***
Так глупо… Так глупо покинуть этот мир было бы чрезвычайно жестокой насмешкой со стороны судьбы. Находясь на грани, чувствуя, как силы покидают корпус, Оптимус не мог смириться с издёвкой над его существованием: столько битв, столько ранений, столько потерь и взлётов, — и всё это ради того, чтобы дезактивироваться посреди воины от давно забытого вируса, оставив всех. Краем аудиосенсоров улавливая разговор Би, Арси и Рэтчета, он хотел им возразить, остановить, отговорить от опасной затеи. Оптимус не мог позволить себе утащить вслед за собой Арси и Би. Тем более Би. Но сил не было, только вентсистемы хрипели, становясь доказательством его активности, да в искре бушевал хаос, порожденный отчаянием. Самое отвратительное в его бремени было то, что любой, кто уважал Прайма, был готов пожертвовать собой ради него. Даже несмотря на то, хотел ли того Оптимус или нет. Спрашивать у него не будут. И ему было стыдно признавать, но боялся Оптимус больше всего за Бамблби. И наблюдая за уходящим в воронку Земного моста разведчиком, Прайм хотел остановить его. Но он мог лишь беспомощно смотреть ему вслед.***
Вся проблема заключалась в том, что, зная о чувствах друг друга, Оптимус и Бамблби никогда не признавались в этом напрямую, а потому у Прайма не было никаких точек давления на разведчика. Он не мог запретить ему жертвовать собой всякий раз, когда подвернётся случай. Не мог, потому что не имел права. Это как запретить воину сражаться, разведчику — разведывать, а верному солдату — быть верным. И Прайма это заботило больше всего. Больше, чем нужно было. Миссия по нахождению антидота прошла успешно, но Оптимус за всё время наблюдения за разведкой Бамблби в разуме Мегатрона чувствовал, как искра жмётся в грудном отсеке, переживая каждый удар десептикона по проекции сознания разведчика, как по себе. А после опасная вылазка сменилась на захват сознания разведчика Мегатроном. Факт того, что лидер десептиконов захватил власть над корпусом Би и теперь главенствовал там, приводило Прайма в ярость. Из-за своей невнимательности Оптимус, во-первых, допустил заражение вирусом, поставив под удар всех автоботов, а после не заметил изменений в поведении и упустил момент, когда Мегатрон увёл корпус Бамблби к себе на корабль. Если бы они не прибыли вовремя, неизвестно, что вернувшийся к активации Мегатрон сделал бы с разведчиком. На памяти лидера автоботов Би был первым, кто так часто попадал из-за него в передряги. А потому, решив закрыть эту больную тему, Оптимус поехал вместе с Би на разведку. Асфальт мягко стелился под колёсами, потоки ветра обдували корпус альт-мода, и пейзажи Джаспера с его вечными пустынями и каньонами простирались вдоль дороги, образуя невероятный вид, чем-то похожий на пейзажи Кибертрона. Жёлтая камаро виляла рядом с грузовиком, то дерзко обгоняя на поворотах, то уходя назад, подстёгивая ехать быстрее. Оптимус стравливал горячий воздух и тяжело гудел, когда разведчик слишком заигрывался. — Бамблби, перестань нарушать человеческие правила дорожного движения. Как бы ты не старался, быстрее я не поеду. Бескомпромиссный тон вокодера не подействовал на разведчика: Би попросту вновь обогнал тягача и умчался вперёд, подняв столб пыли. — Мальчишка, — возмутился Прайм, выезжая из облака пыли.***
— Мы ведь здесь не просто так, да? — легко читая атмосферу, повисшую между ними, начал первым Бамблби. Они остановились прямо на обрыве, наблюдая в робо-форме за земным закатом. Светило этой планеты было куда ближе, чем кибертронское, а потому закаты на Земле были поистине завораживающим зрелищем. — Да, друг мой, — подойдя к обрыву, Оптимус, на удивление Би, взял и сел на самый край. Пускай Прайм и не разбился бы, упав с такой высоты, но рисковать было совсем не в его стиле. Поэтому Бамблби осторожно присел рядом, всё время поглядывая на своего лидера. — Я знаю, что у меня нет никакого права говорить такое, — вокодер Прайма потяжелел, как только он заговорил, и Би понял, что тема будет неприятна им обоим. — Нас с тобой ничего, кроме многолетней дружбы и службы, не связывает. — На подобные слова Би свёл надлинзовые дуги в недоумении, но следующие слова Оптимуса заставили его искру замереть: — Но если мы хотим быть связанными после войны, мы не должны безрассудно жертвовать собой. Оптимус перевёл взгляд синих окуляр со Светила на Бамблби. Хотя в его понимании Би ослеплял больше, чем близкая звезда, Прайм не мог оторвать взгляда. Хватит с него этих коротких переглядок, наедине можно позволить чуть-чуть больше. Но всего чуть-чуть. А потому мех отвёл взгляд обратно на солнце. — Я подставил вас, будучи неосторожным. Подставил тебя и Арси. Чуть не потерял тебя. Это глупо говорить, когда мы воюем, но я прошу тебя быть более вдумчивым, не бросаться вперёд, быть осмотрительнее. Вот почему Арси, Балкхэд, Рэтчет и даже Уилджек, остались активны после стольких веков войны. Знаешь, почему воины чаще всего становятся героями? — вдруг серьёзно спросил Прайм, резко повернувшись к затихшему Би. — Потому что погибают. А мне не нужны герои, — вкрадчиво проговорил он, медленно покачав головой. — Мне нужен ты — активный. Ты понял меня? Ошеломлённый таким потоком откровений со стороны Прайма, Бамблби кивнул и ответил: — Да, Оптимус.***
Он просил его! Просил не ломиться вперёд! Оптимус чётко помнил растерянный, но твёрдый взгляд голубых окуляров на том обрыве и чёткий ответ разведчика. Но вот он опять летит навстречу смерти: три выстрела из бластера Мегатрона. Три выстрела. И все прицельные. Первый выстрел выбил из манипуляторов Би Звёздный меч, второй нарушил целостность грудного отсека, третий… Третий достиг искры разведчика быстрее, чем Оптимус успел среагировать. Однако ему хватило мгновения, чтобы различить эти выстрелы и проследить за ними, а потом стать свидетелем падения дезактивированного корпуса прямо в киберматерию. И что-то в этот момент безвозвратно умерло в Оптимусе вслед за Би. Красная пелена застлала окуляры Прайма, и он в приступе холодной ярости обрушил всю свою мощь на Мегатрона, убившего его разведчика. Попросив Бамблби не рваться вперёд, Оптимус сам сделал это. Поддавшись обуревавшим его эмоциям, он кинулся без оглядки и поплатился за это. Теперь он, обессиленный, висел на краю пропасти, готовый встретить смерть. Послышался лязг металла, и Прайм, готовый ощутить нестерпимую боль, внезапно понял, что уже долгие секунды его никто не убивает. Он поднял взгляд и увидел перед собой манипулятор: чёрные тонкие пальцы и жёлтую броню.***
У них не было времени. Не-бы-ло. Взяв с Би обещание больше не жертвовать собой, Оптимус в который раз произнёс невыносимую для Бамблби речь перед оставшимися автоботами. Бросив печальный взгляд на бота и, даже не попрощавшись с ним наедине, просто взлетел и скрылся в бездне Колодца Всех Искр. Провожая Оптимуса застывшим взглядом, Бамблби понимал, что на месте искры у него образуется дыра. Такая же чёрная и бездонная, как этот колодец. За красивыми словами о перерождении Прайм оповестил их о своей дезактивации на благо Кибертрона. А как же теперь существовать Би?***
Уведомление о сообщении: «Бамблби, я знаю, ты не простишь меня. Не простишь, потому что я не попрошу прощения. Не попрошу, потому что не достоин его. Я открыл тебе свои чувства и дал надежду на воссоединение после войны, но… не сдержал своего слова. Не торопись уходить к Всеискре. Твои навыки помогут оставшимся автоботам, и я уверен, ты станешь одним из великих. Прошу, живи ради меня, ради памяти обо мне. Твой добрый друг, Оптимус».***
Кибертрону для восстановления требовалось много времени, и Бамблби не был готов уделять его родной планете. Он уже давно понял, что не знал Кибертрон в мирное время и что сражался все эти деациклы только ради Прайма и его близких разведчику взглядов. Но сам Кибертрон не был ему родным домом. Не был, потому что здесь не было Прайма. Был создан Сенат, целых два огромных города теперь отстроены, контакт с оставшимися кибертронцами налажен, а отголоски войны стихли. Миссия Бамблби была выполнена. Наблюдая за закатом их далёкого Светила у Колодца всех искр, Бамблби вспоминал Землю и тот разговор у обрыва. А после вспоминал, как в этой чёрной бездне скрылся корпус Прайма. Ещё мгновение — и в чёрной бездне скрылся жёлтый корпус.