Личная ответственность

Маша сказала, что у неё родственники живут на вилле на берегу моря. Вилла. Вилла?! Они охуели?! Мой водитель – молодой парень по имени Артём, не многим старше меня, не удержался и разразился страшным хохотом, глядя на моё растерянное лицо. Мы проделали огромный путь из Москвы в Краснодар, потом из Краснодара в какое-то село, там пришлось оставить машину и на каком-то пароме плыть через реку в ту самую станицу, где живет Машкина тётка. Навигатор привёл нас в итоге к устью реки, на берегу которой расположилось несколько домов. Они все утопали в зелени высоких деревьев, и прямо напротив них через широкую грунтовую дорогу также располагались дома, растянувшиеся в одну полосу до самого леса. Нещадно жарило солнце, в воздухе роилась мошкара, и я заебался отмахиваться от этих насекомых. - Мда, и шикарное же поместье вам предоставила Мария, - смеялся Артём. – Здесь вы словно переродитесь, я уверен! - Я пока сюда ехал, уже переродился, - я опустил железное кольцо на калитке, и оно грохнуло таким страшным скрежетом, что из придомового палисадника взлетела стая испуганных маленьких птичек. – И что ты ржёшь? Это, блять, вилла. Как во Франции, на хуй. Взлаяли все собаки округи, а за зелёной калиткой с облупленной краской настолько истошно завыл пёс, что у меня даже в эту лютую жару пошёл мороз по коже. - Кого там черти принесли?! – послышался со двора грубый женский голос. – Люся, заткнись! Хтой там?! Артём тут же бросил на меня взгляд, полный сочувствия. Распахнулась калитка, и в её проёме оказалась чудовищно огромная тётка лет пятидесяти с одутловатым лицом. Мутные глаза её сощурились, образовав вокруг них глубокие складки морщин, и женщина с этим прищуром обошла меня, обсматривая без всякого стеснения. - З-здрасьте, - только и пикнул я, вытянувшись по струнке. - Ишь ты, поди ж ты! – протянула она и принялась таким же макаром обхаживать и Артёма. – Глянь-ка, не набрехала, Маруська, и правда прислали поповского сына на передержку! Она остановилась, упёрлась руками в толстые бока и склонила голову в бок. - Кто из вас-то? - Он, - Артём толкнул меня в спину, и я по инерции шагнул прямо на тётку. – Зовут Антон. - Да знаю, шо Антон, - она потянула ноздрями воздух. – Ммм, а пахнет как твой Антон, отбоя от девок не буде. Она специально сказала «не буде». У неё в принципе на окончаниях всех глаголов отсутствовала эта «Т». - А ты че? – посмотрела она на Артёма. – Друг евонный? Я закрыл глаза. Этот говор меня резал на части, а потом эти части снова резал на части поменьше, и каждая из них рыдала кровавыми слезами. - Нет, я водитель, меня зовут Артём, - пытался выглядеть доброжелательным мой спутник. – А вы же тётя Груша? Хах, блять, звучит как лимонад, я даже криво улыбнулся от абсурдности этого имени. Но даме это ужасно не понравилось. - Агрипина Сергевна я, ты шо, охуэл? Какая я тебе в сраку «тётя Груша»? Артём сразу потерялся, а я с тоской посмотрел, как в толстых мочках ушей тёти Агрипины недовольно колыхаются тяжелые золотые серьги грушевидной формы. Артём не остался на ужин. Он сослался на то, что боится за машину, ведь бросил её на берегу реки, а там нет никакой охраны; одноногий дед в рыболовецкой будке и старая бухая паромщица – не считается. Но я знаю, что будь там самая лучшая парковка, мой сладкий мальчик всё равно бы больше ни на минуту здесь не остался, и я не мог осуждать его за это. Он пожелал мне успехов и съебал. А я остался наедине со своей тётей Грушей. Мы прошли через огромный двор, вымощенный маленькими каменными квадратиками, сквозь которые прорастала зелёная трава. Жёлтые всполохи одуванчиков терялись в бурьяне у соседнего забора. Дом, в котором мне предстояло провести не пойми сколько времени, был деревянный и довольно большой. Голубая краска слезла сотню лет назад, оставив лишь островки потемневшей чешуи по углам и стыкам. Вился виноград, богато укрывая подобие второго этажа. - Значит так, - тётя Груша распахнула мне двери в дом. – Всего у меня одиннадцать комнат. Моя – та, что с телевизором, понял? Я не претендовал на её зомбоящик, но мне необходимо было выбрать комнату. Все они были… пусты. - Я одинокая женщина, - пояснила тетя Груша. – Мне незачем покупать ещё кровати. Иди спать под потолок. То есть, мне действительно выпал второй этаж. И вход на него был с огорода по винтовой лестнице. Но и там меня ждал сюрприз. Во-первых, рядом с лестницей был загон с какой-то живностью, и оттуда воняло так, что меня стошнило в кусты. Во-вторых, комната оказалась просто площадкой для снятия сцен фильма ужасов. Под косым потолком пауки связали целое покрывало, и оно висело жуткими лохмотьями над широкой и какой-то почему-то очень короткой кроватью. В углу стоял мощный сундук, накрытый кружевной скатертью. Грязные половицы. Уродливая зеленая люстра. И, блять, окно. Занавешенное какой-то марлей, оно выходило аккурат на соседний дом, на такое же окно второго этажа. Я брезгливо отодвинул марлю, и она просто упала на грязный подоконник. Я рассматривал соседний дом: по виду такой же и как тётин Грушин, он был от меня в метрах двух, не дальше; деревянный, обросший виноградными лозами и бурьяном с зелёными ягодами. И на меня из окна смотрел молодой мужчина с пронзительными голубыми глазами. От неожиданности я даже прихуел и сразу расправил плечи. Мне не понравилось, как он смотрит. Мужчина стоял, приподняв подбородок и убрав руки в карманы. На нём была абсолютно уебанская рубашка в клетку и такие же не менее уебанские шорты с рисунком плавающих сомов. Ясно, это просто местный дурачок. Тогда почему он так борзо смотрит? - Хули вылупился? – тихо спросил я, качнувшись вперёд. Он будто прочёл по губам и приподнял бровь. - С кем ты там бакланишь, Антон? – заорала тётя Груша, ожидающая меня внизу. – С клопами что ли? Мужчина вдруг улыбнулся и отвёл взгляд. Я послал ему жест среднего пальца и пошёл обратно вниз. Точнее полез. - Ну что, как тебе там? – спросила женщина. - Пойдёт, - обронил я. – Тёть Гру… Агрипина Сергеевна. А кто живёт в этом доме? - Давно жил дед Игнат. Жил, жил, да и помер. Никого сейчас там нетути. Но я не мог сам придумать этого соседа. Я ведь ясно его видел сквозь грязные стёкла. Но от мыслей о странном мужике меня отвлекло чувство, как кто-то нюхает мою ногу. - Не двигайся! – страшным шепотом сказала тётка, приняв охотящуюся позу. – У, сука такая! И она, не смотря на неуклюжесть и вес почти под центнер, ловко наклонилась и ухватила что-то за хвост, подняв в воздух. В её руке извивалась и орала гигантская чёрная крыса. - Бля… - клянусь, как же я пересрал при виде этого бобра с оранжевыми зубами. - Эта тварина – единственная из всего выводка, кто сбегает! – посетовала тётя Груша и, не церемонясь, закинула животное в вольер. – И где только находит прорехи в заборе, дрянь! Я заглянул в загон, а там таких крыс было, наверное, штук пятнадцать. Кошмар. - А что это за звери? – спросил я с ужасом. - В школу не ходил? – хмыкнула женщина, вытирая руки о грязный передник. – Это нутрия. Нутрия. Звучит, как модель чего-то. Типа Лада Нутрия. Или вино. Маркези де Нутриосальди. - Завтра будешь смотреть за ними, - заявила Агрипина. – Особенно за этой Матильдой. Лови, если выскочит. Только осторожно, они кусаются. - А… а вы куда? - А я на кошару пойду. Моя смена. Вернусь вечером. - Куда? – она что, решила меня добить своими терминами? Как можно пойти на кошару? Или она работает с кошками? - С хуёшками, - обыденно передразнила рифмами тётка. – Какие вы тупые, городские, ей-богу. - Так, а что это? – спросил я, а она уже поковыляла за угол дома. - Овцы там. Стригу их, – ее голос грохочет на весь двор. - Да не ссы, завтра доча придёт на хозяйство. А она у меня, между прочим, не замужем, хоть и двадцать пять лет, а бережёт себя для мужа. Ты как поповский сынок, человек богобоязненный и воцерковленный, должен особенно на енто своё внимание обратить. У вас в городе таких девушек не сыскать! Я понял. Сейчас я расплачиваюсь за все свои грехи. Эта кара настигла меня раньше пресловутого ада, которым запугивал меня батюшка лет с семи. И чего бояться, собственно, если ад уже здесь, со мной? Я вернулся на свой чердак, иначе эту пыльную комнату просто не назовёшь. С приходом ночи усилилась трескотня то ли сверчков, то ли кузнечиков, а в огромный квадрат окна влезла яркая круглая луна. Она надвигалась на меня, цеплялась за крышу этого заброшенного дома, в котором якобы никого нет. И парня с голубыми глазами там тоже нет. И никакую книгу он сейчас не читал под светом настольной лампы. Я повесил в качестве шторы свою футболку. Она закрыла окно на треть, и огромная луна удивлённо выглядывала с правого края, отбрасывая полоску своего холодного света на деревянный пол. Завтра нужно здесь прибраться. Весь нос уже забит пылью. Что он там читает, интересно?…