Кинктобер 2022

      Тарталья оборачивается всем телом на постели и вздыхает, неловко ёрзая. Он слишком хорошо ощущает натяжение красной верёвки. Ему не больно, нет. Ему стыдно. И от этого лишь хуже.       Пока у него была возможность поиграться с бойфрендом, пусть и немного жестоко, ладно, но он ведь заслужил, ему было весело. Теперь же…       Видимо, Чжун Ли было мало того стыда, от которого юноша чуть не сгорел ещё на прошлых выходных. Да что на выходных! Мужчина не отлип от него с расспросами, пока Чайльд не признался, что ему нравится носить «дамские штучки», как это тактично назвала Люмин.       Только как это связано со… связыванием? Тарталья сам не знает. Нет, возможно, конечно, что Чжун Ли счёл трение верёвок и белья одинаковым, но… но какого чёрта он тогда не в одних верёвках?       Чайльд неловко переползает в сторону, боясь смотреть на своё развратное отражение, и уставляется в простынь. Его уши определённо горят краше всех фонарей.       Отчего-то самым постыдным во всей ситуации ему кажется именно то, что на этот раз мужчина решил выбрать наряд сам. И конечно же он вышвырнул те трусики в помойку. Примерно после того, как порвал прямо на Тарталье.       Чайльд прекрасно понимает, что его бойфренд далеко не беден, да и ему самому привычно импульсивно тратить за раз суммы, большинству лишь снящиеся. Также он знает, насколько Чжун Ли педантично относится к выбору абсолютно любой вещи. Но эй, Тарталья выбрал ту розовую тряпочку потому что она ему понравилась, чёрт возьми! Кто говорил, что он сделал это лишь из экономии?       Хорошо, он ошибся в цвете. Чайльд с закатанными глазами даже выслушал лекцию, почему он должен надеть именно красное. Ему кажется, что он даже неплохо справился с ролью и не выдал своего стыда.       Тарталья даже не знает, сколько это стоит. А верёвки? Откуда взялись они?       Чайльда немного бесит, что он совершенно не разбирается в «великом искусстве», как это назвал мужчина. Немного. На самом деле, он слишком сильно возбуждён, чтобы мочь думать об этом.       Чжун Ли входит в комнату почти также тихо, как обычно, разве что открыв дверь слегка погромче. Тарталье кажется, что это было сделано специально для него, и он неловко дёргается в путах, пытаясь обернуться, чтобы выразить свою признательность.       Консультант негромко усмехается за его спиной и присаживается на постель, касаясь кончиком изящного пальца прямой спины и связанных за нею рук. Чайльд пытается поймать его, разжав сразу обе ладони, но Чжун Ли отстраняется, исчезая с кровати. — Бука, — бурчит юноша просто чтобы задавить поднимающийся клубами снизу стыд.       Мужчина издаёт звук, похожий на смешок, и появляется рядом с зеркалом, сбоку от Тартальи. — Идеален, — бормочет мужчина в задумчивости, осматривая возлюбленного с головы до ног.       Чайльд вжимает голову в плечи и пытается разозлиться, лишь бы не испытывать этой ужасной неловкости, но не может.       Член дёргается, плотно прижатый красным кружевом, и юноша делает несколько движений ногами в верёвках, чтобы убрать липкую и прохладную ткань с его головки. Чжун Ли молча наблюдает за этим, не сдвигаясь с места.       Он постукивает по кайме зеркала пальцем и чему-то кивает, вновь направляясь к Тарталье.       На этот раз сухая рука ложится на колено юноши, легонечко поглаживая вверх и даря обещание потрогать его не только так невинно.       Консультант подлезает двумя пальцами под переплетение верёвок и несильно тянет, проверяя плотность прилегания. Чайльд пытается подтащиться к нему ближе, но вместо этого заваливается вперёд и чуть не падает прямо на мужчину, вовремя придержанный за плечи.       Он всё ещё предпочитает сверлить взглядом простынь. — Когда мы только познакомились, я и не думал, что ты окажешься таким стеснительным, любовь моя. — Чжун Ли нежно убирает рыжую прядь за ухо, и Тарталья по дрожанию его пальца замечает, что не он один взволнован.       Консультант прижимает ладонь к его щеке и лучезарно улыбается, когда юноша бросает на него косой взгляд. Чайльд трётся о неё, отчего-то чувствуя себя самым счастливым и даже не злясь на возлюбленного за его отсрочку.       Мужчина склоняет ближе к его лицу и невесомо целует каждый глаз, чтобы прижать Тарталью к себе, перетаскивая на колени.       Юноша цепляется верёвками за пуговицы на его рубашке и хихикает, когда Чжун Ли с сосредоточенным видом снимает с них ниточки. Он двигает связанными запястьями и шевелит пальцами, пытаясь их размять.       Консультант тоже посмеивается, прижимая возлюбленного ближе и устраиваясь подбородком на его макушке. Чайльд начинает подозревать, что сегодня он не получит хорошего секса. Он надеется, что думает так зря.       Чжун Ли пробегается по его спине руками и останавливается на копчике, цепляя сеточку кружева.       Два пальца скользят к влажной от смазки сжатой дырочке и кружат по ней, дразнясь. Тарталья замирает, умудряясь найти приемлемую позу, и старательно подаётся назад, пытаясь насадиться.       Консультант испускает смешок и отстраняется, чтобы потянуться к тюбику на подушке, пока сердце Чайльда делает несколько сумасшедших кульбитов от страха упасть. Юноша тихо охает, вновь ощущая тепло чужого тела сквозь рубашку, и выставляет задницу рукам мужчины, насколько это вообще возможно.       Чжун Ли очень хочется укусить его куда угодно, да хоть бы в шею, но он не может. Он слишком боится уронить возлюбленного во время смены позы.       Тарталья сжимает влажные ладони и трёт ими друг о друга, когда слышит характерное бульканье. Ему кажется, что он сгорит прямо сейчас, если консультант не перестанет его дразнить.       Что ж, Чжун Ли даёт ему желаемое. Внутри Чайльда свободно и влажно, так что он не встречает никакого сопротивления, проникая глубже.       Мужчина быстро находит простату и специально давит на неё, заставляя юношу прогнуться и чуть не съехать вниз, уткнувшись в руку на своей груди. Тарталья хватает воздух ртом, отчаянно сжимаясь от щекочущего снизу страха, и длинно выдыхает, когда возлюбленный проталкивает третий палец. — Будь хоть немного терпеливее, любовь моя, — нежно смеётся Чжун Ли. — У нас вся ночь впереди.