Если пропустить тренировку, можно заболеть

Антон нервно постукивал пальцами по парте в ожидании Иры. Когда девушка зашла в кабинет русского языка и литературы, на ее лице читалось смущение. На немой вопрос Антона она только отмахнулась, мол, все нормально. Антону все еще было немного неловко, что он невольно стал причиной разговора Иры с Сергеем Борисовичем, но он решил не бередить душу девушки, не приставать с расспросами и не лезть с извинениями. Захочет поделиться — Антон будет рядом. Кабинет русского языка и литературы — один из самых комфортных в школе. Но есть одно «но»: он находится почти по соседству с медпунктом. Их разделяет выход в холл, по одну сторону которого находится западное крыло с медпунктом, туалетом и некоторыми учебными кабинетами, а по другую сторону — восточное крыло, где располагается основная лестница и тоже несколько учебных кабинетов. Сам выход в холл представлял собой широкое открытое пространство с двумя массивными колоннами и аркой между ними. Уроки литературы всегда идут гладко, с Ляйсан Альбертовной всегда комфортно и приятно. А как она читает вслух стихи! М-м, заслушаешься. Когда до конца урока остается 15 минут, Антон отпрашивается выйти. В туалет лучше ходить на уроке, ведь на переменах всегда очередь. Выйдя из класса, Антон услышал знакомый голос на лестнице. Вот что-что, а сталкиваться лицом к лицу с Арсением Сергеевичем, смотреть в его глаза-топазы он сейчас точно не готов — еще не отошел от утреннего смущения. Поэтому Антон прячется за колонной выхода в холл, в надежде, что Арсений пройдет мимо. Голоса приближаются, и Антон понимает, что Арсений идет не один. — Арсений Сергеевич, зачем нам в медпункт? Лично я хорошо себя чувствую, — слышится детский, но довольно низкий встревоженный голос. — Я тоже хорошо себя чувствую, — на этот раз женский голос, тоже детский и низкий. Антон решается выглянуть из-за колонны и видит, что рядом с Арсением, насупившись, идут два подростка — довольно грузный мальчик среднего роста и невысокая, но полная девочка. Арсений выдерживает короткую паузу и отвечает: — Ребята, вы же не будете спорить, если я скажу, что у вас есть лишний вес? Мальчик и девочка только шумно вздыхают. Арсений продолжает: — Мы идем в медпункт, где вас взвесят. А также измерят рост и пульс в состоянии покоя. Потом вам дадут направление на обследование у эндокринолога и на ЭКГ. А дальше уже эндокринолог направит на анализ крови. С вашим весом нужно что-то делать. Я готов оказать помощь с тренировками, готов проконсультировать по питанию. Но мне нужны результаты ЭКГ и заключение эндокринолога, чтобы понимать, как с вами работать. Ребята переглянулись. В их глазах читалась паника и желание сбежать, но куда сбежишь от Арсения Сергеевича? Арсений довел ребят до медпункта, впустил их внутрь, бросил короткое «Татьяна Санна, этих тоже», дождался ответа и повернул обратно. Антон продолжал стоять за колонной и обдумывать увиденное. Шастуна настораживало, как лихо Арсений распоряжается чужой жизнью: захотел — повел в медпункт, захотел — отправил на внеплановый медосмотр, захотел — посадил на диету. Рациональной частью себя Антон понимал, что Арсений делает это не из желания навредить ребятам, но эмоциональная часть, где правил балом внутренний ятрофоб, била тревогу и вопила о том, что Арсения надо опасаться. — Арсюх! — раздался голос Дмитрия Темуровича. — Димазавр, — приветливо отозвался Арсений Сергеевич. Антон вновь выглянул из-за колонны, увидел, как два учителя с широкой улыбкой пожимают друг другу руки, и вновь спрятался за колонну. — Арсюх, как ты? Освоился в школе? — с дружеской улыбкой поинтересовался Позов. — Да, вполне, — сухо пожал плечами Попов, еще раз оглядывая интерьер коридора, будто ища подтверждение своих слов. — Слууушай, — Позов помялся, размышляя, как начать неприятный разговор. — Мне тут родители двух девочек, я их классный руководитель, звонили и жаловались, что ты, цитирую, «назвал их толстыми и отправил лечиться». — Димон, — устало вздохнул Арсений, предвкушая спор. — Я не знаю, чем здесь занимались Зинаида Андреевна и школьная медсестра все эти годы, но я поражен количеству детей с лишним весом. С этим необходимо бороться, — Он кивнул самому себе. — И нет, я не называл их толстыми и не отправлял лечиться, — Арсений поднял указательный палец вверх, призывая собеседника внимательно отнестись к его словам. — Я лишь указал, что у них есть лишний вес, направил к эндокринологу и взял под свой особый контроль. — Да, Арс, по поводу твоего «особого контроля», — Дмитрий Темурович почесал подбородок, раздумывая, как бы помягче выразиться. — Ты тут работаешь второй день, а о твоем «особом контроле» дети уже легенды слагают, распускают слухи, пугают друг друга. Многие боятся идти к тебе на урок и попадаться на глаза. Ты не перебарщиваешь? — Дим, мой «особый контроль» означает всего-навсего то, что я буду тщательно следить за посещаемостью этими детьми уроков физкультуры, наличием спортивной формы, а также буду периодически интересоваться состоянием их здоровья. Они в группе риска и так или иначе губят сами себя, — отрезал Попов, сердито фыркнув. — Арс, я все понимаю, но не забывай, пожалуйста, что здесь ты не врач, а учитель, — мягко заглядывая в голубые глаза непримиримого физрука, напомнил Позов. — И что? Если родителям этих детей плевать на их здоровье, то их здоровьем займусь я! — решительно отрезал Арсений. — Арс… — биолог замялся и забегал глазами по стенам в поисках нужных слов. — Ну что «Арс», Дим? — устало спросил Попов, не ожидая от ответа ничего хорошего. — Арс. Я понимаю, как на тебя повлиял тот случай, — Дима посмотрел Арсению прямо в глаза. Попов вздрогнул и чуть пошатнулся. «Тот случай» явно был его болезненным воспоминанием. — Перестань себя винить. Ты не мог его спасти. Его случай был слишком запущенным. Да, ему было всего 19 лет, но он сам долгие годы планомерно гробил свое здоровье, ты ни в чем не виноват. Арсений шумно выдохнул, пытаясь унять бурю в груди. — Дим, это тут не при чем, — эта фраза из уст строгого физрука прозвучала жалко и испуганно. — Арс, я просто говорю, чтобы ты не пытался помочь всем, — мягко сказал Дмитрий, примирительно подняв руки. — Ты можешь всех здесь посадить на диету и заставлять перемещаться по школе исключительно трусцой, можешь круглосуточно патрулировать туалеты и пространство за школой и выдергивать сигареты прямо изо ртов тех, кто с ними попадется, можешь дежурить на входе и вместо сменки просить показать запястья. Можешь. Но здоровье каждого человека в конце концов — его личная ответственность. И если человек выбирает медленно убивать себя сам, как бы ты ни старался, ты не сможешь этому помешать. — Дим, ну попытаться я хотя бы могу? — в твердом голосе физрука послышались нотки отчаяния. — Можешь, Арс, можешь, — кивнул Позов. — Только убедись, что ты не принимаешь близко к сердцу случай каждого из этих детей. Иначе никакого сердца не хватит. — Я тебя услышал, — сухо ответил Арсений, прикрыв глаза. — Я серьезно, Арс. Ты работаешь всего второй день, а уже снискал репутацию грозы школы, — Позов развел руками и покачал головой, как бы показывая, что он и сам не верил, что такое возможно. — Даже самые отъявленные курильщики обклеиваются пластырями и жуют жвачку пачками, чтобы дотерпеть до конца учебного дня, но не попасться тебе на глаза с сигаретой. Тут я, конечно, преклоняюсь перед тобой. Сам бы так не смог. — Ну, этой школе не хватало «плохого полицейского», да, — кивнул физрук. — Все запущено. — Я просто хочу тебе сказать, чтобы ты немного расслабился и отпустил ситуацию с тем безнадежным пациентом, — Немного расстроено продолжил Дима, чувствуя, что его слова не восприняты с должной серьезностью. — Твои ученики — дети, а не пациенты на твоем операционном столе. Расслабься. Если нужно, могу посоветовать психолога. — Не надо, Дим, спасибо, — вздрогнул Попов, раскрыв глаза шире. — Арс, не злись, — по-своему расценил реакцию друга Дмитрий. — Я не злюсь, с чего ты взял? Кстати, как у вас с Серегой? — поспешил перевести тему физрук. — По-прежнему не разговариваем, — проглотил наживку биолог. — Ну и дураки. Вы же любите друг друга, — с радостью поддержал новую тему Попов. — Ну, нам нужно некоторое время, — пожал плечами Дмитрий. — Сергей Борисович слишком горд, а я слишком упрям. — Биба и Боба, — поставил диагноз Арсений Сергеевич. — Да, но… Да, — сдался и обреченно кивнул Дмитрий Темурович. — Ладно, пойду я, а то у меня там класс в спортзале бегает круги без надзора, — вспомнил Арсений. — Давай. Заходи, если что. У меня есть хороший кофе в лаборантской кабинета биологии, — дружелюбно улыбнулся Дмитрий Темурович. — Третий этаж, 314 кабинет. — Отлично, зайду. Давай, — махнул рукой Арсений, уже идя в сторону спортзала. Учителя разошлись в разные стороны, а у Антона защемило в диафрагме. Он осознал, что все это время не дышал. За какие-то пять минут он узнал слишком много. Слишком много из личной жизни Сергея Борисовича и Дмитрия Темуровича, слишком много из прошлого Арсения Сергеевича, слишком много о методах его работы и о его, Антона, перспективах нахождения в списке «особого контроля». Ему нужно переварить эту информацию. Антон решил для себя, что больше никогда не будет выходить в туалет во время урока.