Как влюбить в себя Бога по ту сторону экрана?

Уже поздняя ночь, можно сказать, что уже близится утро. Фёдор крепко спал в теплой кровати, один. И нарушил его сон громкий хлопок двери. Достоевский даже испугался с того, что кто-то ворвался в его дом. — Кто здесь?! — Резко встал с кровати Фёдор, посмотрев в сторону двери спальни. Встав с кровати и включив свет, он открыл дверь в коридор. — Ты… Гоголь посмотрел на него. Бросив сумку с вещами, он прыгнул обнять его, но в итоге его оттолкнули от себя. — Федя, прости меня пожалуйста! — Сказал блондин, подходя ближе. — Я теперь не буду сидеть дома и ничего не делать… честно-честно! — Что?.. Ты время видел? Где ты шлялся? Ты выпил? — Начал задавать вопросы Фёдор, но как бы там не было, он не хотел чтобы Гоголя нашли мёртвым на дороге в таком холоде. Уже ноябрь и ночи холодные. — О… Ты волновался за меня? — Гоголь опять до него дотронулся. — Теперь ты понял, что я чувствовал, пока ты шлялся со своим «колегой» и… Фёдор не дал ему договорить и ударил по лицу украинца. Ладонь оставила след на лице Николая, что заставило его отстраниться. Фёдор перевел взгляд с Николая на его сумку, которая упала прямо у порога, после, опять-таки на сожителя. — Ты нормальный? — начал Фёдор. — Ты наговорил мне всего, потом ушёл не пойми куда на сутки, а теперь пришёл со своим «Федя, прости меня!»? Кто-то сказал, что не вернётся. Что ж, по крайней мере, я не врал. Лучше бы ты не возвращался. Ты безразличен мне… Нет, даже отвратителен, — Фёдор отвернулся. — Мне стыдно признавать, что я был с тобой в отношениях… Фёдор удалился в спальню. Гоголь, опустивший взгляд в пол, стал снимать с себя куртку, обувь и поспешил за ним. Достоевский лёг обратно на свою сторону кровати и укрылся. Свет оставил включенным, давая Николаю возможность привести себя в порядок и лечь на свою половину. Гоголь сам выключил светильник. Раздевшись до нижнего белья, он прыгнул на кровать, оседлая Фёдора. — Ну почему ты так? ~ Разве… — Отпусти меня, похотливое животное.— Фёдора достиг предел, и он ногой оттолкнул его, пнул в грудь и вылез, встав. — Коля… — вздохнул Федор, тем самым делая паузу. — Ты уже перешёл грань! Почему ты не как все? Можно быть адекватнее? Ты сам себе роешь могилу! Не только себе, нашим отношениям тоже! — Федя, я… — Николай не мог подобрать слов и лишь смотрел на него.— Но я… — Что ты? Что за глупый взгляд? Ты выглядишь мерзко… Я больше не испытываю к тебе ничего того, что раньше. Мне не хочется выходить с тобой в люди, мне не хочется тебя даже знать! Почему ты не заботливый? Нескромный? Почему не ухаживаешь за собой? Чтобы мне было приятно тебя обнимать или смотреть на тебя? Почему твой смех звучит гадко? Почему ты инфантильный как ребёнок? Почему ты не он?! — Он? — Гоголь поднял взгляд. — Кто он? Скажи мне, кто?! Кто же у тебя там в голове, что ты стал меня так отталкивать? Кто?! — Пх… Гон-Тян, хах, — с сарказмом сказал Фёдор, добавляя некий смешок в конце. — Как я вообще повелся на то, чтобы встречаться с тобой? А тем более жить? — Пошел ты! С своими шлюхами на камеру! Сто процентов, пока меня не было, ты дрочил на него! И…и вообще, я нормально смеюсь и…и забочусь о тебе… и даже на расстоянии. — Не ори.— Фёдор лёг обратно, слишком устав, чтобы собирать вещи и уходить на диван. Почему он вообще должен? Это его квартира. — У меня два дня выходных, пожалуйста, дай мне отдохнуть! Закрой свою вонючую пасть и спи уже… Шлялся где-то, пришел и гавкает, собака подзаборная.— Достоевский действительно вышел из себя. Он устал и слишком хотел спать, а не встречать невероятно раздражающего недо-супруга. Гоголь не хотел больше с ним спорить. Его обиду было не передать словами, но он понимал, что поступил действительно плохо и… Эта ссора куда сильнее всех других. Кажется, Фёдор уже не намерен быть с ним. На самом деле Гоголь уже и не знал, что чувствует после всего этого, но боялся что-то менять. Он укрылся тем же одеялом, положил голову на подушку и, стараясь не пролить слезы, боясь получить и за них, постарался уснуть. Выходные. Фёдор эти два дня избегал Николая: смотрел вечно в телефон или сидел в кабинете, выходил на улицу, готовил себе сам. Что угодно, лишь бы не видеть его. А если и ловил его взгляд, токидал на него такой же взгляд, но с огромным отвращением. Гоголь боялся заговорить с ним. Сидел в ванной и смотрел в зеркало, искал недостатки в внешнем плане. Также хотел накормить Фёдора своим ужином, но не находил смелости ему предложить попробовать. А Фёдор наблюдал за процессом, лишь про себя смеясь над ним, понимая, что единственное, чем Гоголь мог бы его порадовать — своим уходом. И так два дня. Выходные прошли незаметно. На утро понедельника они оба проснулись рано. Фёдора смутило то, что Николай тоже встал, умылся и одевает рубашку. Но не стал задавать вопросы. Фёдор надел плащ и шарф и был готов выйти, но сожитель остановил его, положив руку на плечо. — Фёдор, — начал блондин. — Можешь подвести меня на одну остановку? Пожалуйста… — Зачем? — Фёдор отдернул плечо и стал отпирать дверь. — Ты не давал мне эти дни рассказать, что я… я нашёл работу. — Мм, трасса? А то ты на другое и не способен. Ни разу не помню, чтобы ты работал. — Прекрати. Я попросил подвести, позже всё расскажу… Или я опять что-то не то сделал? — Иди к машине и лучше молчи. Не хочу слушать твой голос. Так Гоголь и сделал: пошел в сторону машины и ждал Достоевского. Фёдор открыл дверь и тот сел сзади на пассажирских сиденьях. Они тронулись с места, пока Николай не вышел на ту самую остановку. Фёдор даже задумался, что за работа… Продавец? Раздаёт листовки? Курьер? На что способен такой человек, как Николай? Да и куда его взяли без образования? Фёдор стал ехать в сторону адреса Гончарова. Добравшись до подъезда голубоглазого, он вышел из машина и сам был готов звонить ему, но Иван, спустя две минуты, сам вышел из подъезда и увидел Фёдора. — Добре утро, Иван. — Впервые за эти дни Фёдор улыбнулся, — Готов к тяжёлой неделе? — Доброе. — Удивлённо ответил Гончаров. — Ты з-за мной по-подъехал? — Заикание Ивана больше не так смушало Фёдора, находит в этом даже что-то особенное. — Да. Разве это плохо? — Фёдор подошёл по ближе к Ивану. Сегодня он был в своем бежевом плаще и берете. Но вот на шее ничего не было с таким то холодным ветром. — Тебе разве не холодно? — Спросил Фёдор, положив руку на его щеку. — М?! — От неожиданного прикосновения Иван подпрыгнул и залился румянцем. Потом рука Фёдора опустилась на его щёку и Достоевский снял с себя шарф, намотав его вокруг шеи секретаря. — Вот так, теперь пошли? — Фёдор стал идти в сторону машины, оставив позади секретаря в берете. Иван поправил очки и вдохнул запах шарфа, который был на нем, и поспешил к машине, всё ещё пытаясь понять, что это за знаки внимания. Но ему от чего-то это уж очень нравилось, так что он зарылся в шарф носом, заодно стараясь скрыть и красные щёки. Фёдор открыл ему дверь и дал сесть спереди, а сам сел за руль. По дороге они болтали о всяком. Скорее Фёдор говорил, а Иван то кивал, то говорил по два слова. Выйдя из машины, они решили зайти через парадную дверь Казино. Всё бы ничего, если бы перед ним, рядом с колесом Фортуны, не стояли бы Директор Сигма, один из диллеров Осаму Дазай, и… — Николай?! — Испугано спросил Фёдор, смотря на то, как его сожитель в жилете дилера мирно общается с Сигмой. — Что ты тут… — О, вы знакомы? — Спросил директор. — Да, Николай работает в зале Казино, новым дилером, а то у нас с ними дефицит. — Директор, почему я не знал о том, что вы берёте на работу моего сожителя?! — Фёдор подошёл по ближе к компании трёх людей, оставив позади Гончарова. Сам Иван подвергся в шок и не знал как реагировать, но он поймал взгляд Николая — он такой же, как у его брата: полон отвращения, осуждения и ещё чего-то… — Сожитель? — Спросил Сигма. — Значит Фёдор и есть тот самый молодой человек, который тебя сильно обидел, Николай? Фёдор так и стоял в недоумении. Почему это Гоголь в Казино? Почему Сигма задаёт такие вопросы? И этот противный Японец Осаму Дазай. Он только и знает, что наблюдать за Фёдором и его неудачами, часто стараясь к ним привести. Забыв про Ивана, брюнет подошёл ближе к ним. — Не понимаю, что твориться? — Знаешь, Фёдор, — Гоголь сделал шаг вперёд. — После того случая, добрый Сигма помог мне, приютил на пару часов, выслушал, устроил на работу. Совершенно чужой человек относится ко мне лучше, чем моя вторая половинка! — Господи… Коля! Что за драму ты устроил? И почему я это узнаю так? И… — Фёдор Достоевский! — Перебил Сигма своего работника. — Часики тикают, а на столе новая стопка бумаг. Если не хотите потерять работу, я бы на вашем месте взялся за них. Остальное, за стенами моего Казино. Фёдор молча отвернулся и пошел наверх. Иван пошел за ним, молча, не смотря по сторонам и ожидая, когда они будут в лифте. — Ты не говорил, что у тебя есть кто-то… — Давай не будем об этом? Но знай, что… У меня нет к нему чувств…

***

Гоголь и Осаму ждали, когда зал заполнится клиентами. А пока ждали, Осаму решил подшутить над новым коллегой. — Эй, новичок! — Начал Японец. — Так ты правда с крысой мутишь? — Ты о Фёдоре? — Гоголь ближе подошёл к барной стойке, где был Осаму. — Допустим, да. — А я думал, что ему никто не даёт! Хах. — Осаму правда не долюбливал Фёдора, если и работают в разных уголках Казино. — Он тот ещё. — А ты много о нем знаешь, да? — Ну есть такое, наблюдаю за ним, а что? — Скажи… Кто эта особа пришла с ним? — Гоголь положил на стол рядом с рукой Дазая купюру. — О, а ты шаришь… — Дазай медленно взял её, положив себе в карман. — Это секретарь директора, точнее бывший, он получил понижение и стал помощником работника месяца. тьфу. Фёдора. Не заслуживает он этого звания. — На нем был его шарф. Значит… Фёдор об этом коллеге говорил… Этот шарф мы вместе покупали, а он на шее этого очкарика! — Жёстко… А они, кстати, в кафе ходили, в соседнее, — Дазай лишь сыпал соль на рану, зная, что от этого Фёдора ждёт мозгоеб. — Николай, ну да… Иван, вполне привлекательный, и вот твой Фёдор повёлся. — Осаму… Я дам тебе нескромную награду, если ты будешь узнавать всё о них… Потом пусть он мне только посмеет в глаза смотреть… — Гоголь потёр себе глаза, попутно сжимая кулак. — Хах! Договорились. — Осаму улыбнулся и они оба пожали руки. И лишь бармен, Шибусава, услышал их разговор. Утро начиналось так хорошо, Иван давно так долго не улыбался, спрятав лицо в шарф. На самом деле, скулы даже немного побаливали… Но Гончаров был действительно счастлив. Кажется… Он начал что-то чувствовать… Так быстро. Он все выходные провёл, упрекая себя в этом. Но сейчас его будто разбили. У Фёдора есть партнёр?.. Почему он не говорил?.. «У меня нет к нему чувств». И при этом тот парень. Кажется, Николай назвал его своим партнёром и Фёдор не возразил. И что значит, Гоголь он его обидел?.. Что вообще происходит?.. Былое настроение пропало, Гончаров стал заметно мрачнее, но старался сделать вид, что всё хорошо. Он прошёл с Фёдором в кабинет, снял верхнюю одежду, поправил волосы и тихо сел на своё место, взяв часть работы на себя. Хотя работать сейчас у него совсем не выходило. Хотелось сесть в угол и прижать колени, заплакав. Конечно, у Фёдора есть партнёр. А Иван… А к нему он просто добр. Это всё ещё ничего не значит… Фёдор точно хороший человек, но… Иван всё ещё может ему не нравится… С чего Гончаров вообще взял, что что-то, с чего он вдруг стал чувствовать всего за один день Иван, Достоевский будет чувствовать в ответ? Однако Фёдор заметил такое состояние Ивана. — Тот парень. Николай… Мы были партнёрами, но мы недавно расстались… На очень плохой ноте. Он ушёл посреди ночи, наговорив много чего, а я… Почувствовал, что уже и не люблю его. и давно. Что он мне безразличен. Однако я звонил, чтобы узнать, что с ним и где он… Но он сбрасывал. И вот через день он заявился опять по среди ночи, полез ко мне… И теперь я ещё и виноват. Сейчас мы сожители и я жду, когда он съедет от меня. — Как бы объясняя, что это было, говорил Достоевский. — Просто сожители?.. Ему. .некуда пойти? Где же он был тот день?.. — Поднял голову на того Иван. Его низкий голос да хриплый немножко, с ноткой отчаяние, прибавил ему более запустившийся вид. — Не знаю.– Тот тихо выдохнул. — В любом случае, он нашёл работу, это к лучшему, теперь он сможет от меня съехать. «Иван кивнул. Так значит, Николай ему по сути никто? Но почему он тогда говорил, что они партнёры?.. Николай этого хочет?.. Но если не хочет Фёдор, разве это не главное?.. Если вдруг, то он выберет сам… Но что более важно: Фёдор гей. Он не станет его осуждать и у них… Может что-то быть?..» — У меня никогда не было второй половинки… Только девушка однажды. Но я… Не чувствовал к ней ничего и почти не контактировал с ней, поэтому никогда не было с этим проблем… Я думал, мне не может кто-то нравится, но наверняка проблема была в том, что она девушка, однако после парня тоже так и не нашёл. Но, наверно, я что-то упускаю и хорошее. — Задумчиво и немного смущённо сказал Гончаров. На самом деле, признаться было страшно, внутри всё сжималось, но Иван боялся намекнуть как-то иначе, что у него к Фёдору есть какие-то чувства. «Он ведь не осудит?.. Не должен ведь… Фёдор не такой.» — Это единственное, что успокаивало Ивана, у которого и так невероятно тряслись руки. — Вот как? Такой красивый, а ещё никогда не было пары?.. Нужно исправить.– Фёдор улыбнулся. — Пойдёшь со мной на свидание сегодня после работы? —На свидание?..– Гончаров жутко напрягся, смотря на Достоевского, который не переставал ему улыбаться. Но после повернул голову в сторону, стесняясь отвечать. — Я… Согласен… — Ване действительно понадобились силы, чтобы сказать это и не умереть от смущения. Но возник другой вопрос. — Но во сколько мы сегодня освободимся от работы?.. Достоевский задумался. — Думаю, для начала нам нужно сделать это, а после разберёмся. Иван согласился, принимаясь за работу. Сказать честно, работать не особо хотелось, его беспокоили совершенно другие вещи, но стимул был, так что Гончаров, как и Достоевский, старался. На то, чтобы закончить всё то, что принёс им Сигма с утра, понадобилось действительно много времени. Но они справились. — Что ж. Пока что я могу позвать тебя в кафе..... А… Или принести поесть сюда и устроить свидание здесь. — Фёдор вновь улыбнулся светловолосому, выровняв стопку бумаг. Это вновь заставило Ваню засмущаться. — А… А так можно?.. — Неуверенно спросил тот. — А почему нет? Скажи мне, что принести тебе на обед. Ты любишь сладкое? — Фёдор поднялся с места и спокойно стал расспрашивать Ивана о его предпочтениях. А Ваня, после того, как тихо на всё ответил, хотел спросить, сколько он должен будет, однако Достоевский ответил, что угощает. Через стеснение, но Ваня согласился и остался в кабинете, когда Фёдор ушёл. Лишь подготовив чашки, чтобы заварить чай. Примерно через пятнадцать минут Фёдор вернулся, а Ваня приготовил чай. Они мирно поели, обсуждая жизни друг друга. Иван тактично умолчал о своём маленьком, однако прибыльном, хобби. А Фёдор всё пытался понять, является ли Иван тем самым Gon-tyan. Впрочем, с самим Иваном ему тоже было вполне приятно проводить время. Увы и ах, их небольшое свидание подошло к концу и пришлось вернуться к работе. Иван должен отнести некие документы с бугалтерии в новый кабинет Сигмы, который после дал ему новую кипу, отправляя работать дальше. И это даже не огорчало, с Фёдором работать было приятно… Но вдруг Ивана, витавшего в облаках, кто-то толкнул, заставляя удариться о стену коридора и рассыпать бумаги. — А кто тут у нас такой? — Это был Гоголь, идуший к Сигме, и вот удача: тот самый объект его ненавеисти сейчас на полу собирает бумаги. — Встань же… — И…Извините! — быстро стал извиняться Иван, собирая все хаотично. — Я не хотел! — Рот закрой… — Гоголь ближе подошел и ногой толкнул Гончарова, который на коленях собирал бумаги. Оттолкнув прямо к стене Ивана, Гоголь сел на корты и теперь они были на одном уровне. — Ты… значит ты тот самый «он?» . . Заботливый? Скромный? На тебя приятно смотреть. Да ты же жалок! — Что…?— перепуганный Иван смотрел на Николая, прижимая руки к груди. — Не строй из себя невинного! Твоё лицо… волосы… кого-то ты мне напоминаешь …хмм… Иван не понимал ничего и боялся пошевелиться, получить ещё один удар. Он только понял, что это тот самый парень, который назвался партнёром Фёдора. Достоевский говорил об Иване? Это одновременно радовало, но в данной ситуации больше пугало. Получит по лицу от ревнивого диллера. И. .Иван ему кого-то напомнил? — Я…я не понимаю.. что вы делаете?.. Я.я соберу бумаги и п…пойду… — Гончаров отвернул от того голову и робко, но быстро, стал собирать бумаги. — Куда ты, блять, собрался? — Недовольно крикнул на него блондин, хватая за волосы и поднимая, заставляя вставать за ним и айкать. — Шлюха ты подзаборная, хватит крутить хвостом перед Фёдором. Он мой, ясно? — Недовольно и явно не настроено на другой исход разговора, тихо, но грубо и чётко сказал Гоголь, больно прижав плечо Ивана к стене. — Что ты о нем знаешь? — Н.но я не… — стал оправдываться Гончаров, но за это лишь получил пощёчину. — Заткнись и слушай меня! — продолжал он кричать на несчастного Гончарова, с которого даже очки от удара слетели, а на глазах выступили слёзы. — П… пожалуйста, хватит… — дрожащим и напуганным голосом, уже сквозь слёзы попросил Гончаров. Он действительно весь трясся, такого обращения со стороны людей он всегда и боялся. — Я решу, когда хватит, ты меня понял?! — Николай хотел ударить его ещё раз, однако кто-то его оттолкнул от Ивана. — Что ты делаешь?! Ты ненормальный?! Как ты посмел его ударить! — Накричал на него уже вовремя подбежавший Фёдор, помогая Ване собрать бумаги и подняться. — Дома поговорим, твоё поведение ненормально. И тебе стоит подумать, куда съезжать, потому что я, такого психа как ты, терпеть не намерен. — Сказал Достоевский уже более тихо, но с большим презрением, — Сигма тебя уволит за такое! — А после пошёл с плачущим и перепуганным Гончаровым в кабинет. По пути успокаивая его и извинясь за этот инцидент. Теперь уже не секретарь носит ему чай, а наоборот. В знак извинения и утешения ещё и пироженное Гончарову купил. Это было действительно неприятно, Иван всё никак не мог прийти в себя, он не хотел чтобы Фёдор ему помогал. Не хотел быть с ним рядом. Так как слова Николая заели в голове. Но Фёдор вновь подвёз Гончарова до дома, оставив ему шарф как подарок. Но в ответ Иван лишь кивнул. Федор проводил до двери, сегодня Достоевскому нужно было поехать домой и разобраться с некоторыми вещами, так что на этом они и разошлись.