***
Оптимус до ужаса хотел угодить отцу. Хотел, чтобы тот поскорее понянчил внуков, но времени совсем не было не то, что на девушек, но даже на самого себя. И тут отец помог ему, найдя невесту под стать. Девушку звали Элита, и она была единственной наследницей ювелирной компании. И Оптимус даже настолько заинтересовался, что нашёл в своём плотном графике время на свидание с ней. И как же Оптимус был разочарован. Высокомерная, избалованная, даже не слышащая Прайма, когда тот пытался о чём-то спросить: она просто игнорировала и дальше трещала о чём-то своём. Девушка была красивой — было ли это результатом пластических операций или нет, Оптимусу уже было всё равно. Потому что внезапно для самого себя он понял, что сам мог произвести впечатление безразличного и эгоистичного засранца, который на всё и всех глядел свысока. Он видел фотографии с нескольких вечерних мероприятий и ужасался выражению своего лица. А его ещё считали самым желанным холостяком страны. Не понимал он женщин, а потому решил дать шанс их с Элитой отношениям. Ресторан, смотровая площадка, прогулка на катере, полёт на вертолёте, вечерний приём у нескольких инвесторов, благотворительный вечер, театры, балет, симфонические оркестры, даже любимый Оптимусом крикет — и всё это неполный список того, куда водил Элиту Прайм. Он пытался её развлекать, но та отзывалась как-то холодно и незаинтересованно. Один раз он спросил её мнения куда бы она хотела пойти, и её ответ поставил в ступор: она хотела в ЗАГС. Ради отца и его желания понянчить внуков на старости лет, Оптимус согласился. Они потратили три месяца на подготовку к свадьбе, кучу денег и нервов, потому что столь большой праздник организовать в короткий срок сложно, особенно когда в гостях намечалось почти пол Америки инвесторов и крупных владельцев компаний и предприятий. Потратились, организовались, но до свадьбы оставалась неделя, когда Оптимус кое-что понял. Элита страдала тем, что было очень расточительным для компании — шопоголизм. Нередкая проблема среди богатых женщин, но Элита тратила очень, очень много даже для своей семьи. Непозволительно много. Эта женщина не ценила деньги, как должно. И несмотря на данный факт, Оптимус смирился. Но не смог смириться с тем, что она потом сказала: — Не переживай, милый, — приторно-сладким голосом пропела невеста. — Поженимся и разбежимся по разным койкам. Брак — это ведь только формальность, — улыбнулась она. — Компания отца будет твоей, а я просто буду получать сорок процентов от дохода всего твоего состояния. Неплохо же, скажи? Неплохо? Сорок процентов? Прайм был готов отдать всего себя, а она говорит о деньгах? О других койках? Для неё брак — это всего лишь формальность? Оптимус этого не понимал, а от того злился. Его отец и умершая два года назад мать прожили всю жизнь вместе, и того же хотел Прайм. «К чёрту», — подумал Оптимус у алтаря и ответил на вопрос регистратора о том, возьмёт ли он Элиту в жёны: — Нет. — Он обернулся на толпу и в извинении чуть склонил голову: — Прошу простить, но меня ослепила жажда моего отца понянчить внуков, а я, как идиот, пошёл у него на поводу. Ну, мы все знаем, какой мой отец манипулятор, — свёл всё в шутку Оптимус, понимая, что гости тут не из простых, чтобы он вот так просто сбежал. Толпа попрятала улыбки в кулаки и негромкие кашли, а вот отец Оптимуса, как и отец Элиты, был напряжён. — Я только что для себя понял, что хочу найти девушку, что будет для меня как мама для моего отца. — Оптимус взглянул на своего растерянного старика и добавил: — Надеюсь, пап, ты поймёшь. — И, обращаясь ко всем, объявил: — Свадьбы не будет, но фуршет, если захотите, можете продолжить. И, покинув площадку на высотном здании, Оптимус впервые сбежал. Сбежал, чтобы сидя в машине своего внедорожника, на очередном красном светофоре заметить напугано озирающуюся девушку в свадебном платье. Вот так совпадение.***
Тишина в салоне внедорожника была неловкой. Оптимусу казалось, что, сбежав с одной свадьбы, он украл чужую невесту ради другой. Выглядело как начало дешевого романтического фильма. Девушка иногда украдкой смотрела на него, лишь на мгновения отводя глаза от пролетающих улиц. — Не хочешь переодеться? — Девушка вздрогнула, обернулась на него и, нахмурившись, оглядела себя. «Чёрт», — подумала Бамблби, вспомнив о том, что вообще-то испортила платье за несколько тысяч долларов. Подол был весь грязным, а туфли она вообще оставила в здании Дворца Брака, поэтому и белые носки чулков были все в пыли. — Да, хорошая идея. — Миг радости от перспективы переодеться омрачился одним фактом. — Только вот, — немного замявшись, она виновато пожала плечами. — У меня нет желания ехать домой — там меня запрут, а денег с собой нет. Оптимус по-доброму усмехнулся и, не отвлекаясь от дороги, вытащил из внутреннего кармана пиджака чёрную карту. — У меня есть, — лукаво посмотрел он на девушку, заставив ту покраснеть.***
Бамблби никогда за свою жизнь столько не краснела. Ей казалось, что Оптимус хотел сгладить этот день не только для неё, но и для себя. Она точно помнила, что этим утром по новостям рассказывали о свадьбе года — и это была свадьба Прайма. Почему же заместо своей новоиспечённой жены, он ходил по магазинам с Бамблби и покупал ей одежду? Его брак наверняка тоже был по договорённости, но это до какого состояния нужно было довести ответственного мужчину, чтобы тот по собственному желанию расторг свадьбу с женщиной, у которой в приданном была компания намного дороже и больше, чем у Би? А если… всё было наоборот? Бамблби помотала головой. «Ну кто в здравом уме откажется от Оптимуса Прайма?» Смотря на то, как мужчина без оглядки на цены покупал ей, незнакомке, дорогущую одежду, при том помогая выбирать тот или иной костюм, Бамблби чувствовала себя как в дурацком подростковом фильме. Дурацком, но таком желанном, когда ей было шестнадцать. Оптимус тоже приоделся, желая соответствовать спутнице и не выделяться в толпе, и теперь они оба были в спортивных костюмах: мужчина — в сине-красном, а Би — в жёлтом. Бутики сменились на небольшую забегаловку. Уминая обычный фастфуд, который они оба, как оказывается, давно не ели, они сидели, низко склонившись над тарелками. Было ещё только три часа дня, а потому народу сновало много. Прайм был весьма известной и узнаваемой личностью, поэтому они натянули козырьки кепок на лица, закрываясь от прохожих. Наследница большой компании и владелец самой крупной и богатейшей корпорации в стране вдруг подняли головы и встретились взглядами. Миг — и они рассмеялись. Ситуация была до абсурда смешной. Согнувшись от смеха, Бамблби салфеткой утирала перепачканные в соусе и масле от бургера губы и щёки, а Оптимус пытался проглотить кусок откусанного бургера, не подавившись им. В какой-то момент смех Бамблби стал истеричным. Она сбежала от незавидной участи быть тенью в жизни мужа. Сбежала от первой брачной ночи, от деспотичного и жадного ублюдка, который превратил бы её жизнь в ад. Сбежала к, вероятнее всему, такому же мужчине, потому что успешные и богатые люди не могли быть другими. Но упрямое сердце всё возвращалось к надежде. Вот только на что? На счастливый конец? Но ведь этот день закончится, и ей придётся вернуться к отцу. Предательские слёзы подступили к глазам, и она поспешила склонить голову, часто моргая, чтобы они прошли. Трюк не сработал. Первый всхлип неожиданно вырвался из неё, и она закусила палец, чтобы не разрыдаться, отвлекая себя болью. Ещё один трюк не сработал. — Думаю, — тяжело выдохнув, Прайм подсел ближе к Бамблби и тихонько начал поглаживать её по спине. — Нам нужно выпить.***
В барах было шумно и многолюдно, а потому Оптимус решил, что такое заведение им точно не подойдёт, да и время было ещё раннее для подобных мест. И его выбор пал на Pacific Sky — ресторан, которым он владел. — Я бы выполнила просьбу отца, — шмыгнула носом Би, отпивая из бокала коктейль. — Не будь Мегатрон таким… — она задумчиво повела бокалом в руке, не находя слов. — Мудаком? — поднял бровь Оптимус, потягивая бурбон. — В точку! — щёлкнула пальцами Би, полностью опрокидывая коктейль в себя. Вип-комната, которая всегда находилась у Оптимуса в распоряжении, была небольшой. Там был и круглый стол с закруглённым диваном у большого окна, и караоке-установка в углу комнаты. Солнце уже было не так высоко, но его тёплые лучи красиво освещали комнату и золотистые волосы девушки. Прайму вдруг подумалось, что выглядело это очень красиво. Бамблби нажала тонким пальчиком на кнопку вызова официанта, и против своей воли Оптимус залюбовался её руками. Кофты от спортивных костюмов давно валялись где-то на спинке дивана, а потому и он, и она остались в одних футболках. Жёлтая безрукавка девушки открывала вид на её красивые руки и плечи, а вырез — на хрупкие ключицы и впадинку между ними. Вообще, Бамблби была красивой с взлохмаченными мягкими волосами, курносым носиком и голубыми глазами. Миниатюрная, тонкая, и такая красивая. Элита не могла похвастаться такой элегантностью, какая была у Би даже в нетрезвом виде. — А я-то думал, что Мегатрон умный мужик, — отвлёкся Оптимус, допивая алкоголь в стакане. — Умный, — подняла пальчик Би, серьёзно воззрившись на мужчину. — Но мудак мудаком! А у вас? — Она подперла рукой голову, облокотившись на стол. — У меня?.. — И тут они прервали разговор, пока пришедший официант убирал пустые тарелки и принимал у них заказ. Когда же официант снова оставил их одних, мужчина продолжил: — Я надеялся, что она… — Он вздохнул, и губы его превратились в тонкую полоску. — Та самая? — обречённо кивнула головой Би, опустошая стакан с бурбоном, вкус которого открылся ей нотками карамели. Давно она его хотела попробовать, да вот только отец и Мегатрон запрещали. А вот добродушный Оптимус, видя, что алкоголь у спутницы на вечер закончился, щедро налил ей из бутылки. Вопреки большому количеству выпитого алкоголя и найденных точек соприкосновения в увлечениях — театр, крикет, программы про эзотерику и прочей чепухе — легче не становилось. Воздух был вязким, а голова тяжёлой. Веселье не приходило ни к Прайму, ни к Би. Сидя плечом к плечу и наблюдая за закатом, они вместе, даже почти синхронно, потягивали бурбон, заедая его принесённым официантом тортом. Даже думали почти о том же самом. Оптимус — как будет разбираться с отцом Элиты и своим, а также теми убытками, что принесла их свадьба, и принесёт ли убытки тот факт, если ему так и не удастся объединить свою корпорацию с компанией Элиты. Бамблби — как задобрить своего отца и отказаться от Мегатрона. И если Прайму ещё как-то удавалось мысленно разрешить этот конфликт, то вот Би не знала, что и делать: кроме своей жертвенной тушки она ничего не могла предложить. — Вы знаете хоть какой-нибудь анекдот или шутку? — печально выдохнула Бамблби, понимая, что её если не убьют, то искалечат так точно. От мрачных мыслей даже карамельный торт не такой сладкий, а бурбон не такой крепкий. — Мои шутки не всем нравятся, — осторожно признался Оптимус, слыша в голосе девушки, которая облокачивалась своим плечом к его, подступающее отчаянье. В отличие от него, она не владелица компании, а значит, была лишь пешкой в игре её отца. А если его шутки ей не помогут, Оптимус вообще будет чувствовать себя самым беспомощным на свете. — Пиноккио утонул, — вдруг выдала Бамблби со смешком. Оптимус непроизвольно усмехнулся на старую, но такую замечательную в своей нелепости штуку. И тут же встрепенулся: — О боже, только не говори, что тебе нравится что-то вроде «русалка села на шпагат»? — выпрямился Прайм, глядя на девушку. — Ну, да, — она смутилась, но улыбка всё равно никуда не делась. — Ну что ж, тогда давай устроим лигу плохих шуток. — Они синхронно повернулись друг к другу: Оптимус оставил одну руку на спинке дивана, а Би полностью забралась с ногами, сев по-турецки. — Тогда я продолжу, — девушка прокашлялась и выдала: — Джонни-пончик повесился. — Ну, это уже не серьёзно, — скривился Прайм. — Как называется араб в гробу? — Бумбокс! — засмеялась Би, отвечая. — Теперь я! Вопрос в тему: как называется утонувшая собака? Оптимус задумался. — Чёрт, не знаю! — Буль-дог! — заливисто захохотала Би, а Прайм подхватил. — Обожаю эти дурацкие шутки! — сквозь слёзы проговорил Оптимус, продолжая: — Штирлиц напоил кота бензином. Через некоторое время кот упал. «Бензин закончился» — подумал Штирлиц. Смех разносился по комнате даже тогда, когда солнце уже почти село. Распивая уже четвёртую бутылку бурбона на двоих, Бамблби в приступе хохота с очередной шутки, пролила на Оптимуса сладкий алкоголь, когда хлопала мужчину по крепкому плечу. Алкоголь пролился прямо на синюю футболку и штаны. Сперва Би замерла, но, не сдержавшись, снова рассмеялась. — Прости, я не хотела, — подавляя смех, она поставила стакан на стол, но когда Прайм неловко вставал с места, он задел его, и тот пролился на его штаны. Бамблби снова прыснула, а от вида растерявшегося мужчины уже откровенно ржала, согнувшись пополам. — Смешно ей, — фыркнул Оптимус и на пьяную голову выплеснул остатки бурбона из своего стакана на футболку девушки. От вида замершей от удивления и микроинфаркта Би Прайм засмеялся. И, посмеиваясь, он стянул с себя мокрую и липкую футболку, злорадствуя, что Бамблби так не сможет. Би в это время оглядывала свою жёлтую футболку и штаны, на которых дорожкой распускался алкогольный след. Одежда неприятно липла к телу, и Би хотелось её снять, но остатки разума ещё помнили, что под одеждой было только нижнее бельё, которое предназначалось под платье для первой брачной ночи — белый комплект, состоящий из лифчика с чашками без бретелек и тонких кружевных трусиков, которые подтяжками фиксировали чулки! Что может быть развратней? Сжав губы в полоску от наплывших негодования и злости, она перевела взгляд на Оптимуса, который лыбился как идиот, но… «Чёрт возьми…» Развалившийся перед ней и раздетый до боксеров Оптимус или же неведомая сила, выдуманная людьми — кто именно возьмёт Би, она не могла сказать, но склонялась к первому варианту. Но вовремя замеченный кусок торта, оставшийся на столе, дал Би сил. Она, не задумываясь, решила отомстить. К остаткам алкоголя на золотистой коже Оптимуса прилетел кусочек карамельного торта. Теперь черёд Бамблби злорадно улыбаться. Сняв с себя и штаны, Оптимус спокойно попивал остатки бурбона прямо из бутылки, пока девушка изучала свою одежду. И стоило ему отвлечься, как кусок торта сладкой кучкой уже скатывался по его груди, минуя живот и останавливаясь на паху. Подняв взгляд на вставшую на диван девушку, Прайм почти подавился. Она снимала с себя футболку, оголяя сперва плоский живот и изгиб спины, а потом и белый кружевной бюстгальтер, который, впрочем, ничего и не скрывал. Как и боксеры Оптимуса. Их игры зашли далеко. Слишком. Потому что уставившись друг на друга блестящими глазами, они оба чувствовали, как вязкий воздух становился горячим, как атмосфера наэлектризовывалась, а последние остатки разума разбивались об алкоголь и дикое первобытное желание. Ещё секунда — и Оптимус, рукой подсекая девушку под колено, схватил и усадил её себе на бёдра, стискивая талию и впиваясь поцелуем в сладкие губы. Би сперва опешила, но послала всё на одно место, которое сейчас совсем неоднозначно упиралось ей в промежность. Оторвавшись от губ Оптимуса, Бамблби встала задницей кверху и, смотря прямо в потемневшие синие глаза, медленно стянула с себя спортивные штаны, открывая вид на белые кружевные трусики с подтяжками от чулок. Оптимус тяжело сглотнул, когда Бамблби поднялась и наклонилась к его лицу, предоставляя вид на небольшую грудь, а также и на то, что было под штанами. Изумительный комплект нижнего белья смотрелся на девушке просто потрясающе. Она выпрямилась и, опираясь руками на плечи Прайма, убрала штаны с ног. Подхватив девушку под ягодицы, Оптимус снова усадил её на свои бёдра. Би в отместку за сильную хватку на ягодицах укусила его в плечо и принялась выцеловывать шею, ключицы и плечи. Она дорожками неторопливых поцелуев опускалась по тем местам, куда недавно пролился алкоголь. Проведя языком по груди, практически слизывая капли бурбона, Бамблби спускалась всё ниже. В это время Оптимус одним движение освободил Бамблби от лифчика, откинув его куда подальше. Девушка лукаво посмотрела на него из-под ресниц и спустилась ещё ниже, заставив его убрать руки с её бёдер. Би почти сползла под стол, раздвинув крепкие бёдра Прайма. Облизнувшись, она двумя пальцами убрала кусочек торта с боксеров Оптимуса, задев вставший колом член. Мужчина с силой втянул воздух, наблюдая, как чертовка блестящими губами обхватила два пальца с десертом, начиная посасывать их, тем самым стимулируя фантазию Оптимуса. Прайм думал, что уже вся кровь была у него в паху, но, как оказалось, нет. Голова гудела, виски стучали, а низ живота горел так, как никогда ранее. Не успел он насладиться видом, как Би стянула с него боксеры, лишая последних капель терпения. С силой вытащив девушку почти из-под стола и не желая больше ждать, Оптимус вновь усадил её к себе на бёдра, порвал тонкие трусики и, смотря прямо в голубые глаза и удерживая одной рукой за талию, проник в неё двумя пальцами. Мокрая и горячая, девушка была на пределе. Она вскинула голову и открыла рот, хватая воздух. Вцепившись в плечи мужчины и опираясь на них, Бамблби выгнулась дугой на резкие и быстрые движения пальцев Прайма в ней. Грудь её ходила вверх-вниз, дразняще открытый ротик хватал воздух, а глаза закатывались, и Оптимус более не мог оторвать взгляд. Слишком уж развратно смотрелась девушка, слишком вызывающе, отчего мужчина терял голову. Би положила голову на плечо Прайму, пытаясь отдышаться, когда тот вытащил из неё пальцы, так и не доведя дело до конца. Но разочароваться она не успела: Оптимус её немного приподнял, и она поняла намёк. Просунув руку между их телами, она обхватила горячий и твёрдый член и направила его. Как только горячая головка упёрлась во вход во влагалище, Оптимус тут же насадил девушку до самого основания. Протяжный стон вырвался из Бамблби. Большой и длинный член больно заполнял её изнутри. Распирал и пульсировал, заставляя ещё сильнее сжимать плечи Оптимуса. Одной рукой зарывшись в волосы Би на затылке и подняв её голову от своего плеча, мужчина вовлёк девушку в долгий и тягучий поцелуй. Другой рукой он прошёлся ладонью по половым губам вниз, а затем, поднявшись, пальцами раскрыл складки, стимулируя клитор круговыми движениями. Задыхаясь от пульсирующего члена внутри и горящего клитора, который Оптимус не оставлял, Бамблби, облокачиваясь на его плечи, и сама приподнялась, а затем снова опустилась. Это движение не прошло мимо Прайма. Прикусив сосок и тем самым вырвав из девушки ещё один протяжный стон, он убрал руку с клитора и сжал ягодицы Би, самостоятельно насаживая её на член. Сжимая пальцами волосы на загривке Оптимуса, Бамблби чувствовала, как он вытрахивал из неё всё. Развратный и хлюпающий звук ударяющейся друг о друга плоти заполнял комнату вместе с прерывистыми вздохами и стонами. Фрикции были безжалостными, выбивающими из девушки воздух, а скорость такой большой, что Бамблби теряла рассудок, грудью вжимаясь в Оптимуса. Мужчина, не сбавляя темпа, вколачивался в уже не контролирующую себя девушку. Она только и могла, что всё громче стонать. Горячие волны удовольствия каждый раз отзывались во всём теле, заставляя Бамблби поджимать пальцы на ногах и закатывать глаза. Тугая пружина, что всё сильнее скручивалась внутри, с силой выстрелила, заставляя Бамблби почти что кричать, сотрясаясь в оргазме. Оптимус, в последний раз насадив Би на свой член, укусил её за ключицу и наконец-то кончил от судорог девушки. Оставшись в таком положении, они ещё долго сидели и приходили в себя.