Кинктобер 2022

      Чайльд стонет, яростно зажмурившись. Единственное, что ему позволено — тереться о ткань невероятно дорогих брюк, словно он какая-то собака. Юноша мог бы сказать, что ему это не нравится, но он не будет. Уже успел перешагнуть тот момент, когда ему было необходимо обманывать самого себя.       Чжун Ли кажется прекрасной статуей, такой же недвижимый и хладнокровный. Он молча наблюдает за Тартальей, опустив наполненные похотью глаза туда, где их тела соединены. Он видит, как изломаны в удовольствии чужие брови, как приоткрыт рот и влажны опухшие от поцелуев губы. Он готов поклясться, что давно не видел чего-то настолько совершенного. Нет. Вообще никогда не видел.       Чайльд выглядит таким отчаянным, пытаясь достигнуть оргазма таким способом. Он трясёт головой, пытаясь отклеить чёлку ото лба, но быстро сдаётся. В конце концов, что она такое в сравнении с желанием кончить?       Мужчина склоняется, чтобы заправить прядь волос за ухо юноши и остановить руку на задней стороне шеи, привлекая внимание. Тарталья распахивает глубокие глаза и уставляется на него бессмысленным взглядом. Единственное, чего он хочет — угодить Чжун Ли. Ещё Царица научила его подчиняться своему хозяину.       Чайльд прекращает свои движения, просто прижимаясь промежностью к чужому начищенному ботинку и придерживая штанину одной рукой. Он ожидает указаний, но Чжун Ли лишь молча смотрит на него горящим взглядом, в котором Тарталья может прочитать нечто вроде привязанности.       На самом деле, он видит даже больше, чем жалкую привязанность. Но он ведь умный мальчик, он знает, что ошибается, надеясь хоть на это. В конце концов, какой человек в здравом рассудке будет любить своего убийцу?       Эти пафосные слова наверняка сейчас звучат убого. Один из лучших служителей Царицы, славящийся толстым кровавым следом, идущим аж из детства, Одиннадцатый Предвестник, склоняется перед другим. Более того, перед своей жертвой.       Он, всегда полагающийся на свою хитрость, вырыл сам себе могилу. И сделал это так ловко, что сейчас одно движение Чжун Ли может прекратить его жизнь.       Что ж, ему везёт. Пока он умудряется быть хорошей игрушкой.       Чайльд хнычет, когда Чжун Ли резко опускает руку на его плечо, останавливая. Юноше неприятно ощущение собственной смазки на складках элегантных брюк и ботинке, что находится у него под задницей.       Тарталья ощущает себя жалкой собачонкой, плохо служащей своему хозяину и потому не получающей лакомство. Наверное, примерно так и есть.       Мужчина пристально изучает его лицо, прежде чем распрямиться и похлопать по коленям.       Юноша поднимает на него затуманенный взгляд, не желая расставаться с хоть каким-то трением. Он пытается придать своему лицу как можно больше жалостности, чтобы его простили. Чжун Ли тихо усмехается и повторяет жест. — Давай, — подбадривает он. — Залезай, если ты вообще хочешь сегодня кончить.       Чайльд повинуется и забирается мужчине на колени, едва успевая остановить себя от попытки обнять его. Чжун Ли определённо замечает это, но ничего не делает, вместо этого протаскивая юношу по своим брюкам ближе и легонько касаясь покрасневшего члена.       Тарталья становится ещё покорнее. Мужчине кажется, что хватит буквально нескольких секунд, чтобы он начал умолять. О, это точно.       К сожалению, в этот раз не получится послушать мольбы великого Предвестника. Чжун Ли и без того слишком задержался. Возможно, потом стоит уведомить Нин Гуан о желании немного отдохнуть, помечает он в голове, сжимая член Чайльда в своей ладони.       Он играется с головкой, собирая смазку, чтобы скольжение не было сухим, и принимается дрочить резкими точными движениями.       Тарталья заваливается на его плечо, кусая дорогой пиджак и тихо охая. Чжун Ли приходится впиться пальцами свободной руки в мягкую ягодицу, чтобы остановить беспорядочные движения задницей. Сегодня он не собирается давать юноше волю.       Чайльд тонко вскрикивает и расслабляется на чужом теле, покрывая руку мужчины и его рубашку с пиджаком брызгами семени. Ему даже не стыдно за это, настолько он изнеможён.       Тарталья начинает любить такие моменты. После оргазма он мало что соображает и может позволить себе наделять каждое движение своего бывшего врага особым смыслом. Обманывать себя, что его любят.       Ему так мягко на чистой простыни с подушкой под щекой, засунутой туда рукой Чжун Ли и одеялом поверх обнажённой кожи, что юноша отпускает все сомнения. Единственное, чего он не отпустит — своего желания тереться о те самые остроносые всегда блестящие ботинки, что вечно на мужчине, и умолять его взглядом об оргазме. А, ну и ещё обманывать себя красотой любви, конечно.       Сейчас он покорнее, чем целый день. Хотя Чжун Ли не возражал бы, будь он хоть во сто крат несноснее, но так действительно проще.       В конце концов, ему гораздо спокойнее покидать дом, когда Чайльд не может совершить ничего дурного.       К тому же, он бы не простил себе упущенной возможности побыть с тем, кого любит. А раз уж юноша спит, Чжун Ли всё равно не может это сделать.       Он уверен, что скоро всё закончится. Не зря же Царица выглядела сегодня бледнее обычного.