Во всём виновата Лисичкина

В канун Нового года Антон послушно режет маленькими кубиками вареную картошку. Мама щебечет по телефону, соглашаясь к кому-то пойти после полуночи отмечать праздник. Отец присоединяется к резке ингредиентов, которые больше ест, чем режет. - А ты пойдешь с нами к Надюхе? - Нет, - отрицательно качает головой Антон. – У меня было тридцать семь сегодня утром. Да и что мне там делать? Играть с вами в крокодила? - А как же Регина? Антон кривит рот в нежелании продолжать эту тему. Почему-то все родители свято уверены, что их дети обязаны дружить с детьми их друзей. А Регину ему вообще сватают чуть ли не с рождения, но парня не интересует ни Регина, ни Новый год за столом её родичей. И, пожалуй, встретить праздник в собственной постели – не такая уж плохая затея. - А твои ребята? – закидывая очередной кусок колбасы в рот, интересуется папа. – С ними не хочешь? - Андрей! – мама только положила трубку и в гневе выхватывает у него нож. – Во-первых, Антон болеет. А во-вторых, перестань бесконтрольно поглощать всё, что видишь! - Да я съел всего один кружочек! - Да не смеши! Сквозь разговоры родителей и персонажей «Иронии судьбы» на телике, Антон слышит, как в его комнате звонит телефон, откладывает картошку и выходит. Незнакомый номер. Хм. Наверное, Димка опять сменил, он часто так делает. - Алло? - спрашивает Антон, готовясь, что сейчас ему начнут предлагать отметить Новый год на чьей-то квартире. - Привет, диплодок. Антон даже садится на кровать. - Я твой номер взяла у старосты, - опережая вопросы, вводит в курс девочка. – Соскучился по мне, сученыш? - Лисичкина… - Антон вздыхает и укладывается на подушки. – Ну, конечно. - Значит, соскучился, раз не бросил трубку. - Боже… Что ты хочешь? - Арсения. - Чего-о?? Антон едва не роняет телефон. - Я хотела узнать, что он там. Почему заблокировал меня? Я везде у него в черном списке. Аллилуйя! Антон был абсолютно уверен, что Арс лишь для красного словца написал, что заблочил девчонку, и на самом деле у него не хватит на это мужества! - Но ты сама сказала, что он не нужен тебе? Ты сама его опустила ниже плинтуса в гримерной! - Он тебе нажаловался? - Не твоё собачье дело, - Антон отвечает на манер Ленки. – Найди себе другого раба. - Но я хочу Арсения! Антону чудится, что он разговаривает не с пятнадцатилетней девицей, а малышкой из подготовишки. - Я передумала! Я стану его девушкой! - Так, Лисичкина, - Антон беззлобно смеётся. – Стань сначала человеком. И именно этого я желаю тебе в Новом году! - Ах, ты ж… Но Антон, не дослушав, заканчивает разговор. Он не собирается больше никого сводить. Но звонок от Лисичкиной это уже вторая неоспоримая победа над ней. Но на этом всё не заканчивается. На дисплее высвечивается сообщение от Арсения. - «Я через десять минут буду у твоего дома» Когда он это написал? Он что, с ума сошёл? Антон возвращается на кухню, и у него предательски подгибаются ноги. - А где папа? – спрашивает он маму, которая уже занята приготовлением утки. - А папа пошёл за колбасой в магазин, - вздыхает женщина, намазывая белым соусом спинку тушки. – Он же всё сожрал! Помощник! Антон соображает, как ему выйти, избежав маминого гнева, но в этот момент входит отец с улицы. Он приносит колбасу и заодно кучу снега. Мама закипает при виде растекающейся лужи на паркете, и глаза её мечут молнии. - Слушай, какой-то задохлик сидит на лавке у нашего подъезда, - говорит отец, стараясь увести жену от тирады. – Лицо такое знакомое. Это не к Антону случайно? Антон вскидывает левую бровь, не подавая виду. - Никого там нет, - парирует мама. - Да сидит, в шапочке рыжей! Прямо как у Тохи нашего! - Я сейчас дам тебе по шее этой уткой! Иди быстро за тряпкой! - Карина! Я глава семьи! Ты не можешь мной так помыкать! - Но это ты притащил снег с грязью! Так сложно сбить снег с обуви? - Карина! Антон на подгибающихся ногах выходит в коридор за курткой. Рыжая шапка – это его собственная шапка. И потерял он её в квартире Попова. Арсений всё-таки внизу. - А ты куда? – удивленно спрашивает мама, видя, как сын обувается. – Ты же не выздоровел еще, ало?! - Я на минуту, - хрипло отвечает Антон. – Парень в рыжей шапке… Он ко мне. - Ага! – отец торжествующе тычет указательным пальцем в грудь матери. – Съела?! Антон выходит из квартиры под глухие удары: это мать уже лупит полотенцем отца. Первое, что бросается в глаза Антону при выходе из подъезда: комьями снег. День клонится к завершению. В бледных сумерках туман окутывает двор белым покрывалом. А на лавке под заснеженной осиной сидит в снегу Арсений. Антон пытается сдуть губами снежинки от своего лица. Внутри против воли и разума теплится маленькая радость и стыдливое ликование. Арсений улыбается немного изможденной улыбкой, пытаясь шутить: - А я теперь вместо подъездных бабок. Антон, ты проститутка. Шаст силится сохранять серьёзный вид, но всё же усмехается. И как же хочется обнять этого болезного, черт побери. - А еще у меня «Н» на кроссовках, – отвечает Антон, протягивая ладонь другу. – Значит наркоман, видимо. Арсений пожимает его руку и встаёт, отряхивая снег со штанов. - У меня отец уехал. К Даше. Даша – та самая новая пассия Сергея Николаевича. - А почему ты не поехал с ним? Арсений пожимает плечами, смотрит в землю. Снежинки путаются в его ресницах, и Антону хочется убивать. Арсения никто и не звал. - Они хотят побыть вдвоём, - стесняется Арс. – Мать не смогла меня к себе пригласить. У нее же маленький ребенок, я его могу заразить… - А Лисичкина? – испытывающе смотрит Антон. - Не знаю, - пожимает плечами парень и прячет руки в карманы. – Я даже не знаю, зачем я пришёл. У меня через час опять капельница… - Ты дурак? Ты же вообще не должен из постели вставать! – Шаст дотрагивается ладонью до пылающей щеки Арса. – Горячий! А ну быстро домой! - Я только скажу, что… - Арсений перехватывает руку и прижимает к губам, и у Антона настолько сильно стучит сердце, что он даже приоткрывает рот глотнуть холодного воздуха. – Лисичкина была большой ошибкой. Как и моё сомнение, что ты … - Молчи, - умоляет Антон. – Хватит меня мучить! - Я хотел бы начать всё заново, - лишь вздыхает Арс. – Хоть и доверия ко мне нет, Антон, я всё равно скажу, что думаю о тебе с того дня, когда ты … Глаза Антона расширяются от удивления, но внезапно из подъезда с шумом и гамом вываливается компания молодых людей с бенгальскими огоньками. Они дурачатся и кидают друг в друга снежками, и Антон сплевывает. Им мешает всё. Даже мама Антона, которая выходит следом за компанией и кутается в накинутую на плечи шубку. - Антон! Ты хочешь заболеть ещё больше? А ещё она здоровается с Арсом, который уже с досадой отпрянул от Шаста. - Ну, Антон, пригласи мальчика в гости, - мама немного теряется из-за нарастающего напряжения между ними. – Чего вы тут выясняете на холоде? - Спасибо, - учтиво говорит Арсений и снимает шапку. - Я просто зашёл отдать. Он протягивает шапку Антону, и мама не может удержаться от очередного комментария. - Ой, как подстрижен, под ноль! - Мам, - с нажимом просит Шаст. – Иди. Я через минуту вернусь. - Не мамкай! – хмурится женщина и идёт к входной двери. – Уже темнеет, и мороз крепчает! Антон провожает её взглядом, и когда она исчезает в темноте подъезда, разворачивается к Арсу. Он сходу нахлобучивает шапку обратно на парня, но тот, в свою очередь, вдруг хватает Антона за мех на краях капюшона и с силой притягивает к себе. И Антон словно падает в бездну. Код красный, поцелуй на губах, язык Арса снова в его рту, а это, между прочим, ну ни хуя себе! Нет, он не верит. Не верит, что его целуют жадным неумелым поцелуем. Не верит, что это делает Арс. Поцелуй получается коротким, отчаянным и каким-то очень интимным. - Мне пора идти, - шепчет срывающимся голосом Арсений. – Скоро медсестра приедет. Блин, мне еще надо ей отдать деньги. Она такая пунктуальная, знаешь, ли, очень ответственная, я не могу не доделать процедуры. Боже, Антон. Я поцеловал тебя. Антон не сразу понимает смысл слов, намешанных в одну странную кашу, и смотрит влажными глазами на Попова. - А еще Новый год сегодня, - зачем-то сообщает Шаст, и у него горят щёки и шея. Арсений смотрит на его рот и выдыхает: - Проведу его в какой-нибудь игре. И у меня кажется снова эта блядская температура. Я пошёл домой. Они не могут так долго стоять в опасной близости прямо под окнами дома Антона. А еще Шаст рискует второму выходу мамы за ним, будто за маленьким мальчиком. - Ты поцеловал меня, - бормочет Шаст. - Как ты учил, - кивает Арсений и растворяется в метели зажигающихся фонарей. Антон возвращается обратно в свою квартиру абсолютно растерянным, сбитым с толку, да и заболевающим еще больше. Поцелуй на губах горит счастливой раскалённой меткой, и вкус её – идеальный, абсолютный, незаменимый. Только его. Мама хлопочет на кухне, наполненной умопомрачительным ароматом мяса, пекущегося в специях и травах. Завидев Антона, она лишь удовлетворенно кивает: вернулся. Отец пьёт вино и рассказывает по телефону своему автомеханику, что лучше и ответственнее мастера он не встречал. Антон проходит в свою комнату, ложится на постель и закрывает лицо руками. Прикосновения к векам особо болезненны, тело снова привычно морозит, а дрожь в руках и ногах уже настолько сильная, что Шаст даже стучит зубами. - Антон, ну тебя не дозовёшься! – входит в комнату мама, на автомате поднимая с пола брошенную мальчишескую толстовку. – Ох, ну ты чего? Прохладная ладонь касается лба, и уже через минуту Антону вновь несут градусник. - А я говорила! – сокрушается мама, поправляя шторы, пока парень ждёт результатов измерения. – Нет же! Попёрся вниз, полураздетый, еще не выздоровел, ну, Антон! Шаст виновато улыбается. А ещё где-то в глубине души он совсем немножечко счастлив. Но старается гасить в себе это счастье, потому что достаточно обжёгся на мечтательной ветреной натуре Арса. - Чего ты улыбаешься? – грустно вздыхает мама и достаёт градусник. – Тридцать девять и два! *** Новый год. Бой курантов, родители наспех поздравляют друг друга, чокаясь бокалами с кружкой чая Антона. Парень сидит за столом, кутаясь в шерстяной плед, и жмурится от яркого света лампочек в люстре. Ужасно режет глаза и ломит кости, а еще страшный лающий кашель так и рвётся из груди, заставляя мамино сердце сжиматься от жалости. - Как же мы поедем, Андрей? – спрашивает она, с беспокойством глядя то на мужа, то на сына. – Мы же не можем оставить его! - Ну, давай не поедем, - отец обыденно пожимает плечами и отправляет в рот очередную котлету. – Лишь бы ты только не нервничала, дорогая. Антон знает, как маме важна Надин. И что отец не очень-то хочет ехать на все эти посиделки, поэтому великодушно проявляет заботу о здоровье сына и психологическом комфорте своей прекрасной второй половины. - Ма, езжай, - говорит Антон. – Ну, я же не малыш. Выпью лекарство и лягу спать. Не волнуйся. - Уверен? – исподлобья смотрит родительница. – Ты не упадёшь в обморок, не умрешь от удушья при сильном кашле, не сбежишь в ночи к какой-нибудь возлюбленной, не… - Нет, я буду спать, - смеётся Антон и его смех тут же превращается в чудовищный лай. - Тогда если что, звони, - командует мама, а Антон замечает, как у отца сжимаются губы как у маленького ребенка, которому не удалось обвести вокруг пальца взрослого. Когда родители уходят, Шаст, наконец, позволяет себе упасть на кровать и прокашляться так, что заглушаются хлопки фейерверков на улице. Антон закрывает глаза и лежит под разноцветными салютами в полной темноте своей комнаты. В кармане пижамных штанов в бедро вибрирует телефон. Арсений. - С Новым годом! – хрипло произносит он, и у Антона немеют руки. - С Новым годом, - настороженно отвечает Шаст. Он инстинктивно ждёт какой-то подвох. Будто снова уже в эту минуту нужно вставать и лететь на помощь к Арсению. Но тот лишь желает счастья в уже наступившем году, и никакой подставой пока не пахнет. - Всё-таки мне будут еще ставить капельницы, - вздыхает Арс. – У меня снова почти сорок. Как бы не пришлось все каникулы проваляться дома. А ты? Как ты? - Арсений, - Антон выдыхает. – Ты сегодня пришёл ко мне и поцеловал. Может, проясним кое-что? Я ведь до сих пор ничего не понимаю. В трубке возникает пауза, которая прерывается снова Шастом. - Ты же не мог за пару дней разлюбить Лисичкину, - прямо говорит Антон, натягивая одеяло почти до подбородка. – Ты не мог сразу … как бы это сказать… Ему ужасно стыдно сказать это вслух. - Что? Полюбить тебя? - Блять, Арс, как у тебя всё просто! – восхищается Антон. – Хорошо! Как ты за пару дней определил, что настало время придти ко мне и поцеловаться на глазах у всего первого этажа? Как вместо девочки, Арс, ты выбрал мальчика? - Антон, я… - Арс явно нервничает, съедает слова. – Я в душе не знаю, как. Когда ты сказал, что любишь меня, мне настолько стало легко и спокойно. Будто крылья выросли. - Нет, Арс, - Антон сглатывает горький комок и начинает говорить практически в нос. – Так не пойдёт. Определись сначала, чего ты хочешь и кем ты нас видишь… - Но… - Арс, я не хочу быть каким-то твоим пристанищем, когда ты потерян, или одинок, или сломлен, или нуждаешься в каком-нибудь исправлении. И другом тебе быть я уже тоже не могу. Когда ты поцеловал меня, Арс, я всё понял. Я же просто увязну в эти качелях, которые так нужны тебе. Тебе, Арс. Не мне. И теперь даже… даже просто общаться с тобой, зная, что влюблен в своего же бро, я не могу! - Но разве мы не можем попробовать? – жалобно уговаривает Арс. – Я буду хорошим парнем, вот увидишь… - А как же твоя принцесса? – не унимается Антон. - Да и поебать на неё! – взрывается Арсений. – Я бежал за ней, чтобы хоть немного понять, что это – любить девочку. Что это – когда любит девочка тебя? А ты был со мной всегда, и мысли о том, что я влюбляюсь тоже в своего друга, я отгонял, закапывал в себе, прятал! Для меня важнее сам человек! А девочка он или мальчик это неважно! Какая в жопу разница?? Антон молчит, обдумывая двусмысленность последней фразы, но Арс снова подаёт голос с тихим хрипом: - Прости, Антон. Прости меня. Я вообще не должен ничего тебе предъявлять. Теперь, когда мы знаем о нас… с этим нужно что-то делать. - Забыть и жить дальше, - отрезает Антон. – Выздоравливай, Арс. - Ты думаешь, что сказал вот так «забыть и жить дальше», и решили проблему? Разошлись по углам? - И сгорели подобно снам, - бурчит в такт Антон. – Арс, я бы говорил и говорил с тобой, но меня самого ужасно колбасит. Этот озноб ебучий не отпускает третий день. - Хорошо, - вздыхают на том конце трубки. – Но я не отпущу тебя, Антон. Шаст скидывает телефон на пол и закрывает глаза. Ну и почему он дал заднюю? Испугался? Не поверил? В чём подвох? Антона снова кидает то в жар, то в холод, как и Арсения. Одна на двоих температура, один на двоих одинокий Новый год. Одна на двоих симпатия подброшенным щенком сидит в дверях, ожидая своей участи. Оставят, не оставят? *** Все каникулы Антон безвылазно проводит в онлайн-играх. Димка и Серега периодически присоединяются к нему, но всё-таки играют меньше. Постоянно пишет Арсений, и, чего там говорить, Антону приятно такое внимание. Связано ли с этим его выздоровление к Рождеству – наверное, да. «Пойдём в торговый центр погуляем?» - пишет в канун святок Арсений. Да, там сейчас всё в гирляндах и переливающихся новогодних шарах, а еще огромная ёлка под самый потолок, очень красиво. «Арс, это плохая идея» «Я зайду за тобой через час. Если хочешь – позови пацанов, чтоб тебе было комфортнее. Я просто хочу тебя увидеть» Антон сдаётся. Идти на поводу своего сердца – затея априори провальная. Снова будут неметь руки, и ухать сердце, снова будут электрическим током бить случайные прикосновения. Снова будет страх, что Арс просто сорвётся и побежит галопом к кому-то другому. Но Антон всё равно упрямо расчесывает непослушную чёлку перед зеркалом и даже брызгает себе на запястье Диором, подаренным на Новый год мамой. Парфюм невесом, но заметен. Особенно для Арсения. При встрече он сразу утыкается в шею Антона, втягивая ноздрями пряный древесный аромат. - Эй, эй, - Шаст старается избегать такой близости. – Полегче, Арсений! Я же не твоя девушка. Так глупо он пытается шутить, лишь для того, чтобы никто из знакомых жильцов ненароком не заподозрил его в такой – не такой связи, но выглядит это, будто Шастун просто напрашивается на тревожно-приятные слова, о которых до этого мог только мечтать. - А я так хотел бы, - улыбается Арсений. - Чтоб я был девушкой? – смеётся Антон, утягивая Арса в путь, иначе, сколько можно уже испытывать нервы бабки, напряженно пялящейся на них из окна квартиры на первом этаже. - Девушкой, парнем… не важно. Главное, моим, - шутливо пафосно отвечает Арс. – Я так скучал, не представляешь! - Так, оставим эти гейские штучки. - У меня для тебя подарок, - по пути Арсений протягивает ему небольшой бумажный пакет. – С Рождеством. Антон снова идиотски себя чувствует, не зная, как правильно принимать подарки от мальчика, который нравится, и для которого нет ответного сюрприза. В пакете несколько колец: широкие и узкие, с вязью и без, какие-то с камушками. Антон в тихом восхищении долго рассматривает их на своих широких ладонях, замечая в последний момент, что Арсений блестящими глазами смотрит на самого Антона. - Ты очень красивый, - очарованно сообщает парень. – Блин, почему я раньше этого не замечал! Антон, ты знаешь, ведь ты реально красавчик! - С подключением! – Антон недоволен ни внезапным подарком, ни обрушившимися комплиментами, которые льстят и несут его эго под самые небеса. - Всё, молчу, - покорно отводит глаза Арс. - Наверное, Лисичкина купалась в твоих дифирамбах. - Лисичкина на самом деле настоящая милашка, - улыбается Арсений. – Она так верит в то, что она какое-то неземное существо, что сам начинаешь верить, что она – какая-то богиня в теле девочки. - О боже, - закатывает глаза Антон. - Знаешь, когда ей было шесть, а её сестре шестнадцать, её мать улетела в США к какому-то мужику. - В смысле? - Да, Пётр Леонидович сказал. Сестёр Лисичкиных распределили по разным учреждениям: одну в школу-интернат, вторую – в детский дом. Оказывается, их мамка вскоре вообще отказалась от детей. - А папа? – сглатывает Антон. - Никто про него вообще ничего не знает, - выдыхает Арсений пар на морозе. – И ни разу не видел. Так вот. Старшую сестру не удочеряли из-за возраста. А Лену не брали из-за разных глаз. Боялись, что это болезнь. Но это пиздец, Антон, она ведь уже тогда понимала, что мама их бросила, что саму её не берут из-за такой особенности, что … Арс запинается, пытаясь подобрать слова, описывающие максимальную степень сожаления, и Антон достаёт сигарету. Это даже слушать невыносимо. Нет, Шаст знал, что родителей у девчонки нет, но чтоб вот так их потерять, а точнее потеряться ими же, добровольно, это как вообще надо проиграть в лотерею родственников? - И Олеся, сестра её, только через три года забрала Лену. Стала её типа опекуншей. Антон вспоминает, как эта Олеся говорила в школе по телефону с Ленкой. И сколько холода было тогда в её голосе. - Ну, а что ты хочешь, - Арсений убирает замерзающие руки в карманы. – Тебе бы в восемнадцать воспитывать самому второклассника как, норм? Они спускаются в подземный переход. И Арсений останавливается возле парня, играющего на гитаре. Антон курит и пытается дать хоть какую-то оценку тому, что только что услышал. Но оценок нет, лишь недоумение. - Арс, но ты же понимаешь, что это не повод так по-уебански общаться с окружающими? - Откуда же мне это знать? – Арс с легкой грустью следит за пальцами на струнах. – Свою мать я вижу пару раз в год, и я бегу за её лаской, как больной. И если бы не ты, Антон, я бы и дальше продолжал вести себя как ребёнок. - Чего? – у Антона почти выпадает сигарета изо рта. - Ну а что? – посылает ему лучезарную улыбку друг. – Лисичкина – прямая проекция моей матушки. Ты ведь это мне пытался донести всё это время? Жаль только, что мы поздно учимся на ошибках. - Блять, я уже запутался, - Антон поднимает голову наверх. - Я просто хотел сказать тебе, что не могу бросить Лисичкину. Шаст замирает, словно оглушённый, и Арс тут же берет его под локоть, отводя от собравшейся толпы слушателей гитариста. - Нет-нет-нет, Тоха, - Арсений пытается реанимировать ситуацию. – Я лишь продолжу с ней общение, как с подругой, как с одноклассницей, как с… - С милашкой, - подсказывает Антон, порываясь уйти. - Да Антон, погоди! – уже двумя руками хватается за него Попов. – Ну не могу я морозиться, игнорировать! Ну, если она подойдёт и скажет «привет», не могу же я её послать! Она и так одна постоянно, как ты не поймёшь… Антон не знает, что значит быть одному. Проблемы людей из неполных семей ему были до определённого момента абсолютно неведомы. - Антон, я тебя очень люблю, - признаётся Арсений, даже не стесняясь обернувшуюся на них женщину. – Правда, я не так представлял себе своё признание… Подземный переход не совсем подходящее место для этого, как и лесополоса для первого поцелуя, но… Антон чувствует сейчас все чувства мира, и жар снова объял щеки и шею, моментально пересохло во рту. - Арс, я… - срывающимся голосом произносит Антон. – Я хочу знать. - Да? - Если бы на той дискотеке Лисичкина ответила тебе взаимностью… Ты бы обратил на меня внимание? Арсений задумчиво рассматривает надписи на Антоновой куртке. - Нет, - отвечает за него Антон. - Нет, - подтверждает Арсений. Глаза Антона темнеют. Он устало выдыхает дым из последней затяжки. - Но я бы потом всё равно пришёл к тебе, - говорит его надписям Арсений. – Как и ты ко мне. - Как и я к тебе, - вбок кивает Антон, сразу успокоившись. - Пойдём? Шаст послушно бросает окурок, затаптывая. Парни поднимаются по заледенелым ступенькам, и на выходе в сумраке городского вечера Арсений спотыкается о какую-то картонную коробку, маленькую и размокшую. Он чуть не падает, поскользнувшись и уцепившись за перила, а Антон вдруг наклоняется с высоты своего роста и вынимает из этой коробки …рыжего котёнка. Арсений с удивлением разглядывает маленькое дрожащее существо, которое как-то беззвучно открывает ротик со слабым намёком на мяуканье. Ему месяца два, не больше, Антон беспомощно переводит взгляд на Арса, который тоже немного растерялся. Но уже через секунду оба подростка как по команде одновременно расстегивают куртки. - Давай ко мне, - предлагает Арс, но Антон уже сажает малыша к себе на грудь и обратно застегивается. Котёнок даже не ощущается в весе, настолько он тщедушный. - Кто ж тебя бросил? – сразу начинает сюсюкать Антон, как мама утка. – Ты мой масенький, ну не дрожи, не дрожи. - А ну, постой-ка, - Арс осторожно снова тянет замок на куртке и светит телефоном на малюсенькую мордашку. – Надо же. У него один глаз жёлтый, а другой голубой. - Да ладно?! - И чистенький вполне, кто же додумался его в такой мороз у подземки оставить? И делать чего теперь с ним? В приют? А где у нас приюты? - Я бы оставил, - раздумывает Антон. – Но у мамы аллергия на кошек. - Давай я возьму его себе, - предлагает Арс. – Потом найду ему нормальных хозяев. - Знаешь, я, кажется, знаю, куда мы его денем, - вдруг загорается взгляд у Антона. Арсений непонимающе смотрит на эту довольную улыбку, и Антон гладит себя по куртке: - Где, ты говоришь, живёт Лисичкина?... Вечерние фонари освещают сугробы, и ветра нет, и на улице мягко и хорошо. - Антон, ты уверен, что это хорошая идея? – Арсений ведёт парня к знакомой многоэтажке. - Давай, звони ей, - решительно командует Антон. Арс набирает Лену. Котёнок – рыжий, как лисичка; разноглазый и брошенный всеми как Лисичкина, а ещё он очень маленький и красивый. Хоть кто-то не должен быть отвергнут этой зимой, особенно если только недавно начал жить. - Лен, привет, - слышит Антон разговор Арса. – Мы тут внизу у твоего подъезда… Ну, я и Антон. Выйди на минутку, пожалуйста. Он не говорит ей про котёнка, просто убирает телефон. - Слушай, Тох, - говорит он немного смущенно. – Она думает, что я пришёл к ней как… - Как её куколд? – ревниво перебивает Антон. - Как парень, - уточняет Арсений. – Начинать всё заново, мириться, все дела… Можно я пойду на площадку? Под вон тот гриб? Он указывает на беседку в метрах тридцати от них, и Шаст даже не перечит. - Не хочу с ней пока пересекаться, - виноватым голосом добавляет Арсений и уходит. Через минут десять из подъездной двери появляется Лисичкина. На ней смешное красное пальто с продолговатым капюшоном и красные варежки. И пахнет от неё опасностью и тревогой. Завидев Антона, девочка удивлённо округляет рот. - Диплодок? - Привет, Лисичкина. - А где Арсений? – спрашивает девочка, хлопая длинными ресницами. Она и правда внешне хорошенькая, невольно про себя думает Антон. Вот если б у него была такая сестра, например… - Господи, диплодок, только не говори, что пришёл признаваться мне в чувствах, - усмехается Лисичкина, не дожидаясь ответа. – Такой рождественский подарок мне точно не нужен! Антон сразу забывает, какая она хорошенькая. Ну, нах такую сестрицу. - Или ты пришёл мне сказать что-то про Арсения? – продолжает гадать Ленка, явно не ожидавшая увидеть Шастуна практически у себя дома. – Так знай, мне это уже неинтересно. Можешь так и передать этому слизняку, что я… - Слушай, Лисичкина, - звереет Антон. – Да, я пришёл тебя поздравить с Рождеством. Как только я увидел этот «подарок», я сразу подумал про тебя. Может, хотя бы он сделает тебя человеком. И он достаёт из-за пазухи котика, который так сладко спал до этого момента, и теперь смешно мяучит, пытаясь разлепить сонные глазки. Антон сажает животное Ленке на плечо, и она невольно ойкает и придерживает зверька, чтоб не упал. - Это… это… - в её глазах отражаются сиреневые месяцы. – Антон, ты принёс мне котёнка! - Это было зря, - считывает возмущение в её голосе Антон и неуклюже тянется за котёнком. – Пойдём, МалюсИка, нам тут не рады. - Малюсика? – Ленка тут же бьёт ладошкой по руке Антона. – Это ты её так назвал? - А хоть бы и я. - А где ты её взял? - Какая же ты нудная, - вздыхает Антон. – Я нашёл её в переходе. Ха, да я даже не знаю, мальчик это или девочка. Посмотрел на мордочку – сразу вспомнил тебя, Лисичкина. Ну, вылитая ты: такая же мелкая, разноглазая и с когтями, наточенными как ножи. - И выкинутая! – дополняет Ленка и натягивает капюшон, пряча лицо. - Лен, - только и выдыхает Антон, и девочка вдруг делает шаг вперёд и обнимает Антона за пояс, утыкаясь лбом ему куда-то в живот. - Простите меня, - бурчит она. Антон ясно слышит всхлипы, и его руки сами собой нежно ложатся на голову девчонки. Он очень растроган этим порывом, но не совсем понимает, что с ним делать. За спиной раздаётся интеллигентное покашливание. Это подошёл Арсений, и он не сводит глаз с Антона. Ленка отрывается от своего импровизированного Санты, бросает мимолётный взгляд на Попова и в одну секунду испаряется в подъезд. - Зачем обнимались? – спрашивает Арсений настолько безразлично, что даже незадачливому Антону становится неловко. - Я не знаю, что на неё такое нашло, - пытается найти правильные слова Антон, ведь это была не его инициатива, и чего такого надумал себе Арс, наблюдая за ними! - И как, понравилось? – равнодушно продолжает допрос Арсений. - Послушай, Арс, ты охренел? – по нарастающей страшно нервничает Шаст. – Ты мне сказал, что Лолита тебе как подруга. Блять, ты же признался пять минут назад мне в своих чувствах, а теперь ревнуешь её ко мне??! - Ревную! - парень уже повышает тон и притягивает Антона к себе так сильно, что их губы едва не соприкасаются. – Но не её к тебе. А тебя к ней! - Как это? – сначала не понимает Антон, а потом его лицо озаряет чудовищное осознание, и широкая улыбка ползёт от уха до уха. – А-аа!! - Не могу больше, - бормочет Арсений и целует Шаста как попало: в губы, щёки, лоб, глаза. – Как же хочется целоваться с тобой! Господи, да почему же я раньше этого не понял?.. Как представлю, что кто-то тебя трогает другой, хоть Лисичкина, хоть Поз, я просто умираю внутри от ярости… - Поз? – удивлённо переспрашивает Антон. - Ты лежал у него на коленях! - Но это был прикол! - Я знаю, Антон. Но тогда эта фотка меня так выбесила, что я даже ту самостоятельную так нормально и не доделал! Антон усмехается и толкает парня плечом. - Пошли уже в торговый центр. Целоваться на морозе – такое себе. Они идут через заснеженный темный двор плечом к плечу, даже не подозревая, что на них из окна смотрит долгим взглядом Лисичкина. И её пальцы тихонько чешут за ушком спящую на тёплом подоконнике Малюсику.