Как же это пиликанье раздражает.
Хотя может, больше всего раздражает, что сейчас нужно вставать и собираться на работу? Гончаров, конечно, всё подготовил, ещё до стрима, однако сейчас вставать и всё убирать, лишь маску кинув небрежно на кровать, потом в душ… Но что пугало ещё больше… Нужно будет выйти из дома. Да, он делал это каждый день, но… Каждый раз, это невероятный труд для него. Каждый раз, видеть людей рядом, что смотрят на него. Так осуждающе… Будто они всё знают… Но они всегда так смотрели. А вебкам… Так пошло и неприлично, но… Там никто не осуждает, только поддерживают, делают комплименты, пусть иногда донельзя развратные. И кажется, что все те, по ту сторону экрана, смотрят на него без того осуждения, презрения и ненависти, что люди в реальности. Ивану действительно становилось легче… Легче на протяжении уже двух лет. Он уже нашёл свой стиль, стеснение ушло совсем и даже пошлые комментарии не пугали. Они всё равно не узнают. Не узнают, как Гончаров боялся бы их взгляда, встретились бы они в реальности. Мысли об этом заставляли начинать паниковать… А что если они тоже будут ненавидеть его?.. Что если им что-то не понравится в нём? Руки дрожали, а к горлу подступал ком. В голове всплывали воспоминания из ещё детства, как сначала всё было хорошо, а потом... Все друзья ушли. Иван не соответствует: «На девчонку похож. Мерзкий Педик.» Просто длинные волосы, симпатичное лицо. Но что расстраивало ещё больше, так это то, что поддержки дома тоже не было. Пусть против длинных волос семья не была, зато ласковых слов он не слышал никогда… Ваня всегда и для всех был «каким-то не таким». И тогда он стал думать, что все в нём разочарованы. Все точно ненавидят его и поэтому так смотрят. Даже когда Иван добился таких успехов, стал работать в крупной хорошей компании, секретарём аж главного директора… Страх никогда не уходил. Сегодня тоже было плохое предчувствие. Может от того, что всё тело болело после вчерашнего, а следы от верёвок остались даже после душа, но думать об этом времени не было. Ещё немного и Иван опоздает. Он уже готов, кажется, выглядит не примечательно, как обычно: пучок, очки, обычная рубашка, классические штаны. Правда узковатые… Страшно… Ему точно нужно найти что-то более объёмное и скрывающее фигуру. Галстук, ремень, туфли, бежевое пальто. — Почему я должен идти куда-то?.. Я не хочу… — Уговаривал Иван сам себя в слезах, сидя у входной двери. Но всё же собрался, тяжело вздохнул и умылся, торопливо приводя себя в порядок, забив на волосы. Времени не оставалось. А после Гончаров пошёл на работу. Люди… Точно не вариант. Гончаров, встав в сторонке, стал заказывать такси, надеясь на молчаливого водителя и спокойную поездку… Но надеялся голубоглазый зря. Водитель приехал, Гончаров сел на переднее сидение, уточнил, куда ему ехать, и прижался к двери, не отводя взгляд от окна. Когда машина тронулась, они поехали… Но ехали они действительно медленно. Пробка?.. Это не удивительно для этих улиц рано утром, но… Всё было не настолько плохо. Они ехали даже подозрительно медленно. Гончаров робко посмотрел на водителя и вздрогнул, заметив на себе пристальный взгляд. Иван и слова сказать не смог, но… Вдруг чужая рука оказалась на его колене, начиная гладить и приближаться к бедру. Иван оцепенел от страха, а мужчина, сантиметров на десять его выше, приближался. Страшно… Гончаров нащупал дверную ручку и, открыв, быстро выбежал из машины, позже уже пешком отправляясь до остановки, где пришлось тесниться с людьми и, в результате, всё же опаздывая на работу. Гончаров опоздал на целых полчаса. «Господи… Господи! ГОСПОДИ!» — Иван по дороге в спешке шёл между людей, его толкали и пинали, но ему главное скорее дойти и забыть. Забыть то, как тот таксист осмелился тронуть его своими паршивыми ручонками. «Отвратительно! Как мерзко! Он тронул меня! Он узнал меня? Не может быть! Что за извращенец?» Вот он поднялся по ступенькам здания, в котором он работал, а точнее, Казино. Казалось бы, Казино, что за работа? А Иван работал секретарём Директора, и помимо персонала в зале есть люди, что работают с бумагами. Всё таки азартные игры, деньги, всё должно быть законно. И именно в день мероприятия он опоздал. Когда Иван зашёл на своё рабочее место, к нему подошёл его начальник. Сергей Николаевич Сыромятников или, как его называют все без исключения, Сигма. — Гончаров, — Начал Сигма. — Как это понимать? Я не могу быть везде, я и тут и там! Иван, не снимавший своё пальто, смотрит на босса виноватым взглядом. — Сигма. я…я звонил, вы не брали.. — Что ты? Вот так сложно было встать пораньше? Привести себя в порядок, а не приходить с такими волосами? Успеть вовремя? И помочь с подготовкой? Ты же мой секретарь, ты не справляешься с обязанностями! — Сигма обошел его и сел на его же место. — Я в тебе разочарован. Не слышал телефон. Эти слова просто прожгли Гончарова изнутри. Страх потерять единственную работу, за которую не стыдно обхватил его. — Этого больше не повторится… Прошу вас. — Что ты просишь? Милостыню? — Сигма потёр свои глаза. — Раз для тебя сложно быть моим секретарём то… Будешь секретарём работника месяца, — Сигма указал на стену, где повешены фотографии его работников и, как оказалось, в этом месяце здорово так получил повышение Фёдор Достоевский. — Но… — Иван был в недоумении. — Зачем ему секретарь? — А потому что мне он не нужен. А ты ему пригодишься. Он будет заменять меня тут, а я буду в игровом зале. Представь себе какие там скандалы пока я сижу тут с бумагами, а мой секретарь и кофе принести не может… Ты понял? Слушайся Фёдора, он тебе даст задания. — Слушаюсь, Сигма. — Иван посмотрел в сторону нового рабочего места Достоевского. — И Гончаров… — Сигма встал с его места и подошёл. — Приведи себя в порядок наконец, сегодня ещё и мероприятие. И если что-то не так... Сигма стал уходить, на последок смотря на рабочих «Вот бы кто мне доброго слова сказал, а не только подлизывался ко Мне»— с этими мыслями Сигма ушёл в игровой зал и стал оформлять его для праздника. Невероятно обидно… За что Гончарову это?.. Он всего один раз оплошал… Когда Сигма ушёл, Гончаров всё же сел на своё место и старался не заплакать. Он ведь не виноват. Если бы… Если бы хоть кто-то знал, что ему пришлось пережить… Однако никому нет до Вани дела. Старательно успокоившись, Иван привёл себя в порядок и уже хотел сесть за работу, как дверь открылась, заставляя Гончарова вздрогнуть и сжаться, посмотрев на вошедшего. Фёдор уже пришёл. Вообще-то он довольно долго в офисе, но похоже, Сигма позвал его в кабинет. Он поздоровался с Иваном, который старался лишь успокоиться, ибо похоже испугался его. Гончаров работал в этой компании довольно долго, но почти ни с кем не общался. Точнее, ни с кем не общался, но мог перебросить пару фраз с охранником Пушкиным. А ещё, говорят, Иван делает самый вкусный чай и кофе. Однако… Кажется, сейчас Иван не расположен на разговор, так что о чае его не попросить. Кажется, он никогда не расположен на разговор. Странный, молчаливый парень… Но кого-то он стал Фёдору очень напоминать. — Поздравляю с повышением… — Еле выговорил голубоглазый. — П-п.принести вам чай или кофе?.....– У Вани заметно дрожали руки, но он всё равно продолжал пытаться говорить, смотря на Фёдора так, будто он его убить хочет. — Нет, спасибо, можешь пока просто заняться своими делами. — Задумчиво ответил Достоевский, нечаянно задержав на секретаре взгляд. Голос тоже знакомый. Как странно. Но такой низкий, что не соответствует его хрупкому образу. Но это напугало Ивана больше, так что Фёдор даже извинился и ушёл к себе за стол, где, разобрав документы, начал работу. Он справлялся сам первое время, но как оказалось, директор выполняет невероятно много дел… Поэтому часть он всё же отдал Ивану, на что тот кивнул и тоже начал работать. И так, Фёдор загружен работой и совершенно сосредоточен в ней. А Иван в напряжении и никак не может заняться своими делами из-за Фёдора… И, кажется, не только из-за этого. Кто бы мог подумать, а растянуть себя лучше вчера всё же стоило, сидеть больно. Впрочем, ещё болела поясница, видимо, перерыв в неделю большой… Единственное, что радовало – сегодня пятница, а значит, завтра можно будет передохнуть. Но работа ведь осталась. Сосредотачиваясь, Ваня сделал всё даже быстрее, чем закончил Достоевский и принёс всё к нему. Казалось, больше времени заняла моральная подготовка подойтик Достоевскому. Вдруг ему тоже что-то не понравится, тогда пепельноволосый точно не выдержит. Однако он подошёл, Фёдор быстро проверил и кивнув, похвалил его. Ваню как кипятком ошпарило. Его похвалили… Это заставило покраснеть, но он постарался это скрыть, чуть сжавшись и отвернув голову. Волосы он убрал в низкий хвост, но совсем не тугой, так что часть волос тоже его прикрыла. Эти волосы... Гончаров точно ему кого-то напоминает. Смущение Достоевский заметил, но не предал значения, Иван был странный, Иван и есть странный. — Принесёшь мне чая, пожалуйста? — Попросил брюнет, после возвращаясь к работе. Иван лишь коротко ответил «Да, конечно». От чего-то в голове Фёдора показалось, что звучит это не так… Должно быть «Да, господин.» Достоевского аж передёрнуло от этой мысли. Гончаров это "Gon-tyan"? И Фёдор присмотрелся… По фигуре подходит… И волосы тоже. Они, кстати, несколько отличаются, чем волосы Гоголя: отдают голубым. Как интересно. Голос тоже подходит, правда, речь у стримера куда более уверенная. Да и этот испуганный человек? Нет. Бред какой-то. Да и мало париков длинных да белых? Но так в лоб и не спросишь. Ивана похвалили, кажется, Фёдор не хочет его как-то задеть… Наверное… В любом случае, не стоит привлекать к себе внимания. И тем более, нельзя вот так краснеть. Какой кошмар, вдруг Достоевский ещё и подумает что-то не то. Невоспитаный, или хуже... не доучился. Но Ивану только и оставалось, что сделать для него чай и принести. У Гончарова был свой чай, особенный. На самом деле, ничего особенного он не добавлял, но умел правильно заваривать и как будто всегда знал какая температура идеальная. Да и марка чая была хорошей: запах и вкус были выражены ярко, но не били резкостью во вкусовые рецепторы. Действительно идеальный чай. Достоевский поблагодарил Ивана, а после поручил ему ещё работу, возвращаясь всё же, к ней. У него ещё будет время, чтобы задуматься о личной жизни Вани. Достоевский вернулся к Ивану с флешкой, где уже всё было готово. Это заняло пару часов и он успел даже проголодаться. Федор хотел предложить коллеге сходить на перерыве куда-нибудь. — Слушай, Иван, — Начал Фёдор, ловя испуганный взгляд Гончарова. — Мы славно поработали, предлагаю взять перерыв и сходить в соседнее кафешку? Что думаешь? — Эм… Ну… — Иван тоже устал, но идти в людное кафе, да ещё и с кем-то... Правда он не хотел его обидеть и оставить плохое впечатление. — Да, давай. Думаю перерыв не помешает. — Сигма сказал, что через час даст последние документы, и мы будем свободны, — Фёдор посмотрел в окно. — Вечер уже и закончим к ночи, когда и начнется прием гостей, а остальное за персоналом. — Отлично… — Иван встал с места и теперь он на одном уровне с Фёдором. Достоевский заметил, что Иван, по сравнению с Николаем, более худой и аккуратный. Волосы прямые, а не обрезаны хаотично со всех сторон. Нет шрамов на лице, идеальная кожа. И такой высокий. И какой стеснительный.***
Вот они дошли до кафе. Фёдор отодвинул Гончарову стул, что было очень неожиданно для Ивана. Гончаров сел, но чувствовал себя не в своей тарелке. Он не хотел смотреть по сторонам и ловить взгляды людей. Хоть им не было дела до него, но Гончаров чувствовал обратное. Осуждение, презрение, отвращение. Он волновался, что что-то не так и кто-то обязательно в него кинет какое-нибудь грязное слово. — Что-то не так? — Спросил Фёдор переводя взгляд с меню на коллегу. — Выглядишь испуганным. — Ничего. — Сглотнул Гончаров, снял очки и потёр усталые глаза. После чего убрал их в сторону. — Знаешь, ты очень красивый без очков, — Похвалил его Фёдор, после чего опять вернулся к меню. После очередной его похвалы Иван посмотрел на пол, прижимая руки к груди и заметно краснея. В груди кололо от таких слов. И было не по себе. — С... Спасибо... — С трудом сказал Иван, прикрывая лицо одной рукой. В ответ Достоевский лишь улыбнулся. Сделав одинаковый заказ, они стали ждать своё блюдо. — Тебе плохо? — Спросил Фёдор, опрокинув голову на левый бок. — Н-нет. С чего ты так решил? — Иван всё также замыкался. Он никогда не ходил с кем-то в людные места. А в кафе он всегда сидел в одиноком углу. — Странно. Ты всегда такой? Будто кто-то с пистолетом сидит у твоей головы и заставляет говорить. — Мне. Ну.. вот не нравится тут, — Мало того что люди, так ещё и стулья не удобные и ему больно сидеть. — А что тут такого? Всем нравится ходить куда нибудь, тут уютно, что не так? Скажи и я исправлю, место не нравится? Пересядем. — А. — Иван был в шоке, никто не говорил с ним так хорошо и не волновался за его комфорт. — Нуу… Мне не нравится что… Тут эти люди, смотрят… — Не понимаю «Если он правда тот, о ком я думаю, его бы разве это волновало? Разве он не любит внимание?» — Фёдор ещё подозревал его в том, что он тот стример. Но исходя из наблюдений, Гончаров боится всего. Ему неудобно, то ли ещё что. В принципе, вечно пугливый секретарь в очках он и в жизни такой. Им принесли заказ. Каждому латте и горячие сэндвичи. И также кофе покрепче с собой им на работу. Иван сначала не касался к еде, лишь попивая напиток смотрит в даль. Вполне возможно, что он стесняется брать что-то в рот. Хотя Фёдор хотел посмотреть насколько он сможет брать в рот и куснуть. — Почему не ешь? — Мм… — Иван отложил напиток и взял в руки сэндвич. — Горячий ещё, но я справлюсь, — Иван сделал маленький укус. И ожидание Фёдора не было вопреки реальности. Иван ел как все обычные люди, запивая латте. — Вкусно? — Спросил Достоевский сделав глоток. — Мг. — Иван кивнул, а не говорил с набитом ртом. Уже в офис они вернулись с кофе и сели за работу. Они работали за одним столом. Последнее задание Сигмы они решили сделать быстрее вместе, но не получилось. Его было много, надо было напечатать все имена гостей и их адреса. Потом ещё делать пару экземпляров и уж потом закончить. Руки уставали, также болела поясница. А Ивану ещё было больно сидеть на пятой точке после его тайной работы. А на улице уже глубокая ночь. Гости уже собрались. И вот последние штрихи и закончили. — Наконец то… — Фёдор расслабился и прикрыл глаза. — Спина болит нереально! — Понимаю… — Иван отвернулся и помассировал себе самый низ живота двумя пальцами. После сделал шаг к окну — Поздно. как до дома доберусь? — Метро исключено, а в такси ему очень страшно лезть после сегодняшнего. — Я могу довести, мы уже закончили… — Предложил Фёдор подойдя ближе. — Ну, а… Если не сложно, я заплачу! — Не стоит, мне не сложно. «Интересно, чем ты мог заплатить?» — Фёдор выключал компьютер. А Иван навёл порядок. И так вместе они справлялись, взяли плащи и пошли на выход через служебный вход. На улице темно и прохладно. Иван шёл за Фёдором к его машине. Фёдор открыл ему дверь, и он сел рядом с водительским сидением. Все уселись на свои места. Сказав адрес, они тронулись с места. «Судя по адресу он живёт в новом районе. Там дорогие квартиры, не знаю какая у него зарплата, но так нехило» — Фёдор вел машину и временами смотрел на коллегу, который внимательно смотрел на дорогу. Теперь он менее закрытый, чем утром. Уже подъезжая к подъезду, Иван предложил ему зайти на чай, как в благодарность, если не хочет брать наличку. А Достоевский, кажется, совсем забыв про Николая, который ждёт его дома, согласился. Ну а Гончаров и не знал, что Фёдора кто-то ждёт. Он ничего о нем не знает. Поэтому скоро они уже поднялись на двадцатый этаж, а после зашли в хорошую, явно большую, квартиру. Однако, комнат было всего две. Но чего стоили просторная прихожая и кухня, которая была видна с порога. Это его квартира?.. Даже снимать было бы очень дорого, не говоря уже о покупке. Иван явно не бедствовал. Гончаров разулся, убрав обувь в обувницу, похоже, жил он один. Иван ведь и на работе ни с кем не разговаривает. Ему не одиноко? Кажется, даже домашних животных не было. – Я... Ох.. У меня сейчас нет ничего поесть, но ты подожди немного, я быстро приготовлю.. Ты ведь ничего не имеешь против риса с овощами , у меня сок есть..будешь?..– Уже выходя из ванной с чистыми руками, немного робко, но распорядился Гончаров. Он может делать некоторые вещи действительно быстро. Фёдор только куртку повесил. Но как и сказал хозяин квартиры, он отправился в ванную, коротко угукнув, отвечая так на его вопрос. У себя дома Ваня даже немного улыбался. Он рад Фёдору?.. Или благодарен, а улыбка из вежливости? Нет, его обычный напуганный вид выдал бы. Достоевский прошёл на кухню и, сев за стол, стал наблюдать, каксекретарь уже поставил кастрюлю с рисом на плиту. А Ваня и правда был рад. У него очень давно не было гостей, от чего он немного волновался, но был рад, что кто-то был добр к нему и не ненавидит его, следствием чего являлась улыбка. Гончаров нередко готовил себе, но предпочитал готовить немного, потому что в любом случае он проводит большую часть времени на работе. Неблагодарной работе. Совсем не благодарной работе, на которой до появления Фёдора ему и доброго слова никто не сказал. Фёдор... он .. какой-то особенный. Какой-то необычно добрый. Это заставляло Гончарова много думать о нём и чувствовать себя... в безопасности? Так хорошо, может получится завести друга? Но Иван отгонял это, они первый день знакомы. Так что он просто продолжал нарезать овощи, иногда спрашивая о предпочтениях Достоевского. А тот особо привередливым не был, он просто наблюдал, как парень сначала нарезает овощи, подготавливает приправы и соус, а потом ставит тушиться на сковороду под крышкой, иногда поднимая её и помешивая. – Прости, позвал на чай и небольшой ужин, а ты меня уже минут пятнадцать ждёшь.... Я скоро закончу, – выдохнул Иван, вновь чуть сжимаясь. Наверняка Фёдору это не нравится. И скорее всего, он согласился просто из вежливости... Он точно хотел бы быть у себя дома и не видеть Ивана. Парень вновь поник, но... – Нет, всё в порядке, с тобой приятно проводить время, даже в молчании. И, судя по запаху, будет вкусно, а время того стоит. – Фёдор мягко улыбнулся, а после перевёл взгляд с Ивана на окно. Гончаров выдохнул, вновь краснея, но на его счастье, к Фёдору он был повёрнут спиной, зато успел нечаянно обжечься. Впрочем, не сильно, даже смог скрыть, что ему больно. Вряд ли человек, столь явно неуверенный в себе, мог бы проводить такие откровенные стримы. Он и спину выпрямить не может. Он боится всего и всех, Иван бы ни за что не решился бы на что-то такое... Но как же все эти схожести?.. Либо это я так замешан на неизвестном мне человеке в маске? – Иван, у тебя есть братья?... Или сёстры, семья?.. Ты живёшь здесь совсем один? – Вдруг спросил Достоевский. Вполне может быть, что это просто очень непохожий характером братец. – А... Да, я живу один.. Но есть старший брат . Мама. Но все в другом городе.. Я не слишком общаюсь с ними.. Но... Здесь не так плохо одному.... – Иван говорил не слишком уверенно, кажется, он не слишком любил тему семьи. Но брат всё же был. Однако старший. – Старший брат?.. Он не поддерживает тебя? Какой он? – Нет... Мы не ладим... Он говорит, что мне нужно было остаться в родном городе, нельзя было бросать семью... Но я не бросал, я просто уехал работать... Говорит, я в свои двадцать шесть уже должен был жениться и завести ребёнка как он, но... Я не хочу. – Гончаров выдохнул уже немного боязливо, уж очень не хотелось выдавать свою ориентацию. Было бы грустно, если бы Фёдор вдруг оказался гомофобом, как многие другие люди... Тогда Ивану не стоит даже близко к нему подходить. Тогда сомнений, что Иван отвратителен для него, не будет. – Вот как?.. Это печально.. Но я думаю ты поступил правильно. Не всем же заводить большую семью в родном городе. Ты нашёл хорошую работу, с хорошим заработком. – пожал плечами Фёдор. Вряд ли это его брат. Такой человек не занимался бы подобного рода деятельностью точно. К тому же, у него жена и ребёнок, наверное, сложно было бы скрывать что-то такое. Дальше разговор шёл не слишком, но зато Иван закончил с готовкой и скоро уже поставил две порции риса с тушёными овощами на стол и поставил завариваться чай, наполняя кухню приятным ароматом. – Приятного аппетита, спасибо, что подождал. – Немного смущённо и тихо произнёс Ваня. Фёдор же поблагодарил его за еду, а после так же пожелав приятного аппетита, принялся за ужин, вместе с Гончаровым. Кажется, доверие со стороны секретаря уже в первый день выросло. После трапезы Гончаров убрал грязную посуду в раковиную и стал разливать чай по чашкам. Чай у Ивана дома был ещё лучше, чем на работе.. Однако на вторую чашку Достоевский напрашиваться уже не стал: ему уже было пора домой. Ваня проводил коллегу до входной двери, а после его ухода, тихо радовался. Фёдор стал его новой небольшой радостью. Кажется, даже на работе может быть не так невыносимо. Помыв посуду, Гончаров отправился в свою комнату, где упал на кровать, счастливый, рядом с маской. Замечая её Иван смутился, Достоевский мог увидеть эту маску.. было бы не хорошо. Но сейчас его уже нет, так что Гончаров лишь откинул её на дальнюю часть кровати, продолжая радоваться, пока не уснул. А Достоевский поехал домой. Он только вспомнил, что дома его ждёт Гоголь. Или не ждёт. Фёдор и не пытался понять, что у него на уме. Особенно после вчерашней ссоры. Однако доехать пришлось и, как только Фёдор вошёл в квартиру, перед ним уже стояла высокая фигура Николая с очень недовольным выражением лица. – Ну и где ты шлялся? – Ещё тихо, но с явным раздражением и злобой, произнёс Николай, заставляя Достоевского уж очень тяжело вздохнуть, разуваясь. – На работе, Коля.. Я очень устал, давай не будем ссориться.. Я спать хочу... – Ответил Достоевский устало, но спокойно. – Так раньше домой приходить надо было... Скажи честно, ты у кого-то был? – Продолжил Николай, не пуская Фёдора дальше в квартиру, когда он уже разделся. – Ну, зашёл к коллеге на чай, что такого? Я его подвозил, так что всё равно бы задержался... И пропусти меня, я хочу руки помыть. Но Гоголь не пускал. – К какому коллеге? К какому коллеге, когда я жду тебя дома, когда я приготовил ужин, когда Я твой партнёр, а не какой-то коллега... Или, это не просто коллега? Фёдор, скажи мне честно. – Начал уже повышать голос Николай. – Коля, не начинай пожалуйста, я устал.. Я не хочу ссориться... Давай обсудим всё завтра, с утра.. – Ага, а вечером ты опять пойдёшь трахаться со своим коллегой! Прекрасная идея! – начал кричать Гоголь. – Коля... О чём ты вообще?...– Начал злиться в ответ уже и Фёдор. Его ужасно выводила такая бессмысленная и сразу же обвинительная ревность. – Ха... О чём я? О той шлюхе, к которой ты ездил. Что же мне спину расцарапанную не показываешь. Помады на лице нет, какая жалость! – Продолжал акт ревности Гоголь к работе Достоевского. – Николай! Я тебя по человечески прошу, хватит! Я не хочу сейчас ссориться и готов даже простить твои высказывания. Но если не замолчишь, я действительно разозлюсь. – Стал повышать голос уже и Достоевский, сердито смотря на Николая. – Хаха.... Рассердится он... Да пошёл ты.. Я столько для тебя делаю! А ты?!.. Да как у тебя вообще язык поворачивается такое говорить мне... Фёдор... Ты... Ты.... Ты ужасен!... Как я терпел тебя всё это время?!... – Ну так не терпи больше, если не нравится! – С злости сказал Достоевский, слабо отталкивая ошарашенного Гоголя от прохода. – Ах... Ах так, значит?!... Да я... Да я... Да я уйду от тебя! – Николай даже уже не понимал, что говорил, но твёрдо решил, пора сделать это. Он стал быстро собирать все свои вещи, коих, впрочем, было не так уж и много, так что время это не заняло. – Вот и уходи! – Успел ответить Фёдор пройдя на кухню. Романтическим ужином на двоих был доширак.. При условии, что холодильник был полон продуктов. Достоевский тихо выдохнул, успокаиваясь. – Я не буду есть, можешь съесть всё сам. – После тот вернулся в коридор, а Николай, уже одетый, с чемоданом, уходил. – Ты правда уходишь? – Удивился Фёдор. – Да! И не вернусь! К тебе ни за что в жизни, неблагодарный ты кусок ублюдка. Ненавижу тебя! – Продолжал истерить Гоголь, смотря на Достоевского, который вдруг резко стал совершенно спокоен. – Вот как?.. Тогда правда можешь не возвращаться, – тихо выдохнул брюнет. И внутри даже как-то легче стало... Без Николая... Будет гораздо проще. Даже чувства вины не осталось. – Вот и не вернусь! – Николай хлопнул дверью и ушёл в неизвестном направлении. Куда он пойдёт так поздно? Зачем было всё это устраивать?... Непонятно. Но Фёдор действительно чувстовал какое-то облегчение внутри. Оставив многими трудами приготовленный Колей доширак, Достоевский отправился спать. Завтра выходные, ещё будет время обдумать всё.