Пространство, одетое в китель

Надобно отдать справедливость женщинам: они имеют инстинкт красоты душевной. Герой нашего времени.   Анна лежала в кровати, утопая в подушках. Ее бледная кожа едва ли не сливалась с белизной постельных кружев. Темные круги, что еще неделю назад пугающе синевшие под ее глазами, ныне напоминали о себе лишь мимолетной тенью. Взгляд девушки, более не лихорадочно блестящий, светился ныне ровным счастливым светом. Анне не сообщали ничего по поводу Мещерской, возможных дуэлей или каких-либо иных вещей, способных огорчить девушку, боясь потревожить и без того хрупкий ее покой.   Несмотря на протесты княжны, что ее здоровье поправляется и нет необходимости все дни держать ее в постели, Анне не позволили подниматься с нее до конца недели. Особенно суров в данном вопросе был Корф, разве что пылинки не сдувавший с Долгорукой. Анна нежилась в лучах его нежности и любви, равнозначно, однако, отдавая нежность и любовь самому мужчине. Казалось, девушку не занимает ничто, помимо барона, ни окружающий ее свет, ни правила приличия, ни возможные препятствия к свадьбе.   Однажды, перебирая седые волосы на висках Владимира, уютно устроившегося в изголовье кровати, Анна прошептала: - Знаешь, мне совершенно не хочется за тебя замуж. Владимир немедленно отстранился и в ужасе посмотрел на девушку. Неужели все зря? Неужто зря он доверился ей, простил ее, принял? Неужто все это было лишь искусной игрой, затеянной с целью отомстить за все страдания? Все эти мысли, трусливо и мимолетно пронесшиеся в голове Корфа, немедленно были рассеяны тихим голосом Анны, которая, будто не заметив перемены во Владимире, продолжала: - Мне кажется, это все испортит. Глупо, да? Но мы однажды так стремились к свадьбе, а потом оба потерпели столь сокрушительное разочарование… Кажется, как только речь заходит о нашем с тобой венчании, как все злые силы мира ополчаются против нас. Может быть, я просто останусь с тобой? Так, как есть сейчас. И буду любить тебя вечно. Ты не подумай, я очень хочу стать баронессой Корф, родить тебе наследника, но я так боюсь, что как только мы попытаемся пожениться снова, все эти препятствия вновь оттолкнут нас друг от друга? - Не говори ерунды! - резче, чем хотел, оборвал Анну Владимир, - ты будешь моей законной женой, баронессой, хозяйкой всего, чем я владею, моей хозяйкой - по полному праву! Ты слишком долго жила в бесправии, я не позволю тебе вновь вернуться в это унизительное положение. К тому же, я хочу, чтобы ты стала моей женой перед Богом, а не перед людьми, но это невозможно без венчания. Мы так долго шли к этому, душа моя, и я понимаю твои опасения. Но, видно, так было предрешено судьбой, что мы должны были вынести все это и сохранить нашу любовь. - А вдруг княгиня Мещерская… - Забудь о ней! Я запретил тебе об этом думать. - Да Вы самодур, барон! - Анна лукаво улыбнулась, целуя макушку вновь прильнувшего к ее плечу Владимира. - Еще какой. А нынче хватит говорить о всяких глупостях, если ты настаиваешь, что уже поправилась, прийдется тебе это доказать! - Корф посмотрел в глаза невесты, отчего та немедленно испытала странное томление, разлившееся по всему телу. - И как же? - дрогнувшим голосом спросила она. - Поцелуями, дорогая, исключительно поцелуями!   ***   Ранним утром в особняке, снимаемом Корфом, было всегда тихо. Сам хозяин дома вставал еще на заре и торопился к Анне – увериться в хорошем ее самочувствие, поговорить и посмотреть на невесту. Остальные же обитатели дома – князь Репнин и Его Высочество – вставали поздно, неспешно завтракали, не всегда вместе, и постепенно расходились по своим делам: Александр расправлялся с корреспонденцией, а Миша писал письмо жене и совершал конную прогулку. Однако в это утро размеренный ритм был нарушен. Едва проснувшийся Цесаревич, сидевший в гостинной и неторопливо завтракавший, был потревожен испуганной горничной, что-то лепетавшей о “просят принять, не извольте серчать”, и страшно округлявшей глаза. -Кто там? Что ты мямлишь? – прикрикнул на девушку Наследник, испугав ее пуще прежнего. -Там молодая княжна. Гневаются, мерзнут, принять просят. -Ну раз просят, то принимай.   В гостинную влетела разъяренная Ольга, с порога бросившись на Александра: -Что Вы себе позволяете? Спроваживаете меня, распоряжаетесь моей судьбой, словно я какая-то…крепостная девка! – Мещерская не скрывала раздражения. -О, сударыня, полноте. Вы хотели замуж – я нашел для Вас преотменную партию. Князь Баскаков хорош собой, умен, обоятелен и весьма перспективен. Что же не устраивает Вас теперь? – весело ответил возмущению княжны Наследник. Он понимал, что не уйдет от этого разговора и ждал его, дабы освободиться наконец от бремени в виде своенравной Мещерской и ее маменьки. -Я не хочу за него замуж! Он хам и сноб, он любит лишь себя и деньги! -В таком случае у Вас с ним много общего. Вы тоже в восторге от себя и от денег, - парировал Наследник. -Вы…Вы…Вы подлец! Я отдала Вам свою невинность, свою юную свежесть, а Вы… -Сударыня, Вы забываетесь! Спешу напомнить, что Вы говорите с Наследником российского престола, соблюдайте субординацию! А что до Вашей юности и невинности, Вы мне ее вовсе не подарили. Слово “продали” будет здесь весьма кстати. Или же Вы надеялись на нашу с Вами брак? -Конечно, нет! – фыркнула оскорбленная, но притихшая Ольга, - но я надеялась на брак с Вашим лучшим другом. -Вы говорите о Корфе? -Да, о нем. -И Вас не смутило, что он влюблен, и, в конце концов, не в Вас? -Ах, да, та самая великая любовь капитана Корфа. Глупости, сказки о бросившей его безродной девке, которая удачно оказалась побочной дочерью Долгорукого, - Мещерская надменно фыркнула, - то же мне, отличная партия! -Самая лучшая, - громом раздалось от двери. Александр и Ольга обернулись на голос и увидели Корфа, стоящего на пороге. Он держал под руку бледную Анну, взгляд которой был устремлен на Мещерскую. -Я не понимаю, княжна, по какому праву Вы находитесь под крышей моего дома? Я что-то упустил, или я высылал Вам приглашение? Вам, или кому бы то ни было из Вашего семейства? – бровь Корфа удивленно взметнулась вверх. -Я пришла поговорить с Александром Николаевичем, не с Вами, - Ольга презрительно осмотрела Корфа. -О, Владимир, если Вас это смущает – я немедленно покину Ваш дом и найду другое место для разговора, - спешно заверил мрачного Владимира Наследник, - как Ваше самочувствие, Анна? Мы все беспокоились! -О, много лучше, благодарю, - тихим голосом отозвалась Долгорукая, - Володя, я утомилась, могу я прилечь? – тихо спросила она. -Отчего Вы покинули дом Мари? – поинтересовался Александр. -Доктор наконец разрешил Анне переезд, сегодня мы отправляемся домой, - коротко ответил Владимир. -Домой? В Петербург? Вот он, тот вопрос, которого так ждал и так страшился Владимир. Вдруг Анна не захочет покидать шумную столицу, променяв ее веселье на размеренный быт Двугорского? Вдруг Анна не разделит его, Владимира, желаение быть лишь вдвоем, вдали от суеты высшего света, способной разлучить их или принести страдания? Но все страхи, терзавшие барона последнее время, были развеяны тихим голоском Анны, произнесшим: -Нет, Александр Николаевич, домой. Усадьба Корфов всегда была не только домом Владимира, но и моим домом. Я выросла там, там я получила образование, там жил Иван Иванович и там я обрела свою любовь. Владимир благодарно поцеловал ладошку Анны, без слов говоря ей “спасибо”, но наткнулся на удивленный взгляд девушки, будто спрашивающий: “а ты думал, я поступлю иначе?”. -Итак, Ольга, Вам есть, что обсудить более того, что мы уже успели? – повернулся к былой собеседнице Александр, но не нашел в комнате и следа Мещерской. Действительно, все было ясно без лишних слов.