Комната (The room)

У Минхо взгляд такой… прожигающий. Хенджину кажется, что он сделал что-то не так, хотя только зашёл. На самом деле старший был единственным, чьё имя сразу всплыло в сознании вместе с силуэтом, хотя вот лицо всё ещё было чужим. Кот шипит, обходя нового гостя, который принёс за собой потоп. Минхо быстро помогает новенькому стянуть промокшую до нитки толстовку с каким-то дурацким принтом, ни на мгновение не прекращая ворчать на тему зонтиков и плащей. Хенджин позволяет помочь себе с переодеванием. Они тут пока только вдвоём, поэтому, даже раздевшись до нижнего белья, Хван не испытывает смущения. В его руки толкают растянутые спортивки, которые тут же оказываются на нём, и простую футболку, широкую настолько, что Хенджин в ней просто утопает. Печка в углу растоплена, и Минхо усаживает к ней Хенджина, сам идёт заваривать чай, даже не спрашивая, сколько ложечек сахара нужно положить в кружку. Они сидят в тишине и пьют ароматный отвар из листьев. Молчание не кажется давящим или неуютным. Во всем этом есть какое-то очарование. Особенно в сидящем рядом Минхо, который глаз не сводит с огня, запертого за железной дверцей с небольшим отверстием. — Ты не приходил, — звучит как-то слишком обиженно. — Прости, — Хенджин часто теряется во времени и не знает, как давно был тут, но кажется, тогда было теплее. Он не помнит, чтобы они топили печь. — Расскажешь? — Минхо говорит спокойно, а его взгляд теперь устремлён на Хвана. Хенджин выдыхает. Говорить - не по его части, он, скорее, слушатель, хотя бывают моменты, когда его не заткнуть. Обычно так он пытается заглушить голоса в голове, которые иногда слишком уж надоедают. — Не торопи его, Лино, ещё слишком рано, — Хенджин вновь знакомится с Чаном, вернее, слышит имя вошедшего большого парня от Минхо. Теперь они сидят втроём. Чан рассказывает об ужасных сроках, о том, что его эксплуатируют, а Минхо убеждает старшего в том, что ему нужно открыть свой лейбл, а не работать на этих гигантских акул. Хенджин так и видит перед глазами огромный океанариум с многочисленными высотными зданиями без окон и дверей. Между стенами плавают хищные акулы разных мастей, в то время как более мелкие рыбки суетятся, стараясь не попасться начальству в немилость. Чана и Минхо это смешит, но Хван не слышит в их смехе издёвку, а в словах пренебрежение. Они правда считают это остроумным и забавным, в отличие от многих людей, с которыми Хенджин делился вот такими вот яркими картинками из своей головы. Подобное обычно вызывало лишь кривые улыбки и шёпот за спиной: «ну точно псих». — Похоже, сегодня мы только втроём, — заключает Бан спустя почти час совместных посиделок у огня. — Феликс ненавидит дождь, а Бин, скорее всего, спит после стольких дней работы. Правда, не знаю, где младшенькие. — Создатель, забери мою душу, вот это настоящий апокалипсис, — Хан врывается в помещение, принося с собой больше воды и холода. Хенджин сразу же подтягивает ноги к груди. С теплообменом у него всё достаточно печально — побочные явления слабого здоровья. Минхо замечает это сразу же и, к удивлению Хвана, не бежит к Джисону с полотенцем из тряпок, а двигается к нему, набрасывая на плечи свою вязаную накидку. Хенджин не спрашивает, кому принадлежат все эти вещи, в особенности так мастерски связанная шаль, которую старший носил весь вечер, чтобы укрыться от холода. — Её связала моя бабушка, — Ли словно умеет читать мысли. — В ней, помимо простых нитей, ещё и заколдованные. — Заколдованные? — Хенджин подаётся ближе, желая выведать столь интересную историю. Он всегда был слаб к подобным вещам: магия, иные миры, иные сущности, всё то, что собралось в этом месте. Наверное, именно поэтому его так естественно притянуло сюда, хотя он и раньше ходил тропами этого леса, никогда не замечая этой комнаты. — Если она вяжет после полуночи, сидя у окна, то вещи сами собой становятся иными, — голос Минхо звучит обыденно, никакой загадочности или скрытности. Парень будто рассказывает всем известный факт. Хенджина это слегка расстраивает, но в дело вступает Хан и ведает уже больше подробностей. Как-никак сосед и друг детства. Оказывается, бабушка Минхо ещё и зелья варить умеет, настойки разные, припарки, может вдохнуть жизнь в самые обыкновенные вещи. Одним словом, настоящая ведьма или волшебница. Правда это или нет, Хвану не важно, тут другое главное — рассказ. То, с какой верой эти, казалось бы, уже совсем взрослые мальчишки рассказывают об этом. Даже самый взрослый Чан подтверждает способности госпожи Ли, ведь она вылечила его вечный кашель. Хенджин, утопая в футболке и шали, лежит на полу, на котором они расстелили кучу разнообразных пледов и тряпок. Рядом пристраивается Минхо, но на небольшом расстоянии, словно ещё что-то решая для себя. Чан вовсю делится своей болью с будущим соратником по ремеслу, а Хан в ответ говорит всё то же, что и Минхо. — Смотри, новая мотивация: открывай свою студию и возьмёшь туда меня, — выдаёт гениальную мысль Джисон, при этом громко жуя засохшее печенье. — Я же талантище, так что вместе быстро окажемся наверху, а там уже и до звёзд недалеко. Перед взором Хенджина вновь странные картины. Хан и Чан, которые летят наверх почему-то в стеклянном лифте. Оба смотрят в прозрачный потолок и улыбаются, ведь совсем скоро они смогут дотронуться до звёздного неба и ощутить его холод. — У тебя всегда такие красочные видения? — в этот раз не смеются, смотрят на Хенджина так странно, но никакой неприязни или издёвки. Хван не может понять их эмоции. — Только в особые дни, — отвечает на вопрос Чана Хенджин. Минхо сидит уже гораздо ближе. — Что за особые дни? — Хан уже откуда-то достал мармелад и вовсю старательно жевал тянучки. Хенджин не знает, как объяснить. В его жизни существует два временных отрезка, которые можно назвать тьмой и светом. Когда всё вокруг сверкает ярче всех его украшений и побрякушек вместе взятых, то в голове рождаются потрясающие образы. Детальные настолько, что иногда можно поверить в их существование. А вот тёмное время знаменуется приходом того человека. В такие дни Хенджин может только бежать, уходить всё дальше от него, прятаться в свете уличных фонарей и неоновых вывесок, блестеть на солнце своими драгоценностями, разгоняя сгущающуюся вокруг темноту. Хенджин к такому распорядку своей жизни привык. Всегда старательно подготавливался к темноте, пока на улице сияло солнце, учился и ходил в университет, как в тёмные дни, старательно избегал всего, что может отбросить тень и погубить его. Никто из них не удивляется такому скомканному объяснению. Каждый выглядит так, словно отчасти понимает его состояние. — Не бойся, тут ты среди своих, — всё же говорит Чан и в порыве притягивает севшего во время своего рассказа Хенджина в свои объятия. Тепло. Хван чувствует безопасность и комфорт, словно его окутало незримым щитом. Чан не отсаживается после спонтанных объятий, а, наоборот, старается остаться как можно ближе к Хенджину. А тот и не против. — В моменты, когда мне нужно сбежать, я обычно крадусь по заборам или крышам , куда успею залезть, — Минхо начинает говорить вторым. — Если вовремя не запрыгнуть куда повыше, он может и дотянуться своими костлявыми пальцами, но у меня девять жизней и идеальное чувство баланса. Со стороны такие истории звучали бы бредом, но Хенджин понимает. Понимает всё. За ним по пятам ходит хотя бы мёртвая тварь, в то время как за Минхо ведёт охоту самый настоящий монстр, чья плоть и кровь вполне реальны. — Я бы проиграл в схватке, если бы мне нужно было убежать, — Хан звучит уже не так весело, а из его взгляда испарились те самые искорки, которые могли зажечь огонь в любом. — Я просто закрываю глаза, и всё исчезает. Как бы близко оно ни подбиралось, мир сновидений ему недоступен. После я на какое-то время могу быть свободен, потому что оно застревает там, где царствует Морфей. В какой-то мере можно назвать его моим защитником. Они похожи на кучку странностей, собранных в одной комнате, где царит полный материальный хаос, но идеальный ментальный порядок. Только тут они могут дышать, не боясь привлечь ненужное внимание, говорить открыто, не задумываясь о том, с кем они на самом деле разговаривают. Тут они в безопасности. — Я противоположность Хана, — голос Чана всё такой же мягкий и тёплый, как и он сам. — Я пью столько кофе и энергетиков в день, что могу, наверное, сделать кассу производителям этих напитков. Только в сознании я могу быть в безопасности, потому что на той стороне случается то, с чем трудно иметь дело не только мне. Хенджин понимает и это, хотя вживую никогда не видел таких людей. Людей, запертых только в одной реальности, когда сам Хван разорван на несколько. Он не знает, что лучше. Наверное, ничего из вышеперечисленного. Теперь хочется узнать и об остальных. Пугает только одно: вспомнит ли он об этой ночи завтра? Утро наступает неожиданно, бьёт по лицу яркими лучами восходящего солнца. Хенджин понимает, что опоздал, даже не посмотрев на часы. Обеспокоен ли он? Ничуть. Учёба для него - это лишь фон, дополнение к жизни, которая и без того полна трудностей. Отец выглядит таким же разбитым, как и его сын. Они вместе завтракают в час дня и лениво ведут беседу обо всём. Хенджин жуёт тост, слушая, как отец рассказывает приключившуюся вчера историю, из-за которой его дежурство вместо положенных восьми вечера закончилось ближе к часу ночи. Авария. Водитель грузовика не справился с управлением и зацепил кузовом четыре машины. К огромному счастью, всех успели вовремя доставить в больницу. Хван не понимает, как отец справляется со всем этим. Кровь, травмы, смерть. Младший Хван, учась на медицинском, ненавидит всё это, поэтому с такой завидной периодичностью пропускает лекции и как от огня шарахается от практики. Отец это никак не комментирует, просто свыкся с фактом. Первое время предлагал поступить на другую специальность, но Хенджин отмахнулся, и разговор вновь не поднимали. После завтрака, который стал обедом, Хенджин собирается на подработку. Любимая кофейня ждёт его прекрасные руки, которые готовят просто превосходный кофе. Уже перед самым выходом отец показывается в коридоре. — Не забудь, сегодня к девяти тебя ждёт доктор Пак, — простое наставление, но звучит словно приказ. Хенджин ненавидит ходить к своему психотерапевту. Это заставляет его вновь и вновь ходить по кругу, испытывать эмоции, которые в повседневной жизни он умело прячет под семью печатями. Чимин же заставляет всё это вытаскивать наружу, показывать и учиться принимать. Хенджин этого не хочет. Да, наверное, это ненормально, но ему проще жить в своей голове, пить таблетки и забывать имена людей и их лица, чем выворачивать свою душу наизнанку. Но отцу перечить не хочется, и если честно, то в какой-то мере доктор Пак научился уже говорить с ним так, что Хенджину пусть и немного, но с каждым разом становится чуточку легче. — Конечно, пап, а когда званый ужин? — эту тему не поднимали достаточно давно, чтобы младший Хван успел засомневаться, а не приснилось ли ему это. — В пятницу, постарайся не задерживаться и сразу после пар домой. Хенджин сомневается, что в пятницу и вовсе окажется на парах, но всё же кивает. Попрощавшись, парень двигается в сторону работы. Суета. Слово, которое идеально подходит для трёх периодов смены. Утро, когда люди только спешат по своим делам и жаждут побыстрее проснуться. Обед, привлекающий большинство клерков из ближайших офисных зданий сделать перерыв в работе. Ужин - молодняк и парочки, которые пришли либо заниматься, либо любовно смотреть друг на друга, мило держась за руки и кормя тортиком. Сегодня Хенджин попадает на конец обеда и в самую гущу ужина. Ближе к концу этого хаоса перед ним возникает мило улыбающийся паренёк, чем-то похожий на лисёнка. Он здоровается, назвав его хёном, и справляется, как дела. Хенджин слегка теряется, но решив, что это постоянный клиент, улыбается и отвечает в вежливой форме, что у него всё хорошо. Принимает заказ и тут же забывает о Лисе, который всё оставшееся время настороженно наблюдает за ним издалека. В половину девятого они уже закрывают дверь и прощаются друг с другом. Хенджин спешит к доктору, тогда как его коллеги - в ближайший бар. Хван никогда не пил, от слова совсем. Таблетки, смешанные с алкоголем, делали его максимально апатичным, ему в такие моменты даже говорить было тяжело. Поэтому алкоголь как-то естественно исчез из его жизни, а вот доктор никуда не делся. Чимин смотрит мягко сквозь стёкла своих очков и делает редкие заметки в тетради. Хенджин рассказывает о прошедших днях, всё идёт в привычной манере. — В твоём рассказе словно не хватает нескольких кусочков пазла, — голос доктора звучит слегка настороженно, обычный человек бы даже не заметил этих ноток, но Хенджин слишком долго варится в этом котле. — Ты идёшь гулять, а после уже завтрак дома. Собираешь камешки и вновь оказываешься дома. Ты помнишь, что было в промежутках между? Хван собирается весь. Этот мальчишка с лисьим взглядом и таким знакомым «хён», парень на кассе с россыпью веснушек и кучей проколов в ушах, студент с музыкального. Всех их связывает что-то, но Хенджин никак не может понять, что именно. — Может, ты познакомился с ними где-то? Хенджин правда пытается вспомнить, все его силы брошены на то, чтобы выудить нужную информацию, которую он почему-то вновь закрыл в самом дальнем ящике подсознания. Но вместо нормальных воспоминаний всплывают странные мысли. Кот, которого хочется всё время погладить, но боишься, что спугнешь или тот укусит в ответ. Огромный медведь с отвёрткой в руке и абсолютно миролюбивым настроением. Белка, которая вечно тащит всю еду со стола. Хенджин делится своими мыслями, на что получает очень задумчивый взгляд. Пак молчит и даже ничего не записывает, просто думает. Такого Хван не видел очень давно, пожалуй, с самого начала их терапии, когда он только пытался подобраться к Хенджину через все отросшие, блестящие в лучах солнца шипы. — Я думаю, — осторожно начинает Чимин, — всё это люди, но ты настолько хотел их запомнить, что составил ассоциации, дабы не оставить их позади. Помнишь, как с продавцами? Хенджин кивает. Это похоже на правду. Чимин вместе с его лечащим психиатром долго ломали голову над тем, каким образом вернуть Хвану умение запоминать людей. Тогда, сидя вместе с Чонгуком, который выписывал очередной рецепт бедолаге Хвану, в голову Пака пришла гениальная идея. Превратить всё это в детскую игру. Маленькие дети запоминают животных и звуки, что они издают, при помощи специальной доски, на которую они смотрят и, нажимая кнопку, воспроизводят звук. Чимин же решил поиграть и с Хенджином. «Посмотри на каждого из них, подумай, с кем они у тебя ассоциируются, нарисуй и запиши напротив имена». Хенджин так и сделал. Сработало. Мистер Чон, бегемот из овощного, всегда ходил слегка вперевалку и помогал Хвану выбрать лучшие продукты. Госпожа Сон развешивала сыры и колбасы - цапля, такая же высокая и тонкая, с длинным клювиком. — Кот? — подталкивает Чимин. — Кота зовут Минхо, он обожает вязаные вещи своей бабушки, потому что они волшебные, — и как он мог об этом забыть? Пак улыбается и даёт домашнее задание: вспомнить имена всех встреченных Хенджином друзей. Он так и делает.