и продрать горло для ответа. Он просто молча смотрит на то, как Чжун Ли выпрямляется, продолжая разговаривать по-китайски, и несколько раз удивлённо хлопает глазами.       Вообще-то Тарталья мог обидеться, потому что мужчина всегда разговаривал с Нин Гуан на понятном для него языке, но сейчас он больше занят скачущими на чужом лице эмоциями. Чайльд слышит неуверенность женщины с того места, но котором лежит, и надеется, что ничего страшного не произошло, когда Моракс неожиданно встаёт с кровати и принимается натягивать халат. — Оставайся здесь, — негромко говорит он, засовывая телефон в карман и обхватывая трость.       Юноша удивлённо кивает, неотрывно пялясь на Чжун Ли. — А что… — бормочет Тарталья, приподнимаясь на локте.       Моракс прерывает его, разводя руки в стороны. — Осиал счёл, что будет весело подсылать мне в дом своего человека, — опасным голосом отвечает он, склоняясь над Чайльдом, чтобы поцеловать в лоб. — Я люблю тебя.       Ладно, Тарталья даже не пытается обмануть себя, что не зависает, слыша столько неожиданно сменившей прежний тон нежности.