Ведьмам с волками не по пути

— Эй, ведьма, ты только держись, хорошо?       Бакуго перехватил Урараку удобнее и перешёл на бег. Его чувствительный нос изнутри разъедал едкий, густой дым, который не поднимался вверх, а стелился по земле, не давал вдохнуть, заглушал все запахи. Голова от него раскалывалась, будто набитая ржавыми гвоздями, которые от бега и скачков тряслись внутри, царапая мозг, уши и глаза. Вокруг кричали люди, раздражая слух Бакуго, который напряжённо искал выход. Ему нужно было спасти щекастую ведьму, но голоса привлекали внимание, шумели так сильно, что не получалось разобрать слов. То ли это были мольбы о помощи, то ли переклички охотников, вынюхивающих ведьму и оборотня, то ли паниковали простые жители, наверняка задетые недавней бойней. Сколько бы Инквизитор не говорил о добре, ему было плевать даже на своих людей, иначе не устроил бы это, не послал бы своих безумных Жрецов сеять хаос и смерть. Теперь в городе была лишь разруха, пыль, всполохи синего и чёрного пламени, да мертвые тела. — Ведьма? Круглолицая, чëрт, ответь.       Урарака на его спине дëрнула безвольно висящей до этого рукой сбоку от лица Бакуго, пошевелила пальцами с поломанными ногтями и что-то пробормотала. Этот жест уже отчасти был знаком Кацуки. Маленькие огоньки, тусклые, похожие на светлячков, окружили их всего на мгновение, но бежать Бакуго стало в разы проще. — Эй, дура, не трать сил на меня.       Обломанная стрела из его бедра легко выскользнула, а все раны и ожоги на теле перестали едва стерпимо, болезненно пульсировать. Веса Очако он теперь почти не ощущал и это было странно — будто он нёс не ведьму, а какую-то фальшивку, невесомую подделку. Да и его собственное тело казалось лёгким, воздушным. Бакуго слишком просто перепрыгнул кучу камней, досок, мешков, из-под которых, казалось, торчала чья-то рука, и резко свернул за угол. Мимо прошли люди в чëрных длинных одеждах — едкий смог играл против них тоже, помогая беглецам спрятаться. Конечно, если кто-то ещë остался в живых. Чëртовы шавки. Сейчас бы обратиться и разорвать их в клочья, но льющаяся по спине чужая кровь не давала столько времени. Если он начнёт потасовку, то набегут ещё — шакалы не дерутся честно, наваливаются скопом. И Бакуго бы, конечно, выстоял, да вот только Урараке он обязан жизнью. А оборотни ненавидят быть должниками. Бестолковая ведьма не могла держаться за волчью спину, приходилось уповать на выносливость человеческого тела.       Урарака всë бормотала ему куда-то в чёрную от сажи шею, поддерживая заклинание, чтобы облегчить ношу Кацуки. Но он чувствовал, что ей на свои раны уже не доставало ни сил, ни концентрации — если бормочет вслух, значит магии совсем мало осталось. И закусив губу, Бакуго снова побежал, перепрыгивая через перевернутые повозки, тела, ящики, молясь, чтобы выход был неподалёку. И ведь клялся, что им не по пути, клялся, что плевать на неë, и как только она начнëт мешаться, бросит сразу.       И в свою клятву свято верил, на самом деле. Пока не увидел, как одна из безумных шавок Инквизитора — Жрица крови, чëрная колдунья с запретной магией, только если не работаешь на власть, когда можешь творить, что угодно — полоснула круглолицую ведьму кинжалом. Жрицу крови-то Бакуго убил возможно (пожалуй, в первый раз за всю жизнь он не проверил, мëртв ли враг), да вот Урарака, испуганно округлила глаза, схватилась за живот и закашлялась кровью. Боялся ли Бакуго когда-нибудь за кого-то настолько сильно? — Очако, ты держись, уже скоро из города выберемся, а там и до леса рукой подать. Только держись.       Урарака дëрнула рукой в знак согласия и потеряла сознание, как только они миновали ворота.