Часть 3
2 января 2023 г. в 10:51
Наследный принц узнал о том, кто его отец, из уст демона Веймина — сына Джеминга, бывшего падшего ангела.
Принц ада Раншана по какой-то неизвестной причине проникся к Джану симпатией.
Джан тогда не знал, что они в прошлом были знакомы, но господин Синьтхао стёр об этой встрече воспоминания, когда узнал о том, что замыслил его отец.
Раншан — это тёмное пространство, созданное полностью Джемингом. Князь ада мог жить только во тьме, так как он был демоном тьмы, и она его привычная среда обитания.
Территория включала в себя большое поместье, находящееся возле кладбища, где Джеминг хоронил души пойманных людей; иногда он мог подпитываться ими, если его одолевал сильный голод — душа человека заменяла ему плоть и кровь, а ещё он мог потом призывать мертвецов, чей крови выпил.
Отец Веймина — первый ангел, созданный Богиней Света, она — создательница Царства людей, всего живого.
Джеминг был создан, когда в мире ещё ничего не существовало: было только пустое Небесное Царство — город, скрытый за облаками, возвышающийся в пятьсот тысяч километров от земли.
Вместо Царства людей тогда, глубоко снизу от небесного царства, проплывала кровавая река, окрашенная в цвет крови древних вампиров Севила — самого низшего ада из всех троих.
В этой реке и поселился в противовес Богине: древнее зло, тёмный дух — отец Джана.
Отцов принца ада и наследного принца Царств людей связывали узы давней сделки.
Однажды тёмный дух помог ангелу получить то, чего тот так сильно желал: всеобщую любовь ангелов его, как к правителю, единственному и неповторимому — повелителю небесного Царства.
Джеминг мечтал о том, чтобы всегда оставаться для своей создательницы первым.
Править с ней небесным Царством, как её законный муж.
Богиня ужаснулась подобным мыслям генерала ангелов: для неё все созданные ей ангелы были как дети. Она не имела права заключать с кем-то брак, ведь была божественным существом.
Тёмному Духу была выгодна эта сделка тем, что он хотел развязать хаос: в Небесном царстве тогда не было людей и других живых существ, а ему нужно было чем-то питаться — питался он отрицательной энергетикой людей, существ, войнами, хаосом, смутой — это продлевало ему жизнь.
И Джеминг помог ему в этом, заключив взаимовыгодное сотрудничество.
Для достижения цели Тёмный Дух выдал ему три артефакта: зеркало, благодаря которому можно стать равному Богу, видеть каждое существо; знать, кто чем занимается. Оно помогало следить за каждым созданием.
Тёмный нефрит — камень, который вызывал у всех желание воевать друг с другом: появлялось желание убивать, сеять ненависть среди людей. С помощью этого артефакта Джеминг и развеял войну в Небесном Царстве.
Подвеска в виде медальона вызывала у всех всеобщее уважение к нему и любовь, подчиняла, делая из жертвы марионетку.
Благодаря этим двум опасным артефактам: камню и подвеске, отец Веймина разделил ангелов на тех, кто находился под властью артефакта, последовав за ним, и тех, на кого магия артефактов не подействовала, потому что их сердца изначально оставались преданными Богине Света, в их головах не было мыслей вступить на сторону зла, — последовать за Джемингом.
Два созданных отряда ангелов напали друг на друга, начав воевать, в то время как их создательница находилась под властью подвески, не осознавая, что происходило.
В промежутке этого времени и был зачат Веймин, против согласия Богини — всё равно, что изнасилование.
Богиня Света смогла очнуться только тогда, когда часть её армии Джеминг перебил, она разгневалась и изгнала последователей Джеминга вместе с ним в ад.
В Раншане он лишился части своих сил, долгое время восстанавливался, привыкал к новому месту, затем снова вернулся в мир людей во втором веке, когда правил первый Император Сяо Люжэнь.
Существовали люди, в жилах которых текла кровь Богини: они являлись истинно верующими, с чистыми сердцами. Которых позже, в настоящем времени, убивал Джеминг, вселившись в тело Сяо Шэня.
Им был дан дар предвидеть плохие события, но в нём не было ничего магического, просто способность, которая помогала истинно верующим избегать плохих ситуаций. С ними была просто помощь небес, добрых сил, которая могла их защитить.
Но многих из них на первой чистке в 400 году, когда на трон сел Император Сяо Шэнь; Джеминг, вселившись в его тело, захватив разум, провёл чистку, начав оставшихся людей с чистыми сердцами убивать.
До этого он в 300 году, при втором Императоре Сяо Лэйцзяо, просто наблюдал за людьми из Раншана из зеркала, в некоторую часть из них вселив свою горсть мелких демонов.
Наблюдая, как добрые людишки справлялись со злом, оставались они всё той же натуры? Как оказалось — да, и поэтому Джеминг решил истребить оставшихся крестьян-отступников из этого мира, чтобы Богиня Света не вернулась на Небеса.
Он сам желал стать Богом Ночи, тем, кого бы люди вспоминали: поклонялись, боялись упомянуть. Знали, что их раса — ничтожна. Единственные, кто благословлён богом, были, по мнению Джеминга — демоны. Остальных существ в Скарлентии других стран нужно уничтожить. Или же подчинить себе, устроив на небесах новый ад.
Падший ангел был по своей натуре, словно безумным гением-учёным, изучающим природу поведения людей, попавших в сложные условия для выживания, ему была интересна реакция человека; он знал, что люди могут быть страшнее дьявола: они настолько интересные создания, что привыкают абсолютно к любой изменённой среде, но, как выяснил Джеминг, уже не остаются человечными, они забудут о слове «мораль», когда их жизни будет угрожать опасность или когда их настигнет голод, — животный инстинкт возьмёт над ними верх.
Мало кто из людей по-настоящему был чистым человеком, как девственный лист; таких можно пересчитать по пальцам, в основном, — они все похожи друг на друга своей аморальностью: желанием убить соседа за то, что тот как-то не то сказал, неправильно посмотрел, отобрал имущество, все люди — мелочные, думают только о себе, проявляя вверх эгоизма и жестокости.
Поэтому Джеминг не считал, что его закон, запрещавший кому-либо оказывать помощь в любых ситуациях, оставаться хладнокровным, что-то перевернул в обществе, когда оно и так прогнило мерзкими личностями: убийцами, насильниками, ворами, наёмниками, проституцией, жестокими Императорами.
Так почему бы из людей не создать демонов? Если в каждом из них сидели внутренние бесы? На свете, по мнению Джеминга, не было ни единого человека с чистой душой; все люди, как обезьяны, похожи друг на друга не только внешностью, повадками, но и ещё пороками, которые отражают их истинную суть — думать только о себе в любом случае. Человек — проявление живого эгоизма. Чем не отвратительное, лицемерное создание? Людская раса питает страх к демонам: всему мистическому, тому, что пришло из другого мира, неведомо человеческому глазу; сами того не подозревая, что их мысли, поступки, ничем не отличаются от детей тьмы.
Душа человека — бездонная пропасть заволочившихся теней, неизвестность. Если в мыслях уже зародилась малейшая крупица зависти: желание причинить человеку боль — это показывает то, насколько люди подвластны мрачным помыслам.
Они сами не знают, на что способны в гневе: тайные желания — это уже тревожный звоночек к тому, что человек склонен к тьме. Маньяки — сущие дьяволы во плоти. Убийцы, каннибалы: такие не способны к проявлению сочувствию, — жестокость заложена у них в крови. Они никогда не очистятся от своих грехов.
Джеминг не видел между ними различий.
Ему было любопытно выяснить, почему некоторые люди так отчаянно цепляются за добро? Разве они не понимают, что для сильных: хитрых, жестоких личностей, привыкших получать желаемое любой ценой, добряки — лёгкая добыча. Те, кто хочет искренне помочь другому, отдать всё, что ценно для него самого, не глупец ли он?
Хорошим людям не было уготовлено места в новом, созданном мире Джеминга, им всем дорога в Севил.
Кто останется верен закону: откроют для себя новое Царство, застав время величия демонической расы.
Князь демонов желал найти единомышленников, которые его бы уважали и любили, как ангелы ныне
покойную Создательницу, даже она, бедняжка, не справилась; исчезла из этого мира, когда люди перестали верить в добро. А она являлась олицетворением любви, света, надежды.
Эти понятия не вписывались в иерархию, построенную Джемингом. Он мечтал стереть добро из Царства людей, чтобы Богиня Света, его дорогая Создательница, никогда не вернулась на небеса, не сейчас, когда он почти близок к желаемой цели.
Падший ангел в данное время — князь ада: правитель всех высших демонов, мелких бесят; затеял весь этот маскарад лишь по той причине, что когда-то хотел быть единственным любимчиком у Богини Света; были времена, когда Создательница только родилась на свете — это был первый век, сотый год, тогда в Небесном Царстве ничего не было, кроме песков: проход в мир людей ещё не открыли.
В тот момент Богиня создала Джеминга, вдохнув в него своё дыхание; долгое время они были вдвоём, даже без людей; ангел очень ценил те проведённые моменты, но в один миг Богиня решила создать других ангелов: Джеминг стал чувствовать себя покинутым, хоть его и назначили генералом; он был влюблён в свою создательницу, но той он был как сын, между ними ничего бы не получилось, и ангел в то время уже хотел власти.
Народу Скарлентии досталось всего лишь из-за капризной прихоти демона получить взаимность от создательницы. Джеминг никогда бы не смог с подобной жаждой власти остаться долго на небесах; вот его и изгнали в ту яму, которую он заслужил. Но он всегда хотел сиять яркой звездой среди облаков, а не существовать в обществе грязных людишек.
Падшим ангелом двигало безумие, фанатичная болезнь, жаждущая искоренить добро из этой вселенной, изменить мир людей, кинуть их в неизвестный омут тьмы, как с ним однажды поступила Богиня, и поэтому князь демонов наказывал её любимых чад — людей, каких она старательно пыталась уберечь от смуты греха, но с самого их рождения — они и есть грех, всё самое скверное, что только существовало, всё это была человеческая раса, а его сородичи — ангелы — были для Джеминга предателями, которые не восхищались им, как люди млеют перед могуществом солнца.
Джеминг мечтал править небесами, летать среди ангелов, но не стать демоном, как Богиня разрушила его, так и он собирался с ней поступить. Пускай все создания познают то, что испытывал он, когда из самого сильного генерала ангела превратился в дьявола, живущего во тьме.
Создательница изгнала его из дома, светлых чертог, превратила в монстра. Джеминг всего-то хотел, чтобы она ответила ему взаимностью по-хорошему, он правда её любил не так, как сын любит мать, для него она была всем.
Но Богиня Света не дала ему любовь и законное право вместе с ней править небесами. Поэтому, по мнению Джеминга, любовь превращает из человека монстра, он лишил её народ Скарлентии, отныне никто не должен проявлять светлые чувства, пускай каждое существо на этой планете изнывает, теряет человеческий облик вместе с ним.
Вернёмся к его сыну: Веймину и к его внезапной проявленной инициативе рассказать обо всём принцу Джану. С чего вдруг у принца демонов возникло желание вмешаться в планы отца? Господин Синьтхао был знаком с юным наследником Скарлентии в прошлом. Впервые увидел он его, проходя мимо раскрытой церкви с младшим сыном дяди Джана, господином Ливу, тогда его глазам предстала картина: люди окружили мальчика лет восьми с запуганными, нечеловеческими глазами; смотря в его чёрную непроницаемую слизистую оболочку, можно было подумать, что ты словно растворяешься в темноте ночного неба, накрывшего улицы; принц демонов, увидев глаза ребёнка, замер, но не от страха, как многие, видящие пугающие глаза, от которых большинству становилось не по себе; им казалось, что они проваливались в глубокую могилу, задыхаясь от накрывшей тьмы; ладони в панике начинали потеть, ускорялось сердцебиение, и первая реакция на Джана была: либо — проваливай, нечисть, или же его пинали и били, отпихивались от наследного принца, словно от него воняло трупом.
Веймин же не испугался, ведь сам был обладателем подобных глаз, только золотистых.
Расы демонов и духов очень отличались между собой, но и в то же время их объединяло общее — то, что отличало их от людей: наличие способностей, — у Веймина их было две, так как он был смешанной крови с Богиней Света; тёмная способность ему передалась от отца — созидание теней, тьмы. И от матери: умение внушать, читать мысли людей, влиять на них через мозг, переселяться в их сознание.
В тот миг принц демонов увидел в глазах Джана страх, желание исчезнуть из этого места, а люди, обступившие его полукругом, казались гигантами в сравнение с загнанным в угол мальчиком, на их лицах застыла хладнокровная маска, словно белый гримм манекена — бездушные куклы, они смотрели на него с неприкрытом отвращением; даже не умея читать мысли, как Веймин, любой человек прочитал бы в их позе, по белым, мраморным лицам, словно маскам клоунов — желание уничтожить мальчика, непохожего на них. Но в этот момент, когда они накинулись на него, словно на дикого зверя, движимые стремлением задавить численным числом, — делало чудовищ их, а не этого загнанного в угол ребёнка, который ничего им не сделал, только внешностью им не угодил. На губах господина Синьтхао скользнула ухмылка: «какие же люди всё-таки бездушные создания: они готовы избавиться от восьмилетнего мальчика с дьявольскими глазами, но не от себя и своих грязных поступков». Веймин недолюбливал людей, как его отец, но он в глубине души не хотел разочаровываться в них; он старался верить в то, что не все они испорченные, жестокие ублюдки, ничем не отличавшиеся от демонов, которых они так старательно хотят уничтожить.
Но ни один человек так и не смог изменить мнение принца демонов о людской сущности: каждый представитель человеческой расы разочаровывал его; особенно как сейчас, когда столпившиеся прихожанцы в церкви и мужчина-священник брызгали капли святой воды, разбавленной разъедающей кислотой, на мальчика, который сидел на корточках, почти упавший на пятую точку: облокотился на правый бок к стене, закрыв голову руками от летящих в него жгучих капель, оставившие уродливые обугленные ожоги на руках, лице, часть кожи на правой руке содралась; боль от красных рубцов отдавалась по всему телу, до слёз, будто в кожу несколько раз вводили инъекцию, сужающую внутренние суставы. Мальчик время от времени издавал крики, и еле слышно шептал себе под нос: «меня не должно быть здесь, я хочу к маме, её нужно спасти, а потом, когда я её защищу, хоть убейте меня, сейчас я должен быть во дворце, остановить министров». По его щеке скатилась слеза, «хочу к маме», — всё повторял он, Веймин был единственным, кто слышал слова ребёнка. Людям было плевать на бормотания мальчишки.
В тот день он спас Джана, помог ненадолго выбраться из заточения. Принц демонов стал его временным учителем по контролю силы; смог донести до юного господина, что способность — это не всегда зло; показал всякие смешные спектакли из теней, Джан в те секунды искренне смеялся; принц был благодарен Веймину за спасение матери, он внушил министрам и Императору оставить Императрицу в покое.
Помог господину Сяо увидеть мир глазами демонов; держа его на руках, они вместе с принцем на крыльях
устремились в небо, пролетая мимо Скарлентии: леса фейри, страны иллюзий кошмаров, измерении времени, огненной страны, ледяной Севенглии, заросших джунглей, пустыни, страны вечных дождей. Правительницами всех этих континентов были девушки-духи. Владычица ледяной страны являлась только исключением, она была полукровкой. Из-за чего и велась междоусобная война на её родине. Все женщины — законные супруги Императора.
Каждая из стран находилась на летающих друг от друга огрызков камней, похожих на острова, все они парили в воздухе. Примерно на одном и том же уровне, недалеко от главного большого участка скалы, на котором была расположена Скарлентия.
Веймин показал Джану так же Небесное Царство.
Их глазам предстал сказочный вид: на маленьком островке земли, парящем высоко в небесах, под которым лился прозрачный водопад рудников, сквозь обступивших пространство густеющих грозовых туч величественно возвышался белоснежный замок, облицованный блестящим мрамором; он проглядывал сквозь окутавших его змеевидными дорожками серых облаков, заволочившимися возле него кудрявыми островками, что казалось, словно на небе раскрылся покров взбитого пухового одеяла, волнами развивающегося по кровати.
Смотря на холодный замок, на ум сразу приходило, будто в нём жила снежная королева, он казался хрустальным, проглядывающим сквозь пушистых волнистых облаков.
Водопады, стекающие над участком земли, не капали вниз на Царство людей, создавалось впечатление, что они стекали в иллюзионное пустое пространство; вниз спадающие изумрудные ручейки выглядели настолько чистыми и прозрачными, что это место казалось неземным.
Перед замком, открывающим к нему путь — это было первым, что видели мёртвые души, попавшие в Небесное Царство, — стояла каменная арка с колоннами из белого кирпича, из неё текла прозрачная вода, как раз та, что водопадом спадала под островом; из-за бугра, льющегося стремительными пенистыми потоками водопада, стекавшими в неизвестную пропасть, казалось, будто арка находилась на краю света, что действительно было так; там, где заканчивала струиться чистая голубая вода, не было хода дальше, лишь пустующее пространство.
Стоя возле входа, ведущего в Небесное Царство, человека обволакивало райским солнечным светом: подставляя лицо к тёплым лучам, Джану хотелось в нём раствориться; стать солнечным зайчиком и устремиться к солнцу, на душе стало так умиротворённо, будто невидимая Богиня Света простила ему все грехи, и он вновь стал новой душой, не успевшей покрыться чернотой.
Он почувствовал, что его все на земле простили, особенно отец, слёзы медленно стекли по лицу принца; он ясно увидел перед собой образ отца, склонившегося над его могилой, сказавший: «Прости меня, сынок, всё-таки ты был моим сыном».
Веймин сказал ему тогда, что люди, оказавшиеся перед вратами Небесного Царства, видят то, как их простили близкие, ту проекцию мира, где человек был бы любим и счастлив, подобие сладких грёз.
Но то были мёртвые, а Джан был жив, ему опасно долго находиться возле арки, а то он мог бы затеряться в мире грёз, потерявшись в мире фантазий. Чтобы привести его в чувства, принцу демонов пришлось скинуть его с обрыва, а затем на крыльях поймать.
После они продолжили путешествие, залетев внутрь арки, и перед ними раскрылись виды прекрасных, парящих в воздухе островов, уютно расположившихся по обе стороны скал, расположенных на них, с которых стекали водопады: всё это место практически было окружено водами и взявших скал в кольцо знойного тумана облаками; даже на земле протекала вода, словно журчащий ручек, по которому можно было ходить.
Небо было нежно-голубого цвета, в округе раздавалось сладкое пение птиц, которое хотелось слушать вечно — это место было куда спокойнее омрачённого пороками Царства людей.
Джану хотелось там остаться, но принц демонов сказал ему, что теперь Небесное Царство закрыто для всех — души попадают в ад; если долго находиться в Небесном Царстве, будучи живым, можно раствориться в нём на части. Не попав после смерти ни в одно измерение.
В глубокой пропасти, на расстоянии триста километров от Царства людей находилась кровавая река. В неё Император сбрасывал раздробленные на части тела отступников с чистыми сердцами.
Под её берегами находились подразделения адов: Раншан — Царство высших демонов; Аркат — место, кишащее множеством бесят, армии Джеминга. Ларград — место рождения древних вампиров, слепых, словно мумий, гладкую кожу которых покрывала слизь. Скидхар — то место, где находился тёмный дух, подпитывался отрицательной энергией как и вампиров, так и людей.
Севил — озлобленные души. Там и оказывались убитые Его Высочеством раскромсанные объедки костей отступников.
Люди в Скарлентии отмечали праздник «восставших душ» поговаривали, что именно в этот день из Севила в страну могли прийти мёртвые за тем, кто их убил, забрав с собой в ад. Поэтому народ, как только наступал этот праздник, сжигал тела родственников, друзей, чтобы они никогда не вернулись за ними. Император мог не переживать на этот счёт, — души отступников не смогли бы его потревожить, потому что от их тел ничего не оставалось.
Веймин обо всём этом поведал маленькому Джану. Открыл для ребёнка тайны мира, который всё время был заперт в клетке дяди Миншенга, словно подопытная крыса, принц давно так открыто ни с кем не общался, как с принцем демонов.
Он был единственным, помимо матери, кто не убегал при виде его нечеловеческих глаз, в страхе покрываясь испаринами пота.
Стал словно волшебником, показавшим сказку, где, находясь рядом с тем, кто похож на тебя, на душе становится как-то роднее, будто Веймин за пол дня стал для принца родственной душой, братом, которого у него никогда не было.
Но эта свобода, подаренная ангелом-хранителем, не продлилась долго; Джану пришлось вернуться к дяде, но он уже не пытал его, стал нормальным, Веймин внушил ему прекратить проводить опыты над племянником, настало тихое время.
Сын Джеминга стёр воспоминания у наследного принца об их встрече, рассказах, но дьявольские глаза Джана, по какой-то неизвестной для него причине, перестали появляться, будто зверя, сидящего внутри него, задобрили, закормив надолго лакомствами, — сила больше не выходила наружу, не реагировала на негативные эмоции людей.
Сяо Шэнь забирает сына во дворец. Но дом, который прежде когда-то покинул Джан, стал выглядеть внутри по-другому: королевский зал выполнен в багрово-красных тонах, на окнах висели чёрные бархатные шторы; красный ковёр шёл от порога дворца, доходя до трона Императора. И это были не единственные изменённые вещи: самым странным было то, что отец поменял себе личную охрану; это были люди Джеминга — падшие ангелы, которые пошли за ним, находясь под властью медальона, вызывающего любовь и уважение к его хозяину. Их было восемь.
Ли Шэнь — демон желаний. Который предпочитал выполнять злые по отношению к своим клиентам. Раньше, когда был ангелом, помогал людям воплощать в явь их добрые мечты, не вредя человеческим душам. Мужчина с длинными красными волосами и красными демоническими глазами; бледнокожий, на лице по обоим щекам сбоку выходят чёрные узоры; под правым глазом находится маленькая родинка. На вид двадцатипятилетний юноша.
Лан Ксин — демон боли. Заставляет людей через иллюзии чувствовать боль близких, видеть её через сны, ощущать все чувства на своей шкуре. Раньше, когда был ангелом, наоборот, помогал людям тем, что избавлял их от душевной боли. Черноволосый мужчина с прекрасной эльфийской внешностью: мятные глаза, казавшиеся больше кристально-мутными, еле салатового цвета, такого холодного оттенка; бледная кожа, тоже выглядел где-то на двадцать пять лет; овальное заострённое лицо. Длинные прямые волосы, достающие до спины; на голове делал пучок или же собирал высокий конский хвост. От его внешнего вида веяло аристократией: высокомерностью, галантностью, холодностью.
Сюин Хуоджин — демон фантазий. Запирал человека в его фантазиях, мечтах. Где он терял реальность с вымыслом, растворяясь в выдуманном мирке. Он мог заполучить богатство, власть, но потом всего этого лишиться. Тот мир был очень похож на настоящий, но это была мастерская иллюзия обмана. «Дарующий». Раньше этот ангел позволял людям купаться в их мечтах, помогал в реальной жизни.
У него были короткие светлые волосы по плечи, аккуратно прядями уложенные в причёску, карие глаза, светлая кожа.
Сяолун Лиу — демон, создающий рептилий, драконов. Золотистые глаза, длинные зелёные волосы, белоснежная кожа.
Кхунцзю Гунцзи — демон Страха.
На яву и в иллюзиях парализовал людей от страха, оживляя то, чего не должно существовать в этом мире.
У него были разные глаза: правый — красный, левый мутно-белый; белая кожа, чёрные волосы. Он делал себе сзади мелкий хвостик или же собирал волосы в пучок.
Хуоши Маньяо — демон, сжигающий плоть, создавал из огня огненных волков, насылая их на людей: они сжигали целые леса, деревни. Стоило человеку к ним прикоснуться, как они возгорались.
Чёрные волнистые волосы, фиолетовые глаза, светлая кожа.
Демон, блокирующий силу других, как и у демонов, также отнимающей жизненные силы у людей.
Линдао — демон, блокирующий силу других, как у демонов, так и у людей. Юноша с длинными волнистыми пышными волосами, кудри которого разлетались в разные стороны. У него была очень яркая, бросающаяся в глаза внешность. Лицо молодого человека могло быть некогда очень красивым, если бы оно не было исполосовано мелкими шрамами; на правой стороне лица от мутно-голубого глаза почти сероватого оттенка шёл узорчатый шрам, а на левой стороне лица так же обступали тонкие шрамы. Само по себе лицо у молодого господина было настолько прекрасным, что можно было подумать, что перед вами стоит эльф из сказки с их идеальными скулами и пухлыми губами.
Вся перечисленная личная охрана Его Высочества выглядели очень молодо, как двадцатипятилетние юноши.
В эту пору также вовсю действовал новый закон Императора — запрещающий проявлять добрые чувства: помогать людям, доверять им, госпожа Лианна — мать наследного принца Джана, начала подозревать, что с её мужем, который раньше поддерживал порядок — убивал всех преступников, — что-то случилось: она чувствовала, что это больше не её Сяо Шэнь.
Однажды ей приснился сон, где она находилась в большом просторном помещении, повсюду её окружали колонны эпохи ренессанса с правой и левой стороны, возвышающиеся в потолок; ступени, перила, всё было сделано из слоновой кости в белых тонах, помещение казалось большим из-за главной арки от входа ведущей в центральный зал; по обоим бокам зала находилось множество открытых арок-окон, что создавалось впечатление, словно ты попал в рай; на душе сразу так светло становилось и сладко, что казалось, находясь посреди тронного зала арок: ты весь очищаешься от черноты; в месте, где должен был находиться трон, по полу текла чистая вода, из открытых арок лился божественный согревающий свет. Это место не хотелось покидать.
Оно было пронизано теплом, что хотелось стать солнечным зайчиком и устремиться к солнечным лучам, Императрица хоть на миг ощутила себя очищенной. Краем глаза она случайно посмотрела на себя в поверхность глади воды и увидела своё отражение — лицо не было исполосовано в шрамах, змеиная чешуя по бокам скулам исчезла, на неё смотрела молодая девушка с карими глазами, волнистыми каштановыми волосами, под губой была маленькая родинка. Госпожа Лианна поразилась, не проверив своим глазам, как же это возможно? Что за место ей приснилось? Почему в нём хотелось остаться навсегда? Но сын… она не могла оставить его.
И тут она услышала женский голос, который сказал ей: «Твой сын должен выжить, наступит день, он встретит особенного юношу с чистым сердцем, который повлияет на него, и вместе они смогут уничтожить демонов. Джан должен править Скарлентией — он истинный Император. Мальчики связаны между собой красной нитью судьбы — они оба спасут людей от вечного ада Джеминга».
Императрица подумала тогда, что это всего лишь сон.
Но Веймин — сын Джеминга, видя, как матери Джана было тяжело жить среди жестокой семьи, решил ей всё рассказать: они подружились, и она попросила у него, чтобы он защитил Джана любой ценой. Принц демонов дал клятву госпоже Лиан выполнить слово.
Он не позволит отцу разрушить душу Джана.
Наследный Принц в глубине души был добрым ребёнком, который всего-то жаждал получить любовь Сяо Шэня, но стал марионеткой Джеминга, приняв иллюзию того, что он его настоящий отец.
Зная правду о том, что Императора захватил демон, Джан всё равно ничего не менял, потому что Джеминг поддерживал его: дал власть и мечту стать принцем.
В настоящем времени ничего не изменилось: Его Высочество Сяо Джан до сих пор выполнял жестокие миссии Джеминга, внушив себе, что он его отец, а хороший сын должен слушаться своего родителя, каким бы он не был.
Джана, в принципе, устраивал новый жестокий мир, ведь при Сяо Шэне ему жилось гораздо хуже, Джеминг не считает его монстром, принимает его способность, позволяет жить во дворце, вот только использует способности принца для уничтожения отступников, целых деревень.
Наследный принц не хотел жить в тени: он ведь родился в королевской семье, так почему он должен жить, как крыса, которую всё время хотят раздавить? Всё, чего он хотел — быть видимым для людей Скарлентии, а не тихим призраком, которого отец хотел стереть из родного дома. Император уничтожил всё: личность Джана, их с мамой жизнь, женившись на этих ведьмах, родивших жестоких выродков. Как же принц ненавидел чужаков, занявших его территорию; каждый сосунок был ему противен, особенно Сяо Сянжан — сын полукровки. Ублюдок вёл себя так, словно дворец был его законным домом, а Джан в нём — пустое место, посмешище. Принцу тяжело далось вновь заслужить уважение «отца» и своих сводных братьев; для этого ему пришлось стать таким же больным садистом, как они.
После смерти мамы, нет, после того, как он её убил… Джан стал блуждать во тьме, как одичалый призрак. Никакого счастья. Лишь пустота, кровь, льющаяся фонтаном из жертв, и убийства, в самом деле, лучше бы Джеминг не возвращался за ним, когда дядя хотел его сжечь на костре, он жалел лишь, что не умер тогда.
Не о такой поддержке отца мечтал Джан. Но куда деваться? Лучше так, чем снова быть подопытным кроликом дяди Миншенга, изгнанником дворца.
Когда матери не стало, Джан уже не был уверен: нужен ли ему трон? Не лучше ли вернуть всё, как было? Теперь во дворце он заперт совсем один, вынужден жить среди чудовищ, пьющих кровь, привыкших пытать беззащитных людей, и снова вертевшийся вопрос на языке: для чего он живёт, какой в этом смысл, если он не был счастлив?
Мамы больше нет, Сяо Шэнь даже не его родной отец, рядом нет ни единого близкого человека, который бы пожалел его, заключил в объятия, как мама, позволил выплакаться на чужом плече, побыть собой хотя бы на несколько секунд…
Наследный принц всего лишь хотел, чтобы отец и народ Скарлентии принял его с одним малейшим недостатком нечеловеческими глазами — получить любовь, здоровые отношения в семье, где он не успел ничего испортить — забрать статус главенствующей императрицы матери, ведь отец из-за его рождения на свет, можно сказать, отказался не только от него, но и от матери, а Джан чувствовал себя за это виноватым, добровольно подписался на пытки дяди, лишь бы снова стать нормальным.
Но, что он получил после возвращения от дядюшки Миншенга? Новый ад. Где он снова не вписывался в устои мира, ведь закон гласил, что нельзя проявлять добрые, светлые чувства сопереживания. Джан вновь изгой. Это просто издевательство судьбы, или тот, кто создал мир, хочет, чтобы принц покончил с собой? Видимо, всё к этому и идёт, раз ничего для него не подходило, всё повторяется по кругу, где одни и те же правила, и цель этой игры проста — выжечь Джана из этой вселенной. Потому что он способен на чувства, не такой, как его семья, единственным человеком, который тоже не вписался в закон, была его мама, но теперь её нет и наследный принц остался совсем один среди бесчеловечных извергов, для которых убийства хороший людей — это смысл жизни, то, ради чего стоит жить.
Господину Сяо пришлось натянуть на себя маску, навязанную обществом, и стать тем, от кого он всю жизнь хотел излечиться — монстром. Разве это не иронично?