Я: Завтра нет физ-ры так что буду
Вован Алексеев: Че за бред? Ты из-за физ-ры что ли прогулял? Шаст, ты ебанулся? Антон задумался. Действительно, как он дошел до этого? Школа — в том или ином смысле, неприятное место для любого ребенка. Не существует человека с абсолютной любовью к школе. Кто-то становится жертвой буллинга, у кого-то не складываются отношения с учителями, кто-то не общается с одноклассниками, кого-то напрягает несвобода и отсутствие выбора, а кому-то просто тяжело дается учеба. У всех разные причины не любить школу, но все вынуждены пройти через эти 9 или 11 лет. Антон считал, что он из тех редких везунчиков, у кого нет особых проблем в школе. Конечно, и у него случались мелкие стычки с однокашниками, некоторые разногласия с учителями (салют, Зинаида Андреевна, как там в дурдоме?), а также игры в кошки-мышки со школьной медсестрой. Но в целом школа не вызывала у него резкого отторжения, а была местом получения знаний и общения со сверстниками. Однако с начала этой четверти школа превратилась в его персональный ад. И все из-за Арсения Сергеевича и его «особого контроля». Шастун уже докатился до прогулов без уважительной причины, лишь бы ненароком не попасться в руки учителя. «Затрахал своим особым контролем, контролер хренов!», — злится Антон. Злится, и понимает, что все началось с его признания. Если бы он тогда не рассказал, что у него проблемы с физ-рой, если бы не расшифровал тайное послание Зинаиды Андреевны о его персоне, если бы не ляпнул о боли в пятке, если бы не забыл браслеты, все могло быть по-другому. Ему бы не приходилось тщетно бегать и прятаться от Арсения, после чего все равно плестись в эту***
«Твою ма-а-а-ать», — шипит Антон, черт-те как, наскоро обматывая бедра бинтами. Как назло, руки дрожат, бинт путается, а общее состояние приближается к грани панической атаки. Звонок в дверь. Последний рывок — он трудный самый. Трясущимися руками Антон завязывает кривой бантик на бинте, закидывает бинты и перекись в ближайший шкафчик, запрыгивает в пижамные штаны, выбегает из ванной и открывает дверь. Арсений Сергеевич удивленно оглядывает ученика. Он явно не ожидал увидеть человека с температурой в таком взбудораженном состоянии. Антон понимает, что со стороны выглядит так, будто в него вселились бесы. Он пытается отдышаться и снизить уровень адреналина, бегущего по венам. — Здравствуй, — сухо поприветствовал он, блуждая взглядом по взъерошенному мальчишке. — Эээ, здравствуйте, — растеряно ответил хозяин. — Могу я войти? — удивительно, что он удосужился спросить. С учетом того, что о визите он не предупреждал, а номер квартиры скорее выманил, чем спросил, вопрос, можно ли ему войти, носил скорее характер риторического. — Да, да, конечно, — еле слышно вздохнул Антон, предвкушая пиздец. Антон отходит в сторону, пропуская учителя внутрь. Арсений заходит, коротко оглядывает помещение, в котором оказался, и вновь устремляет взгляд на Шастуна. — Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался физрук. — Хорошо, — врет Антон. — Ну, в смысле, уже лучше. — Могу я тебя осмотреть? — припечатывает врач. «Блять», — Шастун понимает, что ему конец. — Да, конечно, — делано небрежно разрешил он. — Где мне помыть руки? — Вот ванная. — Иди ложись, я сейчас приду, — Арсений скрылся в ванной комнате и открыл кран. Шастун уходит в комнату, лихорадочно соображая, что же делать. Невинная ложь про температуру вскроется, и тогда Антону точно не сдобровать. Добавят в список списков… эээ, какой там уже уровень вложенности? Список списков списков списков особо контролируемых, короче. Стоп. А какого, собственно, хрена он вообще сюда приехал? В комнату входит Арсений, вырвав мальчика из раздумий. — Еще не лег? Стой, не ложись пока, сначала осмотр, — он проходит вглубь комнаты и идет к окну, где светлее. — Подойди сюда и открой рот. Антон подчиняется. Арсений повернул голову Шастуна так, чтобы свет от окна падал в нужном направлении, и внимательно всмотрелся в горло мальчика. Через несколько мгновений он удовлетворенно хмыкнул и отпустил лицо Антона. — Можешь идти ложиться, — разрешил он, но тут же добавил, — где градусник? «Попадос», — думает Антон. — Был где-то тут, — врет он вслух. Пока Арсений осматривает горизонтальные поверхности на наличие искомого инструмента, Антон несется на кухню, по дороге молясь, чтобы градусник оказался там, где он обычно лежал — в ящике гарнитура. Удача пока благоволит Антону, и градусник там есть. — Вот он! — Антон несет добычу в комнату, размышляя о том, как бы сделать так, чтобы прибор показал значение выше, чем есть на самом деле. Впрочем, непонятно, что хуже — если Арсений узнает, что Антон соврал о температуре, или если Арсений будет продолжать думать, что у Антона есть повышенная температура, и начнет его лечить. Оба варианта — так себе. Однако, ни одному из них не суждено было исполниться. — Антон, почему у тебя кровь на бедрах? — с тревогой в голосе спрашивает учитель. Шастун опускает взгляд вниз и видит, как на его бежевых пижамных штанах предательски проступили кровавые полосы.