«Среди миров»

      Бамблби знала, куда поступала. Университет Капитанов Управления был сплошь мужским заведением, так как здесь готовили политиков, будущих руководителей и самих президентов страны. Девушек принимали редко, а если и принимали, то тех ждала незавидная участь: обычно их принижали, называя будущими подстольными секретаршами. Но Би было плевать, она хотела — она поступила.       Парни, что были с ней в одном потоке, постоянно норовили кольнуть, что она прошла, отдавшись одному из экзаменаторов. Постоянно говорили, пока случайно не узнали, что её опекун — Альфа Трион. Тогда пошлые шуточки сменились на сплетни о том, что её пропихнул папочка, а вот результаты первых экзаменов — просто взятка, хотя такое наказуемо в стенах Университета и позорно для самих преподавателей. Но кого это волновало? Всех, кроме самой Бамблби.

***

      Как и все студенты, Бамблби была проинформирована о самых выдающихся выпускниках универа. Двойка самых успешных была с шестого курса, и Би впервые увидела их на дебатах, которые устраивались каждый семестр в качестве экзамена по ораторскому мастерству.       Харизматичный и до ужаса наглый Мегатрон Прайм, второй по успеваемости в университете. Он был блестящим стратегом и умело завладевал аудиторией, но мог посыпаться на какой-нибудь мелочи, просто сболтнув лишнего. Вердикт Бамблби был таков: Мегатрон очень любил хвастаться, но часто привирал, потом забывал о лжи, из-за чего и сыпался.       И, конечно, главный выпускник шестого курса — Оптимус Прайм. Невозмутимый, спокойный как скала, и до ужаса умный и дотошный. Низкий баритон голоса уводил за собой и уже было невозможно не слушать его, а чёткий профиль лица не давал отвести взгляд. Он мог в щепки разнести оппонента и мускулом лица ни разу не дрогнув. Холодный разум и острый ум — вот вердикт Бамблби.       В первый месяц обучения Би стала незаметно для Прайма наблюдать за ним. Она изучила его биографию вдоль и поперёк, не только запомнив день его рождения, но и то, как звали его первого пса — благо, положение опекуна позволяло узнать даже это. Через два месяца среди одногруппников она ходила с позывным «будущая секретарша Прайма». И, чёрт возьми, Бамблби и вправду начала этого хотеть. Но чтобы стать его секретарём ей нужно было выложиться не просто на максимум, а стать лучшей.       В конце первого семестра у первогодок были «Больше игры» по ораторскому мастерству, как трамплин для начала, и вели эти игры шестикурсники. Они давали темы, и группы, разбившись на команды, должны были отстоять ту точку зрения, которая задавалась жюри-шестикурсниками. Бамблби знала одно: никто из этой аудитории ни разу не отстаивал точку зрения перед Альфа Трионом, а ей это даже удалось. Всё последующее время она только оттачивала ораторское мастерство, потому, как и другие подростки, она хотела многого.       — Если чего-то хочешь, убеди меня, почему я должен это делать. — Вспомнился частый случай начала их дебатов.       Команда Бамблби, конечно же, выиграла, получив высший балл. Выиграла, потому что Би в какой-то момент надоели попусту сотрясающие воздух парни и она сама вступила в дискуссию. Чётко, по делу, почти по-военному — спасибо опекуну — парировала ответы противостоящей им команды.       И теперь, слушая похвалу и критику их команды, Бамблби ловила себя на том, что не может оторваться от Прайма. Шестикурсник был сексуален не только умом, как обречённо подумала она, но и телом. Для удержания внимания аудитории мало быть хорошим оратором, нужно быть ещё и привлекательным, чтобы за тобой хотели следовать, наблюдать. И Би наблюдала. Чёрный костюм с такой же чёрной рубашкой облегали его широкоплечую фигуру, не скрывая от глаз девушек твёрдые мускулы.       Би каждый раз одёргивала себя, напоминая, что ум — это главное.       А к концу семестра, кстати говоря, уже почти весь университет знал о выскочке-девчонке, что положила глаз на Прайма. Знал ли об этом сам Оптимус, Би сказать не могла.       Стоя в очереди на выход из огромного зала, Бамблби вдруг почувствовала, как что-то лёгкое упало ей на голову. Подняв взгляд вверх, на трибуны второго этажа, она увидела Мегатрона, который нагло улыбался, и Оптимуса, который смотрел на неё как-то виновато.       — Эй, первокурсница, — задиристо позвал её Мегатрон, ослабляя ворот застёгнутой светлой рубашки с галстуком. Стоявшие рядом с ней студенты переглянулись и тоже вскинули головы, наблюдая за представлением. — Говорят ты будущая секретарша Оптимуса, — хохотнул он, хлопнув брата по плечу. — Оставь эту мысль и встреться сегодня со мной!       Наглости младшему Прайму было не занимать. И вот в каком мире эти двое были близнецами? У Мегатрона были каре-красные глаза, у Оптимуса — чистые синие. Первый ухмылялся, не то издеваясь, не то реально предлагая встретиться, а другой укоризненно смотрел на брата, возвращая виноватый взгляд на Би. И по-настоящему растерянный Оптимус умилял девушку. Когда он был один на один с братом, он явно не скрывал своей человечности за показной маской титанического спокойствия.       — Прошу простить моего брата, — вдруг извинился за него Прайм, отчего девушку покоробило. — Он не хотел обидеть.       Ещё с минуту разглядывая их, Би наконец подала голос:       — Простите, но, как и сказал ваш брат, я действительно ваша будущая помощница. — Теперь старший Прайм не понимал, издеваются над ним или нет, но когда девушка перевела взгляд на Мегатрона, у Оптимуса не осталось сомнений: над ним точно издеваются. — Нет, я не хочу оставлять эту мысль. И встречаться с вами — тем более не хочу. Вы слишком самонадеянный, простите мне мою субъективность, и наглый, — спокойно сказав всё это прямо в глаза Мегатрону, Би снова взглянула на опешившего Оптимуса. — Всё сказанное мной — правда. И я лучше бы встречалась с вами, если вам будет удобно.       Оптимус впервые не знал, что сказать оппоненту.