Гарри Поттер и Святой Грааль

Капли пота скатывались по виску Гарри, оставляя влажный след на пыльной земле. Вокруг царил хаос — дымящиеся руины магловских городов, разорванные тела, запах гари и смерти. Он лежал, не в силах пошевелиться, скованный кошмаром, который просачивался в его сознание сквозь трещины усталости. Сон подхватил его, как сорвавшийся с цепи поезд, затянув в лабиринт иллюзий, построенный из кирпичиков боли и сожаления. Мир вокруг дрожал, искажался, словно кинопленка, которую зажевало в проекторе. Он стоял на пороге дома своих родителей, деревянные перила скрипели под его рукой, как старые кости. Ночь была черной, как дементорская мантия, воздух — густой и холодный, пропитанный запахом гари и страха. Он толкнул дверь, она распахнулась с жалобным скрипом, словно умоляя его повернуть назад. Внутри горел камин, отбрасывая пляшущие тени на стены, увешанные фотографиями — застывшими моментами счастья, пронзающими его сердце, как осколки стекла. Маленький Гарри сидел на коленях у отца, Джеймс улыбался, сжимая в руке игрушечную метлу, а рядом, сияя, как рождественская звезда, стояла Лили, её глаза светились любовью и нежностью. Гарри сделал шаг, рука потянулась к фотографии, но видение рассыпалось, превращаясь в дым и пепел. Комната исказилась, стены покрылись трещинами, мебель перевернулась, словно в пьяном угаре, а воздух наполнился металлическим запахом крови. Он увидел их, своих родителей, лежащих на полу, их глаза застыли в немом ужасе, навсегда запечатлев гримасу смерти. Гарри упал на колени, хватая ртом воздух, словно утопающий. Он переживал эту ночь снова и снова, но в этот раз все было по-другому. Теперь он знал, что мог их спасти. Мог остановить Волдеморта, переписать сценарий судьбы. Но он этого не сделал. Он выбрал свою жизнь, свою судьбу, обрекая их на смерть. — Ты обвиняешь себя, Гарри Поттер? — прошелестел голос в его голове, тихий и печальный, как шелест осенних листьев. Он поднял голову, но вокруг никого не было. Он ощущал лишь незримое присутствие, словно кто-то стоял рядом, обнимая его невидимыми руками. — Ты думаешь, что, спасши их, ты сделал бы мир лучше? — продолжал голос, и в нем звучала бесконечная печаль, словно сам мир оплакивал свою судьбу. Мир вокруг Гарри снова закрутился, словно в калейдоскопе, преображаясь в вихре цветов и теней. Мир вокруг Гарри разлетелся на осколки, словно витраж под ударом молота, собираясь вновь в искаженном, гротескном подобии реальности. Хогвартс, некогда величественный замок, превратился в обугленный скелет, нанизанный на шпиль Астрономической башни, где реял чёрный, словно крыло падшего ангела, флаг с гербом Поттера — лев, сжимающий в когтях череп. Под ногами Гарри хрустели осколки камня, перемешанные с пеплом и костями. Внизу, на том месте, где когда-то зеленел Хогсмид, расстилался лагерь — хаотичное нагромождение палаток, костров и ржавых машин, больше напоминающее стоянку кочевников-дикарей, чем армию волшебников. Он видел мир, объятый пламенем войны. Маги, ослепленные жаждой власти, обрушили свою силу на мир маглов, превратив его в пылающее, истекающее кровью поле битвы. Города лежали в руинах, небо было покрыто черной пеленой дыма, а воздух пропитан запахом смерти. На улицах Лондона, превратившегося в декорацию к фильму про апокалипсис, шли ожесточенные бои. Маги сражались с танками, драконы сжигали небоскребы, заклинания скрещивались с пулями в смертельном танце. Магловские армии, отчаянно сопротивляясь, отвечали огнем из всех орудий, но магия, словно вирус, проникала сквозь их ряды, сея хаос и разрушения. Он видел себя, своего двойника из этого искаженного мира, отдающего приказы, безжалостного и холодного, словно сталь. Видел, как его армия, опьяненная победой, грабила и убивала, не щадя ни женщин, ни детей. Видел, как рушится мир, который он поклялся защищать. Гарри увидел себя, вернее, свое искаженное отражение в этом мире, сидящим на троне, сколоченном из обломков мебели и черепов. Он был старше, худее, шрамы на лице напоминали паутину, глаза горели безумным огнём. Вместо мантии на нем была черная кожаная куртка, расшитая рунами, на поясе висел меч, от которого исходила аура мощи, способная разрезать реальность. Вокруг него, склонив головы, словно послушники перед своим богом, стояли фигуры, окутанные тенями. Беллатриса Лестрейндж, с выбритой головой и татуировкой темной метки на затылке, Драко Малфой, с лицом, покрытым шрамами, и безумным блеском в глазах, Фенрир Сивый, похожий на оживший труп, — все те, кто когда-то служил Волдеморту, теперь преклонились перед новым хозяином. Внезапно в лагере началось движение. Гарри увидел, как из ворот Хогвартса, словно стая хищных птиц, вылетели дементоры, ведомые своим новым повелителем — самим Гарри. Они устремились к ближайшему городу — Лондону, который был окружен стеной из огня и стали. Маги, верхом на драконах, штурмовали город, обрушивая на него град заклинаний. Магловские танки и самолеты отвечали огнём, но магия пробивала бреши в их обороне, превращая поле боя в ад. Гарри видел, как его двойник, холодный и безжалостный, наблюдает за этой бойней, словно за шахматной партией. Он видел, как люди, лишенные надежды, сходили с ума, убивали друг друга, превращаясь в зверей. Он видел, как рушится мир, который он клялся защитить. — Ты видишь, Гарри, что ты создал? — прошелестел голос, и Гарри почувствовал, как холодный пот стекает по его спине. — Это мир, где ты победил, но не простил. Мир, где месть стала твоим богом, а смерть — единственным законом» — Но… как же так? — Гарри с трудом выдавил из себя слова, словно его горло сдавило железное кольцо. — Я хотел защитить их… Мир вокруг Гарри затрещал, словно старый патефон, и мелодия победы полилась из его рупора, ослепляя фанфарами ликования. Он стоял на пороге родительского дома, но вместо скромного коттеджа в Годриковой Лощине его встречал дворец, утопающий в роскоши и зелени. Из окон струился свет, словно изливалось жидкое золото, а воздух вибрировал от музыки и смеха. Шагнув внутрь, Гарри окунулся в океан тепла и ароматов праздничного пира. Просторный зал сиял, отражая в начищенном паркете свет тысяч свечей, и был полон гостей, одетых в лучшие мантии. Волшебники и ведьмы чокались бокалами, вознося тосты за победу над Волдемортом. Здесь были все: Сириус, лучезарный, словно восходящее солнце, Римус, с непривычно расслабленной улыбкой, даже Хагрид, утирающий слезы радости своим огромным кулаком. Но в центре внимания, купаясь в лучах славы, стоял он — Гарри Поттер, победитель Темного Лорда, герой магического мира. Он видел себя в этом мире, молодого, красивого, с ослепительной улыбкой и стальным блеском в глазах. Его имя произносили с благоговением, его слова ловили на лету, его жесты копировали. Он был идолом, но за этой маской Гарри видел нечто иное — пустоту. Мир был спасен, Волдеморт повержен, но вместе с ним исчезла и та сила, что делала Гарри исключительным. Он стал героем, но перестал быть бойцом. Выиграл войну, но проиграл себя. С каждым днем Гарри все больше ощущал, как его жизнь превращается в золотую клетку. Он был окружен любовью и поклонением, но лишен возможности выбора. Он стал символом, инструментом в руках мира, жаждущего мира любой ценой. Он видел, как волшебники, уставшие от войны, готовы пожертвовать свободой ради безопасности, соглашаясь на все более жесткие законы, ограничивающие магию. Он видел, как Министерство, стремясь предотвратить новые угрозы, создает все более мощные орудия контроля, превращаясь в инструмент подавления любого инакомыслия. Сириус, ослепленный радостью от возвращения крестника, не замечал, как мир вокруг меняется, превращаясь в тоталитарное государство, где магия становится инструментом угнетения, а свобода — пустым звуком. Римус, уставший от борьбы, был готов пожертвовать идеалами ради иллюзии мира, не замечая, как его друг превращается в узника собственной славы. Гарри видел, как мир, который он спас, постепенно превращается в антиутопию, где любая искра сопротивления жестоко подавляется, а он сам становится лицом этой системы, символом победы, достигнутой ценой свободы. И это осознание было гораздо страшнее любой смерти. Безжалостная ирония судьбы развернулась перед Гарри, словно ядовитый цветок, распустившийся на поле победы. Мир, спасенный от Волдеморта, не обрел покой, а лишь обрел новый вид страха. Магический мир, упивавшийся собственной неприкосновенностью, оказался под прицелом не магии, а чего-то более приземленного, но от этого не менее ужасающего — внимания маглов. Толчком послужила случайность, жестокая и абсурдная, как сама война. В одном из лондонских пабов, где волшебники, уверенные в своей безнаказанности, отмечали победу над Волдемортом, разгорелся спор, переросший в драку. В порыве гнева юный маг, опьяненный славой и огненным виски, случайно применил магию на магловском полицейском, пытавшемся утихомирить дебоширов. Этот инцидент, снятый на мобильный телефон и мгновенно разлетевшийся по интернету, стал детонатором. Магловские СМИ, жаждущие сенсаций, подхватили новость, раздувая ее до масштабов глобальной угрозы. Впервые за столетия существование магического мира стало достоянием гласности, вызвав волну недоверия, страха и гнева со стороны маглов. Правительства ведущих стран мира, опасаясь непредсказуемой силы магии, потребовали от магического сообщества объяснений и гарантий безопасности. Но Министерство Магии, ослепленное собственной гордыней и уверенностью в своей неприкосновенности, ответило высокомерным молчанием. Вместо диалога началась гонка вооружений. Маглы, мобилизуя все свои технологические ресурсы, начали разрабатывать оружие, способное противостоять магии. Волшебники, чувствуя угрозу своему миру, ответили усилением защитных заклинаний и созданием новых, более разрушительных заклятий. Мир балансировал на грани войны, гораздо более страшной, чем все, что видел Гарри раньше. И в этой войне не было героев и злодеев, только жертвы собственных иллюзий и страхов. Хрупкое перемирие, скрепленное страхом и недоверием, разлетелось на осколки, как хрустальный шар, упавший на каменный пол. Катализатором, как это часто бывает в истории, стала трагедия — теракт в магловском метро, устроенный группой радикально настроенных волшебников, убежденных в превосходстве магии над «примитивным» миром маглов. Ответный удар не заставил себя ждать. Крылатые ракеты с кластерными боеголовками, нацеленными на магические анклавы, прорезали ночное небо, превращая иллюзию безопасности в пылающие руины. Маги, не готовые к такой масштабной атаке, ответили отчаянным сопротивлением, но их магия, эффективная против индивидуальных целей, оказалась бессильна перед артиллерийскими обстрелами и авиаударами. Война развернулась с невиданной жестокостью. Магловские армии, вооруженные последними технологиями, продвигались вглубь магической территории, стирая с лица земли вековые тайны и святыни. Волшебники, оказавшись на грани уничтожения, ответили отчаянием, используя запретные заклятия, способные разрушать города и вызывать природные катастрофы. Хогвартс, некогда символ магической силы и мудрости, превратился в поле битвы. Здесь, среди руин башен и разрушенных классов, сошлись в смертельной схватке маги и маглы. Танки с магловскими солдатами прорывались сквозь защитные чары, а волшебники, используя все свое мастерство, пытались отбить атаку. Именно здесь, в самом сердце хаоса, Гарри оказался втянут в военный вихрь. Он не был солдатом, не был полководцем, он был символом мира, который рухнул у него на глазах. Но в этом мире, где магия стала орудием смерти, а надежда растворилась в дыму пожарищ, Гарри стал не героем, а оружием. Его имя, когда-то ассоциировавшееся с победой над Волдемортом, теперь стало боевым кличем, символом отчаяния и ярости магов. Он не хотел воевать, но мир вокруг него не оставлял выбора. Он был оружием, которое мир наковал в пламени своей жестокости. И в этом хаосе, в самой гуще битвы, Хогвартс пал. Башни замка, не выдержав артиллерийского обстрела, рухнули, погребая под собой защитников и нападавших. Великая библиотека сгорела дотла, унося с собой тысячелетия магической мудрости. И Гарри, стоя на руинах своего детства, осознал весь ужас того пути, который он избрал. Это был мир, где он был другим. Взрослый, могущественный маг, победивший Волдеморта. Он стоял на вершине руин Хогвартса, вокруг бушевала буря, ветер трепал его волосы, а за спиной ревели драконы, подчиняясь его воле. Волшебники и маги, его верные солдаты, стояли на коленях, склоняя головы перед своим королем. Он победил, но победа обернулась пеплом. Мир маглов и мир волшебников столкнулись в апокалиптическом танце, развязав войну, которая угрожала поглотить всю планету. Гарри видел разрушенные города, пылающие небеса, миллионы погибших. Видел себя, стоящего на руинах мира, который сам привел к гибели. Гарри смотрел на этот искаженный мир, на свое отражение в нем, и видел не героя, а чудовище. Он видел то, чем мог стать, если бы позволил гневу и жажде мести поглотить его. Это был его самый страшный кошмар — стать тем, кого он ненавидел больше всего. — Такова цена выбора, Гарри Поттер, — прозвучал голос, и теперь в нем звучало не только печаль, но и понимание. — Ты не можешь спасти всех. Ты не можешь изменить судьбу мира. Но ты можешь выбрать свой путь и идти по нему до конца. — Но… почему? — Гарри хотел кричать, но из горла вырвался лишь хрип. — Почему я не могу их спасти? — Потому что ты — Гарри Поттер. Ты — точка, в которой сходится все. Твоя судьба — не спасать всех, а выбрать. Выбрать, какой мир ты построишь на руинах старого. Выбрать, ради чего ты будешь сражаться. И ты сделал свой выбор, Гарри. Ты выбрал мир, где добро борется со злом, а не пожирает его. Сон растаял, словно туман под лучами утреннего солнца. Гарри открыл глаза, мир вокруг был размытым, звуки доносились, как сквозь толщу воды. Он лежал на холодной земле, окруженный разрушениями необъявленной битвы. Но в его сердце не было отчаяния. Он чувствовал тепло, словно некий невидимый океан обнимал его, погружая в самые таинственные глубины и согревая его там. Он ощущал легкий поцелуй на щеке, словно прощание, полное любви и сострадания. Он не знал, кто говорил с ним во сне. Но он понял, что его выбор был правильным. И он был готов продолжать сражаться, зная, что он не один в этой битве. Сквозь пелену кошмара пробивался слабый свет, словно лучик солнца сквозь грозовые тучи. Гарри почувствовал, как чья-то рука мягко, но настойчиво трясет его за плечо. — Гарри, проснись, — голос, твердый и спокойный, как удар клинка, разрезал пелену сна. — Нам пора идти. Он открыл глаза и увидел ее — Элен. Высокую, стройную девушку с длинными золотистыми волосами, завязанными в строгий узел на затылке, и глазами цвета изумрудов. Ее лицо было прекрасным и суровым, как у статуи древней богини, и в нем читалась непоколебимая решимость. На ней была черная кожаная куртка, обтягивающая ее стройную фигуру, алые штаны, заправленные в высокие сапоги, и длинный красный плащ, развевающийся за спиной словно знамя. Они укрывались в заброшенном складе на окраине Бирмингема, среди гор старых коробок и ржавых механизмов. Здесь было холодно, сыро и темно, но по крайней мере безопасно. По крайней мере, так они думали. Их убежище было спартански простым — пара спальных мешков, газовая горелка для приготовления пищи, несколько свечей для освещения и небольшой транзисторный приемник, который ловил обрывки новостей из внешнего мира. Мира, который рушился, погружаясь в хаос войны. — Что там? — спросил Гарри, поднимаясь на ноги. В голове еще отдавалась эхом картина разрушенного Хогвартса, словно предупреждение о том, что их ждет. — Тишина, — ответила Элен, ее голос был резким и отрывистым, как удар клинка. — Но это ненадолго. Они уже близко. — Кто «они»? — Пожиратели Смерти, министерские патрули, маглы с детекторами магии, кто знает? — Элен пожала плечами. — В этом мире у нас врагов больше, чем звезд на небе. — А мои друзья? — спросил Гарри, в голосе его звучала отчаянная надежда. — Рон, Гермиона, может они… — Нет, — перебила его Элен, ее взгляд был твердым и холодным. — Все средства связи под контролем, за нами охотятся, помнишь? Любая попытка связаться с ними — это смертельный риск. Для нас и для них. И не вздумай хоть раз произнести его имя… Его имя. Имя, из-за которого на них не раз нападали Пожиратели, еще пока они были с Роном и Гермионой. Кто бы знал, что это табу — не пустой звук, а целая система, срабатывающая всякий раз, как только прозвучит его имя? Имя того, кого теперь нельзя называть? Элен была права. Мир вокруг них превратился в минное поле, где любой неверный шаг мог привести к катастрофе. Они были беглецами, загнанными в угол, и их единственной надеждой было найти путь домой, в свой мир, который, казалось, все дальше ускользал от них, словно мираж в пустыне. — Тогда нам пора уходить, — сказал Гарри, поднимая свой потрепанный рюкзак. — Куда на этот раз? — На север, — ответила Элен, набрасывая на плечи плащ. — Там есть старый портал, который может нас перенести… если мы до него доберемся. Их путь лежал сквозь разрушенный мир, полный опасностей и неожиданностей. Но они были вместе, и это давало им силу продолжать борьбу, даже когда надежда казалась такой хрупкой, как лепесток сакуры на ветру. — Элен, есть кое-что, чего я не понимаю, — Гарри застегнул молнию куртки, взглянув на девушку, уже собравшуюся в путь. Ее взгляд, острый, как лезвие, сканировал пространство заброшенного склада, словно ища невидимую угрозу. — Говори, — коротко бросила Элен, не отводя взгляда от входа, заваленного горами мусора. — Почему Халдея не может нас найти? Ты же Слуга, разве они не должны… — Должны, — перебила Элен, в ее голосе прозвучала металлическая нота. — Но этот мир… он искажен, Гарри. Это не просто другой Потерянный Пояс или Сингулярность, это нечто иное, нечто более… неправильное. Она помолчала, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя, а затем продолжила: — Связь с Халдеей обрывается здесь, как нить, перерезаная невидимым клинком. Я чувствую это… как глубокую рану в ткани реальности. Что-то блокирует нас от них, что-то мощное, древнее… — Может быть, это то самое, что вызвало эту войну? — предложил Гарри, вспоминая свои кошмары о разрушенном мире, где магия и технология столкивались в смертельной схватке. — Возможно, — Элен кивнула, ее лицо было серьезным. — Но это значит, что мы одни, Гарри. По крайней мере, пока не найдем способ прорваться сквозь эту… аномалию. — А Вейвер? — спросил Гарри, вспоминая имя юного Мастера из несбывшейся линии времени, того, кто мог бы пролить свет на происходящее. — Он мог бы нам помочь, он… — Вейвер потерялся в этом хаосе, как и мы, — Элен прервала его, ее голос был резким, словно удар хлыста. — Найти его в этом разрушенном мире — все равно что искать иголку в копне сена. Сейчас у нас другие приоритеты: выжить и найти путь домой. Она повернулась к выходу, ее силуэт четко вырисовывался на фоне серого неба за окном, словно воин, готовый к бою. — Пошли, — бросила она, ее голос был твердым и решительным. — Чем дольше мы здесь задержимся, тем сложнее будет уйти. Гарри поспешил за ней, ощущая груз неизвестности и опасностей, которые их ожидали. Они были одни в этом рушащемся мире, и их единственной надеждой были их собственные силы и вера друг в друга.