Личная ответственность

Суббота выдалась богатой на события. У тёти Груши был выходной, и она запрягла меня белить орешник во дворе. И мы очень удивились, когда пришла Таня. И как же я обрадовался принесённой тарелке с хрустящими гренками, потому что тётя Груша принципиально не готовила и не звала меня поесть, считая, что я не гость, а временный квартиросъемщик, и всё, что касается еды – мои личные проблемы. Вопросов нет, но и проблемы эти я решал, как мог. И на радостях даже потрепал Танюху за огромные румяные щёчки. - Привет, привет, Танюшка, ну как твои дела, как дети? – я коснулся указательным пальцем кончика её носа, и она зарделась и расцвела в улыбке, но под недовольным взглядом матери сразу отвела взгляд и быстро прошла в кухню. - Танька! – пошла за ней тётя Груша. – Танька! И она доебалась до Таньки в кухне. Я продолжал красить белым ствол дерева и никак не мог понять, почему Таня позволяет матери так обращаться с собой. Я не слышал никогда от своего отца какой-либо грубости, а тем более от матери, которая раз в месяц приезжала в гости. И такое странное общение было для меня в новинку. - Ты чё, деда бросила? – тем временем, наседала Агрипина. - Он спит! А я просто много гренок нажарила, куда их девать… - Танька… дед со дня на день помрёт… - Да я сейчас к нему пойду! - Ну, так оставайся здесь, а вечером я пойду. Хрена ты таскаешься туда-сюда?! Получается, они менялись друг с другом, чтоб следить за больным стариком по очереди, а Таня приходила в своё время, чтоб побыть здесь на хозяйстве, пока Агрипины не было. Она хотела просто принести мне еды? Бля, я что, тупой? - Нет, мам, я уже ухожу! Конечно, она должна уйти. Иначе ей не светит никакой вечер с дискотекой и собственным самоутверждением перед своими подружками. Таня почти вылетела из маленькой кирпичной кухоньки и на ходу бросила мне: - Ты ведь помнишь? Я отбросил помазок и выпрямился, отдав честь: - Я всё помню. Она вдруг прищурилась и приблизилась, заглядывая мне в глаза: - Ты же ничего не принимал? Почему такой покладистый? А глаза красные, нет? - Танька! – из кухни выползла Агрипина и этим спасла меня от ответа. – А ты барсучьим жиром мажешь деду копчик? - Я зайду за тобой в девять, - еле слышно пообещал я, чтоб она уже ушла и не вступала в очередную перепалку с матерью. – Я помню адрес. Таня ушла, и Агрипина, хромая на одну ногу, ушуршала к себе. А меня ноги сами собой понесли туда, куда не стоило бы, но отсутствие Арса не давало мне никакого покоя. Я придумал проверить его дом. Мне казалось, что Арсений просто перебрался в одну из комнат, чтобы не видеть меня в своём окне. Что я ему надоел, и сейчас он просто где-то в доме лежит на пыльном диване и читает книжку. Я пролез через дыру в заборе и пошёл в дом. Он оказался не запертым. Внутри меня всё сжалось от осознания, что моё подозрение верно. Я осторожно вошёл в полутёмный коридор. Один в один, как в доме Агрипины, он раздваивался, ведя из одной комнаты в другую, и все они были практически пустые, тёмные, с минимумом мебели и с запахом плесени. Под ногами скрипел пол, в одной из комнат чудовищно громко тикали старые часы. В маленькой кухне на маленьком столе с сиреневой скатертью стояла ваза с увядшими ромашками. Без людей дом был совершенно безжизненным и мрачным. Оставаться здесь больше не хотелось. Я выбрался из дома во двор, вдохнув свежего воздуха полной грудью. Ладно. Значит, Арсений всё-таки не избегает меня, а действительно где-то шляется. Успокоенный, я поднялся обратно к себе в свою сычевальню. До вечера было еще долго, от скуки я открыл крышку огромного сундука, и обнаружил там – ну надо же: не высохший труп бывшего квартиранта, не стаю краснодарских летучих мышей, и даже не бабкины панталоны размером с космический корабль, а всего лишь стопку книг. И первой, что попалось под руку стала какая-то детская книга про чучело. Я прочёл её залпом с ощущением, что навернул кастрюлю стекла. На следующей книге я тупо уснул, читая про горы Кавказа. В этой глуши помимо игры на выживание, я ещё и духовно развивался, чему никогда не поверил бы мой отец. Итак. Как выглядит сельская дискотека? Примерно так же, как и Таня. Кричаще несуразная, громкая, с кривыми стрелками на глазах. Во дворе покосившегося Дома культуры на деревянной сцене установили подобие диджейского пульта и двух колонок, из которых гремело лютое старьё про то, как танцуют девчонки, а парни пусть постоят в сторонке, и в каждой ноте движение тела; а я притащился сюда через всё село только, потому, что Таня так захотела. Мы реально шли сюда целый час, и я выглядел будто племянник со своей тётушкой, потому что Таня нарядилась в унылое синее платье с брошью в виде корзинки с цветами, и завила волосы в локоны, которые тяжелым водопадом струились по её толстой спине с прочерченными складками жира на боках. Голубые тени удручающе осыпались с сияющих глаз на скулы. Я шёл рядом с ней, впервые не понимая, растерян ли я сейчас тем, что здесь? Да вроде нет. Растерян ли планами отца женить меня на ком-то? Ну, это ещё не факт, что Артём всё верно понял. Растерян ли, что не продолжил поцелуй с Арсением? Да. Тут я прям зол. - О чем задумался? – спросила Таня, ища кого-то глазами в толпе. - Ни о чём, - пожал я плечами. – Удивлен, что так много народу. У сцены действительно была уже целая толпа из парней и девушек, и вдали за деревьями я даже заметил чьи-то припаркованные заниженные тазы. - Это ребята с соседних станиц, - рассеянно пояснила Таня и вдруг резко замолчала. В сумерках трудно было разглядеть выражение её лица, но я прочёл на нем страх. Группка девушек, болтающих с парнями, куда смотрела Таня, явно была ей знакома, но и я в одном из парней узнал Сафожкина. - Это они, - с придыханием сказала Таня и опустила голову. – Давай уйдём. Она вдруг повернулась с намерением уйти, но я перехватил её за локоть. - Так не пойдёт, принцесса. Ты забыла, для чего я здесь? И я взял ее за талию и положил её руки на свои плечи в тот момент, когда из колонок, дребезжа, полилась медленная музыка. Таня абсолютно не умела танцевать, она краснела, зеленела, топтала мои белые кеды, отворачивала лицо, но нас обратили внимание практически все. Ещё бы. Я же просто охуенный. - Это твои подружки? – спросил я, улыбаясь, будто говорю ей комплименты. - Да, это … они… - у Тани словно отсох язык. – Нет, я так не могу… Давай уйдём? - Ну что ты, милая? – лучезарно улыбнулся я и провёл пальцами по её губам. – Больше уверенности. Может, тебя поцеловать при всех? Хочешь? Мне это ничего не стоило. Вся моя жизнь ничего не стоила. Я мог бы стать для этой женщины всем, и я был сейчас этим «всем», но внутри девушки была буря и смятение, и до девок, которым хотела что-то там доказать-показать, ей уже не было дела. Она влюблялась, теряя голову. А внутри меня была пустота. Я просто заполнял её чужими эмоциями. Мне не хватало лишь совсем маленькой, но немножко другой дозы счастья. И я коснулся губами уголка Таниных губ, бросая взгляд на охуевающего Марка. Это оказался даже не поцелуй, а так, легкое касание, но Таня закрыла лицо руками и вдруг резко пошла прочь, ничего не объяснив. Я засмеялся, глядя ей вслед. Какая же она дурочка. - Это твоя девушка? – тут же подошёл ко мне Марк. Я равнодушно посмотрел на него. На землю уже опускалась ночь, а это означает, что… - Марк, - я подошёл к нему практически вплотную. – Ну, какая она мне девушка? - Ты с ней, чтоб тебя пацаны не отпиздили? – тихо спросил он, и я явно услышал надежду в его голосе. - То есть? - Не притворяйся, - мягко улыбнулся Марк. – Все боятся Таню, никто не рискует с ней связываться, даже гопники. В прошлом году она нашего Толяна отхуярила прямо на бахче, когда он сказал, что она толстая. Сломала ему челюсть и нос в двух местах. Так вот почему мои новые друзья, желающие набить мне ебало, так уныло пялились на меня в сторонке. Я ухмыльнулся. - Тогда это будет наш с тобой секрет. - У нас есть… вино, - колеблясь, предложил Марк. – И есть кое-что… - М? – как-будто без интереса спросил я, разрешая озвучить меню. И парень едва заметно улыбнулся. - Это очень дорого. Мне привезли это из города. - Божечки-кошечки, не терпится попробовать, - с сарказмом отреагировал я. На самом деле мне так хотелось скорее закинуться уже хоть чем-то, неважно чем, чтоб выпасть из реальности и оказаться с Марком наедине. Под кайфом мой мозг сразу же нарисовал бы в этом парне Арсения, пусть немного видоизменённого, но нарисовал бы, пока оригинал находится для меня на каком-то недостигаемом уровне. И ужасно злило, что я не могу быть с Арсом таким же самоуверенным, обаятельным сукиным сыном, теряясь и поря лютую дичь, не позволяя себе быть настоящим. А какой тогда я настоящий? Я удивлённо посмотрел на Сафожкина. - Антон, ты знаешь, - сказал он и его слова вдруг потерялись в громыхнувших басах из колонок. - Ты мне … - Что? – я нарочно попытался не услышать последнюю фразу, но не услышал сам себя. В свете фонарей Марк выглядел как таинственный сказочный персонаж, который по ошибке попал в эту глушь, а должен был цвести ярким цветком на зелёной клумбе. Он не такой, как эти орки. Он не такой, как я. Слишком чистый для этого дерьма. Я не могу позволить себе заняться с ним сексом, потому что могу разбить ему сердце. Стоп, что? Почему это, блять, мне стало кого-то жалко? Марк потянул меня за собой, увлекая за школу. Среди мусора, бурьяна и редких неказистых деревьев мы нашли какую-то выброшенную школьную парту, которая за немало лет ушла ножками в землю почти ни треть. Я сел прямо на эту грязную парту, смахнув какие-то осколки, и Сафожкин раздвинул мне ноги, вставая между них. - Знаешь ли, ты, что мы нравимся тем, кто на нас похож? - спросил он тихо, будто делясь секретом. - О, вряд ли ты такой мудак, как я, - я послушно поднял лицо, чтоб ему удобно было сжимать ладонями мою шею. – Давай, малыш, показывай, что ты там прячешь. Он аккуратно поцеловал меня в лоб и вложил мне в ладонь три таблетки. - Сначала розовую, - он снова оставил поцелуй на моём виске. – Потом жёлтую. Потом опять розовую… Я сделал всё так, как он сказал. - Антон. У них интервал. Ты зачем всё слизал, как животное? Марк взял моё лицо в свои ладони и начал тревожно вглядываться в мои глаза, вероятно размышляя, что делать, если от подскочившего адреналина моё сердце остановится прямо здесь и сейчас. - Марк, - спросил я, чувствуя, как мою голову заполняют какие-то странные мысли. – Чтобы ты делал, если бы случайно убил человека? Он закурил свой привычный косяк и протянул мне. - Это ужасно, Антон. Не представляю, как бы я жил с таким грузом… Но ты иди сейчас домой. Не стоит тебе в таком состоянии здесь находиться. А если нас увидят вот так, то просто убьют. А ещё мне нужно идти и продать остатки. Я встал и посмотрел на Марка. Передо мной возвышался принц с серебряными крыльями и говорил что-то на своём эльфийском, из которого я понял одно: сегодня нужно повеселиться, как следует. Я помню, что вернулся на дискотеку. Я видел Танины бешеные глаза, хотя зачем она вернулась? Я помню, как нажал на какие-то кнопки на диджейском пульте, и мои уши свернулись в трубочки и оглохли. И танцевали все, и не было ни одного воздержавшегося от музыки моей души. Ночной жаркий воздух обдавал моё лицо, рёв мотора и лай собак разбудил всю округу, мне покланялись и аплодировали как королю этой вечеринки. Я – самый невъебенный красавчик, свободный и не обремененный проблемами, я – рыцарь тусовок и дискотек, я был, блять, главный в этом улье! Розовые планеты, жёлтые астероиды: всё это летело под музыку любви прямо из моего волшебного хуя. И метеоритный дождь ударил разноцветными осколками прямо в лицо. …Я захлебнулся и открыл глаза, сваливаясь с узкой лавки на бетонный пол. Смрад ударил в мои ноздри, и я едва не вырвал прямо здесь - в микроскопической комнатке с решёткой вместо одной стены. Рядом со мной на лавке спал какой-то парень, на его коленях дремала незнакомая девушка с размазанной тушью на лице. В углу сидели несколько то ли бомжей, то ли алкашей, то ли всех вместе взятых. За решёткой же с обратной стороны стоял человек в форме с пустым стаканом в руке. Очевидно, это он хуйнул мне в лицо холодную воду. Увидев, что я пришёл в себя, он удовлетворённо прикрыл глаза. - Я что… Я в обезьяннике? – холодея от ужаса, спросил я, но тут же припал на колени от ужасной боли, неожиданно пронзившей мою голову. - На выход, родной, - гулко сказал мужчина, открывая дверь. – Скажи спасибо, что за тобой пришли. - Но кто? – удивился я, гадая, кто бы это мог быть. Ни тётя Груша, ни Татьяна, ни уж тем более Марк под залог меня бы не выкупили. - Уже родственников всех позабывал, наркоман проклятый, - хмыкнул мужик, ведя меня на выход по узкому коридору. В маленьком холле у входной двери стоял собственной персоной Арсений. Я закатил глаза. Ну, ебаный свет. Ну почему?! Ну почему теперь мы увиделись в местном отделении, где меня выводят из вольера как мартышку в состоянии комы?! Глаза Арса были усталые и грустные. Он тревожно бросился ко мне. - Антон, ты как? Я с сожалением посмотрел на этого благодетеля. Мой мозг, конечно, сразу дал всем органам команды. Желудку – урчать голодным тигром на всю округу. Речи – запинаться и заикаться. Мочевому пузырю – заполняться. Слюням – вылетать. Щекам – краснеть, словно маки в полях. В общем, я снова выглядел как конченый придурок. - Распишитесь, - прогудел полицейский, протягивая какие-то бумаги. – И на вашей копии тоже. И следите за своим братом, как следует. В следующий раз я не посмотрю на ваши деньги, и так просто мы этого ненормального не выпустим. И вообще в психушку сдадим. Арсений забрал протянутые документы, расписался, где надо, поблагодарил участкового и взял меня под локоть. Ну, словно он - моя мама, которая забирает ребёнка из садика. Мы вышли из изолятора, окунаясь в жар полудня. Я почувствовал страшную боль во всём теле и странную мелкую дрожь в руках. - Зачем ты пришёл? – выдал я из последних сил, вкладывая в голос всё своё снисхождение. – Как узнал, что я здесь? - Антон, - мягко начал Арсений, будто извиняясь. – Я приехал вчера вечером. Привёз тебе кое-что… А тебя не оказалось дома. Около двух ночи услышал, как Таня пришла домой и пожаловалась твоей тетке… не знаю, как её зовут… - Это неважно, - отмахнулся я, боясь пропустить хоть что-то важное. – Что она сказала? - Я не слышал всего разговора, - Арсений достал из рюкзака воду и протянул её мне. – Но Таня плакала. Кто-то вызвал ментов на шум. Признаться, то, как ты орал в микрофон – слышала вся деревня… - Блять, - я в шоке посмотрел на Арсения. – Я что, пел? - Ты что, опять ничего не помнишь? – поднял бровь Арсений, и я подумал, что всё-таки я ужасно рад, что он приехал. И пришёл за мной сюда. - Чего улыбаешься, Антон? – нахмурился Арсений. – Ты прочёл протокол? - Какой протокол? Он сунул мне в нос ту самую бумажку, которую взял в изоляторе: - Антон, ты напился с местными и пел песни в микрофон. Это нормально? - Пока не вижу проблем, - пожал я плечами. - Вы уронили шлагбаум, Антон! - Значит, он был на соплях. - Нет, это ты был в сопли. Ты и твои дружки, с которыми вы нажимали на пожарную сигнализацию на дверях Дома культуры почти в два часа ночи! - Да мы не были в этой культуре! Мы туда не смогли зайти! - И поэтому нажимали на сигналку, считая, что это звонок, и вам откроют? Я замолчал, не найдя слов. Я ничего не мог вспомнить. Но Арсений так смотрел, явно давая понять, что я всё-таки должен комментировать. - Это какая-то дичь, месье, - сказал я, стараясь быть вежливым. - Я добрый христианин, я не мог так по-скотски себя вести. - Да, а вот это: «Катался на мотоцикле, отобранном у деда»? - Какого деда? Арсений шумно втянул ноздрями воздух и с выражением зачитал с листочка: - Вероятно, живущего где-то неподалёку от дома Культуры. А вот это как объяснишь: «В момент, когда со двора жилого дома выскочила собака, она была сразу поймана и помещена в люльку мотоцикла и каталась в ней до пяти утра, пока не был вызван наряд полиции». Антон, ты вообще, нормальный? Он даже остановился, чтоб уточнить этот вопрос. Его чудесные голубые глаза смотрели на меня искренне непонимающе. Я смотрел в эти озёра и видел там самого себя. После паузы, возникшей между нами, я сложил ладони в молитвенном жесте и вкрадчиво спросил: - Чего ты мне купил? - Скажи мне, - он прямо посмотрел на меня и вдруг спросил прямо в лоб. – Ты с кем-то спал? - Нет, - честно сказал я. – Это я бы запомнил. - А что было между нами – помнишь? У меня страшно начали сжиматься виски. От напряженных раздумий я не сразу нашёлся с ответом, и это Арсения очень задело. - Значит, ты ничего не помнишь. - Нет-нет-нет, - я пошёл за ним, словно провинившийся ребёнок. – Я целовал тебя, Арсений. - А потом? – спросил он, выжидающе подняв правую бровь. А потом меня накрыла волна гнева. - Хочешь знать? – спросил я, чувствуя, как злость заполняет меня горячо и необоснованно. – Потом я просто вырубился, ясно тебе? Кто ты такой, чтоб учить меня? Я сел прямо на землю под дерево. В моём сознании была пустота. И я не мог за неё ничего ответить. Палящее солнце убивало меня, выжигая меня будто изнутри лучами ебучих нравоучений. - Я на твоей стороне, Антон, - и мне под нос сунули открытую бутылку с минералкой. – Если бы мне было всё равно, я бы не пришёл за тобой. - Может ты просто добрый? – усмехнулся я, беря воду. – Есть же такие сумасшедшие, которые всех жалеют. - Я добрый, - согласился Арс и присел передо мной на корточки. – Не самая плохая черта характера, не находишь? Его ладони легли на мои колени. И мне страшно захотелось обниматься, а не обижаться. - Не здесь, - осторожно отстранился Арсений. Я окинул его взглядом, и вдруг смой мутный взор заприметил странное уплотнение под футболкой парня. Он, наверное, подумал, что я потянулся к нему всё-таки обнять, но тут же встал, когда край белого поло поехал под моими пальцами вверх. Его торс был плотно утянут бинтами. Профессионально, с крючками и какими-то петельками. Арсений встал и поправил одежду. - Ты что, был в больнице? – спросил я. – У тебя не просто ушибы? Арсений убрал руки в карманы и посмотрел на меня сверху вниз, заслоняя головой солнце. - Я после нотариуса решил зайти в местную больницу. На рентгене обнаружили трещины в двух местах на ребрах. Гипс не понадобился, нужно только беречь себя и не носить тяжести. Так вот почему его так долго не было. - А где ты ночевал? – всё ещё с недоверием уточнил я, поднимаясь. - Одну ночь я был в хостеле, а вторую на вокзале. Автобус не пришёл вовремя. Сломался. - Ну, ты и неуклюжий, - поразился я. - Реально дед! Я кстати был на крыше. Оттуда невозможно упасть! Арсений опустил взгляд. Мы шли вдоль домов, и я рассматривал, как его найки покрываются золотой дорожной пылью. Ужасная жара. - Дальше нам нельзя идти вместе, - остановился Арсений перед зелёным проулком. – Разделимся. - Но почему?! – оторопел я. – Это потому что я грязный, как свинья? - Антон… - Не хочешь позориться, да?! - Антон! – он положил мне ладонь на губы, и я даже закрыл глаза от этого прикосновения. Он втолкнул меня в небольшую рощицу высоких кустов с какими-то фиолетовыми и розовыми цветами. Его руки заскользили по моей груди, шее, плечам, я задышал так, что даже закашлялся. - Мы не можем так вести себя на глазах у всей деревни, - сказал он тихо. – Здесь такое не прощают. Неужели ты этого ещё не понял? Я сглотнул, пытаясь не пропустить ни одного его слова. Но все эти слова только ранили. - Ты не можешь при всех так смотреть на меня, - шептал он, касаясь губами моей щеки. – Я не должен так смотреть на тебя! Это, блять, видно! Невооружённым глазом видно, Антон! - Ну и что? – взмолился я под его губами. – Кому тут до нас какое дело, да меня даже не знает здесь никто! - Теперь все знают, господи, - засмеялся Арс. – Ты должен соблюдать здешние правила, если хочешь вернуться в Москву живым и здоровым. Его губы, наконец, нашли мои. Он закрыл глаза. А я нет. Сердце… Где моё сердце? - Антон, мне больно. Оказывается, в порыве нежности я сжал Арсения в своих руках, давя на его несчастные рёбра. - Прости, - прошептал я, убирая руки. - Ого, - в перерывах между поцелуями восхитился Арс. – Впервые ты сказал «Прости». Действительно. Чего это я? - Это нормально: извиняться, - тут же сказал Арсений, видя, как я начал грузиться на эту тему. – И ещё. Сегодня я уезжаю. - К-куда? – охуел я. - Я снял маленькую палатку в кемпинге. Хочу побыть на море пару дней, - и он сорвал цветок и протянул его мне, будто принц своей принцессе. – Хочешь со мной? Я подумал, что я сплю, и машинально понюхал цветок. Он пах солнцем и пыльной полынью. - Мы пообщаемся, узнаем друг друга получше, - перечислял с энтузиазмом Арсений. – Будем ловить рыбу, я пожарю её на костре… А ещё, на море классные закаты, Антон, ты видел хоть раз закаты на море?... Я видел тысячи закатов. На островах, на побережьях Европы, и даже в холодных Альпах. И как же мне было, оказывается, насрать на них до этого момента. - Нет, не видел, - очарованно ответил я, не сводя глаз с восторженного Арсения. – Я очень хочу посмотреть! - Я покажу тебе! Только предупреди своих близких, что ты отлучишься на пару суток. - Им всё равно. - Ты неправ. Хочешь, чтоб Таня искала тебя по всему селу? Он улыбался. И я тоже. Мы договорились встретиться вечером на пароме, придя туда каждый сам по себе. Тётя Груша восприняла спокойно мой уход на несколько дней и даже не спросила, с кем я уезжаю. А вот Тане я решил ничего не говорить. Пусть она узнает всё от матери. Точнее ничего, кроме того, что пока меня нет на чердаке. Маленький туристический автобус с ржавым днищем привёз нас буквально за час к дикому берегу моря, где на камнях с примесью песка стояли немногочисленные палатки. Вечернее море шелестело волнами, солёный ветер целовал наши волосы. - Хозяину сказал, что мы ждём подруг, - предупредил меня Арсений, снимая рюкзак и забрасывая его в тёмно-синюю палатку. – Чтобы не было вопросов. - Но Арс, - я оглядывался в поисках хоть кого-то ещё. – Здесь вообще никого! - Ну да, - он подошёл ко мне, устремляя взгляд на розовый горизонт в редких облаках. – Кто в своём уме сюда поедет? Я поэтому и выбрал это место, чтобы побыть с тобой… - То есть мы не в своём уме? Арсений окинул меня взглядом и вдруг выдал: - Ты выглядишь сейчас как нечто прекрасное и недосягаемое, Антон, тебя бы писать на картинах! Нет, я, конечно, знал, что я красив, но так меня ещё никто не описывал. Только пока он ещё не знает, какая я на самом деле беспринципная циничная мразь. Моё сердце предательски сжалось, пробуждая что-то похожее на совесть, но я быстро от неё отмахнулся. Я пока не разрешил себе думать об этом. - Глаза у тебя – зелёные как светлое бутылочное стекло, - тем временем всмотрелся в мои глаза Арсений. – Ты – настоящее произведение искусства… Почему ты молчишь? Я смутил тебя? Я молчал, судорожно соображая, что в принципе не очень-то достоин настолько доброго и милого парня, который сейчас с широко открытыми глазами настолько искренне восхищается мной. Терпит мои выходки. Помогает, заботится… Но он расценил моё выражение лица по-другому. - Да, может, я недостаточно хорош для тебя, - грустно улыбнулся он, пиная камушек под ногой. – Еще и притащил тебя сюда… Тебе, наверное, представлялось всё по-другому. И я весь забинтован, словно инвалид какой-то. Может, я для тебя и правда дед… Он как-то беспомощно посмотрел на гальку и хотел еще что-то сказать, но я потянул его за футболку к себе. - Я не знаю красивых слов, - тихо сказал я, сосредоточенно подбирая слова, чтоб не спороть косяк. – Но ты, Арсений, выглядишь как моя следующая ошибка. Господи боже, я даже услышал, как со смеху где-то лопнула в небе мимо пролетающая чайка. Но нет. Это раздался далеко на побережье салют. Небо постепенно укрывалось ночным пледом с белыми звёздами; портовый город вдали искрился огнями и фейерверками, и моя рука была в руке Арсения.