Кинктобер 2022

      Чжун Ли уже давно лежит в постели, наблюдая за скачущим по половицам лунным светом, когда дверь неожиданно распахивается. Мужчина садится, готовый в любую секунду схватить своё копьё, лежащее поблизости, но силой воли останавливает этот жест.       Он уже видит, что к нему заявился не тот, кто желает смерти. В конце концов, Чжун Ли был бы полным идиотом, если бы не смог узнать фигуру императора, застывшую на пороге.       Тарталья делает несколько шагов, своим весом на ручке заставляя дверь захлопнуться, прежде чем осесть на ковёр, бормоча проклятия. Это не язык Ли Юэ, но Чжун Ли может разобрать несколько слов. — Вы в порядке?       Император молча поднимает взгляд, но не может вымолвить ни одного членораздельного слова. Его глаза, обычно мечущие молнии на ненавистный ему народ, презираемый им до глубины души, или выражающие чистейшее детское озорство, сейчас наполнены слезами. — Господин, что… — Мужчина резко вскакивает с кровати, игнорируя подлетевшие в воздух одежды, и спешит к юноше, присаживаясь рядом на одно колено.       Нин Гуан может бросать на него осуждающие взгляды вечность, он всё равно не перестанет проявлять внимание к этому ребёнку. Его сердце просто не позволит ему так поступить.       Тарталья скулит, хватаясь обеими руками за его белую рубаху, и припадает к плечу мужчины, жадно дыша. — Это всё ты виноват, — шепчет он, дёргая кулаками и потряхивая головой.       Чжун Ли понятия не имеет, о чём идёт речь. — Я сделал что-то не так, император?       Он тщетно пытается вспомнить хоть одну свою ошибку за последнее время, но не может. Ещё за ужином юноша благоволил к нему и выглядел достаточно счастливым. В конце концов, хоть он и не смог развязать войну, он хорошо подрался. — Какого чёрта ты ко мне так обращаешься?       Мужчина вскидывает бровь всего на несколько мгновений, прежде чем понять, что от него требуется. Он прижимает к себе Тарталью, целуя его в макушку. — Что случилось, Аякс?       Юноша фыркает, но отпускает его одежды, определённо более довольный, чем до этого. Чжун Ли никогда не перестанет удивляться тому, какое волшебство творит с его возлюбленным это имя.       Его могли венчать как Тарталью, просто чтобы доказать жителям Ли Юэ, что они настолько побеждены, что не имеют права выбрать своему императору имя, соответствующее своему народу. Его могли бесчисленное количество раз звать в народе Чайльдом выражая нежелание прислушиваться к его порою безрассудным приказам, противным воле даже его матушки, посадившей его на этот трон.       Но он всегда будет Аяксом, весёлым и иногда даже по-детски наивным. Разве что его мало кто увидит именно таким.       Что ж, Чжун Ли готов прощать ему тысячи дурацких указов, которые он должен контролировать, почти не имея голоса против Снежной, если ему будет дозволено звать императора этим именем и касаться его белоснежной кожи.       Тарталья всегда слишком тороплив и легко возбудим. Но сейчас… Советник без понятия, откуда в нём столько прыти.       Император вертится на чужой постели, сминая простынь и скидывая одеяло. Он выглядит так, будто умрёт, если не получит члена. — Аякс… — Чжун Ли склоняется, пытаясь поймать его лицо в свои руки, чтобы заглянуть глубоко в глаза. — Нам некуда торопиться.       Юноша не слушает. Он даже не снимает штаны возлюбленного до конца, стягивая их только на чуть-чуть к коленям, пока не добирается до тяжёлого полувставшего члена.       Он трётся своей промежностью о постель, издавая высокие тонкие звуки, от которых у Чжун Ли бурлит в крови похоть. Он просто кладёт руки на рыжие вихры, поглаживая голову Тартальи и пытаясь устоять на ногах.       Чайльд покрывает поцелуями его лобок, на несколько мгновений оторвавшись от крепкого ствола, и вновь насаживается. Мужчина сжимает зубы и пошатывается под его напором. Он уже и не думает взывать к благоразумию.       Юноша приподнимает бёдра над кроватью, чтобы встать на четвереньки и уставиться на Чжун Ли с молчаливой мольбой. Он надеется, что будет понят без слов. Опрометчивый.       Обыкновенно сдержанный и помнящий любую мелочь Первый советник Ли Юэ прямо сейчас разваливается на тысячи кусков. Для него большая удача хотя бы понять, что происходит.       Тарталья поджимает губу, но продолжает лизать его член, уже не заталкивая в рот и горло. Он умоляюще хлопает ресницами, но ничего не говорит.       Чжун Ли стягивает штаны и отходит от него, чувствуя, что попросту набросится на императора, если тот не даст ему передышки, и хмурится. Чайльд облизывается и высовывает розовый язык.       Советник молча изучает податливо изогнувшееся над постелью тело, залитое лунным светом. Он понятия не имеет, когда юноша успел остаться в одной рубахе, но не хочет узнавать. В конце концов, прятаться от него под одеждами такому человеку, как Тарталья, должны быть противозаконно.       Чайльд виляет задницей, призывно распахивая голубые глаза. Чжун Ли молча поглаживает его по щеке, ощущая странное удовольствие, когда император льнёт ближе. — Я не хочу… быть человеком, — шепчет Тарталья, легко кусая чужую ладонь. — Гораздо проще быть собакой. Никто… никто ни за что не осудит, и… я… я могу подчиняться тебе.       Юноша заплетается в речи, но продолжает бормотать, словно в пьяном бреду. Мужчина склоняет голову набок, выражая недоумение. — Пожалуйста.       Чайльд выглядит так, будто снова сейчас расплачется. Чжун Ли не смеет отказать. Честно говоря, никогда и не смел. Он просто не может смотреть на то, как его император, его возлюбленный расстроен, даже незначительно.       Что ж, если ему угодно быть собакой, он может стать самым очаровательным щенком на свете.       Дама резко дёргает плечам и покидает покои императора. Она начинает сомневаться в своём загадочном спасителе. На кой он дал ей цветок, если после него Тарталья вообще исчез из своей опочивальни?