Там, где нас нет

      То, что ему оставили гитару, казалось Барду настоящей насмешкой. «Смотри, какой я милосердный!» — как будто кричала она знакомым голосом. «Смотри! Верь в мое милосердие!» Бард покачал головой, в который раз меряя шагами тесную камеру. Особенно насмешливо это было, если учесть наручники, плотно обхватывающие запястья. Выхода он пока не видел. Разбитая скула саднила, а очки не сломали лишь чудом. За стеной послышались шаги.       — Встать к стене. Руки за голову, — раздалось из-за двери. Бард демонстративно вышел на середину узкой камеры, скрещивая руки на груди. Всем своим видом он показывал отсутствие желания подчинятся. Он знал, ему обязательно прилетит потом за неповиновение.       В камеру вошли двое. В одном из них легко узнавался надзиратель, но он был малоинтересен. Гораздо больше Барда интересовал тот, что был за его спиной. Серый костюм ладно облегал его подтянутое тело, лицо выражало благодушное спокойствие — в камере стоял настоящий Правитель, но Барда было сложно обмануть этим образом. Слишком хорошо он знал этого человека. Слишком хорошо видел, что скрывается под этой маской. Видел тени, залегшие под глазами, видел глубоко прорезавшие лоб морщины.       — Прячешься за своих псов, мой друг? — чуть усмехнулся Бард вместо приветствия.       — Все так же остер на язык, мой друг? — Правитель жестом велел надзирателю удалиться, но тот не двинулся с места.       — Свободен! — прикрикнул Правитель. — Подожди меня снаружи. Он не опасен. Напоследок грозно зыркнув на заключенного и отсалютовав Правителю, надзиратель ушел, оставляя их наедине.       — Не боишься, что я убью тебя? — был бы у Барда нож, он, может быть, и попытался бы, но все оружие отобрали при обыске, а гитару было жалко. Да и заметит Тесей любые к ней поползновения.       — Не посмеешь. Признай, ты трус, Бард, — чуть усмехнулся Правитель. — Ты не любишь пачкать руки сам. Гораздо удобнее поручить грязную работу другим. Кому-то молодому, наивному. Кому-то, кто поверит пению Сирен.       Они знали друг друга слишком хорошо. Весь город был их шахматным полем, на котором вот уже двадцать лет шла партия.       — Признай, ты проиграл. — Правитель подошел ближе, покровительственно положил руку на плечо. — Это было даже интересно, но все кончено. Просто признай это.       — Не дождешься. Мальчишка поднимает людей. Мы еще посмотрим, кто проиграл. — Бард тряхнул головой, откидывая криво обрезанные волосы. Правитель почти нежно провел по его плечу, по шее, очертил линию челюсти. Бард напряженно стоял, никак не реагируя на прикосновения.       — Ты же еще не знаешь… Всех твоих Изгоев повесят. У тебя больше никого не будет. Ни-ко-го, — в голосе Правителя сквозило сочувствие. — Остались только мы…        — Так в чем же проблема? Всади мне пулю в лоб. — Бард старался сдерживать дрожь в голосе. Из-за него умрут все, кто ему верил. — Ну же! Ты не меньший трус, чем я, Тесей! — Бард вскинул голову. Голос его стал угрожающим шепотом. — Ты боишься. Боишься остаться один, боишься их. Атлант боится собственного народа!       — Следи за языком! — прорычал Правитель. Рука, мерно поглаживавшая плечо, сжалась, сгребая воротник, дергая Барда вперед, заставляя его сделать шаг почти вплотную, чтобы не упасть. — Не забывай кто ты!