Нечто золотое / Something Golden

      22 декабря 1995 года       Сегодня утром почти все студенты покинули замок на время каникул. Обычно Драко тоже возвращался домой, но в этом году он решил остаться в Хогвартсе. Он предпочёл бы насладиться спокойной неделей в одиночестве, а не возвращаться домой и всё время слушать препирательства родителей.       Малфой не ожидал, что отец будет спорить с ним по этому поводу. В последнее время он стал ещё более невыносимым, вечно на взводе и постоянно раздражён. Он ожидал, что мама будет возражать, но, к удивлению, в ответном письме, после того как Драко сообщил ей, что не приедет домой на Рождество, она выглядела спокойной.       Это было странно, но он не стал в этом разбираться.       Тео пытался убедить его присоединиться к ним с Пэнси в доме матери Блейза, но получил отказ. Как бы он ни любил традицию встречать Рождество вместе, ему хотелось побыть одному.       Он думал, что тоскует по времени, проведённому в одиночестве. Если говорить начистоту, то ему чертовски скучно. Он уже сделал перестановку в спальне Блейза и Тео, надеясь, что им понравятся новые жёлтые простыни, по возвращении. Он также оскорбил в общей сложности двадцать портретов, довёл до слёз третьекурсника, вломился на кухню и украл печенье, и это ещё только полдень.       Официально можно сказать, что в школе нечем заняться, когда нет уроков. Наверное, ему всё-таки стоило поехать домой или хотя бы присоединиться к друзьям.       Должно быть, Драко действительно отчаянно нуждается в каком-нибудь занятии, раз сейчас он оказался в библиотеке. Пробираясь вверх и вниз по проходам, он просматривает каждое название, пока не находит то, которое кажется хоть немного интересным.       — Если мы никогда не встретимся, — тихо говорит Грейнджер. — Довольно странный выбор литературы для тебя.       Захлопнув книгу с романами, он поставил её обратно на полку.       — Грейнджер, конечно же, ты проведёшь свои каникулы в библиотеке.       — Неужели я настолько предсказуема, Малфой? — она прикладывает руку к груди, делая вид, что обижена. — Должна сказать, я удивлена, что ты здесь.       — В библиотеке или в школе в целом?       — И то, и другое, но скорее второе, — говорит она, выходя из прохода в следующий.       — Я мог бы сказать тебе то же самое, — ответил он, следуя за ней, не сводя глаз с её спины, пока она наклонялась и выбирала книгу. — Разве Рождество не является заветным праздником для маглов?       Она резко встаёт и смотрит ему в глаза. Любой другой мужчина попытался бы скрыть тот факт, что он просто пялится на её задницу, но не Малфой. Грейнджер заслужила право знать, что мужчина ценит изгибы её тела. Она, похоже, не возражала, и он бы даже сказал, что она была польщена, учитывая, как она ухмыльнулась, как только заметила это.       — Да, — сказала она, обращаясь к словам о Рождестве. — Мои папа и мама в этом году отправляются в путешествие.       — Не захотела присоединиться к ним?       — Я не большая поклонница круизов.       — Круизов?       — Это огромный корабль с кучей комнат на нём, — пояснила она.       Лицо Драко искажается от отвращения.       — Звучит отвратительно, неудивительно, что ты отказалась.       Грейнджер продолжает исследовать ещё пять проходов, выбирая по пути горстку книг. Каким-то образом эти книги ему приходится нести за ней, что он вполне допускает, так как она позволяет ему продолжить выполнение важной задачи — оценить каждый дюйм её тела.       Набрав, по её мнению, приемлемое количество книг, она подходит к их обычному месту и садится. Положив стопку книг на стол, он опускается на скамейку рядом с ней.       — Раз уж ты здесь, может быть, мы могли бы поработать над завершением исследовательской работы? — предлагает она.       — Грейнджер, — стонет Драко. — Ты когда-нибудь отрывалась от учебы и занималась чем-нибудь весёлым?       Она зажимает подбородок между указательным и большим пальцами и качает головой.       — Веселье? Не думаю, что я когда-нибудь слышала о таком.       Несмотря на то, что в её словах сквозит сарказм, Драко понимает, что в них есть доля правды. Он ни разу не видел, чтобы эта ведьма занималась чем-то другим, кроме как гонялась за Шрамоголовым и Уизелом или зарывалась носом в книгу. Об этом тоскливо думать.       — Пойдём со мной, — говорит Драко, хватая девушку за руку и вытаскивая из библиотеки.       Как только они оказались возле кабинета трансфигурации, он повернулся лицом к портрету, висящему на стене, и жестом указал на него.       — Скажи ему, чтобы шёл на хер, — веселится Малфой.       Глаза Гермионы расширились.       — Что? — восклицает она. — С какой стати, во имя Мерлина, я должна это делать?       — Потому что у тебя есть такая возможность, — простодушно заявляет он.       Она продолжает молчать.       — Ну же, Грейнджер, — простонал парень. — Расслабься. Кроме того, велика вероятность, что он тебя даже не услышит.       Её глаза перебегают на портрет, а затем возвращаются снова к нему, руки она крепко держит на бедрах.       — Если я сделаю это, то ты должен будешь сделать что-то для меня, — заявляет она.       Его брови взлетают вверх.       — Я не знал, что мы ведём переговоры.       — Ну, теперь знаешь. Мы договорились?       Что самое худшее может случиться? Грейнджер не из тех, кто придумает что-то, что будет слишком болезненно неудобно. Скорее всего, она просто заставит его вернуться с ней в библиотеку и дописать исследовательскую работу. Не самый идеальный способ провести день, но, учитывая, что Драко больше нечем заняться и это даст возможность провести с ней больше времени, он не видит ничего плохого в том, чтобы согласиться.       — Очень хорошо, — кивает Малфой.       — Мы договорились?       — Да, Грейнджер, мы договорились.       — Обещаешь?       — Обещаю.       Она бросает на него скептический взгляд.       Драко качает головой.       — Что? Ты хочешь, чтобы я дал нерушимую клятву или что-то в этом роде?       — А ты бы мог? — спрашивает она.       — Зависит от обстоятельств, — пожимает он плечами.       — Каких?       — От моего настроения.       — А причём тут —       — Грейнджер, — перебивает слизеринец. — Ты можешь уже начать оскорблять этот ебучий портрет?       Она закатывает глаза и поворачивается лицом к портрету. Прочистив горло, она самым вежливым тоном говорит: «Иди на хер».       Ему требуется всё своё самообладание, чтобы не разразиться хохотом. Никогда в жизни он не слышал, чтобы кто-то произносил эти слова подобным образом. С её уст это прозвучало скорее как предложение, но, тем не менее, услышать это было чертовски приятно.       — Ну как, ты счастлив? — спросила она, но прежде чем он успел ответить, с портрета донеслось ворчание.       — Следи за своим языком, девочка, — ругается мужчина.       Лицо Грейнджер приобретает яркий оттенок красного.       — Простите, пожалуйста, — тут же извиняется она. — Я не хотела — Я не должна была-       — Вы, дети, становитесь хуже с каждым годом, — насмехается он. — Неудивительно, что вы крутитесь вокруг этого отвратительного мальчишки из Слизерина. — Он рычит в сторону Драко.       — Я действительно не хотела этого, — говорит Грейнджер.       Снова схватив её за руку, Малфой разворачивается к мужчине.       — Всегда ужасно рад был видеть тебя, Грег, — прежде чем уйти вместе с Грейнджер произносит он.       — Меня зовут Джеффри! — кричит он.       — Да мне плевать! — кричит Драко в ответ, поднимая средний палец.       Как только они сворачивают за угол, Грейнджер шлёпает его по руке.       — Ты сказал, что он меня не услышит!       — Я сказал, что есть большая вероятность, что он тебя не услышит, — поправляет он. — Этот старый мудак обычно всегда спит.       Она на мгновение бросает на него свой знаменитый неодобрительный взгляд, прежде чем напомнить Малфою об их договоре.       — Да, да. — Взмахнул он рукой. — Теперь мы можем идти работать над этой чёртовой работой.       Грейнджер качает головой.       — Я не хочу, чтобы ты это делал.       Прежде чем он успевает задать вопрос, она уже тащит его за собой по коридору.       Малфой мог бы привыкнуть к тому, что Грейнджер держит его за руку.       Остановившись, девушка достаёт свою палочку и наколдовывает куртку и шарф для обоих.       — Мне не холодно, — говорит он, осматривая верхнюю одежду.       — Тебе будет холодно, когда мы окажемся на улице.       — На улице? Что мы будем делать? Лепим снеговика? — насмехается он.       — Увидишь, — усмехается она.       Ему это уже не нравится.       ***       После нескольких часов езды по снегу они оказываются в Хогсмиде. Улица заполнена людьми, на лицах каждого из них улыбки, когда они выходят и заходят в магазины с подарками в руках.       Драко, кажется, что его может вырвать прямо сейчас.       Слева от них небольшая группа пожилых ведьм стоит в полукругу, напевая традиционные рождественские песни. Грейнджер подходит к женщинам и кладёт немного денег в их банку. Пока он ждёт Гермиону, чувствует, как кто-то натыкается на него. Первый инстинкт — ударить этого человека в лицо, но, взглянув направо, Малфой видит, что это маленький мальчик, и выкидывает эту мысль из головы.       Он никогда не был в Хогсмиде в это время года. Это ещё более тошнотворно, чем можно было предположить.       — Это жестокая форма пытки, Грейнджер, — шипит он, когда она возвращается.       — Мы только начинаем, Малфой. — Её губы растягиваются в коварную улыбку, когда она бросает взгляд на "Три метлы".       — Учитывая избыток людей, которые пришли сюда за покупками, я бы сказала, что здесь наверняка полно опьяневших и крайне раздражительных личностей. Я хочу, чтобы ты выпил со мной.       — Выпить? Это всё?       Она качает головой.       — Каковы правила, Грейнджер?       — Ты не можешь сказать ни одного ехидного замечания, ни мне, ни кому-либо еще.       — Ладно.       — И несмотря ни на что, ты не должен терять самообладания. Это значит, что даже если кто-то прольёт на тебя свой напиток, ты должен контролировать свой гнев и не реагировать.       — У Лонгботтома больше шансов попасть в кольцо в квиддич, — язвительно заметил он.       — Не будь таким пессимистом, — говорит она.       — Я не пессимист, я реалист.       Не желая признавать, что это ужасная идея, Грейнджер тянет его в паб. Едва они ступают на порог, как кто-то врезается ему в плечо и проливает половину своего напитка на его куртку. Невнятные извинения мужчины резко обрываются, когда Драко отшвыривает того к стене.       — В чём твоя проблема, приятель? — спрашивает он, его дыхание пахнет алкоголем.       — Ты, урод!       — Малфой! — кричит Грейнджер, пытаясь оттащить его, но его ноги даже на дюйм не сдвигаются.       — Надеюсь, тебе нравится пить из соломинки, потому что, когда я с тобой покончу, ты сможешь потреблять еду только так, — прорычал Драко, обхватывая рукой горло мужчины.       Его лицо посинело от недостатка кислорода, и слизеринец видит, как его глаза начинают закатываться, как вдруг слышит единственное, что когда-либо могло его успокоить.       Его имя.       Она произносит его имя.       — Драко.       Если бы её голос был наркотиком, он бы ввёл его прямо в вены.       — Отпусти его, — твердо говорит она.       Убирая руку с его шеи, мужчина отшатывается вперёд. Толкнув его в бок, он врезается в соседний стол и, пытаясь отдышаться, извиняется сквозь кашель.       — Ну и ну, Малфой, — бубнит Грейнджер. — Ты нарушил одно из моих условий меньше чем за минуту.       — Я ведь отпустил его, не так ли?       — Отпустил, а это уже кое-что значит. Пойдём, вон там есть свободный столик.       Малфой разочарован, когда Гермиона выбирает место на противоположной стороне стола, а не рядом с ним, но, похоже, он действительно чуть не задушил мужчину у неё на глазах.       Наверное, не лучший способ начать свидание.       Подождите.       Разве это свидание?       Хочет ли он, чтобы это было свидание?       Вряд-ли, он хочет, чтобы это было свидание.       Малфои не ходят на свидания.       Но это же Грейнджер, и её щеки идеального розового оттенка, а свет в этом помещении подчёркивает золотые всполохи в её глазах.       Может, Драко и правда хочет, чтобы это было свидание.       — Что вы будете пить? — спрашивает пожилой официант, подойдя к их столику.       — Одно сливочное пиво и... — Грейнджер оглядывается на него.       — Огненный виски, — отвечает Драко.       Мужчина кивает и уходит.       Громкость в этом зале настолько велика, что Малфой уже чувствует, как у него начинается мигрень. Позади раздаются мужские крики, пара спорит за столом слева от столика, а мужчина, который, очевидно, считает необходимым прикоснуться своим негигиеничным телом к телу слизеринца каждый раз, когда проходит мимо.       Драко сходит с ума.       Мышцы на его челюсти напрягаются, а рука хватается за край деревянного стола, оценивая предметы в пределах досягаемости, которые он мог бы использовать, чтобы навсегда заставить замолчать всех в этом отвратительном месте.       Вилка — прямо в трахею человеку, который очевидно никогда не слышал о личном пространстве.       Чашка — разбить её о голову лысого мужчины, сидящего за столом сзади, а затем затолкать один из осколков стекла в горло его друга.       Шарф Грейнджер — без проблем. Обернуть его вокруг шеи мужчины, сидящего за столом слева. Судя по тому, что Драко услышал, похоже, женщина, сидящая напротив, поймала его на измене. Может быть, она поблагодарит парня за то, что он от него избавился.       Было бы неплохо.       Деревянный стул — отломать одну из ножек и —       — Ты в порядке? — спрашивает Грейнджер, прерывая ход его мыслей.       Он смотрит, как мужчина возвращается к их столику и расставляет напитки.       — Провожу лучшее время в своей жизни, Грейнджер, — стонет Драко, делая глоток виски.       Его глаз дергается в очередной раз, когда к ним подваливает еще один пьяный. Малфой уже собирается встать со стула и начать просматривать список, который он составил ранее, как вдруг чувствует, что что-то прижимается к его лодыжке. Заглянув под стол, замечает, что это нога Грейнджер.       — Я переключила твоё внимание, — объясняет она. — Я читала, что родители часто успокаивают своих детей физическими прикосновениями, когда те перевозбуждены.       — Ты только что сравнила прикосновения моей ноги своей ступней с тем, как родители успокаивают своего ребенка? — спрашивает он. — Что дальше, Грейнджер? Хочешь, чтобы я называл тебя мамой?       — Только не на людях, — ухмыляется она, глядя в свой бокал.       Пиздец.       С каждой минутой его волнение становилось всё более очевидным, и Грейнджер продолжала перечислять ему всё новые и новые механизмы «преодоления». Глубокое дыхание, отвлечение, заземление — список, казалось, никогда не закончится. Все методы выглядели бесполезными по сравнению с личным любимым способом Драко — произносить его имя и тереться ногой о его ногу.       Когда напитки закончились, парень предложил налить ещё по одной.       Грейнджер восприняла это как добрый жест, но на самом деле Малфою нужно было отдохнуть от её поглаживаний под столом. Не поймите его неправильно, это очень нравилось, но у него есть только определённая доля самоконтроля.       Теперь в баре Драко прислонился к стойке и ждал, пока молодая женщина вернётся с новыми напитками. В это время он украдкой взглянул на Грейнджер.       Малфой всегда считал, что наблюдать за людьми, когда они думают, что за ними никто не наблюдает, очень увлекательно: так можно многое узнать о человеке. Например, каждый раз, когда она замечает пару, глаза Грейнджер загораются, и она не может не улыбнуться. А когда она оказывается в ситуации, когда не знает, что делать, она либо играет с кончиками волос, либо дергает себя за рукав, пытаясь выглядеть занятой.       Проанализировав её в этот момент, он пришёл к выводу, что Грейнджер — воплощение совершенства и слишком хороша для него.       — Ваши напитки, сэр, — говорит женщина, привлекая к себе внимание.       Драко отрывисто кивает ей, и как раз в тот момент, когда он собирается принять от неё бокалы, краем глаза он замечает мужчину, приближающегося к Грейнджер. Как только он переводит взгляд на них, становится, очевидно, что ей крайне неловко.       Дыши, напоминает он себе.       Вдох.       Выдох.       Мужчина подходит к ней ближе.       Зафиксируйтесь, перечислите четыре предмета, которые можно потрогать.       1. стеклянная чашка.       2. рукав рубашки.       3. деревянная столешница справа.       4. его шея в руке Малфоя.       Назовите четыре вещи, которые можно увидеть.       1. портрет на стене.       2. человек, потерявший сознание на полу слева.       3. пластиковый поднос.       4. его чертова рука на её плече.       В два длинных шага Драко преодолевает расстояние между ними, хватает его за плечо и разворачивает к себе.       — Думаю, сейчас тебе лучше отвалить, — заявил Малфой, изо всех сил пытаясь сдержать нарастающий внутри гнев.       — Да ну? — он издал издевательский смешок. — Заставь меня, красавчик.       Что ж, он попросил.       Драко мгновенно разворачивает руку и ударяет кулаком в челюсть, заставляя мужчину попятиться назад. Тот быстро восстанавливает равновесие и небрежно бросается на парня, но полностью промахивается. Он снова пытается ударить Малфоя, но на этот раз слизеринец бьёт его коленом и, схватив со стола тарелку, разбивает её о его голову, а затем бьёт его по лицу, и треск сообщает, что Драко успешно разбил что-то на этом ужасном лице.       Когда он уже лежит на земле, а из его лица в разных местах сочится кровь, Драко нажимает ногой на его грудь и говорит:       — Ещё раз к ней прикоснешься, и я убью тебя на хрен.       — Ладно, ладно, — яростно говорит он, поднимая руки в знак капитуляции. Он пинает мужчину в бок, просто ради забавы, а затем поднимает глаза, чтобы найти Грейнджер, но ее место пустует.       Блядь.       ***       — Грейнджер, — кричит Малфой, следуя за ней по дороге в замок.       Она не отвечает.       — Чёрт возьми, Грейнджер, — говорит он, бросаясь вперёд и хватая её за руку, чтобы остановить.       — Отпусти меня, Малфой, — шипит она, вырывая руку.       — В чём, блядь, проблема?       — В тебе!       — И что именно я испортил на этот раз? — спрашивает он.       — Всё, — она вскинула руки вверх. — Мы хорошо проводили время, а потом тебе просто нужно было пойти и всё испортить, избив этого человека.       — Он технически попросил меня об этом, — ответил Драко.       — Мне всё равно, — отрезала она. — Ты сам решил это сделать. Я смогла не обращать внимания на то, что ты сделал с Джейсоном и Оуэном, потому что после нашего разговора на озере мне казалось, что я вижу в тебе какие-то искупительные качества, но...       — Я никогда не искал искупления, Грейнджер, — вмешался он. — И никогда не собираюсь.       — Почему?!       — Потому что это означало бы, что я испытываю хоть какое-то сожаление о своих поступках.       Она издала возмущенный стон.       — Ты отвратителен, Малфой, — рычит она, делая шаг к нему.       — Я прекрасно понимаю, — отвечает он, делая то же самое.       — Варвар, — добавляет девушка.       — Ясно.       Гермиона делает ещё один шаг вперёд, и Драко тоже.       — Высокомерный.       — Как и должно быть, — ухмыляется он.       — Манипулятор, — продолжает Грейнджер.       — Если нужно.       Теперь они стоят так близко друг к другу, что он чувствует жар её дыхания, когда она говорит: «Я должна ненавидеть тебя».       — Это было бы разумно.       Малфой пристально смотрит, как она облизывает губы. Боги, как же ему хочется поцеловать ее, почувствовать её вкус, ощутить её тело, прижатое к нему. Он хочет, чтобы все фантазии, которые когда-либо приходили ему в голову, стали реальностью, чтобы Гермиона стонала от его имени и умоляла не останавливаться, пока она впивается ногтями в его спину.       — Зачем ты это сделал — спросила она, её голос едва превышает шёпот. — У тебя всё было хорошо.       — Он прикоснулся к тебе, — просто заявил он.       — И что?       — Ну и что? — говорит он, делая последний шаг навстречу. — Я не люблю, когда люди трогают то, что принадлежит мне.       Она резко вдыхает при этом признании, её глаза увеличиваются вдвое, когда она смотрит на него. Драко впервые видел, как Грейнджер теряет дар речи.       — Я... — задыхается она. — Уже поздно, мне — мне пора спать, — заикаясь, произносит она и, развернувшись на каблуках, исчезает в замке.