***
В очередной раз воскресенье Чонгука прошло за подготовкой проекта по истории искусств и выполнением различных заданий по другим предметам. К вечеру мозг не мог больше ни на чём сосредоточиться, буквы в учебниках расплывались перед глазами, а рука, спина и плечи невыносимо ныли. Парень откинулся на спинку стула и потянулся. Вся запланированная работа была выполнена, поэтому можно было позволить себе перед сном отдохнуть. Он повернулся к окну: после дождя, лившего весь день, небо немного прояснилось, и сквозь тучи пробивалось солнце, окрашивая напоследок тучи и город в яркие жёлто-оранжевые и алые цвета. Чонгук вышел на балкон, чтобы насладиться столь невероятным видом.Rupert Pope, Giles Palmer – Chasing stars
Он не сразу заметил, что сбоку, на соседнем балконе, тоже кто-то есть, а когда обратил внимание, то почувствовал, как от радости сердце забилось немного быстрее: полубоком к нему в плетённом кресле сидел Тэхён. На первый взгляд его поза казалась расслабленной, но слегка поджатые губы и задумчивый взор, направленный куда-то вдаль над крышами домов, выдавали небольшое внутреннее напряжение. Одна рука покоилась на подлокотнике, а пальцами второй, также опирающейся на подлокотник, он не спеша водил по подбородку, иногда задевая нижнюю губу. Кажется, он так был погружен в мысли, что тоже не заметил Чонгука. А тот и не торопился его окликать. Он просто стоял и любовался, стараясь запомнить все детали. В мягком свете заходящего солнца кожа мужчины напоминала светящийся изнутри янтарный бархат, к которому невероятно хотелось прикоснуться кончиками пальцев и почувствовать тёплую шелковистость. Тёмные волосы по краям окрасились яркой бронзой, создав подобие ореола, а надетая поверх голого тела кофта цвета корицы дополняла образ, выразительно подчёркивая медовые ключицы. Тэхён в целом напоминал сказочное существо, окруженное золотой пыльцой. И неважно, что таким он казался Чонгуку благодаря развитому воображению. В отличие от иллюзии в виде прекрасной картинки, чувства к этому человеку были настоящими. Каждый раз при виде Тэхёна окружающий мир для Чона становился блёклым, и он, как под гипнозом, не мог отвести взгляда, а воздух застревал в горле от распирающего грудь восхищения. И в эту минуту тоже, смотря на мужчину, он чувствовал столько всего, что было тяжело выделить что-то одно. Если поначалу его привлекала внешность, то после знакомства и близкого общения Чонгук, словно пойманная в сети рыба, был окутан его харизмой и обаянием и теперь неотвратимо шёл на дно. Для него Тэхён был красив по всем показателям: и внешним, и внутренним. Поэтому сейчас помимо восхищения сердце наполнял коктейль из смеси уважения, благодарности, радости, а также, возможно, капельки нежности. Ещё ни разу в жизни не испытывая по-настоящему таких сильных чувств, как любовь и влюблённость, молодой художник даже не задумывался, что заинтересованность в мужчине может быть чем-то иным, чем, например, обычное желание удовлетворить эстетические потребности в созерцании прекрасного. Тэхён однозначно был для него музой, а с недавних пор и другом, с которым он мог часами разговаривать как об искусстве, так и просто обо всём подряд. И, естественно, у Чонгука не могла не возникнуть к нему симпатия. Правда стали закрадываться крошечные сомнения: а можно ли испытывать подобное к друзьям? Но Чон не обращал на это внимание и, будучи творческой личностью, считал, что музой может быть не только объект вожделения. Ведь вдохновлять может кто-угодно, в том числе и друзья. Чонгук не знает, сколько он простоял, открыто пялясь на соседа. Но тот, наконец, отвлекся от размышлений и, повернув голову, посмотрел прямо в глаза парня: – Привет, Чонгук, – его чёрные, яркие глаза излучали такое же тепло, как солнце. От неожиданности Чонгук вздрогнул и изогнул губы в растерянной улыбке: – Привет. Я тебе помешал? – Нет, ни сколько. Вышел полюбоваться закатом? Голос Тэхёна под стать солнечным лучам растекался мёдом и бархатом, поэтому Чонгук моментально расслабился и облокотился на ограждение балкона. – Да, и заодно немного отдохнуть от учёбы. Небо сегодня невероятное! Как будто жидкий раскалённый металл пролился! – Это точно! Давно такого заката не видел. Ненадолго между ними повисла тишина, пока они наблюдали, как ярче разгорается пожар, и жёлтое золото сменяется на насыщенно оранжевый и розовый, перетекает в тёмно-красный, а затем всё плавно начало угасать. Город, погружаясь в сумерки, сменил свои цвета на синие и чёрные. Чонгук шумно вздохнул и еле заметно усмехнулся пришедшим мыслям. Несколько секунд он колебался, думая, стоит ли озвучивать их, но желание поделиться победило. – Хён, знаешь, иногда я представляю, что там, в облаках, находится другой мир, где живут феи, эльфы или всякие другие необычные существа, – мечтательно произнёс парень и подпёр голову рукой. – Особенно, если облака вдали напоминают горы, то иллюзия становится сильнее. А ещё возникает ощущение, будто тебя посвятили в тайну, приоткрыв на несколько секунд завесу между нашим миром и тем. И, возможно, ты единственный, кому посчастливилось это увидеть. Тэхён ничего не ответил. Чонгук повернулся к нему, чтобы убедиться, что тот его вообще слушал, и наткнулся на заинтересованный взгляд, в котором проскальзывали искорки веселья. – Ащ, это так смущающе, – зажмурился парень. – Глупо прозвучало, да? – Вовсе нет, – улыбнулся Тэхён на реакцию Чона. – Всё в порядке. Тебя же это вдохновляет? – Да, – Чонгук отвёл глаза обратно на потемневший горизонт. – Больше всего мне нравится писать небо. Оно никогда не бывает одинаковым и меняется буквально каждую минуту, но при этом всегда остается невероятно прекрасным! Оно как бесконечный источник вдохновения. – Когда ты так говоришь, мне кажется, что я тоже начинаю испытывать восторг, хотя никогда не чувствовал сильного вдохновения, только смотря на небо и облака, – Тэхён встал с кресла и, копируя позу Чонгука, облокотился на ограждение балкона. – Обычно я черпаю вдохновение в пережитых эмоциях или историях людей. Мне нравится ходить в парк и подслушивать на скамейке разговоры рядом отдыхающих или наблюдать за происходящим вокруг: например, как резвятся дети у фонтана, как они громко смеются во время игр; или просто люблю слушать звуки природы. Это наводит меня на всякие размышления, из которых позже рождается мелодия. – Как думаешь, связаны ли наши увлечения с тем, каким образом мы получаем вдохновение и через что в основном воспринимаем окружающий мир? – задумчиво произнёс Чонгук. – Я в какой-то статье читал, что людей можно поделить на психотипы в зависимости от того, как они лучше усваивают информацию: через зрение, слух, осязание. Ты – музыкант и любишь слушать, а я – художник и мне нравится смотреть. Думаю, нас можно отнести к типам визуала и аудиала, – усмехнулся парень. – Интересная теория, но навряд ли это так работает. Может, я и смог стать музыкантом, потому что воспринимаю лучше информацию через слух, но большую роль всё же сыграло влияние дедушки. Я вполне мог пойти по стопам родителей и быть, например, архитектором. – Ну а если предположить, что эта теория верная, то тогда получается, ты не смог бы достичь успеха в других сферах так же, как в музыке, и стать музыкантом было изначально единственно верным твоим путем, чтобы реализоваться по полной, – решил поспорить Чонгук. – А как же тогда, допустим, Бетховен? – спокойно ответил Тэхён. – Как он вдохновлялся, лишившись слуха? Или откуда берут вдохновения слепые люди, занимающиеся живописью? Да и куда тогда приписать синестетов? Получится слишком много исключений. – Но ведь из каждого правила есть исключения. – Да, но я всё равно считаю, что подобные деления людей на группы придумываются, потому что нашему мозгу так легче работать. Я не имею ничего против этой теорий, вот только если бы в жизни действительно всё было так же просто… Чонгуку нравилось, что Тэхён выражал своё мнение спокойно, не реагируя чересчур бурно на его провокацию. Но последняя фраза мужчины прозвучала так, будто он был чем-то озабочен или расстроен, поэтому парень решил закончить дискуссию. – Ладно, я с тобой согласен. Хоть для меня важно в первую очередь видеть, я могу получать вдохновение от других вещей, в том числе от музыки. Парень немного забеспокоился, что Тэхён мог быть огорчен из-за работы над саундтреком, поэтому, прежде чем задать следующий вопрос, он внимательно посмотрел на мужчину и, не заметив на лице признаков тех чувств, что проскользнули тенью в голосе, решился спросить. – Кстати, хён, почему ты не играл на этой неделе? Я уже привык почти каждый вечер наслаждаться музыкой в твоём исполнении. По вздоху соседа Чонгук понял, что тому не особо хотелось говорить об этом, но всё же Тэхён ответил. – Я отдал композицию на рассмотрение и согласование, – мужчина старался сохранить голос ровным, однако слегка нервное поглаживание рукой волос выдавало его переживания. – Как оказалось, это не быстрый процесс: надо, чтобы послушали и одобрили продюсеры, режиссёр, спонсор, сценарист и ещё куча людей. – Значит, поэтому ты был таким задумчивым и не сразу заметил меня… – Да, – Тэхён развернулся лицом к окну, облокотился на ограждение спиной и локтями и немного опустил голову. – В этот раз я больше уверен в своей музыке и думаю, что скорее всего она всем понравится, и замечаний не будет или будут лишь незначительные правки, но долгое ожидание всё равно заставляет чуть-чуть нервничать. – О, мне это знакомо! – улыбнулся Чонгук и затем бодро заявил: – Главное, что ты веришь в себя, а, значит, обязательно всё будет хорошо! – Думаешь? – Уверен на все 100! – Спасибо, Чонгук, – повеселел Тэхён. – Пожалуй, сегодня слишком хороший вечер, чтобы переживать о таком и портить себе настроение. – Ты абсолютно прав! Город уже целиком погрузился в ночь, наполнившись светящимися точками окон соседних домов и ярко мигающими рекламными вывесками. Природа стихла, и остальные звуки стали более заметны. Снизу доносился шум проезжающих машин, смех какой-то пьяной компании, голоса редких прохожих, поздно возвращающихся домой, лай выгуливаемых перед сном собак. На одну из них Тэхён обратил внимание. – О, та собака похожа на мою. Чонгук проследил куда пальцем указал Тэхён. – А, это Персик и госпожа Хван. Они живут на втором этаже. У тебя тоже есть шпиц? – Ага, Ёнтан, – широко заулыбался парень. – Только он темного окраса. Он остался с родителями, потому что мне было тяжело найти квартиру, хозяин которой разрешил бы жить с собакой. Надеюсь, после завершения работы над этим проектом, у меня будет возможность найти жильё, куда можно будет перевезти Танни. В сердце Чонгука неприятно кольнуло от мысли, что Тэхён может в скором будущем переехать, и они, возможно, несмотря на дружбу, не смогут так много и часто общаться. Конечно, этого стоило ожидать, ведь Тэхён снял квартиру лишь на время, чтобы было ближе добираться до работы. Не мог же он, в отличие от Чона, которому квартиру подарили родители, остаться здесь на всю жизнь. Парня также поразило осознание того, как сильно он успел привязаться к соседу, и что в случае его переезда он будет сильно скучать. Но, как обычно, он решил не думать дальше об этом в данный момент, ведь как сказал ранее Тэхён, вечер слишком хороший, чтобы портить себе настроение. Нужно просто наслаждаться настоящим. – Здорово, – протянул Чонгук. – Я тебе немного завидую. Мне родители не разрешали завести собаку. А сейчас из-за учёбы нет возможности, потому что мне не будет хватать времени, чтобы играть с ней и гулять. – А какую собаку ты хотел бы? – Добермана. Но этой породе помимо обычного ухода требуется ещё дрессировка, – ответил Чонгук и на пару секунд замолчал, погрузившись в размышления, а потом добавил: – А вообще мне все собаки нравятся, и в будущем я хочу завести несколько собак, не только добермана. – Классная мысль! Мы могли бы вместе гулять, – мечтательно произнёс Тэхён. – Танни очень дружелюбный. Думаю, наши собаки поладили бы. Пусть это была лишь одна из версий того, как в будущем могли выглядеть их отношения, и никаких обязательств за собой слова Тэхёна не несли, они всё равно успокоили парня и вселили надежду, что даже после переезда они продолжат точно так же встречаться и общаться. За непринуждённым разговором они провели больше часа. После захода солнца температура опустилась, и стало ощутимо холоднее. Чонгук даже в толстовке с накинутым капюшоном испытывал лёгкий дискомфорт от каждого дуновения ветра, постепенно пробирающегося все глубже за шиворот. При очередном взгляде на Тэхёна Чон обратил внимание, что уши мужчины покраснели, хотя он не говорил и не показывал, что ему холодно, а продолжал увлечённо рассказывать историю из жизни во время учёбы в старшей школе, обнимая себя за плечи и лишь изредка поёживаясь. Чонгуку было интересно слушать Тэхёна, но он не мог долго смотреть, как тот мёрзнет, поэтому не выдержал и, не дожидаясь, когда закончится рассказ, предложил попить у него дома горячий шоколад, чтобы согреться. Прерывать общение, как и спать, совсем не хотелось ни одному, ни другому, и Тэхён охотно согласился. Вечер они продолжили, уютно устроившись на широком подоконнике в гостиной Чонгука с кружками горячего шоколада и маршмэллоу. Из освещения Чонгук оставил только длинную гирлянду на стене. Маленькие лампочки тёплого жёлтого цвета светили не ярко, но вполне достаточно, чтобы разглядеть общие очертания мебели и не наткнуться ни на что при передвижении по комнате. Тэхён с Чонгуком сидели напротив друг друга и попеременно рассказывали разные истории из юности, делились воспоминаниями из детства и много смеялись. Иногда в разговоре наступали паузы, но они нисколько не тяготили. Тишина в такие мгновения лишь подчеркивала комфорт создавшейся между ними атмосферы. Пару раз Чонгук ловил себя за слишком, по его мнению, откровенным рассматриванием Тэхёна. Но он ничего не мог с собой поделать. Лицо мужчины, ещё не так давно сиявшее в лучах закатного солнца, теперь казалось ещё более необычным и красивым, отражая с одной стороны мягкий свет гирлянды, а с другой – холодный свет луны. Чонгуку нравилось глазами очерчивать плавный профиль перед собой, нравилось наблюдать за взмахами тёмных длинных ресниц, нравилось скользить взором по изгибу прядки, аккуратно обрамляющей ухо. После выпитого шоколада мужчина быстро согрелся, и уши приобрели обычный цвет. Они были чуть больше среднего размера, но с лицом в целом смотрелись очень гармонично. За этот вечер Чонгук окончательно убедился, насколько ему было хорошо в компании Тэхёна. Они не были родственниками и знали друг друга пару месяцев, но для парня он уже стал самым родным и близким сердцу человеком. Даже с Джунёном, с котором Чон дружил со средней школы, он не чувствовал себя настолько хорошо. По ощущениям Чонгука они с Тэхёном, несмотря на множество различий, были словно две части одного пазла, которым для завершения картины не хватало именно друг друга. – Спасибо тебе за этот вечер, – сказал Тэхён, когда стрелка часов почти приблизилась к полуночи. – Я замечательно провёл время и смог отвлечься. С тобой так приятно общаться, – он очень тепло посмотрел в глаза Чонгука и, несколько секунд помолчав, улыбнулся и добавил: – Это, наверное, странно, но у меня такое ощущение, что мы знакомы с тобой очень-очень давно. Может, мы встречались в прошлой жизни? – Возможно, – не смог сдержать счастливую улыбку Чонгук. – Потому что у меня такое же чувство. Стоя на пороге и смотря как Тэхён открывает дверь в свою квартиру, Чон крикнул ему вслед: – Заходи в гости, когда захочешь. Я буду тебе рад! – И ты приходи ко мне! В любое время, – не остался в долгу Тэхён и, пожелав спокойной ночи, скрылся за дверью. Обычно Чонгук, ложась спать, долго ворочался и не мог заснуть из-за всяких мыслей, но той ночью, к своему удивлению, он уснул почти сразу, как прикоснулся щекой к подушке, и до утра видел приятные красочные сны. После этого вечерние посиделки в выходной день с кружкой горячего шоколада или травяного чая стали для них своеобразной традицией.Лолита – ты моё море