fly?

— Когда мы были в таверне прошлым вечером, до меня донёсся отрывок беседы молодых энтузиастов, рассказывающих байку о том, что у каждого владельца глаза бога есть своё созвездие.. Как думаешь, как называлось бы твоё?       Скарамуш в последующие за вопросом первые секунды тишины просто удивлённо моргает несколько раз, не ожидая разговора на подобную тематику. Ведь как бы он ни открещивался от собственной милости богов, она всё ещё имела для него значение.       Подпалившее душу доказательство того, что он нечто большее, чем безвольная кукла.       Другим, правда, об этом знать не стоило.       В этот раз они решили заночевать в заброшенной лачуге на берегу безмолвного озера — Казухе, как особо восприимчивому к малейшим изменениям в окружающей среде человеку, после удушающего сумерского города стоило побыть в тишине. Успокоиться, забыться на время и вновь уловить в переливчатой мелодии ветра то, что другим недоступно.       Ведомый этим знанием, Куникудзуши уводил их всё дальше и дальше в лес до тех пор, пока солнце своим светом не обагрило волосы идущего вслед за ним родного человека.       Каэдэхара ему ничего не говорил.       Не просил остановиться, переждать мгновение, чтобы успеть полюбоваться сверкающей пылью в последних лучах заката, не торопил найти укрытие, лишь раз напомнив о своих ранних наблюдениях — быть дождю, да ещё какому! — и не стал возражать, когда выбор пал на то, что когда-то было крепким домом, от которого сейчас осталось лишь напоминание о былой стойкости в виде ещё не покорёженных до конца от времени стен.       Иногда Странник задумывался: если уж ронин так безропотно принимает его решения.. будет ли он и дальше на его стороне, если мир погрузится в хаос?       Он пытается поймать желанный взгляд, пока они расчищают место для сна, однако с разочарованием видит в нём одну туманную усталость.       Казухе банально нужен отдых.       Оставалось только смириться с текущим положением дел и попробовать в другой раз.       ..звон дождя постепенно сходил на нет, и Скарамуш сам невольно дремлет, убаюканный сердцебиением ещё одного Нивы в его жизни. Привычка обнимать Каэдэхару во время грёз смертного, жадно отслеживать вздохи и выдохи, чтобы точно знать, что, да, живой, имела огромнейшую важность — как для волков луна, прокладывающая своим холодом тропы для их выживания.       Ему это нужно, необходимо, чтобы суметь вовремя хоть как-то предотвратить возможную..       Вопрос.       Внезапный, забавный, сбивающий с толку.       Ничего такого, Казуха иногда задаёт вопросы, замечая что-то интересное на своём жизненном пути.       Почему? Куникудзуши едва ли мог подобрать ответ. — Меня мало интересует весь этот фарс божков, — тем не менее хрипло произносит он.       Но когда Каэдэхара переворачивается с одного бока на другой, чтобы оказаться с ним настолько близко, насколько это возможно, Странник осознаёт, что ронин выбрал иную сторону. Впервые за столько времени, которое молодой Нива отдал ему задаром, не поверил в услышанное. — Если бы ты действительно так считал, то в твоих движениях не было того трепета, когда ты используешь анемо стихию, — не укоряет, лукавец, просто видит насквозь. Снова, — однако я и не думал, что получу ответ. Мне хватает того, что я вижу своими глазами. Того, что я чувствую своей кожей, как ночной бриз. И того, ради чего бьётся моё сердце.       Если бы бывший Кабукимоно действительно умел дышать, как и все обычные люди, в этот миг у него перехватило бы дыхание. Нет, он будет. Будет на его стороне. — Твоё, наверное, было бы связано с клёном или кленовыми листьями, — наконец несколько отрешённо замечает Странник, под внимательным алым взором ощущая себя будто бы голым. — Наверняка, — непринуждённо соглашается собеседник, и бывший Предвестник с сожалением обнаружил, что его раскусили. Увести от себя разговор не выйдет. — Мне однажды довелось пообщаться с любопытным астрологом.. она рассказала, что звёздному небу свойственно преображаться, как кор ляпису, прошедшему путь длиной в несколько столетий..       Самурай слегка отстраняется, садясь, и Куникудзуши, немного погодя, следует его примеру.       Полумесяц-бесстыдник заглядывает в разбитые окна, искажаясь в трещинах последнего оставшегося стекла, и отблеск лунного света игриво расстилается на забинтованной руке, тянущейся к чужому лицу.       Каэдэхара не любит прикосновения.       Странник, если так задуматься, так же особо не имел потребности в утолении тактильного голода.       Вот только сейчас, опьянённые мыслями, чувствами — друг другом — они с нежностью соприкасаются лбами, прикрыв глаза от нахлынувших ощущений. — И если звёздному небу суждено измениться, — Казуха шепчет, но в голове Скарамуша его голос звучит пронзительнее грома первой грозы, — какова вероятность, что наши созвездия могут переплестись, чтобы образовать новое, непохожее на другие?       Изящные ладони ложатся на талию любимого человека, и горький смешок следует за последней слезой пробегающей тучи.. — Это невозможно.       ..чтобы встретиться с тёплой усмешкой и разящим наповал: — Но если это всё же возможно, то я бы хотел, чтобы сердце моего созвездия стало сердцем нашего. В один день и до того момента, покуда солнце не откажется взбираться на небосвод ради надежды обречённых людей.       ..Ведьма озабоченно качает головой, сверяясь с новыми полученными данными. — Неправильное расположение звёзд, детка, — ворчит женщина, косясь на невнимательную ученицу. — Вот здесь, — она небрежно тыкает в грудь криво нарисованного окрылённого силуэта, — уж лет двести как находится звезда кроваво-красного клёна. Вечно вы, молодые, торопитесь..       Девчонка, опомнившись, возмущённо дует губки и пытается возразить. — Когда я перерисовывала с натуры, её там не было!       На что получает обидный подзатыльник и насмешливое: — Я была бы крайне удивлена, не обнаружив её там когда-нибудь.