***
Непривычное чувство волнения захлестнуло Раду. К своему сожалению, она понимала, кто виновник такого нервного состояния. На Константина она до этого пусть и злилась, но то, что он сделал для них с Ритой, безусловно, нельзя было оставить без внимания. Щелканье замка звучало в голове так громко, что Черновец поморщилась от неприятного звука. Она напоминала себе существо без кожи, будто сейчас она как никогда уязвима. Живот скрутило спазмом, а сердце забилось так часто, что Рада, снимая куртку на ходу, поспешно зашла в комнату. Она не сразу заметила Риту, которая сидела на стуле у стола, глядя на подругу удивленным взглядом. — Это он! Ну точно он! Из управления! — затараторила Рита, когда Рада скинула сумку у книжного шкафа. — И что с того? — в какой-то прострации спросила Рада. Она сейчас искренне не понимала сути возникающего диалога и, по правде сказать, волновалась о другом. Ее, черт побери, пригласили в ресторан! — Как что? Он, можно сказать, мой коллега! — воскликнула Калашникова. — И? — продолжала не понимать Рада. Она машинально вытерла вспотевшие ладони о бедра. — Блин, Рада… Это так странно все… Ну то есть, я имею в виду… Все эти совпадения. А я не очень то верю в совпадения. — Можешь считать, что верю я. Значит, судьба такая. — пожала плечами девушка. — Ну ты! Мы с тобой в Петербурге, какова вообще вероятность, что так люди могут пересекаться? Это странно, мы же не в родной деревне. — Рита в задумчивости опустила подбородок на сложенные руки, покоящиеся на спинке стула. — Петербург такой же город, как и все остальные, только немного больше и чуть покрасивее. Не вижу в этом ничего странного. — Зато ты странная. Что он тебе сказал? — Калашникова внимательно всмотрелась в лицо подруги. — Пригласил в ресторан завтра. — быстро, точно скороговорку, выпалила Рада. — Что? В ресторан? В какой? — атаковала вопросами соседку Рита. — «Ла Белль». — Я такой не знаю… Так и что, это свидание? Надень то платье! Умоляю! — Рита! Это точно не свидание. Ножки стула заскрипели об деревянное покрытие пола. Рита резко встала и, подойдя к подруге, вцепилась в ее плечи. Рада уставилась удивленно на подругу и от ее вида даже слегка испугалась. — Разуй глаза! Рада, ты сама говоришь про судьбу. А что если он тот самый человек, который тебе предназначен, а? Вдруг все складывается к этому, а ты по глупости упустишь шанс из-за собственной неуверенности? — Рита резко повернула подругу к зеркалу. — Ну ты посмотри на себя, ты же такая красивая. Молодая и очаровательная! Тебя мужчина в ресторан пригласил, ты чего?! — Я… Не знаю. Ты так видишь меня, потому что ты моя подруга. А ты посмотри! — Черновец сжала пальцами округлый живот. — Как я, такая, могу ему понравиться? Столько стройных девчонок моего возраста, о чем ты говоришь. — Ты решаешь сейчас за человека, хотя это даже не твои чувства! Ну не глупи, а! — Калашникова бросилась к шкафу и достала из него вешалку с платьем. Оно было летним, а потому легким. От «V”-образного выреза до талии тянулся ряд белых пуговиц и им вторили маленькие цветочки по темно-синему фону платья. Рита приложила вешалку к груди соседки и решительно посмотрела в отражение зеркала. — Ты будешь очень красивой! Обязательно накрась губы той красной помадой. — Ага, что он обо мне подумает? Что я как проститутка с ней выгляжу! — Рада оттолкнула руку подругии с вешалкой, принявшись расстелать постель. — Да что ты такое говоришь! Ты так из-за матери думаешь? Мама у тебя мыслит категорично, прошло уже то время, когда так красились только проститутки. Рада-а, мы живем в новом времени. Мир меняется, перестань думать как взрослая тетка! Если все же верить в судьбу, то я думаю, что это знак, и ты должна воспользоваться им. Показать себя во всей красе. А в этом платье и с красной помадой ты всегда выглядишь сногсшибательно. Комплименты от подруги, конечно, Раду заставляли улыбаться и краснеть от легкого смущения. Возможно это и правда судьба. Рада верила в подобные вещи, но по этой же причине сомневалась во всем. Она так боялась неправильно истолковать знаки, что предпочитала ничего не делать и плыть по течению. Но… А что если Рита права, что если Костю рассматривать не просто как человека, с чьим сыном она занимается учебой, и не как друга, а как кого-то, кто мог стать ей ближе?.. Это слишком смелая мысль, и для неуверенной в себе Рады это было весьма самонадеянно. Она и без того пыталась разучиться привязывать ко всем юношам, которые вели себя по отношению к ней вежливо и обходительно, а теперь Рита подрывает ее самодисциплину. А вдруг она будет выглядеть глупо? Костя ведь совсем может не вкладывать в этот поступок нечто… Нечто романтическое, а она возьмет и покажет себя с плохой стороны. И как будет неудобно потом смотреть ему в глаза, страшно представить! Но вопреки собственным сомнениям, внутри Рады копились крохи той уверенности, что была смежной с желанием понравиться хоть какому-то мужчине. Повернувшись к Рите, Рада тяжело вздохнула и опустила глаза в пол. Она боялась вымолвить хоть слово, но через свой страх все же сказала. — Поможешь мне с бигуди?***
Сны Гром ненавидел порой ровно настолько же, насколько ненавидел рефлексировать. Оценку собственным поступкам он, безусловно, давал, но исключительно через призму своего восприятия окружающего мира. Для Кости то, что он делает — правильно, хотя и не всегда это в действительности так. Наверное поэтому признаваться самому себе, да и чего греха таить, особенно перед другими в своей неправоте не то, что сложно, а скорее недопустимо. Должно произойти что-то невероятное, что заставило бы Грома сказать: «Я не прав». Сны были близки к этому же состоянию. Во снах Костя ошибался, за что его осуждали близкие и знакомые. Наташа, Федя, порой даже Юра, иногда Хмурова, но чаще всего маленький Игорь, разочарованный отцом. И в эту ночь его снова посещали призраки прошлого. Избавиться от чувства помогла холодная вода. Умывшись, Костя решил, что пока не успел проснуться Игорь, он сварит ему кашу на завтрак. Чуть было не прошляпил ее, позвонив Феде и предупредив его, что сегодня другу придется Костю выручать. Федя никогда не был против того, чтобы у них оставался Игорек, нравилось ему с пацаненком возиться, а уж как Лена радовалась, когда младший Гром приходил, то это и вовсе самый главный аргумент «за». К большому счастью, кашу удалось спасти. Чуть-чуть пригорел низ, и Костя надеялся, что сможет позже отковырять все ножом, если замочить не получится. Чаще всего Костя жарил для сына яичницу, но Лена как-то раз ругалась, что кормить ребенка одними жаренными яйцами не очень полезно. Это для себя он может приготовить хоть сырую картошку, но для Игоря надо постараться. Сам мальчишка проснулся уже в одиннадцатом часу. Костя удивился тому, как разоспался сын, а ведь завтра ему опять вставать рано в школу, каникулы закончились. Наверняка сегодня он будет мучиться с тем, чтобы уложить малого в кровать, но ничего не поделаешь. По себе Костя знал, как трудно бывает уснуть и потом выспаться. И раз уж организм мальчишки потребовал спать так много, значит, так надо. На его месте какая-нибудь мамаша уже бы забеспокоилась, но Костя был не из тех родителей, которые паникуют из-за каждой мелочи. К счастью Игоря, или же к разочарованию окружающих. — Па-а… — недовольно протянул Игорь, вытягивая из клейкой массы, которая называлась кашей, ложку. — Это точно каша? — Да, — в прострации ответил ему мужчина, сидя напротив с сигаретой в руке. — Невкусно что ли? — Ты пересолил. На, попробуй. Ложка с порцией сероватой каши оказалась перед лицом Кости. Он нагнулся, обхватив кончик ложки губами, и начал жевать. Хотелось, чтобы сын просто придуривался, но каша действительно оказалась пересоленной, да еще и слишком густой. В целом, есть можно, но наслаждения от этого никакого. Тяжело вздохнув, Костя забрал у сына тарелку с кашей и поставил ее в раковину. — Ладно, бандит, я куплю сегодня продукты, обязательно что-нибудь приготовлю нормальное. — Я поем у тети Лены. — радостно успокоил отца Игорек, спрыгнув со стула. — Ты же отведешь меня сейчас? Голубые глаза Игоря чуть ли не сверкали от нетерпения. Конечно он любил ходить в гости к Прокопенко, там всегда очень уютно, чисто и пахнет вкусной едой, а не сигаретами. А еще иногда приходит младшая сестра тети Лены, а с ней очень весело. Полина студентка, поэтому из-за учебы на режиссуре она тратит много времени на университет, и заглядывает в гости крайне редко. Но такие встречи очень яркие и всегда веселые. — Ну ты бандит, — потрепал по голове сына Костя. — Одевайся тогда. — Ура! Для сборов Игорю не понадобилось слишком много времени. В школьный рюкзак он закинул карандаши и альбом, туда же отправил рисунок от Рады, чтобы похвастаться дяде Феде и тёте Лене, и, одевшись потеплее, принялся ждать отца. Папа отчего-то был какой-то нерасторопный. Долго писал список продуктов на клочке бумаги, потом еще задумчиво докуривал сигарету, и это заставляло Игоря закатывать глаза от нетерпения. Потом еще папа одевался и искал свой бумажник. К счастью, это не растянулось на слишком долго, и, сняв с крючка авоську, Костя с Игорем вышли из дома. На улице сегодня было заметно прохладнее. За ночь успел нападать снег, и от горячего дыхания ввысь поднимался пар. Игорь делал вид, что он курит, и за это получил легкий толчок в плечо от отца. Около арки, где сильнее всего дуло сквозняком, Громов настиг Тузик. Пес ткнулся мокрым и холодным носом в ладонь мальчика, и им пришлось задержаться еще на пару минут, пока Игорь гладил собаку. — Соскучился он по тебе, дружок твой, — улыбнулся Костя, протягивая руку сыну. — Ага! Он мой лучший друг, — улыбнулся Игорь, сжав теплую папину ладонь маленькими пальчиками. Тузика Игорек любил. Он в принципе неровно дышал к собакам, но папа не разрешал заводить дома питомца. Приходилось довольствоваться тем, что у них был дворовой пес. В воспитании животного Игорь не разбирался, и все папины аргументы по поводу того, что щенка надо выгуливать, следить за его здоровьем, варить ему еду — казались Игорю пустяковыми. Они ведь все тоже самое делают и для себя, чем собака труднее? Задумавшись вновь о друге, Игорь опустил глаза в землю и тяжело вздохнул. У него не было друга настоящего, человеческого, и с этим он не мог ничего поделать. В школе у него был приятель, с которым мальчишка играл в шахматы на продленке, но… Это совсем не такая дружба, как у папы с дядей Федей. А Игорю так хотелось, чтобы у него был лучший друг. Друг, которому бы он рассказывал все свои фантазии, показывал бы рисунки и с которым они обязательно вместе трескали бы конфеты. Вот только где он, этот друг? И как его найти? Возможно, дружба это тоже какая-то сложная наука, которой люди учатся в школе? Но почему тогда они ее еще в первом классе не проходили? И наверняка по этой науке у папы только одни «пятерки» в школе были, ведь они так здорово дружат с дядей Федей! Надо будет обязательно расспросить Прокопенко про эту самую науку и как ее постичь, а то если спросить папу, он как всегда уйдет от ответа или объяснит так, что Игорь ничегошеньки не поймет. То ли дело дядя Федя! Путь к дому Прокопенко Игорь знал наизусть, но все равно один не ходил. Папа строго запрещает лишний раз ходить дворами и закоулками, поэтому Игорю приходится терпеть. Ладно еще во дворе он гуляет под присмотром соседей, а тут, по дороге, совсем иначе обстоят дела. Может быть потом, когда Игорь станет постарше, он будет гулять один где ему вздумается, а пока что за ним приглядывает папа. Как только Игорь с отцом вошли во двор, мальчишка устремил свой взгляд к окнам квартиры Прокопенко. Разглядеть хоть кого-то за стеклом не удалось, видно только красивый тюль, скрывающий за собой самую уютную и теплую квартиру в мире. У Игоря даже рука правая зачесалась. «Здороваться буду» — счастливо подумал он и чуть ли не вприпрыжку направился к двери парадной. В доме, где жил Фёдор Иванович, даже парадная была красивее, и пахло тут часто хлоркой, а не жареной рыбой и дымом сигарет. Наверное, так и должно быть, Гром-младший не сильно понимал, от чего точно зависит запах в парадной, но вполне догадывался из нравоучений отца, что все это на людской ответственности. Тогда вопрос в другом, неужели в их доме ни у кого этой людской ответственности нет? Дверь квартиры Прокопенко приятно скрипнула, открываясь перед Игорем, как врата в рай. На пороге стояла улыбающаяся тетя Лена, раскинув руки в стороны. — Игореша! — воскликнула она, ловя в прыжке мальчишку. — Ух, ты стал тяжелее. неужели подрос? — Ага! Тетя Лена, я скучал! — воскликнул Игорь и тут же рассмеялся, когда его порозовевшие от холода щеки расцеловали. — И я по тебе, мой хороший. — приговаривала с поцелуями Лена, унося мальчишку в глубь прихожей. — Прости, что так внезапно, — оправдывался Костя, наблюдая за сыном. — Как-то не подумал предупредить тебя заранее. — Да ладно, всякое бывает, — отмахнулся Федя, закинув на плечо кухонное полотенце. — Ты давай там, не оплошай. Глядишь, девушка у тебя появится. Федор хохотнул, и кончики его усов поползли вверх от улыбки. Гром лишь помотал головой, прикрыв глаза. Его друг был неисправим. — Давай без наставлений, казанова. Ладно? — с улыбкой ответил Костя и кулачком ударил друга в плечо. — Пойду я, мне еще за продуктами надо. — Иди, оболтус, ничему жизнь не учит. — Пока-а, Федь! — протянул Костя, сбегая по лестнице вниз. Тяжелый вздох огорчения раздался на лестничной площадке и, проводив взглядом товарища, Прокопенко закрыл дверь. Холод в воздухе становился ощутимее будто с каждой минутой. До магазина Костя смог выкурить всего сигарету, пальцы становились каменными, и суставы с трудом сгибались. Мысли о лете сами собой посетили майора, и он, заходя в магазин, грустно вздохнул. Внутри магазина было гораздо теплее, и пока Гром отстаивал очередь, спина заметно вспотела. Зато пусть он и стоял очень долго, но купил мясо, наконец-то взял заварку и свежий хлеб. Помимо этого еще взял яблок, из фруктов они были единственные в доступе на прилавке. Набрав полную авоську всякой всячины, Гром вышел из магазина и вновь закурил. Время уже клонилось за обед, а ему предстояло еще погладить костюм и привести себя в порядок. Уже в квартире Костя перед тем, как прикоснуться к рубашке с брюками, собрался приготовить обед. Тот суп, что варила Рада, всё-таки не вечный, а есть им с Игорем что-то надо. Яблоки благополучно отправились на захламленный подоконник, прошелестев пакетом рядом с цветочным горшком, из которого торчал некогда живой и зеленый цветок. Теперь это была сухая палка, опустившаяся на бок. О цветах в этом доме заботиться попросту некому, а Игорь не то, что за желаемой собакой, но и за цветком не очень то умел следить. Для чая надо было доставать заварник. Порыскав в одном шкафчике, Костя метнулся к следующему и понял, что не помнит, куда засунул этот злополучный заварник. Наверное по этой самой причине он и покупал до этого исключительно чайные пакетики. К этому, безусловно, относилось и то, что индийскую заварку достать не всегда удается, и в магазине можно наткнуться чаще всего на пакетики чая, но тем не менее, отсутствие чайничка послужило не последней каплей в этой чаше бытовых проблем. Обругав себя, Костя мотнул головой. В работе он был человеком ответственным, зато вот дома косяк на косяке. Возможно, пропажу видел Игорек, но об этом Костя сына спросит уже вечером. Ведро картошки перед Громом похоже было на прибор для гипноза. Майор только и успевал оглядываться на часы, пока мариновал курицу и резал картошку дольками. На кухне запахло перцем и чесноком, и, не удержавшись, Костя громко чихнул. — Ой ма-а… — протянул он и повел носом, тихо шмыгнув. Вроде бы перестало свербеть, но периодически, пока курица в фольге с картошкой не отправилась в духовку, желание чихнуть снова не покидало. Часы, на которые все оглядывался Костя, не торопились, но время ускользало вполне закономерно, как он и рассчитывал. И решив, что пока курица в духовке готовится, он может погладить костюм. Костя не был из тех мужчин, которые носят белую рубашку с галстуком. Так у них ходил Федя, стараясь выглядеть более-менее презентабельно на работе. А вот Гром, хоть и носил рубашки, но никогда не выглядел так, как его друг. Тем более он не одевался, как Юра, тот вообще умудрялся откуда-то доставать фирмач, и одевался так, что женщины на него оглядывались. Гром же жил по принципу «не мало, не дырявое, значит, носить можно». Потому рубашка, которую он старательно расправлял на гладильной доске, выглядела для майора странно. Все это так не похоже на него, что Гром даже почувствовал себя другим человеком. А может быть, это просто забытая его часть, которая дремала столько лет? Так парадно без повода он одевался только в школе, но тем не менее, передумывать он не собирался. С рубашкой справился легко, в армии, слава Богу, научили налаживать контакт с такими вещами на «раз-два». С брюками и стрелками, на которые все так ругаются, не возникло никаких затруднений. И уже спустя несколько минут на вешалке красовался идеально выглаженный костюм. Следующим пунктом в подготовке к ресторану стали водные процедуры. Гром принюхался к футболке, в которой он ходил сегодня, и та заметно пропахла потом. Не мешало бы помыться целиком. Уже с мокрой головой, стоя у зеркала, Костя понял, что слишком зарос. Густая щетина под пальцами шуршала, и, найдя бритвенный станок, Гром пошел на то, чего давно не делал — не сбривал усы. Не обошлось и без потерь, порезал кожу на скуле, но зато был гладко выбритый. Глянув на себя в зеркало с марлей, смоченной водкой, Костя не узнавал себя. Будто помолодел на лет десять, став снова тем пробивным пацаном, каким он был в юношеские годы. В этих чертах он узнавал своего отца со старых фотографий. Как же он похож на него…***
Отражение в зеркале смущало. Привычный вид самой себя так сильно отличался от того, какой себя видела Черновец сейчас, и легкий страх того, что она нечестна с самой собой, заставлял ее нервно сжимать подол платья. Легкий удар от Риты по руке привел девушку в чувство, и Рада, едва вздрогнув, осмотрела себя. — И все же… Мне кажется, что я выгляжу слишком. — волновалась Черновец. — Ты просто переживаешь. Но ты выглядишь отлично. — с улыбкой успокоила соседку Рита, поправив кудри около уха. — Смотри, как отлично получилось накрутить волосы. Рада осмотрела прическу. У нее и без бигуди локоны закручивались в спиральки, но сейчас она выглядела как никогда аккуратно. Она напоминала себе саму женщин со старых плакатов, прической и платьем так уж точно. Вопреки тому, что платье Рада любила, она переживала, что замерзнет. Да и если честно, куртка, в которой она ходила, никак не смотрелась с цветочным рисунком на синем фоне. Да и если уж быть совсем откровенной, то ноги оставались голыми. И хоть у Рады были колготки, они вряд ли смогут спасти ее от холода. Успокаивало только то, что они с Костей собирались именно в ресторан, а не гулять по серому Петербургу. — Так… Он за тобой зайдет? — уточнила Рита, отойдя к своей кровати. — Нет… Мы должны встретиться у ресторана. — Вот те на! — воскликнула Калашникова, достав из тумбочки свою шкатулку. — Ты хоть знаешь, где этот ресторан? — Примерно. Если что, спрошу у людей. Ничего страшного, если выйду пораньше. — Уверена? Может мне тебя проводить? — Рита обеспокоенно посмотрела на подругу, подойдя к ней. — На вот, бусы надень. — Да ну, ты что? — Рада увернулась от подруги. — Это слишком. Если бы я хотела, надела бы бабушкины серьги с подвеской. — Ага, чтобы их с тебя в метро сорвали? Мои то бусы ненастоящие. — Вот поэтому и не надеваю… И все в порядке, я разберусь сама. — кивнула в знак подтверждения своих слов девушка. — Ладно… Но если что вдруг не так, сразу домой! — пригрозила Рита. На остережения подруги Рада только кивнула, наматывая на голову платок. Под шапкой все кудри примялись бы, так что пришлось достать весенний подарок от мамы. Закутавшись в него поплотнее, Рада накинула куртку и обулась. Она действительно смотрелась нелепо в платье и в куртке, да еще и в сапогах. Деваться некуда, она не какая-нибудь принцесса, у которой есть куча одежды на все случаи жизни. Закинув небольшую сумку на плечо, Рада обернулась к Рите и улыбнулась ей на прощание. О колготках Рада пожалела в первые пять минут, как только вышла из дома. Колени начинали мерзнуть, и Рада подумала, что зря послушала подругу. К ее облегчению, до станции метро не пришлось долго идти, и уже в подземке удалось спастись от непогоды. В запасе у нее было предостаточно времени, чтобы доехать до Невского и разобраться, где этот самый ресторан «Ла Белль». Вот только все равно переживания захлестывали так, будто от этой встречи зависит вся жизнь Рады. Она сильно сжимала в руке ремешок сумки, и даже если в метро кто-то попытался бы вырвать сумку из рук Черновец, у грабителя ничего бы не вышло. На Невском проспекте как всегда было людно. Рада вышла из метро и снова задрожала от холода. Стрелка на часах показывала половину пятого, и девушка мысленно выдохнула. Время есть, и потому, заставляя себя не переживать из-за пустяка, она зашагала по тротуару, оглядываясь по сторонам в поисках того самого ресторана. Рядом гудели машины, оживленно сновали туда-сюда люди, и Рада чувствовала себя в этой толпе лишней. Все они спешат по каким-то, без сомнения, важным делам, а она мешается тут, ищет какой-то ресторан, хотя могла бы заняться чем-то полезным… Стоп! Ну это уже ни в какие рамки не лезет, неужто она сама для себя ищет оправдание уйти? Рада нахмурилась, сжав ремешок с новой силой. Тревога говорила ее голосом, убеждая, будто бы уйти правильно, хотя она и понимала, что это совсем не так. Глупо будет, если она сейчас вернется домой и ничего не скажет Константину. «Ла Белль» нашелся сам собой. Пока Рада вела внутренний монолог, она и не заметила, как вышла по тротуару к дверям ресторана. Брови удивленно поползли вверх, когда она подняла взгляд, рассматривая вывеску и стены здания. «Дорого» — вот что первым всплыло в голове. И снова стало неудобно не пойми из-за чего. Рада сверилась со временем, оставалось еще двадцать минут. Люди шли мимо, а она стояла напротив входа в ресторан как вкопанная. Со стороны больше похоже, будто она боится войти, но они ведь с Костей договорились встретиться около ресторана… С чувством времени у Кости никогда не было проблем, но в этот раз он подвел сам себя. Из зеркала на него смотрело отражение абсолютно другого человека. Вокруг пореза кожа на щеке была красноватая, но зато не шла кровь. Волосы, которые порой Костя стриг себе сам, отросли, и теперь их приходилось в расчесанном виде убирать назад. В шинели отца и без бороды он был похож на него, и внутри от этого закрадывалось легкое волнение. Однако, сунув сигареты во внутренний карман, где покоилась пачка денег из заначки, Гром мысленно поругал себя за школьную трусость и вышел из дома. Он чуть-чуть задерживался, но успокаивал себя тем, что все женщины всегда опаздывают. В голове почему-то промелькнуло слово «свидание», но ведь это просто встреча исключительно в качестве благодарности, не более того. По дороге в метро Костя закурил. До пяти оставалось пять минут, когда Гром вышел из станции и направился по тротуару к ресторану. Пусть он и шел быстро, но отчего-то был спокоен и уверен, что спешить незачем. Каково было его удивление, когда он заметил знакомую куртку в толпе прохожих. Он так и замер с сигаретой у рта, не прикурив. Рада стояла в платье и в таком же синем платке, глядя на вывеску ресторана. Гром удивленно моргнул, сунув сигарету обратно в пачку. Он совсем не ожидал увидеть девушку в таком виде, она выглядела совершенно иначе, чем он привык ее видеть за эти несколько дней знакомства. И если до этого она казалась ему невзрачной прохожей, на которую Костя вряд ли бы обратил внимание, то сейчас он в своем больном воображении бил себя по лицу. — Здравствуй, — обратился к девушке Гром, подойдя ближе. — Здравствуй, — с улыбкой ответила Рада, и ее алые пухлые губы растянулись в улыбке. Костя немного растерялся, глядя в лисьи глаза в обрамлении накрашенных черной тушью ресниц. Рада выглядела… Нет, не красивее, просто ярче, ведь помада и тушь не меняли ее внешности, а делали заметнее ее круглое лицо среди прохожих. Она даже показалась ему милой?.. Розовые щеки и нос добавляли ее виду некой кукольности, и оттого миловидности юным чертам. Доселе майор не испытывал как такового волнения, но теперь он слегка мандражировал. И только через силу заставил себя опомниться. — Ты давно здесь стоишь? — Нет, недавно подошла. Врала. Из вежливости? Или чтобы не смущать его? Но точно врала. За это Костя испытал стыд и желание согреть девушку хоть как-нибудь. — Ну… Пойдём? — с кривой улыбкой спросил он. — Да… Как истинный джентльмен, Костя открыл перед Радой дверь. Ответив мужчине улыбкой, она вошла внутрь и облегченно выдохнула. В ресторане было гораздо теплее, и колени с бедрами тут же защипало от разницы температур. Молитва Богу вряд ли спасла бы ее, но Черновец взмолилась, лишь бы только после этого злополучного похода в ресторан не заболеть. А зная свой организм, она с точностью да наоборот и заболеет. Завтра уже начинается учеба, а она сляжет с болезнью? Отличное начало новой четверти. Опомнившись, Рада оглянула зал, когда ее вместе с Костей провели к их столику. Вокруг сидело довольно много людей. В блеске интерьера строгие костюмы и платья выглядели как картинка из сна. Ощущение третьего лишнего накрыло Раду с новой силой, и когда она села за стол, то поняла, что напугана. Перед ней стояла маленькая ваза с цветами, несколько тарелок и множество столовых приборов. «Зачем столько вилок?!» — истерично спросила она себя, но ответа найти так и не смогла. Улыбнувшись натянуто Косте, чтобы он не заподозрил неладное, Черновец спряталась за большим меню, выданным официантом. Глаза в испуге бегали по строчкам с наименованием блюд, и даже тут Рада терялась. Непонятные названия повергли ее в детский испуг неизведанности, и что делать в таком случае она даже не представляла. Стараясь украдкой посмотреть по сторонам, она вглядывалась в посетителей. Все они без каких-то внешних зажимов и возможных волнений беседовали и с аппетитом ели. Рада снова в ужасе взглянула на столовые приборы и чуть было не заплакала. Может у них, в Петербурге, так принято, а вот в родной сибирской деревне у них одна ложка и одна вилка для всего на свете. «И что мне делать? Не скажу же я ему, что передумала и не голодная. Это неуважительно, он же меня пригласил… А если скажу, что понятия не имею, что заказать и как это есть, то наверняка подумает, что я глупая. Как мне быть, я же сейчас разревусь от волнения!» — Рада, — раздался нерешительно голос Константина. — Да? — как-то излишне резко ответила девушка, опустив меню. Гром выглядел немного растерянным, бегая взглядом по сторонам в поиске нужных слов. Он шумно выдохнул через нос, и уголок его губы нервно дернулся. Неужели он тоже переживает? — Должен сказать честно… Я первый раз тут и понятия не имею, что это за блюда. И тем более, для чего третья вилка… — стушевался мужчина, говоря по возможности так тихо, чтобы его слышала только спутница. Рада почувствовала облегчение. Не одна она такая незнайка, и от этого факта стало вдруг легко на душе, что она тихо засмеялась, прикрыв рот ладонью. — Чт… Что ты смеешься? — растеряно спросил Костя. — Прости… Я просто… Так распереживалась, потому что сама понятия не имею, как тут и что устроено. На мгновение между ними повисла тишина. Костя всматривался в смущенное лицо Рады, периодически ловя ее взгляд, который она отводила в смятении. Лицо исказилось от улыбки, и Гром тихо рассмеялся себе под нос, поджав губы. — Какая нелепость… — хохотнул он. — И правда… — хмыкнула Рада и посмотрела на свои руки, сложенные на коленях. — Может быть… Мы уйдём? — Я тоже так думаю. Не пришлось даже платить за бронирование столика. Вдвоем они снова вышли на холод, кутаясь потеплее в одежду. Костя внимательно посмотрел на Раду и подумал, что как-то нехорошо оставлять ее голодной. Да и по-хорошему, лучше бы отвести Раду домой, там гораздо теплее. Глядя на открытые колени под подолом платья, Косте стало не по себе. Заболеет ведь. — Насколько ты против шавермы? — спросил Костя, сунув руки в карманы пальто. — Шаверма? — переспросила удивленно Рада. — Звучит вкусно… — Тогда предлагаю купить по шаве и пойти домой. — Хорошо. — кивнула Рада и снова улыбнулась. Черновец чувствовала себя гораздо спокойнее за пределами дорогущего ресторана. Да и эта простота в предложении Грома ее успокаивала. Ей по большому счету все равно на дороговизну ужина, по правде сказать, Рада очень хотела в тепло, а остальное не имело значения. Вдвоем они спустились в метро. От Невского до Литейного по такой погоде лучше не передвигаться пешком. Костя заверил спутницу, что только на Литейном делают отменную шаурму, и потому им придется немного покататься, прежде чем пойти домой. Пока майор отстаивал очередь в ларек, он велел Черновец зайти в ближайший магазин, чтобы не мерзнуть на улице. Спустя каких-то полчаса Костя победоносно поднял пакет с двумя свертками, и Рада вышла из магазина. По пути домой к Грому они еще купили кока-колу, и Черновец ощутила себя ребенком, которому наконец-то купили желанное лакомство. — Я наберу тебе тазик горячей воды, чтобы ты ноги погрела. — Ой, ну… — засмущалась девушка, пока Гром открывал квартиру. — Спасибо за заботу. Внутри было тихо. Без Игоря квартира казалась пустой и одинокой. Но зато здесь было тепло, и в довольно знакомых стенах учительница чувствовала себя уже не так волнительно, как в первый раз. Пока Костя ушел колдовать с чайником, он велел Раде снять колготки и расположиться на диване. Чайник тихо зашипел от влаги на стенках, пока Костя рыскал в шкафу шерстяное одеяло и теплые носки от Лены. Он вдруг почувствовал себя обязанным, и хотелось позаботиться о Раде настолько, насколько он мог себе это позволить в сложившихся обстоятельствах. За такую оплошность с рестораном было немного стыдно. — Вот, накрой ноги одеялом, — Костя сложил вдвое шерстяную плотную ткань и накрыл ею колени девушки. — И вот носки, потом наденешь. — Спасибо, Костя, но не стоило… — смутилась Рада, нервно погладив шерстяное одеяло на коленях. Возражать Костя даже не стал, он молча взял с подлокотника сложенные аккуратно колготки и, расправив их, отошел к батарее. — Куда?! — воскликнула Рада и покраснела чуть ли не в тон помаде на губах. — Я повешу на батарею, так они будут теплыми перед выходом на улицу. Шумно втянув носом воздух, Черновец прижала к щекам покрасневшие пальцы. Ее и без того смущало внимание со стороны Грома, а ситуация с колготками тем более. Стало вдруг так неудобно перед мужчиной, что девушка уставилась перед собой в пустой тазик. Вскоре закипел чайник, от вылитого кипятка шел густой пар. Костя нашел под ванной ковш и набрал в него холодную воду. Разбавляя понемногу кипяток, он щупал воду. Пальцы от кипятка сильно покраснели, но зато он смог сделать комфортную температуру для кожи. — Ну… Вроде не слишком горячо. Давай сюда ногу. — на автомате ляпнул Гром и, взяв Раду за лодыжку, опустил ступню в тазик. До него не сразу дошло то, что он сделал, он по привычке делал так с Игорем, и только спустя мгновение понял, что смутил и без того смущенную спутницу. Он резко отдернул руку и выпрямился. — А… Шаверма! — воскликнул Костя и, отвернувшись в сторону кухни, зажмурился, проклиная себя. Ноги окутало приятным теплом, но Раде показалось, что жарко ей становится вовсе не от одеяла и кипятка в тазике. Она поджала губы и уставилась в спину Кости таким внимательным взглядом, что внутренний голос, просивший отвернуться, не смог ее переубедить. Почему он так мил с ней? Разве такое бывает? Шепнув себе под нос «придурок», Костя резко потянулся за чашками для колы. На всю кухню раздалось характерное трещание ткани. Гром медленно опустил стаканы с подстаканниками на стол и повернулся к Раде лицом. — Мне не послышалось?.. — спросил он, глядя на девушку через всю квартиру. Та вновь прикрыла рот ладонью, тихо смеясь. Видимо и правда, не послышалось. — Нет. У тебя… У тебя пиджак и рубашка порвались, вот тут. — и для наглядности Рада задрал руку, показывая пальцем на подмышку. Обреченно Костя прикрыл глаза, но взял кружки в одну руку и во вторую пакет со свертками и бутылкой газировки. Вздохнув огорченно, он опустился на диван рядом с Черновец. — Представим, что этого не было. — спокойно произнес Костя и протянул девушке кулек. — Да брось… Ничего страшного ведь. — улыбнулась Рада и чуть откинулась назад, заглядывая под плечо мужчины. — Я могу зашить. — Давай сначала поедим, а то она и так уже почти остыла. В неловком молчании они вдвоем жадно поглощали шаурму. На всю гостиную запахло мясом со специями. В кружках тихо шипела кока-кола, нарушая общую тишину квартиры, и в тепле становилось так хорошо, что немного даже клонило в сон. — Ой, — икнула Рада, прикрыв рот ладонью. — Ты чего? — удивленно уставился Гром на девушку. — Да это… От газировки. — отмахнулась Черновец. — Извини. Ухмыльнувшись, Костя внимательно посмотрел на девушку. Она и правда оказалась очень милой. И все-таки она по простому добрая, а он думал, что Рада преследует какие-то свои корыстные цели. Пусть Костя и привык, что даже самые непримечательные и скромные люди порой могут оказаться ужасными тварями, но при взгляде на Раду так и не скажешь. Да еще и имя у нее такое… Радость. Гром не понял, как улыбнулся, и, дотянувшись до лица девушки, аккуратно вытер пальцем под губой размазавшуюся помаду. Замерев, Рада уставилась на Костю и снова покрылась румянцем. — У тебя… Размазалось немного. — оправдался Костя и, поджав губы, собрал весь мусор в пакет. Он быстро встал с дивана и удалился на кухню. Судорожно Рада стала рыскать в своей сумочке зеркальце и помаду, и пока Костя наводил порядок на кухне, она вытерла разводы и подкрасила губы в центре. Может теперь они не выглядели идеально накрашенными, как до этого, но все равно, общий вид сохранился. Зато вот щеки пылали румянцем, и Рада проклинала себя за столь сильную чувствительность к тому, что делал по отношению к ней Костя. Он ведь не сделал ничего вон выходящего за рамки нормальности, так чего же она стесняется?.. Дверца шкафчика, за которым стояло мусорное ведро, протяжно скрипнула. Пакет с салфетками отправился в ведро, и Костя был сам готов нырнуть следом. Для чего он это сделал? Он выглядел в своих глазах теперь совсем как озабоченный. Удивление не стало бы для него чем-то странным со стороны девушки, и Костя даже не обиделся бы, возмутись она его поведению. Но… Кажется, Рада не злилась, и это, хоть самую каплю, успокаивало. Пора бы взять себя в руки. — Наелась? А то у меня есть еще кура с картошкой. — Костя указал себе за спину в сторону кухни. Вскинув руки, Рада излишне взволнованно замотала ими из стороны в сторону. — Ну что ты! Все было вкусно, я наелась. Спасибо большое… — Не за что… Хотя это не совсем то, что я обещал. — Всё в порядке! Так даже лучше… — замялась Рада, смяв пальцы правой руки левой ладонью. — А… Давай я зашью рубашку и пиджак. — А… — опомнился Гром. — Секунду. Пыльная коробка из-под печенья загремела в руках мужчины, когда он снял ее с полки. Дунув на крышку, Костя протер ладонью остатки пыли и протянул швейные принадлежности девушке. С характерным «чпок» Рада открыла коробку. Внутри оказалось множество ниток на деревянных катушках. Нитки оказались старыми, наверняка очень давно куплены. Взяв катушку с белыми нитками и воткнутой иголкой, Рада подняла взгляд и замерла. Костя успел снять пиджак и расстегнул рубашку. Протянув теплую ткань, он улыбнулся уголком рта и отошел к шкафу, закрывающему кровать. В изножье лежала майка, и Гром поспешно надел ее на себя. Этого было достаточно, чтобы Рада разглядела хоть чуть-чуть мужчину. Остывающая постепенно вода в тазике, казалось, скоро начнет кипеть от смущающейся Черновец. На секунду зажмурившись, она молча принялась шить. Остаток вечера прошел за разговорами о детстве. Рада рассказывала о жизни в деревне, зашивая пиджак, а Костя, пусть и скромно, делился тем, что с ним происходило в юности на улицах родного Петербурга. Уже около десяти часов, когда майор опомнился, что пора бы и сына забрать домой, завтра все-таки в школу, он подумал, что ему очень легко с Радой. Так легко он разговаривал только с Леной, но только потому, что знал ее очень давно. А вот Черновец… Он будто знал ее когда-то давно, как старую знакомую, которая вновь появилась в его жизни. За все то время, что девушка была дома, Костя даже не притронулся к пачке сигарет. К моменту, когда они вдвоем вновь вышли из теплой обители в объятия ноябрьского холода, на улице сильно стемнело. Едва поддувал ветер, и Рада неловко прижимала подол платья к бедрам. Не хватало ей еще за сегодня опозориться. — Обещай, что больше не наденешь платье. — весьма серьезно проговорил Гром. Вздернув брови, Рада взглянула на мужчину, перешагивая через островок ровного льда. — Я имею в виду, в такую погоду не стоит носить такую легкую одежду. — Да… Ты абсолютно прав. Теперь Рада думала, что Костя считает ее за дурочку. Вырядилась в такую погоду в непойми что, хлопот ему доставила, а она… Нет, это снова говорила неуверенность. И нет ничего в том, что мужчина о ней позаботился. Услуга за услугу. Однако это не облегчило головы, и в задумчивости Рада в компании Кости шла домой. Парадная встретила запахом жареной рыбы, и Черновец поморщилась. По-хорошему, Костя не обязан был провожать ее прямо до двери, но почему-то зашел следом. В молчании они поднялись на нужный этаж и, обернувшись к Косте у самой двери, Рада вновь смущенно улыбнулась. — Спасибо, что проводил… И спасибо за вечер, конечно же. — добавила девушка второпях. — Ничего особенного, — отнекивался Гром, пожав плечами. Повисло молчание и неловкость, сравнимая только с назойливой мухой, что жужжит без умолку надоедливо над ухом. Рада рассматривала лицо Кости, стоящего на ступеньку ниже от нее. Она только сейчас отметила, что он был гладко выбрит. Костя на удивление очень молодо выглядел, и прежнее ощущение того, что перед ней много старше мужчина — испарилось. Сейчас казалось, что перед ней просто мальчишка, пусть ему и добавляло строгости стальное пальто. Не удержавшись, Рада нагнулась, и осторожно с трепетом поцеловала майора в щеку. Сердце билось так быстро, что Черновец не заметила, как Костя затаил дыхание. Отстранившись, она удивленно моргнула пару раз и, резко открыв дверь, забежала внутрь. От ступора Костя очнулся только от хлопка двери. Вроде только перед ним стояла Рада, а теперь он стоял совершенно один на лестничной площадке. Прижав вяло пальцы к щеке чуть ниже поцелуя, Гром улыбнулся. Это был самый кроткий поцелуй на его памяти.