У меня к тебе...

      Приближалось Рождество.       Гарри все чаще с тоской заглядывался на вечерний Запретный Лес, а профессора, казалось, решили за оставшийся до среднегодовой аттестации месяц вложить в головы студентов то, что туда не смогло залезть за шесть лет обучения.       Из-за того, что на осенние каникулы Гарри уезжал к Сириусу, ничего не знающему о новом 'увлечении' крестника, сбегать из под присмотра домового эльфа на встречи с Антонином было очень рискованно, но длительное отсутствие встреч сильно тревожило и печалило. Сириус, всё ещё не смирившийся с тем, что его чуть не убила его же кузина, следил за Гарри как дракон за своим златом.       Когда Блэк ненавязчиво намекнул на досмотр всех сквозных артефактов, Гарри едва его не избил, из-за чего отношения между крестником и его крёстным сильно натянулись. То, что Блэк называл заботой, Гарри называл паранойей и сованием носа не в свои дела. — Мерлин, Гарри, я надеюсь ты понимаешь, на какие мысли может навести твоё нежелание довериться мне?! Я хочу защитить тебя, Сохатик! — Защищай, но в душу ко мне не лезь и в личные вещи тем более! Тебя вообще ебать не должно с кем и о чем я говорю по зеркалам или на бумаге! Ещё двери с петель в ванной сними, не дай Мерлин не увидишь, чем я, блять, занят! — Альбус, до этого момента сидящий на единственном уцелевшем во всей столовой стуле, поперхнулся чаем и закашлялся от неожиданной брани. — Сириус, Гарри, ну полно вам. В конце концов, мистер Блэк, вам стоит вспомнить и вашу молодость. Вам тоже было что скрывать. — Хитрый прищур директорских глаз заставил Сириуса захлопнуть рот на середине невысказанного "Директор!". —... Это... Это было... Именно потому что это было и со мной, и с Джеймсом я хочу уберечь Гарри! Он, в конце концов, моя семья! — Вертел я такую заботу на своём детородном!       Благо, что осенние каникулы длились всего неделю. Вернувшись в школу после них, Гарри ещё долго с сильнейшим раздражением вспоминал это время и боялся писать в блокнот хоть что-то, опасаясь, что опишет эмоции, связанные с другими людьми...       Он написал Антонину на каникулах всего два письма, которые, судя по растрёпанному виду Букли, были доставлены адресату после сильнейшей бойни не на жизнь, а на смерть.       Антонин в свою очередь на каникулах не отвечал. Оба его ответа были доставлены на первый день после возвращения студента в школу, но даже это смогло достаточно сильно успокоить расшатанные за неделю нервы.       То ли Гарри через письмо насыщался ледяным спокойствием своего любовника, то ли едва ощутимый запах 'нелюбимого' горького шоколада позволил ему на микросекунду оказаться в Коттедже и мысленно очутиться в объятиях ставшего родным человека...       Гарри открыл блокнот тридцать первого октября. Все вокруг праздновали наступление Хэллоуина, а Гарри, казалось, в этот день постарел сразу лет на пять. — У меня к тебе надежда. — И Гарри даже сам удивляется. Надежда?       Ох, точно. Надежда... Ещё на их первой личной встрече, почувствовав /какую-то/ связь между ними, Гарри надеялся, что этот мужчина не станет ему врагом.       Долохов сам выбрал антимагический ресторан и первым сдал на входе 'обе' палочки, что для него, как он признался спустя два месяца, было равноценно полному обнажению. Несмотря на свой объём магии, на владение беспалочковой... Остаться без палочки, пусть и не используемой, для мага всё равно, что остаться без кожи.       Зато Гарри чувствовал себя в тот момент спокойно.       Антонин в чёрной водолазке, подперевший голову кулаком выглядел... Расслабляюще. Тяжёлый холодный взгляд смягчался под полуопущенными ресницами, а в голосе не было ни одной стальной нотки, несмотря на весьма командный тон. Надежда В тот день Гарри позволил себе надеяться — Я не действую ни от лица Лорда, ни от лица какого бы ни было отряда. И пришёл сюда из-за личных интересов, так что надеюсь на твою серьёзность. — Гарри нашёл в себе силы только на кивок.       Несмотря на то, что Антонин был выше всего на голову, выглядел он весомо из-за уверенности, которой был пропитан весь его образ. Гарри вообще казалось, что мужчина занимал своей энергией всё пространство кафе. — По некоторым /личным/ причинам мне нужно чтобы ты жил. И доверять кому-то заботу об организации этого факта я не могу. Уж извини, но светлая сторона с её верой в лучшее уже /подарила жизнь/ твоим родителям. Мне нужно, чтоб ты был рядом. Это факт, на который ты не влияешь. Но ты можешь повлиять на моё к этому факту отношение. Или я стану надзирателем, или /другом/. Думай.       Гарри несколько минут пытался осмыслить сказанное. Непреложный обет, который мужчина принёс перед началом разговора не давал бы Антонину соврать о причине встречи, поэтому Гарри сидел в полнейшем /недоумении/. — А Лорд? — Антонин в ответ лишь демонстрирует метку. — Без вариантов. Я не перебежчик. И не жилец, если рискну это сделать. Как и ты, я привязан к /своей/ стороне. Гарри тогда много думал о происходящем. Память о красном луче, сохранившем жизнь Сириусу была свежа настолько, словно это было пару дней назад. Точно, это и было пару дней назад. — Вы спасли Сириуса. — Он мог утянуть тебя в арку. Да и спасал я не его. Братоубийство - прямой путь в один конец до клейма Предателя Крови. Белла слишком ценна для нас. Он говорил спокойно, словно о погоде, и благодаря этому в Гарри не поднимались ни волны протеста, ни волны негодования. — В конце концов, Гарри, я дал клятву о не причинении тебе вреда. — Но "только здесь". — Что это случилось, неужели Гриффиндорец чего-то боится? — Мягко усмехнулся Антонин, склонив голову на бок. — Что это случилось, неужели Слизеринец не хочет кого-то обмануть? — В тон мужчине отозвался Гарри и замолк, когда официант принёс им заказ.       Какое-то время они ели в странной 'семейной' тишине, а Гарри не уставал поражаться самому себе.       Он надеялся, что он /нужен/. Нужен не для спасения мира, не для решения чужих проблем, а просто нужен... — Ты нужен мне, Гарри. Живым и невредимым. И я даю слово, что если ты захочешь создать 'дружеские' отношения, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы поддержать их. Я прошу лишь доверия. — Но вы не сказали причину... — И не скажу. Я не могу этого сделать. — Гарри гипнозизирует кружку с чаем и пытается сделать то, что обычно за него делали другие - подумать и решить за его будущее. — Вас... Заставили? То есть... Кто-то из..? — Нет. Это моё личное решение. Я не могу сказать тебе о причинах из-за моего собственного решения об этом. Тебе остаётся или принять это или попытаться сопротивляться. — Но как мы встретимся на поле боя? — Я не буду бить тебя в полную силу. Ты всего лишь ребёнок, к тому же весьма не опытный в боевых искусствах. — Твои б слова да Лорду в уши...       Гарри надеялся, что они не столкнутся на поле боя       Гарри надеялся, что его полюбили       Гарри надеялся, что его ценят       Гарри ненавидел свои необоснованные надежды, но почему-то не мог не верить Антонину.       Первым же делом после появления /чувств/ Гарри проверился на всевозможные зелья и ментальные закладки, но на третий день после получения результатов обследования расстался с Джинни и позволил себе увлечься новым чувством.       Гарри надеялся, что после второй личной встречи от его симпатии не останется ни следа, но когда взглянул в чёрные глаза мужчины и едва не потерял равновесие от глубины отражённых в них чувств, надежда разлетелась на мелкие осколки. — А ты точно не..? — Гарри осёкся. Представить себе ситуацию, в которой /этот/ маг мог оказаться под подчиняющими зельями или Империусом он не мог.       Мужчина, не понявший вопроса лишь приподнял бровь. — Ну... Не под Империусом? Ну или... Под зельями? Ты уверен? — Как бы я хотел, чтоб это был Империус... — Вздыхает Долохов. Гарри тоже надеется на это, но и эта надежда умирает.       А сейчас, сидя в гостиной Гриффиндора, и держа в руках тетрадку, Гарри надеется, что Антонин питается чем-то кроме кофе и дышит чем-то кроме никотина. Гарри надеется, что отопление в Коттедже достаточно прогревает комнату и мужчина не мёрзнет, а ещё надеется, что они проведут Рождество вместе. — Я поговорил с мамой... Сказал, что ты будешь отмечать Рождество у Сириуса. А Гермиона убедила Сириуса, что ты будешь в Норе, поэтому ты можешь со спокойной душой сбежать с вокзала. — Хлопает Рон по плечу своего друга и садится рядом. — Главное, чтоб директор ничего не заподозрил...       Рон ещё в поезде узнал про ссору Гарри с Сириусом и, учитывая что Блэк не имел возможности повзрослеть в Азкабане и был действительно подвержен стереотипному мышлению, не стал пытаться оправдать его.       В конце концов, он не представлял, как можно объяснить Сириусу, что у Гарри с Лордом не только ментальная, но и /физическая/ связь... Как можно объяснить Сириусу, что сын его погибших друзей теперь запал на их убийцу?       Но в оправдание Гарри, он своих родителей и не знал, а Лорд всю сознательную жизнь был 'рядом'.       Рону было дико осознавать это, но Гарри его друг. Он должен быть рядом несмотря на его... 'специфические' вкусы на рептилойдовидных мужчин. — Ты только это... Пиши нам иногда, ладно? Ну, что жив, здоров... И... Ну... — Конечно, Рон! Спасибо тебе... — Гарри не понимал, что такого он сделал в прошлой жизни, что в этой у него появился Рон, но был ему за поддержку искренне благодарен. У меня к тебе надежда       Надежда на счастливое Рождество, проведённое в тишине и покое, надежда на будущее, где не будет войны и по дому будут бегать два карапуза, надежда на то, что мужчина желает того же и... У меня к тебе надежда       Гарри закрывает блокнот, подтягивает колени к груди и утыкается в них лбом. Его надежда была слишком хрупкой и не выдерживающей ни малейшей попытки критического мышления. У меня к тебе надежда Надежда       Надежда, подобная яду, отравляющему душу и убивающему эту самую надежду.       Снова проснулось желание шагнуть с Астрономической Башни. У меня к тебе надежда Спаси меня