Личная ответственность

Голубой вертолёт нёс меня высоко над Мальдивскими островами. Подо мной серебрился чистый океан, омывая золотой берег. Радостное приземление на прибрежную вертолётную площадку и вот: я через пять минут уже на горячем песке! Я наслаждаюсь природой острова, лежу на берегу и смотрю как мой вертолёт, кружась в воздухе по ровной траектории невидимого круга, летит вверх, а из него, так же кружась и сияя голубыми блёстками, разлетаются ворохом сотни маленьких вертолётиков, и я удивлённо подставляю под них свои ладони. Из одного вертолёта вдруг выглядывает крошечный пилот, который почему-то - чёрная нутрия, и она кричит через динамик голосом тёти Груши: - Антон! Котлеты! Я в ужасе раскрыл глаза. Комната Арсения. Я – в одиночестве на не разобранном диване, в одежде и обуви, а это значит… Нет, не может быть… У нас ничего не было? Я схватился за гудящую голову. - Антон! Я сполз с кровати и на полусогнутых добрался до подоконника, осторожно заглядывая в окно. Прямо на лестнице, ведущей в мою каморку, стояла Таня с маленькой кастрюлькой в руках. Она недовольно поджимала губы и звала меня, а я, блять, после лютого укура даже не сразу вспомнил, что я в деревне, а не на Мальдивах, и что голубой вертолёт – это реальный вертолёт; тот самый, который случается с каждым человеком хотя бы раз в жизни после попойки или чего похлеще. Я быстро пополз на выход и обнаружил на пороге записку от Арсения. «Уехал в МФЦ. Буду поздно» Ни смайлика, ни ласкового слова. Я прекрасно помнил тот поцелуй и желание в его глазах, а ещё его объятья и горячее дыхание на моей шее. Что он себе позволяет – оставлять мне такие холодные записки?! Охуел он что ли? Но я подумаю об этом позже. Главное кубарем не улететь сейчас с лестницы, потому что меня жутко штормит и качает, и хорошо бы выловить Марка и задать ему пару вопросов на тему состава его зажигательных подгонов. Я промчался по огороду в сторону дыры в заборе, отмечая про себя, что Арсений покосил траву в этом направлении. Наверное, поэтому я вчера его не видел весь день. Исчезли все колючие заросли, он явно много времени потратил, чтоб всё здесь облагородить. И вообще-то, какого хрена? Хватит о нём думать, блять! Я пробрался в огород Агрипины и пошёл в сторону Тани. Девушке надоело кричать моё имя, и она повернулась, чтоб спуститься со ступеньки. И тут же увидела меня. - Боже, - протянула она, прижав кастрюльку к груди. – Антон? Ты откуда такой красивый? Вид у меня действительно был сногсшибательный, что есть – то есть. Я шёл с таким опухшим еблетом и красными глазами, да ещё в порванной окровавленной футболке, что меня запросто можно было спутать с привокзальным алкашом. Но я поправил всей пятерней свои волосы и учтиво поздоровался. - Это друзья Сафожкина тебя так отделали? – с ужасом спросила девушка, ставя кастрюлю на низкий порожек фундамента. – Чуяло моё сердце: не надо было тебя с ними знакомить! Она протянула ко мне руки, продолжая что-то говорить, и я положил ей палец на рот. Моя голова не была готова к такому словесному штурму. - Я просто упал с крыши, когда пытался сделать звонок - спокойно воспользовался я словами Арсения. - А по огороду ходил, потому что искал свои потерянные айрподсы. А ты чего так рано? - Рано? – подняла брови Таня. – Время час дня, Антон! Я посмотрел на неё, как дебил. Сколько я проспал? Во сколько уехал Арсений? - Пойдём, покормлю тебя, - вздохнула Таня и снова взяла кастрюльку. – И футболку отдай. Постираю. Я поплёлся за ней, впервые зачем-то усиленно проверяя звонки и сообщения в телефоне, хотя прекрасно знал, что у меня нет номера Арса. Зато уже как сутки висело сообщение от Артёма, которое я не удосужился ни разу открыть. «Антон, позвони мне срочно» Ну, теперь-то я знаю, как позвонить Артёму или отцу. Нужно всего лишь без смс и регистрации… - Сначала поешь, потом полезешь на крышу! – скомандовала Таня, всё прочитав по моему лицу. – И вообще, нужно быть осторожным, ближайшая станция скорой помощи в полутора часах езды отсюда, больница и того дальше! Не приведи бог, что с тобой случится, Антон… - Таня, Танечка, Танюшка, прекрати сношать мне мозг, - у меня снова страшно разболелась голова, а во рту было так погано, будто там разложился труп ежа. – Этот твой Сафожкин ещё тот «аптекарь». Такое намутил, я ебал. - Видишь? - строго сказала Таня и как-то по-учительски противно посмотрела на меня. - Все эти ваши амфетамины до добра не доведут! - Осталось положить на эту фразу какой-нибудь драмчик, - я подцепил вилкой огромную котлету и откусил от неё почти половину. Очень жирно. Прямо как мои шутки в последнее время. - Завтра вечером будь, пожалуйста, во вменяемом состоянии, - Таня положила мне пюре, щедро приправленное сливочным маслом. – Дискотека будет в девять вечера. Ты обещал. - Мы ведь еще даже не обручены, Татьяна, - я потёр пальцами ноющие виски. – А ты уже меня пилишь! - Антон! Её голос задрожал, а на глазах заблестели едва заметным бисером слёзы, и мне вдруг стало не по себе. Ну что я за скотина? Она ведь так со мной нянчится, так заботится… будто я часть хозяйства тёти Груши, или тот дед с пролежнями. Другая бы уже послала меня на хуй. А я сам себе даже хлеб не могу отрезать, как я буду здесь без этой женщины? - Всё, всё, Татьяна, - я доел горячее пюре и сразу повеселел. – Не ссы. - Это значит «да»? – с надеждой спросила она, надевая фартук и становясь мыть тарелки. - Выбери самое охуенное платье, детка, - подмигнул я и встал, направляясь к выходу. – Завтра я стану для тебя самым незабываемым партнёром на вечер. Она, не сдержав эмоций, шумно вздохнула. Как же я великодушен и хорош, боже, спасибо, что ты дал этому миру меня. Выход на крышу был с той же лестницы, которая шла и в мою комнату. Только ступеньки были не железные, а, видимо приделанные позже, деревянные, которые опасно терялись в зарослях неухоженных виноградных лоз. Будет неудивительно, если сейчас и я отсюда свалюсь. Но пора бы уже связаться с миром, который решил меня выбросить на эту обочину жизни. На крыше оказалось пыльно, грязно и …всё. Относительно удобный скос позволял сесть на бурую черепицу, покрытую мхом, не балансируя и ни за что особо не держась. Как Арсений свалился – не ясно. Может там с крышей проблемы? И, да, я снова смотрел на соседский двор и начал думать об Арсе. А надо было взять себя в руки и позвонить. Блин, какое же тут солнце. - Антон? – Артёма я услышал сквозь страшные помехи, тем не менее, различив в его голосе радость и растерянность. – Антон, неужели, где ты пропадал?! - Привет, - мне пришлось орать, потому что меня тоже было слышно достаточно плохо. – Как дела? - Я, блин, ни хера не слышу! - Как дела, говорю! - Короче.. Если ты меня услышишь – то услышишь, потому что я лично не слышу ничего, кроме твоего бульканья. Так вот… Антон, твой сегодня утром отец улетел на Мальту. Поэтому ты не можешь ему дозвониться. Пхах, он думает, я звонил. - Еще нашли парня, который похож на того, кого ты катал на капоте. С ним работает Иван, но… меня особо не посвящают в ваши семейные дела. Лишь просили передать, что до конца июня ты еще будешь в этой деревне. - Ясно, - я закрыл глаза. – Меня решили убить. - Антон… Отец… - Артём странно замешкался, и это были не помехи, а его собственные заикания при подбирании правильных слов, когда нужно сообщить некую дичь. – Короче. Я случайно услышал разговор… Тебя хотят женить осенью. - Чего, блять?! – я подпрыгнул на прогретой поверхности так, будто меня ужалили. Пришлось даже ухватиться за выступающий брусок, теперь понятно, как можно отсюда в ахуе скатиться на землю. - А, то есть, меня слышно! – обрадовался Артём. – Так вот… Тебе подыскали девушку, из окружения отца, она сейчас в какой-то школе при монастыре, очень тихая, скромная, и типа… типа женитьба на ней тебе пойдёт на пользу… Только не пали меня, будто я подслушал и всё слил. - …Артём, ты не помнишь, в каком чемодане были мои лекарства? – я равнодушно поднял глаза к яркому небесному куполу. - Случайно не в зелёном? - Тох, ты не можешь сейчас закинуться кислотой и забыть обо всём на свете, - вдруг ясно и чётко сказал мне Артём, будто он находился сейчас здесь со мной на расстоянии вытянутой руки. - Я понимаю, я всего лишь водитель, и не по статусу мне так с тобой разговаривать… Но я знаю тебя больше пяти лет, и уже два года как из них наблюдаю, как прекрасный милый мальчик превращается в зависимого торчка… - Артём, ну что значит «всего лишь водитель»? – я положил на лоб ладонь, чувствуя острое желание расплакаться. – «Всего лишь водитель» не стал бы мне звонить и рассказывать о ходе дела, когда мой собственный батя греет пузо на пляжах Средиземного моря. - Антон, а как ты там … ну вообще? - Ну, - я пожал плечами, разглядывая белую бабочку над моим носом. – Купаюсь, например, прямо на улице, в деревянном шкафу без дверей. - Антон, это, наверное, летний душ. - О, да, - охотно согласился я. – Тут всё летнее: и душ, и туалет с очком в полу, и кухня с жирным столом, и даже моя комната с не закрывающимся окном и сороконожками на потолке. - Ох. Бедный котёнок. Я сжал губы. Зачем он так ласково со мной? Теперь мне хочется сигарету и на ручки. - Ты с кем-то подружился? – спросил Артём, и его фраза исчезла в очередных помехах. – Есть какие-нибудь ребята? - Есть. Но они всё равно не заменят тебя. Он засмеялся, потому что давно меня знает. Как только мне не хочется разговаривать на определённые темы, я начинаю нести ахинею. - Не грусти, Тох. Я еще неделю послежу за домом, потом в отпуск… - Я ничего не слышу. - Врёшь. - Вру. - Антон, еще раз повторяю, прекрати принимать всякую гадость. - Артём, я лишь… Но дальше связь оборвалась, и телефон снова стал временно недоступен. Как впрочем, и когда-то моё нормальное существование. Арсения по-прежнему не было. И мне не хотелось ни о чём думать. Я вернулся в комнату, чувствуя лишь щемящую тоску и странное одиночество. Артём по возрасту был почти как Арсений, и, по всей видимости, возясь со мной, они чувствуют себя какими-то папочками. Но я бы так не хотел. Я не прошу ничьей ответственности за меня. Забота, жалость, сострадание: мне это не нужно, я не ребёнок. И нет у меня никакой зависимости. Я нашёл в одном из не разобранных чемоданах пакет с маленькими таблетками с наклейками желтых смайликов. Это, конечно, хуйня, но всё же уже что-то. Завтра вечером обязательно выцеплю Сафожкина. Если и он рискнёт меня пожалеть, я просто закроюсь в своей комнатушке и больше из неё не выйду никогда. Я ждал Арсения весь остаток дня. И весь вечер. И ночью не зажглась в его окне настольная лампа.