Во всём виновата Лисичкина

Зима все же в этом году выдалась невероятно суровая. Школу к вечеру заметает снегом, ледяные окна в морозных сказочных узорах бросают желтый свет на сугробы. С виду уютно, а в душе такая же зима. Антон стоит в зале у самого входа, у него нет никакого желания торчать тут целый вечер. Всё, что он хочет – увидеть, как Лисичкина смотрит добрыми глазами на Арсения, и как тот, наконец, становится любимым и чувствует это. Пусть даже таким способом. Он хмурым взглядом находит на втором ряду Ленку в оленьих рожках. Она сидит со скучающим видом, разложив локти на боковушках кресла. На миг она встречается глазами с Антоном и тут же пафосно отворачивает носик. Антон ей кивает, мол, молодец, в твоих же интересах сидеть здесь. Что она чувствует на самом деле к Попову, и, тем более, как она слезла вчера со шкафа, Антона не волнует совершенно. До начала праздника буквально пять минут, и Антон решает на секунду выйти в коридор поискать Димку, которого не нашел в зале. В коридоре друг уже рядом с Софьей Борисовной, которая запоздало бежит в актовый зал с ворохом гирлянд. - Софья Борисовна! – Димка преграждает ей путь и протягивает бумажный пакет с изображёнными на нём детскими пинетками. – С наступающим Новым Годом! Антон даже теряет дар речи от того, как же всё-таки глупо и беззащитно выглядит влюблённый человек. Софья Борисовна машинально принимает этот пакет и медленно достаёт оттуда блестящий лакированным покрытием сорокасантиметровый рог. Девушка даже забывает, что опаздывает, настолько она распахивает свои огромные голубые глазища и словно в замедленном действии поворачивается к Диме, который сияет словно ясное солнышко. Антон же каждой клеточкой своего тела чувствует весь спектр прихода Испании. От шока Софья даже приседает в коленках, она поочередно смотрит то на рог, то на преисполненного в сознании Позова. - Это… мне? – лепечет она, и щёки её раздуваются удивлённым пузырём. - Ну да, я видел у вас на странице в ВК все ваши рога, - довольный собой Димка безбожно продолжает позориться. – Всю коллекцию! Софья Борисовна вжимает шею в плечи и закрывает рот ладонью. «Сейчас она его просто убьет» со страхом думает Антон, но девушка вдруг взрывается громким безудержным смехом. Димка смотрит на неё во все глаза, и, кажется, в этот момент вокруг него выстраиваются стройным парадом все планеты и галактики. Софья Борисовна умирает от хохота, потом переходит на визг, хватая Поза за запястье. Господи, она же так уписается. Позов беспомощно поддерживает её, ничего не понимая. Да он и не хочет. Что может быть сейчас важнее её радости? - Я писала статью о разновидностях кавказской посуды, и это было еще в универе, - верещит Софья, уже второй рукой опираясь на раскрасневшегося ученика. – И вы решили, амор, что фотки, которые я сохранила себе для слайдов, выдают во мне заядлого фаната ритонов?? Как она его назвала? Антон ведь ясно слышал «амор», это же не может быть созвучно ни с чем другим? - Дмитрий, это так мило, - девушка, наконец, приходит в себя и убирает подарок обратно в пакет. – Я вас обожаю! Это ж надо до такого додуматься! Хоть и не стоило… Так, а теперь бежим скорее в зал! Уже всё началось! Но Димку уже разбил любовный паралич, он стоит как вкопанный, и Антон приходит на помощь. - Мы сейчас, Софья Борисовна, - подходит Шаст и приобнимает Димку, застывшего с открытым ртом. - Ну, давайте, - шепчет она, подмигивая. – Я побежала, а то Ангелина меня убьёт. Ребята смотрят учителю вслед, и Поз, наконец, отмирает. - А это вообще законно быть такой классной? – говорит он, и глаза его блестят как в аниме. - Пошли уже на места, - вздыхает Антон. – Скоро будет петь Попов. Они проходят в полутёмный актовый зал. Начался школьный КВН, от грохота музыки и свистящих микрофонов у Антона начинает страшно болеть голова. Хочется курить. Димка сразу растворяется где-то в рядах, видимо в надежде снова увидеть Софью Борисовну. Антон же по-прежнему остаётся стоять в проходе. Он просто послушает песню. Он просто увидит, как Попов заметит рукоплескания своей принцессы. Гештальт закроется, и можно отправляться с этого праздника жизни отсюда на хуй. Он здесь только за этим. За полтора часа стояния в проходе уже отбивается всё желание увидеть концертный номер Арса и реакцию Ленки, настолько Антону уныло терпеть несмешные шутки команд, хоть в зале и восторженно орут и рукоплещут каждому смехуечку. Арсений в итоге выходит почти в конце, завершая всю новогоднюю программу. Дальше будет дискотека, но Антона окутывает такой мандраж, что ему уже всё равно, что будет и как будет. Лёгкая весёлая музыка разносится по залу, на сцену выбегает целая группа девочек в черных лосинах и белых рубашках. Девчонки старательно танцуют, неотрывно следя за движениями друг друга. И следом в ослепительно белой рубашке выходит Арс. На нём смешная шапка с маленьким помпоном, и в целом это выглядит довольно мило. Девчонки на местах визжат от восторга, ослепляя вспышками камер танцоров, и только лишь готическая принцесса с досадой закусывает губы и обращает умоляющий взгляд на Антона. Арсений поёт какую-то слащавую старую песню про «Вспышку в ночи», и у него офигенно получается попадать в ноты. Антон бросает суровый взгляд на Лисичкину. С высоты своего роста ему прекрасно видно, как старательно вытягивает из себя улыбку Ленка, как Арс красиво танцует на сцене, и даже как Поз усаживается позади Софьи Борисовны, выпинывая кого-то со своего места. Когда заканчивается номер, свет гаснет во всем зале, лишь неровным кругом падает на участок мест, где сидит Ленка. Она как-то инстинктивно хватает себя за коленки, и взгляд её бегает с Арса на безмолвного наблюдателя у входа. Антон напрягся так, будто сейчас самый ответственный момент в его жизни, он следит за каждым движением мускула на лице девчонки. И она всё это чувствует, кажется, даже спинным мозгом, словно маленький лесной зверёк в метре от капкана. - В этом зале находится самая красивая, милая, очаровательная девушка Лена Лисичкина, - говорит Арсений в микрофон, и по залу прокатывается волна легких возгласов. – И сегодня я хотел бы сказать, что она мне очень нравится. Лена, давай встречаться? Раздаются аплодисменты, и девочка встаёт с кресла, расправляя оборки темно-красного платья. И хотя на лице улыбка, глаза её тёмные словно грозовое небо. Она лишь протягивает парню руку, и Арсений расцветает десятью тысячами майских роз. - Это «да»? – не веря своему счастью, спрашивает он, и в зале уже восторженно отвечают криками «Да-а!!» вместо самой девочки. Антон выдыхает. Он всё-таки смог. Скверный полурослик сыграл по его правилам. Теперь ему здесь нечего делать. Под звуки вновь заигравшей музыки Шаст выходит в полутемный коридор, где топчется кучка девятиклассников, решая, видимо, кто из них пойдёт за бухлом. Антон проходит через толпу, равнодушно опуская ресницы и рыская по карманам куртки в поисках сигареты. - Эй, длинный, - окликают его, и он разворачивается посмотреть, кому там жить расхотелось. От компании отделяется смазливый подросток с покрашенной блондинистой чёлкой и сережкой в левом ухе. Заметив выжидающий взгляд Шаста, он сразу въезжает, что пыл самоуверенности надо всё-таки поубавить. - Слушай, не занят? – спрашивает он как-то виновато, и, не дожидаясь ответа, продолжает. – Купи нам «Немирова», а? Деньги есть, но нам не продают просто. - Щас всё брошу и пойду малолеткам покупать водку, - кивает Антон. - Не только покупать, - пацан вдруг приближается вплотную к Шасту, который удивлённо вскидывает брови. – Но и бухать с нами. И ещё кое-чего… И облизал губы так, что Антон от неожиданности даже сделал шаг назад. - Да блять, Макс, ну хватит, - от Антона его оттягивает полноватый парень с мелкими кудряшками, выбивающимися из-под зелёной шапки. – Ну чего ты доебался? - А что? – скалится этот Макс своими белоснежными зубами, и в весёлых синих глазах сияют утренние звёзды. – Он милый, я бы ему дал. - Сорян, - извиняется за него друг. – Максимка просто у нас и по мальчикам и по девочкам. А, и ещё долбоёб. - Это не аргумент, - обиженно вставляет Макс. – Короче. Как там тебя? Пошли с нами. Ты реально хорош, но если ты натурал: обещаю приставать меньше. Его друзья спокойно молчат, а это значит, что Макс не шутит. Он действительно такой. Но всё, что хотел Антон, это вернуться скорее домой и сесть играть в Доту. Он и так за эти дни заебался. Этот придурковатый Макс – не его история. - Да чего ты мнёшься? – продолжает улыбаться парень, наворачивая круги вокруг Шаста, обтираясь об него наглым котом. Антон уже решает идти, но хлопает дверь актового зала. И мимо них быстрым шагом проходит Арсений, не заметив в потёмках Антона. - О, это ж тот няша певец, - комментирует Макс. – Песня, конечно, лютое гавно, но спел он её охуенно. Антон чувствует знакомый учащенный ритм сердца, тревожным тремором снова отзываются подушечки пальцев. Антон отодвигает Макса и ускоряется вслед за Поповым, попутно ругая себя. Ну, вот зачем он опять бежит, куда не просят? Для чего Антону знать, чем так расстроен Арсений? И интересно знать, куда это он собрался без верхней одежды, ведь все куртки участников оставлены с другой стороны крыла актового зала. Полутёмный коридор выводит в холл, Антон едва успевает заметить, как мелькает белая рубашка за закрывающейся светло-зеленой входной дверью. Антон почти бежит за парнем, на ходу застегивая куртку. Силуэт Арса пропадает за технологическим блоком, за которым заброшки-гаражи, что никак не снесут. Антон легко догоняет парня и за шкирку останавливает прямо у небольшой дыры в школьном заборе, через которую многие, включая самих учителей, сокращают себе путь в школу и из школы. Ветер гонит позёмку, единственный фонарь освещает тёплым светом грязной лампочки угол гаража, сугробы и заплаканные глаза Арсения. Снег, снег, снег… - Что случилось?! – Антон пытается переорать безумный ветер, и все слова уносятся в вихре куда-то в ночное красное небо. – Что случилось?! - Ты знаешь, что случилось! – вдруг срывается на плач Арсений. – Ты знал, что так будет! Истерика похожа на торнадо: вихрь с огромной силой раскручивается, образуя воронку, в силе своей он убийственен и неумолим, но только внутри пустота. Антон сжимает запястья Арсения, который плачет, сползая спиной по стене гаража в огромный сугроб. Он по-настоящему плачет; прямо заходится всхлипами, по-детски скривив рот и обнажив полоску зубов со своими умопомрачительными клыками. Без куртки, без своей нелепой шапочки с помпоном, и лицо его – сплошные слезы с соплями. Ничего не получилось. У него ничего не вышло. - Вставай, - жалобно умоляет Антон и от снедающей жалости почти плачет сам. – Заболеешь, дурак! Бесполезно. То ли плач, то ли смех, то ли вой. Антон садится перед Арсением и бессильно опускает руки между своими коленями. И, кажется, они вдвоём в этом снежном космосе, если бы не жёлтые окна школьного спортзала и трясущаяся стена школы от гремящих колонок. Ебучая новогодняя дискотека. - Знаешь, что, - Арсений решает высказаться, игнорируя собачий холод и снег, который залетает в рот. – Я спел ей. Предложил встречаться. Она поднялась ко мне на сцену. После поклона мы отошли в костюмерную. И там я признался. И она сказала мне… Антон в этот момент ясно видит Лисичкину в мельчайших деталях. Как она, сложив руки на груди, тряхнув густыми локонами каре, снисходительно выдаёт своим маленьким накрашенным ртом: - Знаешь, что скажу? Я вот думаю, Попов, а как ты понимаешь слово «Нормальный»? …Подожди, молчи. Я объясню тебе значение… Нормальный человек, Арсений, отстаивает свои границы. Нормальный человек умеет защищать, ценить и оберегать самого себя. «Нормальный» – не тряпка без собственного мнения. «Нормальный» умеет делать выводы. «Нормальный» не похож на ботаника с повадками смазливого гея. «Нормальный» не плачет, не скулит и не даёт себя унижать. Нормального человека любят родители и ценят друзья. «Нормального» всегда выбирают девочки. - «Нормальный», Арсений, это не ты. Антон обнимает Арсения. - Да как же ты решил, что я соглашусь стать твоей? – Лисичкина делает акцент на слове «я» и сладко упивается растерянностью парня. За дверью гремят колонки, кипит весельем и торжеством вечерний праздник, а Арсений, холодея, убирает руки в карманы и опускает голову. - Я тебя не люблю, - она толкает его на скамью с каким-то карнавальным инвентарём, но он падает в холодное море. – Хах, да ты мне даже не нравишься! Ты же ничтожество, Арсений! И ничего красивого в тебе, как все вокруг твердят, нет. Даже этот твой друг - диплодок симпатичнее тебя! Она смеётся злым смехом, глядя, как Арсений тонет в ледяной глубине, и лишь чья-то высокая тень безмолвно скользит по коморке. - Но я хотел быть нормальным, - Арсений цепляется за Антона. – Я всё время старался быть нормальным! Ты мне веришь? - Ты нормальный! – не выдерживает Антон. – Ненормальна только твоя тупая уверенность в том, что тебя должны любить при каких-то условиях! - Но как же иначе?! – злится Арсений и отталкивает Антона. – Любить просто потому что я это я?? - Представь себе, да! – уже и Антон переходит на ор и снова хватает Арсения за плечи. – Ты умный, добрый, ты самый творческий и обаятельный в классе, блять! С тобой бы встречалось полшколы, Арсений, но ты ищешь какой-то триггер: «меня можно любить только за то, что я удобный». Или: «Мамочка заберёт меня к себе, если я буду хорошо учиться!» Да развернись ты уже лицом к тем, кто любит тебя по-настоящему, долбоёб! Повзрослей уже, наконец! - А кто?... – спрашивает Арсений. – Отец что ли? Мать?... Кто?! - Я! – Антон хватает Арсения за грудки и с отчаянием рычит ему в лицо, уже забывая обо всём на свете. – Я тебя люблю, бестолочь ты тупорогая! Сообразив уже потом, какую хуйню сморозил, Антон зло пинает сугроб и роется в карманах куртки. Молчание паузы тяжело виснет в воздухе, а стыд и досада накрывают Антона с головой, и в этой вьюге ему жарко, словно летом. - Но Поз шутил, что ты ревнуешь Лену… - наконец, в ахуе говорит Арс, обнимая сам себя и концентрируя внимание на Шастуне. – Все говорили, что она тоже тебе нравится! Антон закуривает, молча кивая. Он находит в кармане визитку с нарисованным парусником и набирает номер непослушными пальцами. - Антон, ты … - Арсений пытается снова обратить на себя внимание, но Шаст лишь отходит подальше, удерживая парня за плечо вытянутой рукой. И так наговорил лишнего. В трубке долгие гудки сменяются сонным голосом. - Здравствуйте! - Почему ты молчал?! – требовательно взывает Арсений, не обращая внимания на то, что Шаст уже с кем-то говорит. - Арсению плохо. Приходите скорее, а лучше на машине… у него нет куртки… Куда? Эм, к школе. Где дырка в заборе… Ну, возле магазина, где поштучно сигареты продают, вы доедете за две минуты, ну вы ж знаете! Антон уворачивается от лезущего к нему Арсения и кладёт трубку. - Нет, я хочу знать! Почему ты не сказал мне раньше? Вот что с ним делать? Шаст затягивается снова и проводит ладонью по плечу Арсения. - А тебя что, разве что-то интересовало кроме неё? - Но там, в картинной галерее ты изначально мне дал понять, что против таких отношений, разве нет? Я ничего не путаю?! Антон выдыхает вишнёвый дым в лицо Арса. Нужно тянуть время, чтоб этот обозленный комок ярости снова никуда не свалил. - Какое это имеет значение? Ты изначально собрался кадрить новенькую. Я даже не успел слова вставить, как ты начал мне задвигать идеи по её обольщению. - Ты мог сказать это в любой момент, - разводит руками Арсений, словно поражается тупости Антона перед невидимой аудиторией. - Еблан? - Шаст затягивается до самого фильтра, обжигая пальцы и отправляя окурок в снег. – Я был с тобой всё это время. Я бежал за тобой по каждому твоему пику. И сейчас я здесь, а ты даже не удивляешься, не спрашиваешь, какого, собсна, хуя, я пошёл за тобой за эти гаражи. Потому что принимаешь это, как должное. - Это не так, Антон, - каким-то чужим голосом отзывается Арс и вытирает опухшие глаза. - Как не так, когда так? – Шасту уже становится смешно. – Когда тебе больно и плохо, я, как верная служанка, бегу за тобою. Утираю тебе сопли, беспокоюсь о твоей морали, которая постоянно падает при дебафе от твоей принцессы, и знаешь, что, Арс… Он делает глотательное движение и колеблется с минуту, пытаясь подобрать правильные слова, но не выходит. - Это я заставил Лисичкину придти на концерт. Это я заставил её проявить хотя бы каплю уважения к твоему признанию. Если бы я не пригрозил, она бы просто не пришла. Или пришла бы, но послала бы тебя на хуй прямо там в зале. Поэтому она сделала это наедине. Понятно? Но Арс не реагирует. Он больше не плачет теми самыми слезами, которыми запрещают плакать в детстве мамы. Он не убегает ебучей истеричкой в метель, забыв одеться. - Ты всё это время молчал и просто пытался вытащить меня из этого ада? - А, то есть ты допускаешь, что это всё-таки ад? - Тох, а как же Поз? – вдруг заявляет Арс, и Антон удивленно открывает рот. – Ты лежал у него на коленях весь английский. - Сейчас речь не обо мне, не о нас, - запинается Антон, снова сбитый с толку. – А о тебе! - Но ты сказал, что любишь! - И что, блять? Я вообще не обязан перед тобой отчитываться, я не твой лакей! - Паж. - Не твой паж! – послушно исправляется Антон. - Верно, не мой паж, - соглашается Арсений. – Ты моя принцесса. Сказанное настолько ошеломляет самого Антона, что он даже не сразу замечает, что за забором паркуется чья-то ауди, не приглушая яркие фары. - А ещё, - выдаёт Арсений, бессильно опуская руки вдоль тела. – Я еблан. Ты прав. - Антон, Арсений! Через дыру к ним уже пробирается Сергей Николаевич, и Арсений непонимающе смотрит на Антона. - Ему стало плохо, - без интонации говорит Антон. – Мы вышли подышать, но потеряли куртку. А еще он несёт какую-то дичь. Явно устал сегодня. - Спасибо, Тох, - коротко бросает Сергей Николаевич и быстро хватает парня за плечи. – Ты как, сынок? Господи, да ты весь дрожишь! Быстро в машину! Антон крутит в кармане последнюю сигарету, глядя, как отец с сыном покидают это место. Место школьных драк, курения и чьих-то первых поцелуев. *** Домой Антон возвращается в начале одиннадцатого ночи. Его потряхивает, как после пьянки. Голова болит так, что хочется выть, да еще и желудок встал колом. Мерзкое состояние, даже нет сил забыться в очередной компьютерной игре. Антон решает принять душ и сразу лечь спать, но на пути в ванную ему встречается отец. - Как дискотека? – спрашивает отец, но вдруг останавливает Антона за плечо. Шаст уже вращает глазами, боится, что его попросят пояснить за запах сигарет. Но отец лишь касается ладонями его щёк. - Эм, Антон, ты в курсе, что весь горишь? Антон бросает взгляд в коридорное зеркало. Действительно, щеки полыхают красным, глаза болезненно прикрыты опухшими веками, да и в целом вид довольно удручающий. Ну, начинается. - Бегом в кровать, а я за градусником, - командует мужчина. – Торчал весь вечер в школе и ничего не почувствовал? Надо же. - Ну да, - услышавшая их разговор мама отвечает им откуда-то из спальни. – Обычно при небольшой температуре мужчины сразу вызывают на дом и скорую и нотариуса. - Кого? – Шаст ничего не понимает, и отец подталкивает его в направлении комнаты. - Мама так шутит. Антон ложится с градусником в подмышке, пока отец ищет жаропонижающее в аптечке, а мама идёт заваривать чай с лимоном. У Антона пропущенный звонок от Сергея Николаевича, и следом сообщение в вацапе. «Тоха, сколько примерно Арсений простоял на холоде?» На часах почти полночь. Зачем ему эта информация? Тем не менее, Антон отвечает, что минут десять-пятнадцать, а что? Ужасно хочется спать, но тело дрожит крупной дрожью, а в костях ломит так, что хочется скулить. Еще через минуту Арс присылает фотку с градусником, на котором красная шкала гордо задерживается на отметке 40,4. - Ни хуя, - удивленно шепчет Антон и достаёт свой градусник. Он ухмыляется и фоткает свои цифры, отправляя ответно в вацап Попову. Он немного отстаёт. - Тридцать девять и семь?! – охает мама, забирая градусник. «Выздоравливай, моя принцесса» Антон вглядывается в экран, пытаясь поверить своим глазам. Арсений совсем там ебанулся? - Так, убирай свой телефондастер, - весело говорит папа, внося кружку с заваренным лекарством. – Антошка-дурёшка, новый год через три дня, а ты заболел. Ни один нотариус не приедет в праздники. Антон всё равно успевает ответить, прежде чем отложить телефон. «ЭТО ТЕБЯ ТЕМПЕРАТУТРА ТАК СДЕТОНИРОВАЛА?» Впопыхах получилось капсом, да и ладно, Антон убирает телефон под одеяло и принимает из рук родителей лекарство, горячий чай и кубометры заботы. Ужасно хочется спать, лихорадка медленно уволакивает в глубокий жаркий сон, и лишь тихонько вибрирует сообщение где-то под боком. «Нет, ты» Утро Антона начинается с головной боли, всё той же ломоты в теле и потряхивания от вновь поднимающейся температуры. За окном идёт снег, и дома нет никого. Воспоминания о вчерашнем вечере заставляют Антона снова и снова перечитывать последнюю переписку с Арсением. Вспоминать сказанное. Думать о том, почему не признание удивило Арса, а факт, что оно оказалось якобы запоздалым. Думать о том, что не будь у Антона чудовищной лихорадки, он бы наивно побежал проведать сильно заболевшего Попова. Думать о том, что после всего, что лишнего и не лишнего они наговорили друг другу, им еще вместе учиться дальше. А еще о Лисичкиной, которая догадывается о симпатии Антона к Арсению, и что она может сделать с этим. «Как дела?» - вибрирует где-то под одеялом. Антон тянет с ответом, не зная, что сказать. «Мне колют что-то от температуры, таблетки не помогают» Ну, ещё бы. Антон переворачивается на правый бок. «Слушай, ко мне сейчас придет медсестра ставить капельницу. После неё буду спать, т.к. не смею перечить, потому что не захотел ложиться в больницу. Выбрал лечение на дому» Получается, что Арсу вызывали скорую. Антон кутается в два одеяла. Ему тоже нужно скоро принимать лекарства. « Я знаю, что ты всё читаешь, хоть и молчишь. И то, что ты сказал вчера » Да блять, Антон закатывает глаза. В крайнем случае, можно списать всё на температуру. «Я знаю, что это не из-за горячки, Антон» Господи, как это работает? Антон облизывает сухие губы не в силах оторваться от телефона. И вообще. Пиши своей Лисичкиной, вдруг она всё еще хочет иметь в услужении доброго красивого парня? «Я везде заблокировал Лолиту» Лолиту?... Надо же. Лолитой её называли в классе все, кроме Арса, и эта кличка несла в себе саркастический смысл в виду общей прибабахнутости пациентки. «Антон. Я был такой дурак. Прости меня. Мне, правда, казалось, что меня могут любить только за что-то. Нет, серьезно. А тебя я вообще недостоин. Но я все равно приду к тебе, когда мне станет лучше. Хочу тебя увидеть» Антон почему-то не особо рад такому душевному порыву Арса. Враньё, слепая вера в исправление и помешательство на урыве случайной ласки: Антон не хочет проходить это снова и снова. Мама сказала, что в новом году нужно оставлять всё не нужное, плохое и злое. И хотя Арсений – нужный, хороший и добрый, он всё равно даёся Антону слишком больно. «Выздоравливай, Арс. Во всех смыслах. Встретимся в третьей четверти» Антон считает, что ясно дал понять Попову о своём решении. И тот сразу перестаёт писать.