***
Первое впечатление от Главного управления милиции у Маргариты было каким-то смешанным. Она ожидала, что ее возьмут на какой-нибудь вызов и на местности будут учить разбираться в деталях преступления, обращать внимание на неочевидные мелочи и прочую такую интересную часть работы милиционеров, о которой мечтает каждый мальчишка, гордо говоря, что в будущем он будет работать в милиции. Хотелось почувствовать себя каким-нибудь Шерлоком, а по факту приходилось писать заготовки под отчеты. Что касалось самих людей в участке, Рита не могла обобщить мнение о всех, кого ей удалось увидеть за день. Нормально заговорить у нее получилось только с Фёдором Ивановичем, а на всех остальных сотрудников Калашникова была вынуждена только смотреть. Прокопенко ей показался простым и добрым мужиком, что выглядело весьма странно и удивительно в стенах отделения; эдаким неестественным организмом для подобной среды обитания. Рита ожидала увидеть здесь суровых мужиков, которые жилы рвут, чтобы на улицах любимого города было всё спокойно, но в реальности дела обстояли совсем не так. Приятно было и то, что новый руководитель на обеде угостил её кофе и бутербродами, а потом наступила, как говорится, тоска зеленая. Помимо того, как писать заготовки, Прокопенко ничего не сказал. К часам четырём Рита написала их столько, что накопилась целая стопка, а твердый шарик на среднем пальце левой руки ныл от долгой писанины. В конце концов, Рита просто сидела за столом Прокопенко и оглядывалась по сторонам, рассматривая участок и его сотрудников. Все были заняты своим делом, кто-то приходил, кто-то уходил, кто-то лениво потягивал кофе. Со стороны это все было скукой смертной, и Рита затосковала. Она сама не заметила, как пристроилась головой на сложенных руках на столе и уснула. Проснулась Рита от того, что кто-то тронул ее за плечо. Испуганно дёрнувшись, она пару раз моргнула и осторожно, чтобы не размазать тушь, потерла глаза. — Маргарита, вы почему всё еще здесь? Калашникова пришла в себя, глядя на лицо Фёдора Ивановича перед собой. В участке заметно стало тусклее, и доселе светлое от дневных лучей солнца помещение теперь освещалось тёплым светом люстр. Это значило то, что Рита проспала за столом несколько часов, а за стенами отделения уже успело стемнеть. О многочасовом сне в неудобной позе говорила и ноющая шея, которая теперь с трудом поворачивалась направо. Рита мотнула головой, отгоняя остатки сна, и заметила наконец-то мужчину с соседнего стола и того, что чуть было ее сегодня не сбил с ног. Последний совсем не походил на милиционера, в своем странном плаще он напоминал какого-нибудь героя из американского фильма, а не русского мужика. К тому же, помимо внешнего нехарактерного вида он вызывал у Риты какое-то отталкивающее чувство. Всему виной наверняка было обеденное столкновение, но что-то еще подсказывало девушке, что что-то с незнакомцем не так. — Что-то я расклеилась. — оправдалась студентка. — Идите домой, для вас на сегодня рабочий день закончился. — с улыбкой произнес Фёдор. Маргарита молча кивнула, оглядываясь в поисках своей сумки. Сильно тянуло зевать, и, чтобы не показаться невоспитанной, Рита отвернулась, зевнув в ладонь. Она чувствовала себя немного неудобно от того, что заснула на чужом рабочем месте, но отчасти ощущала себя отдохнувшей. Жаль только, что она была вынуждена возвращаться домой по такому холоду.***
Тот факт, что Раде удалось избежать второго нападения со стороны Тузика — радовал ее весьма сильно. Она облегченно выдохнула, когда поняла, что без каких-либо проблем вошла в парадную дома, где жил Константин. Здесь было довольно тихо, и Черновец поднялась по серым ступеням на седьмой этаж. По правде сказать, она сильно волновалась перед новой встречей с новым знакомым. Первое, о чем Рада подумала, когда мужчина позвал ее к себе — что он маньяк. В неспокойное время она жила, тем более это не ее родной край, где было довольно спокойно, когда она росла, а Петербург, северная столица, в которой гораздо чаще случалось что-то плохое. И всё утро она спрашивала себя, почему она вообще доверилась ему и так просто пошла? Почему не развернулась и не побежала, ведь он мог оказаться озабоченным, с какими-нибудь недобрыми намерениями и жаждой крови. Мама столько раз ее страшила всякими байками о том, чтоб она в новом городе была осмотрительнее, а Рада все равно легко повелась на приглашение первого встречного. Ей сильно повезло, что Константин оказался милицейским и, вроде как, даже неплохим человеком. И вопреки суровому взгляду, глаза у него были добрые. В этом она была уверена на все сто процентов. Наверное по этой причине, допустив возможность засесть в голове словам Риты, Черновец теперь думала о том, что Константин красив для нее не только, как человек, которого бы она с удовольствием нарисовала, но и как мужчина. К щекам ощутимо прилила кровь, но Рада постаралась отогнать эту нелепую фантазию из своей головы куда-нибудь подальше. Юношеская черта со времен студенчества не прошла, и Рада немного разозлилась на себя за то, что вновь испытывает симпатию к человеку, который хоть какой-то знак внимания к ней проявил. Только в студенчестве это были какие-нибудь юноши в трамвае, уступающие места, а теперь милиционер, спасший от собаки. Со своей легкостью чувств нужно было что-то делать, все-таки ей уже не семнадцать, и из наивной девочки пора давно вырасти. Шумно выдохнув себе под нос, Черновец занесла руку и не слишком громко постучала в дверь. Прислушавшись, она нахмурила брови, стараясь расслышать чей-нибудь голос, но было тихо. Послышались торопливые шаги, непонятный скрип, а после детский голос. — Кто там? — спросил Игорь и, судя по звуку, прижался ладонями к двери. — Это Рада, я вчера обещала прийти. — неловко ответила девушка. Ответ мальчика удовлетворил, снова что-то заскрипело, загремела цепочка над замком, ударившись о деревянную поверхность, и дверь открылась. На пороге стоял в майке и шортах Игорь, на голове у него был, как любила говорить мать, взрыв на макаронной фабрике, и это заставило девушку улыбнуться. — Здравствуй, — поздоровалась Черновец. — Здрасти, — ответил Игорь и с приветливой улыбкой отступил назад, приглашая гостью войти внутрь. — Проходите. — Вот спасибо, — хохотнула девушка, перешагивая через порог. Игорь услужливо прикрыл за гостьей дверь и вернул цепочку на законное место. Замок щелкнул, оповещая жителей квартиры, что они в безопасности, и Игорь прижался к стене спиной, недалеко от дверного косяка, ведущего, судя по всему, в комнату. Рада разулась, составив ботинки аккуратно у порога, сунула шапку и шарф в рукав куртки и повесила на крючок. — Ну, Игорь, как у тебя дела? Мальчика вопрос, по всей видимости, радовал. Он расплылся в улыбке и кивнул, отчего крупные волны волос на его голове качнулись, точно тонкие водоросли в кристально-чистом и резком ручейке. — Хорошо, я дорисовал вид из окна, который обещал! — Правда? А ты покажешь мне? — закинув на плечо ремень сумки, спросила Черновец. Игорь молча кивнул и, шагая в сторону гостиной, запрыгнул на диван. Мебель под ним страдальчески скрипнула, но мальчик этому не придал никакого значения, потянувшись за альбомом, который лежал на маленьком столике. Рада в прошлый раз не придала такого значения обстановке квартиры, как сейчас, и потому ее сильно позабавил тот факт, что столик стоял на стопках книг. Из тех корешков, которые она сумела разглядеть, увидела томик «Война и мир», «Герой нашего времени», нашумевший «Архипелаг ГУЛАГ», а также что-то связанное с математикой и многое другое, что Рада не смогла рассмотреть. Присев на диванчик с краю, она с интересом приняла в руки альбом и стала рассматривать рисунок. — Ух ты, Игорь! Как замечательно у тебя получается! Для второклассника рисунок действительно был хорош. Так называемый вид из окна представлял себе соседний дом и вид на крыши, которые мальчик нелепо попытался отразить на бумаге. Не зная законов линейной перспективы, Игорь изображал крыши как получится, и от того торчащие трубы, громоотводы и антенны выглядели нелепо. Говорить об этом ребенку Черновец не стала, да и у Игоря действительно был потенциал к рисованию. Указать ему на ошибки сейчас — возможно, это отбить желание на всю жизнь брать в руки карандаш. А он мог вырасти великим художником. — Нравится? — улыбнулся мальчик, внимательно глядя на реакцию гостьи. — Очень нравится! Ты так здорово закрасил стены дома, как будто настоящие! — восхитилась девушка, и в ее словах действительно была правда. — Умничка. Папа тобой может гордиться. Игорь расцвел прямо на глазах. Зрачки у него точно засветились и стали ярче, сам он засмущался и едва покраснел, но продолжал улыбаться и елозить на одном месте, не в силах сдерживать радость. — Спасибо… А вы… Вы обещали принести книгу! — вдруг вспомнил мальчишка. — Ой, точно, а я принесла. — вспомнила Рада и протянула Игорю альбом. — Ура! Покажете? — с надеждой посмотрел в лицо девушки он. Рада кивнула и полезла к себе в сумку. В воцарившейся тишине без разговоров Черновец расслышала характерное урчание живота. Подумав было на себя, она подняла взгляд на Игоря, и тот смущенно усмехнулся, прижав ладошку чуть выше пупка. — Извините, я просто есть хочу. — А ты хоть что-нибудь ел? — обеспокоилась Рада, достав из сумки энциклопедию. — Ну… папа утром сварил кашу рисовую, я ее еще в обед доел. — Так это ты все это время был голодный? — возмутилась девушка. Игорь пожал плечами, бросив заинтересованный взгляд на красную обложку в руках гостьи. Рада не спешила отдавать мальчику книгу или открывать ее самой, сейчас ее больше волновало то, что бедный мальчик голодал. И как часто вообще он пребывал в таком состоянии, когда приходится ждать отца, пока тот придет с работы и нормально его покормит? Хотелось верить, что Константин исправно выполняет свои родительские обязанности, но какой-то второй голос почему-то убеждал, что скорее всего это не так. Учитывая то, какой скачок бандитизма и криминала был в Санкт-Петербурге, вполне можно было сделать вывод, что Константин мог оставлять так сына без нормальной еды на какое-то время. Этот домысел заставил Черновец разозлиться, и пусть внешне она не дала повода подозревать, что она возмущена, где-то в своих фантазиях она отчитывала малознакомого Константина за такое отношение к своей первостепенной роли — роли отца. И пусть всего второй год пошел ее преподавания в школе, Черновец заметно поднаторела в отчитывание родителей в их проколах в отношении их бедных чад. — Так, давай-ка мы с тобой переместимся на кухню, ладно? — спросила Рада и, встав с дивана, сунула энциклопедию под руку, а вторую протянула Игорю. — Так дела не делаются. — А вы дадите мне почитать про князя Игоря? — не унимался мальчишка, взяв гостью за руку. Помогая Игорю спрыгивать с дивана, Рада кивнула и шумно выдохнула через нос. Глядя на этого замечательного мальчика, злость немного отступала, но даже это не ослабляло зажегшийся огонь негодования. Вдвоем они прошли на кухню. Игорь уселся за стол, и Рада положила перед ним энциклопедию. Глаза у мальчишки засверкали, и он поспешил перевернуть страницы с аннотацией и введением. Рада же оглядела кухню. Она не имела привычки наглеть и устанавливать свои порядки, но дело касалось ребенка. И даже если после возвращения Константин возмутится по поводу того, что Черновец хозяйничала в чужой квартире, ей будет что ему сказать. Пока Игорь с восторгом рассматривал яркие иллюстрации, девушка с интересом стала заглядывать в шкафчики и холодильник. В последнем мало чего было толкового: стоял явно прокисший кефир, начатая булка хлеба, в углу открытая банка варенья и половина луковицы, которая по виду была очень старой. Разочарованно вздохнув, Рада решила пойти дальше. Напоминая себе собаку-ищейку, девушка заглянула за стол и заметила мешок. Отогнув в сторону его край, она обнаружила картошку. — О! Есть картошка! Это уже радовало, картошка в любом виде могла спасти от голода, однако просто сварить ее было недостаточно. Рада обернулась к Игорю, когда тот с грохотом поставил книгу на корешок и спрятался за ней. Из-за красной обложки было видно только торчащие волосы, а рядом, почти за спиной, Черновец заметила банку огурцов. Обойдя стол и Игоря, она осмотрела небольшой стеллаж, сколоченный вручную на скорую руку, и с прищуром изучила содержимое полок. Закатки были домашние: помидоры с огурцами, только помидоры и только огурцы. На самой нижней полке, незаметно, стояли консервы. Присев на корточки, Рада чуть нагнулась и наткнулась взглядом на целый запас на черный день. Наверняка Константин не просто так хранил тушенку и остальные консервы, но случай был непростой. Среди банок с тушенкой, Рада заметила рыбные консервы и победоносно вынула пару жестянок. — Игорь, ты рыбу любишь? — спросила с улыбкой у мальчика гостья. Игорь отвлекся от книги и посмотрел через плечо на Раду. — Люблю. — А что ты скажешь, если я сварю рыбный суп? — Суп? Ура! Этой реакции было достаточно для того, чтобы не останавливаться перед своим великим замыслом. Выпрямившись на ногах, Рада вернулась в часть кухни и водрузила жестянки на стол. Достав из шкафчика железную миску, покрытую белой эмалью, девушка набрала в нее как можно больше картошки. Мешок стоял в самом холодном месте квартиры, изнутри веяло сыростью и холодом. Но выбранные клубни все равно местами были чуть-чуть мягкими, а некоторые с проросшими глазками. Выбирать было не из чего, и довольствоваться нужно было малым. Недалеко от мешка стоял еще старый ящик из-под овощей и фруктов, в нем валялось поверх желтой газеты пара луковиц и три морковки. Морковь оказалась тоже чуть мягкая, и Рада мысленно прокляла Константина. Взяв луковицу да морковь, девушка сгрузила все овощи с картошкой в раковину. По правде сказать, она не была великим поваром, но совсем элементарные вещи делать умела. Почистив все овощи, Рада нашла большую кастрюлю и набрала в нее воды. Конфорка загорелась приятным синим пламенем и чуть зашипела, когда девушка водрузила поверх мокрую кастрюлю. И, пока вода еще была холодной, она засыпала туда немного соли. — А папа тебе не говорил, когда он вернется? — поинтересовалась Черновец, продолжая колдовать над овощами. — Нет… Он может и не прийти. Иногда работа такая вот у него. — грустно отозвался Игорь, листая книжку. — Как же так, и ты что, совсем один? — Ну… Иногда тетя Лена меня забирает, она в садике работает. — Иногда… — ворчливо повторила Рада себе под нос. — Где ж это видано, чтоб ребенок один рос? Никто на ее вопрос не мог дать ответа, она спрашивала это у себя, стараясь оправдать поведение Константина. Конечно, она понимала всю сложность ситуации и трудность работы самого Кости, но все равно не могла смириться с тем, что бедный мальчик взрослеет без особого надзора, сам по себе. Это он еще маленький, а станет постарше и попадет в какую-нибудь нехорошую компанию, и тогда пиши-пропало. В итоге Игоря будет воспитывать улица, а не отец. И бог его знает, что из него такого вырастет. Еще учась в институте, Рада больше всего сетовала на то, как бедные дети страдают от того, что родители не дали им должной любви. Подобные темы лекций на педагогике и психологии заставляли ее сердце болезненно сжиматься, и отойти от испытанных впечатлений порой было слишком сложно. Друзья и однокурсницы советовали не принимать все так близко к сердцу, но все это звучало скорее как «ты преувеличиваешь». Поджав губы в момент нарезания лука, Рада поняла, что плачет, и не совсем было понятно из-за чего: то ли от нарезки луковицы, то ли от того, что ей было жаль Игоря. Мальчик часто не видит отца, а про его мать она могла только гадать, как и почему ее нет рядом. Игорь рос сам по себе. Шмыгнув носом, Рада постаралась себя лишний раз не накручивать и просто отдаться процессу готовки. В конце концов, ей удалось успокоиться и не думать о лишнем. Кухню заполнил ароматный запах овощей, окно рядом с плитой сильно запотело, а Игорь продолжал с интересом листать энциклопедию. Полностью суп с консервов был готов уже в восьмом часу. Игорь не мог сдержаться запустить ложку в золотистый бульон и, обжигая губы и язык, принялся уплетать ужин с хлебом в прикуску. — Игорь, не стоит так торопиться. Дуй, — скомандовала девушка и присела рядом. — А если не хочешь дуть, надо помешать, и суп быстро остынет. — Я есть сильно хочу, — жаловался мальчик, глядя в тарелку. — Я понимаю, но ты же себе все ошпаришь. Так нельзя. Опустив плечи, Игорь жалостливо взглянул на гостью, но все-таки ее послушался. Зачерпнув ложкой бульон и кусочек рыбы, он тихонько подул и осторожно сюрпнул содержимым. — Ну как, не горячо? По соли нормально? — Вкусно… Вот бы папа также готовил. Рада улыбнулась и погладила Игоря по голове. Осталось только перемыть посуду, которую девушка успела испачкать в процессе готовки. К счастью, ее не так было много, чтобы сильно устать. Спустя минут пять Игорь принес свою абсолютно пустую тарелку и сунул Раде под руку. Та обернулась на него с улыбкой, заметив, как раскраснелись щеки и губы мальчишки от горячей еды. — Спасибо! Было очень вкусно! — Пожалуйста. — кивнула девушка и вымыла последнюю игореву тарелку. Стряхнув руки в раковину, она обернулась и осмотрела кухню на наличие беспорядка. Но больше нигде она не оставила ни грязной посуды, ни кожуры от овощей. Зато взгляд зацепился за гору грязной одежды, сваленной на кресле недалеко от печи. Рада вновь нахмурилась, отмечая в голове, что и в этом Константин прокололся. В мыслях собирался не совсем лучший его образ как отца, и это злило и раздражало. Рада недовольно поджала губы и посмотрела на Игоря, указав на вещи. — А это что? — А… Папе некогда отнести в прачечную. — пожал плечами Игорь. — А на доске стирать тем более. Мальчишка кивнул под ванну. Под темным чугуном Рада заметила доску для стирки. Совсем неудивительно, что стиральной машинки у Константина дома не было, мебель и техника считались непозволительной роскошью как десять лет назад, так и сейчас. Будучи еще девчонкой, Рада помнила, как мама радовалась подарку на восьмое марта от папы. Где-то на вахте ему удалось выбить стиральную машинку с центрифугой. И пусть приходилось полоскать и отжимать все в тазу, мать была в восторге от новой помощницы в доме. Почесав шею, Рада укоризненно посмотрела на вещи и выдохнула. Возможно она слишком строга в мыслях к Константину, он ведь был обычным холостяком, которому пришлось столкнуться с такой трудностью, как ребенок. И работа в милиции точно не оправдывала его, но Рада понимала — ей жаль Константина и хотелось помочь. И, раз уж она позволила себе похозяйничать на кухне, то вполне себе можно продолжить в том же духе. В конце концов, затея со стиркой превратилась в настоящее приключение. Игоря больше не интересовала энциклопедия, и после просьбы Рады дать ей мыло или порошок, мальчишка решил помочь гостье в этом непростом деле. Он разобрал кучу вещей на кресле, и подавал по одной девушке раз за разом. Черновец не привыкла стирать на стиральной доске, им с Маргаритой крупно повезло, что у Зиновьевой в квартире была стиральная машинка, которой все умудрялись пользоваться по расписанию. Конечно, много вопросов возникало, откуда у Людмилы Витальевны стиралка, но, учитывая то, что она сдавала комнаты, вполне можно было предположить, что она могла себе позволить купить такую технику. Раду не сильно беспокоило то, откуда все это у их хозяйки квартиры, главное, что работает и можно пользоваться. По этой самой причине минут через пять интенсивного натирая футболки с непонятным пятном на груди, Рада обнаружила, что кожа на сгибах пальцев стирается, и от хозяйственного мыла щиплет ранки. Виду подавать Черновец не собиралась, и, как и многое в своей жизни, просто терпела, потому что если из-за всяких мелочей делать трагедию, можно наверняка свихнуться. В целом, стертые пальцы это не такая уж и большая беда, но спустя целый час стирания было сильно больно. Одежда из первой партии висела на бельевых веревках ровным рядком, но по мере отдаленности с ткани все больше капало на пол воды. В какой-то момент Рада так устала, что не могла больше отжимать лишнюю влагу, и ладони сильно покраснели. Взяв последней рубашку Константина, Рада вытянула перед собой руки и поджала губы. Пальцы дрожали, будь одежды хотя бы чуть-чуть поменьше, вряд ли бы ее руки сейчас были в таком состоянии. Но оставалось всего ничего, и бросать дело гостья не собиралась. На часах было девять с копейками, когда Костя постучался. Игорь, старательно вытирая капли под брюками отца, сорвался с места и побежал открывать дверь. Раду передернуло от мысли, что, возможно, сейчас на неё накричат и выставят за порог. Где это видано, чтоб вот так вот незнакомка возомнила о себе не пойми что и хозяйничала. Решив, что надо сделать деловой вид, Рада выпрямила уставшую спину, намылила ворот серой рубашки и принялась стирать. — Па, ты так удивишься! — воскликнул Игорь в прихожей. Дверь закрылась, замок издал характерный щелчок, и послышались тяжелые шаги взрослого человека. — Да? И чему это я должен удивиться? Черновец нахмурилась. Ей вдруг так захотелось высказать всё своё недовольство этому холостяку, но… Это было слишком. Она знала его, по-хорошему, один день, и то — с натяжкой. Высказывать незнакомому человеку своё недовольство его качеством жизни она не имела права. Кто она вообще такая, чтобы указывать взрослому мужчине, который старше нее, то, как ему жить и воспитывать собственного сына. Раде было просто по-человечески обидно за Игоря, может быть, даже по-матерински больно видеть, как такой славный мальчишка вынужден жить в одиночестве. Злость являлась своеобразным защитным механизмом и потому, натирая ворот рубашки об стиральную доску, Рада убедила себя, что ее желание выдать тираду совершенно необоснованно и неуместно. — Здравствуй. — прозвучал хриплый мужской голос, и Рада опомнилась от своих мыслей, повернувшись к мужчине лицом. Костя стоял между повешенными футболкой и майкой, глядя на Раду удивленно. На его лице не было ни злости, ни ярости, ни какого-либо недовольства ситуацией. Опустив руки в мыльную воду с рубашкой, Рада чуть было не поморщилась от покалывания кожи. — Здравствуйте, Константин. — отозвалась Рада, буднично ему улыбнувшись. Кажется, вчера они договорились обращаться друг к другу на «ты», но Рада привыкла к тому, чтобы обращаться к людям, пусть и не значительно старше ее, в уважительной форме. И, оценив свои ощущения, поняла — это было небольшим актом ее недовольства Константином. — Что вы… — Костя обвел взглядом постиранные вещи, а затем плиту с кастрюлей и принюхался. — Что… — Рада приготовила суп из рыбных консерв, представляешь? — радостно воскликнул Игорь, оказавшись рядом с отцом. — А еще постирала все вещи. — Я вижу, — сухо отозвался Костя, внимательно глядя на девушку. Хотелось что-то сказать в своё оправдание, но Рада не решилась. Не хватило смелости выдавить из себя хоть какой-то звук, поэтому она встала с табурета, сложила мокрую рубашку в несколько раз и скрутила в руках в жгут. Лишняя влага звонко отозвалась падением в таз, но ткань все еще была заметно тяжелой. Руки задрожали, а пальцы свело от холодной воды, и Рада тряхнула левой кистью, распрямив пальцы с характерным шиканьем от боли. — Черт… — шепотом выдала она, глядя на стертую кожу до мяса на пальцах. Костя подошел к девушке и выхватил рубашку из рук. Скрутив ее заново, он выжал еще столько же влаги и, встряхнув ткань, внимательно посмотрел на гостью. Она нерешительно подняла глаза от своих краснющих ладоней на мужчину и заставила себя выдержать зрительный контакт. — Совершенно необязательно это было делать. — произнес тише Костя. — Мне показалось, эта квартира просит о помощи. — спокойно ответила девушка. Костя шумно выдохнул через нос, будто собака, и отошел к бельевым веревкам, подвешивая за воротник на прищепки злосчастную рубашку. Черновец тем временем подняла таз с доской и вылила мыльную воду в ванну. Костя подскочил и выхватил емкость из девичьих рук, вновь смерив гостью серьезным взглядом. — Ну что ж вы… — возмутился он, мотнув головой. — Извини… — Рада заставила себя не закончить слово злополучным «те», передав таз в руки мужчины. — Я просто хотела помочь. Костя поставил рядом с ванной тазик, внутри которого продолжала лежать стиральная доска, каждый раз издавая противный звук от движения. Мужчина осторожно взял гостью за руки и осмотрел ее пальцы. Рада отдернула руки. — А… Думаю, мне пора. Простите, я как-то выпустила из виду и не позанималась с Игорем. — Постой, — Костя снова постарался поймать девушку за запястья, но в этот раз получилось остановить ее, схватив за плечи. — Спасибо, я… Рада внимательно посмотрела в лицо перед собой. Костя смотрел немного в сторону, она понимала, что ему тяжело сказать «спасибо» и тем самым признать, видимо, в очередной раз, что он не справился с такими элементарными вещами. Он пожевал губы и, подняв глаза, наконец-то смог выдавить из себя слова благодарности. — Спасибо. Огромное. Стало немного неловко, и Костя, понимая, что слишком долго держит гостью за плечи, отдернул руки. — Не за что. Игорь просто был сильно голодным, а потом я увидела… — Рада бросила взгляд на пустующее кресло. — В общем, не стоит благодарности, я так… Просто. — Вы действительно спешите? Глядя внимательно в голубые глаза напротив, Рада думала. Вопреки тому, что Константин еще вчера предпринимал попытку обращаться на «ты», в его тоне все равно различалась интонация, характерная для обращения к незнакомому человеку. Эта маленькая деталь не меняла ничего в своей сущности, но почему-то девушка ее отметила. Он был вежлив, но ей почему-то думалось, что ситуацией он все равно недоволен. Что-то было странное в его движениях, мимике и тоне голоса. Рискуя предположить, она догадывалась, что это дистанция в ответ на вторжение в дом. В конце концов, она обещала совсем одно, а пришла со своими порядками в чужой дом. От этого гнетущего чувства хотелось поскорее уйти. — Да, мне нужно домой. — соврала Черновец. — Как? Уже? — Игорь жалостливо посмотрел на девушку, подойдя к ним с отцом ближе. — Извини, Игорь. Я так и не помогла тебе с уроками… — Ничего, я сам. — успокоил девушку Константин. — Я провожу вас. — Но… — Игорь свел бровки домиком, глядя то на Раду, то на отца. — Как же так… А… Можно я оставлю у себя энциклопедию? Девушка замялась. Вообще-то она с трудом доверяла личные книги другим, но… Для Игоря, почему-то, ей было не жалко. Она кивнула с улыбкой на губах, и это немного взбодрило Игоря. — Хорошо. Я позже за ней зайду. — Спасибо. — расплылся в улыбке счастливый мальчик. Он подскочил к столу, схватил энциклопедию и умчался к себе на кровать за штору. — Прежде чем я провожу… — тихо произнес Костя, взяв под локоть девушку. — Присядь. Под направлением чужой руки Рада присела за стол. Она представила себе, что сейчас, когда Игорь ничего не видит, скорее всего, Костя начнёт показывать свои настоящие эмоции. Получается, она была изначально права и зря пошла за ним? Сглотнув, она представила себе, как Костя оказывается убийцей и жестоко расправляется с ней. В голове сразу нарисовались картинки похорон, как плачет мама, как пытается сдержаться Маргарита… По спине прошелся холодок, и Рада медленно прикрыла глаза. Костя чем-то зашумел на кухне, скрипнула дверца шкафчика, а после где-то рядом, на столе, зашелестел пакет. Опомнилась гостья ровно тогда, когда почувствовала жгучее, щиплющее чувство на коже пальцев. — Ай! — отдернула руку Рада и подняла взгляд на Костю. Мужчина стоял перед ней на одном колене, держа в руках скрученный кусок ваты. Посмотрев на свою руку, девушка обнаружила, что вокруг свежих ранок в рисунке коже расплывается зеленка. Неужели он просто решил обработать ей ранки и совсем не собирается ее убивать?.. Ну напридумывает же… — Извини, — тихо сказал Костя, подув на девичьи пальцы. — Вы, наверное, думаете, что я должен возмутиться? — Ну… Вообще-то, это вполне ожидаемо. Я незнакомый человек и хозяйничала в чужой квартире. Мне бы, скорее всего, это не понравилось. Костя пожал плечами, нежно касаясь ваткой следующего пальца. — Вы не похожи на человека, способного причинить вред. Мне незачем злиться. Я должен вас поблагодарить, что вы с моим сыном просидели целый вечер, накормили, да еще и все вещи… К слову, поэтому, — мужчина чуть приподнял руку гостьи. — Я ношу одежду в прачечную. Так можно все пальцы стереть до костей. — Ну… Я подумала… Неважно. Это не было сложно. Она соврала снова. Сложности в том, чтобы приготовить поесть и постирать не было, но вот руки и спина очень сильно устали. Рада мечтала о том, чтобы лечь на кровать и не вставать хотя бы до полудня. И, желательно, чтобы сделали массаж. — Если предложение позаниматься учебой с Игорем в силе… — Да, — резко ответила Рада. — То есть… Конечно, я приду. Чем именно Игорь зацепил ее, Черновец могла только гадать, но мальчишка был из той категории детей, к которым Рада, как в школе к своим ученикам, испытывала огромное сочувствие. У нее в классе учились ребята, у которых, по воле судьбы, был всего один родитель, а также сироты. В глазах этих ребят пряталась такая глубокая печаль, что каждый раз становилось жутко тоскливо. Наверное, это все сантименты, но ничего с собой поделать Рада попросту не могла. Встречая такую тоску во взгляде каждого ребенка, ей хотелось сделать все, чтобы бедное сердце ребенка познало, что такое любовь и внимание со стороны взрослого. Как говорила практика, многие взрослые не отдают себе отчета в том, насколько их дети к ним привязаны и нуждаются в них. И Игорь не был исключением из тех детей, которых Черновец успела повидать за свой год преподавания. Старшие в коллективе говорили, что это все потому, что она молодая, после института, и все учительницы по началу страдают от подобного недуга. Но, глядя на своих коллег, Рада не видела в учителях того же сочувствия, которое она испытывала к своим ребятам. Что-то не так было явно с ней. — Спасибо, Рада.