14-й год правления императора Чэнхуа

Ночью во дворце царила тишина. Ни пения птиц, ни стрёкота насекомых. Эхо шагов было слышно издалека. Этой ночью в столице выпал снег и лежал на земле тонким покрывалом. Благодаря снежной белизне, тусклый свет фонаря освещал намного большее пространство, чем обычно. Чёрные атласные ботинки на толстой подошве ступали бесшумно. Порывы холодного ветра доносили до ушей императора обрывки слов. — Жизнь наследного принца слишком тяжела. Ходят слухи, что он был отравлен ещё в утробе матери, но всё-таки ухитрился выжить… — И не только это! Ты разве не знаешь, что когда он получил титул наследного принца, его родная мать умерла… — Родная мать? — Да, наложница Цзи! — О, значит, его мать убили… Неужели Его Величество в этот раз действительно решил сместить наследного принца? — Все говорят, что небесные явления связаны с наследным принцем. Разве это не так? — Тихо… — Чего бояться? Вся страна об этом знает. Не мы первые говорим об этом, это уже не секрет. Если подумать, здоровье Его Величества становится всё хуже — не связано ли это с наследным принцем? Своей тяжёлой судьбой он сначала мать погубил, а теперь… Услышав эти слова, слуга, сопровождавший императора, решительно выступил вперёд, чтобы оборвать эти крамольные речи. Но стоило ему сделать несколько шагов, как его ухватили за руку. Обернувшись, слуга увидел, что это император его удерживает! Строгим взглядом Его Величество велел ему не издавать ни звука. Слуга растерялся и был слегка испуган. Он не мог догадаться, о чём сейчас думает император. Он вырос во дворце и твёрдо знал, что не должен слушать ничего подобного тому, что услышал этой ночью. А если бы даже услышал, то должен немедленно забыть. В обычных обстоятельствах, если бы этих двоих схватили, то забили бы до смерти палками. Но сейчас император молчал. Просто какое-то время стоял и слушал. Лишь когда двое незнакомцев принялись болтать на другие темы, он так же молча развернулся и пошёл обратно, не выразив желания привлечь их к ответственности. Слуга поспешил за ним следом. Император шагал быстро, постоянно ускоряя темп, его походка никак не напоминала тяжело больного. — Ваше Величество… — слуга больше не мог молчать, едва за ним поспевая. Император, казалось, его не слышал, и только ещё прибавил шагу. Он не остановился, пока не добрался до нижней ступени дворца Цяньцин. На ступенях стоял человек, издали рассматривая его. При виде этого человека лицо императора внезапно смягчилось. На нём появилась нежность, которую он не демонстрировал даже своей родной матери. Он почти бегом поднялся на несколько ступенек. Испуганный слуга бросился за ним, опасаясь, что император может оступиться и упасть, однако не решился предложить ему поддержку. К счастью, ничего не случилось. Человек, ожидавший императора у дверей дворца, протянул руки к нему навстречу и крепко подхватил его за локти. — Почему Ваше Величество гуляет так поздно ночью и так плохо одет? Что, если болезнь усилится? — женщина нахмурилась, а в её голосе мелькнула снисходительность, но император лишь заискивающе улыбнулся в ответ. — Сестрица Вань, ты должна по ночам приходить ко мне и спать со мной. Без тебя мне ночью сложно уснуть. — Сорокалетний мужчина говорил капризно, как избалованный ребёнок. В устах императора эти слова звучали просто ужасно. Но женщина привыкла к такому тону императора. Не смягчив ни голоса, ни взгляда, она строго посмотрела на него: — В гареме Вашего Величества достаточно красавиц. Если пожелаете, каждую ночь можете проводить с кем-то новым. Зачем вам старая кляча вроде меня? — Сестрица Вань совсем не старая, — с улыбкой возразил император. — Мне кажется, что для меня сестрица Вань никогда не состарится. Держась за руки, они вошли во дворец и уютно расположились в задней спальне императорских покоев. Сопровождавший императора слуга украдкой вытер пот со лба. Глядя на высокую женщину, державшую императора под руку, он испытывал необъяснимый трепет. Эта женщина не была красавицей. В отличие от других наложниц, в общении с императором она не старалась во всём угождать ему, боясь потерять его расположение. Она смеялась, когда ей было весело, и сердилась, когда кто-то разозлил её. Она даже ругалась и устраивала сцены, когда император не оказывал ей должного уважения. Однако император не обращал внимания на все её выходки. Даже если бы в гареме один за другим рождались принцы и принцессы, никто другой не смог бы никогда занять её место. Эта женщина была на год старше вдовствующей императрицы, и та не позволила ей носить титул императрицы, однако её положение было намного выше, чем у любой женщины при дворе. Она давно уже превзошла императрицу — такова была воля императора, и никто ни при дворе, ни за его пределами не мог этого изменить. Даже лишённая молодости и красоты, она единолично царила в сердце Его Величества. Когда слуга вспомнил, как император молча выслушал в ночи те крамольные речи, его сердце сжалось от тревоги. Он не мог втайне не задать себе вопрос: неужели теперь наследного принца действительно свергнут? Большинство людей не знало, что произошло в ту ночь во дворце, что услышал император и что он обо всём этом подумал. Конец двенадцатого месяца 22-го года правления Чэнхуа, как и весь этот год, обещал быть сложным. Однако, какой бы напряжённой ни была обстановка при дворе, жизнь продолжалась и шла своим чередом. Сменится наследный принц или нет, для простого народа, да и для большинства чиновников, не имело никакого значения. Пэн Ичунь получил должность главы Министерства наказаний и, по традиции, даже если не приветствовал шумные сборища и развлечения, должен был пригласить на праздничный обед своих сослуживцев и подчинённых. Все они делали общее дело и встречались каждый день на службе, и ни один чиновник ничего не мог здесь изменить. Обед должен был проходить в ресторане Сянькэ, и Тан Фань тоже был туда приглашён. Дело было не только в том, что он представлял Министерство наказаний в Кабинете министров, но и в том, что без его рекомендации, несмотря на весь свой опыт, Пэн Ичунь вряд ли смог бы занять должность министра. Сначала Лян Вэньхуа оказался расторопнее, потом кто-то ещё. Тан Фань на этот раз тоже мог претендовать на пост министра наказаний, но добровольно от него отказался, решив остаться только членом Кабинета министров, и должность в итоге досталась Пэн Ичуню. Пэн Ичунь был очень благодарен Тан Фаню и ценил его доброту. Он даже постарался изменить образ жизни и отношение к работе, изо всех сил стремясь ему подражать. Низы подражают верхам. Министр наказаний состоял в дружеских отношениях с министром из Кабинета, им не нужно было тратить время и силы на бесконечные пререкания, и взаимодействие их подчинённых тоже стало намного эффективнее. Среди всех членов Кабинета министров и глав Шести Министерств Тан Фань и Пэн Ичунь лучше всего ладили между собой. В Министерстве наказаний было много служащих, но на праздничный обед решено было позвать только чиновников начиная с шестого ранга. Они заняли два больших стола в Сянькэ. Пэн Ичунь заранее снял там зал, где размещались два стола для гостей. После окончания службы чиновники низших рангов договорились явиться немного раньше назначенного времени и прибыли один за другим. В чиновничьих кругах всегда существовало неписаное правило: чем выше должность, тем позже приходит такой человек. Когда управляющий делами и его помощники заняли свои места, высшее руководство Министерства — министр и помощники министра ещё не прибыли. Тан Фань опаздывал не умышленно. Просто заседание Кабинета министров, на котором он присутствовал, всё никак не заканчивалось. Тем, кто прибыл заранее, нечем было заняться, и они просто болтали от скуки. В какой-то момент речь зашла о Тан Фане. Хотя тот и занимал самое низшее положение в Кабинете министров, однако для многих людей являлся предметом зависти. Но даже если бы он и не занимал должность министра Кабинета, среди чиновников третьего ранга он был самым молодым. Многие из пришедших знали Тан Фаня по прежней службе в Министерстве наказаний. Никто не предполагал, что этот скромный глава отдела пятого ранга за несколько лет достигнет таких успехов. Сравнивая с ним себя, они неизбежно испытывали сложное сочетание эмоций, от восхищения до чувства обиды и несправедливости. Когда Тан Фань оскорбил Лян Вэньхуа, все решили, что его карьера на этом закончена, и всё, что ему оставалось — это уехать в провинцию и стать там мелким чиновником, а в столице без большой удачи и сильного покровительства ему делать нечего. Но в итоге он получил место столичного цензора, а затем и вовсе стал их начальником. Им оставалось только пытаться на него равняться, хотя большинству никогда не достичь в жизни таких высот, до которых добрался Тан Фань. Хотя все понимали, как непросто быть чиновником, а удержаться в Кабинете министров ещё сложнее, никто бы не отказался занять его место, если бы выпала такая возможность. — Цзюньци, не говорил ли старейшина Тан что-нибудь о недавних небесных явлениях? — услышал Хэ Сюань, едва устроившись за столом. Поскольку Хэ Сюань был младшим братом зятя Тан Фаня, многие завидовали ему, когда он только пришёл работать в Министерство наказаний. Однако, когда стало известно, что сестра Тан развелась с братом Хэ Сюаня, люди поменяли своё мнение, решив, что семья Хэ просто поступила глупо, не сумев сохранить семейные связи и разглядеть истинную жемчужину. В то же время, многие смеялись над сестрой Тан Фаня, обвиняя её в том, что она была слишком заносчива и брат Хэ Сюаня не захотел больше терпеть такую жену. Когда Тан Фаню вскоре пришлось столкнуться с трудностями в продвижении по служебной лестнице, некоторые решили, что семья Хэ, напротив, поступила дальновидно, что порвала с ним связи до того, как он втянул бы родственников в неприятности. Но Тан Фань неожиданно для всех стал членом Кабинета министров. Это случилось так быстро, что никто не понял, как ему это удалось. Некоторые решили, что раз семьи Тан и Хэ больше не дружны, нужно воспользоваться случаем, когда Тан Фань приходит в Министерство наказаний, и публично унизить Хэ Сюаня, чтобы доставить Тан Фаню удовольствие и выслужиться перед ним. Однако Тан Фань не оценил их попытки и, напротив, был подчёркнуто вежлив с Хэ Сюанем на людях. Он много расспрашивал его о повседневных делах и службе в Министерстве наказаний, и было непохоже, что между их семьями сохранилась какая-то вражда. Никто не мог толком разобраться в их отношениях, но все поняли простую истину: не хлопай лошадь по спине, потому что никогда не знаешь, вдруг случайно ударишь её по ноге. Старейшина Тан был не тем человеком, кто смешивал семейные дела с общественными или позволял личным обидам влиять на служебную деятельность. Поэтому любая попытка использовать Хэ Сюаня, чтобы угодить Тан Фаню или оказать на него влияние, была обречена на провал. В последнее время на небесах часто происходили странные явления. Тан Фань и Лю Цзянь даже поссорились из-за них с Вань Туном, столкнувшись в Кабинете министров. Слухи об этом широко распространились, как и о Лю Цзи, ставшем объектом для насмешек из-за того, что порвал подписанное им прошение. Даже если к присутствующим этот скандал не имел никакого отношения, вопрос о свержении наследного принца был важен для будущего страны. Проблемы в Кабинете министров, ссылка Хуай Эня в Нанкин и непонятное отношение императора к наследному принцу вызывали тревогу, хотя никто не осмеливался обсуждать это прямо. Все надеялись получить хоть какие-то сведения из дворца, чтобы успеть подготовиться к возможным переменам. А потому, услышав обращённый к Хэ Сюаню вопрос, все напряжённо уставились на него. — Я давно уже не встречался со старейшиной Таном, — Хэ Сюань с улыбкой покачал головой. — К тому же, это дело слишком важное, чтобы он обсуждал его со мной. Все подумали, что в его словах есть смысл. Зачем повсюду болтать о таких вещах? Однако, судя по противостоянию с Вань Туном, позиция Тан Фаня была понятна. Очевидно, старейшина Тан поддерживал наследного принца, и два других старейшины, Лю Цзянь и Сюй Пу, вероятно, тоже. Все чиновники изучали древние трактаты и понимали, что наследный принц по праву занимает своё место и соответствует всем требованиям к наследнику трона. Хотя многие опасались открыто заявлять об этом из-за влияния клана Вань, но в глубине души склонялись на сторону принца. Тан Фань поступал по справедливости, и когда стало известно, как он выступил против клана Вань, заставив их отступить, многие одобрили его действия. Тан Фань заявил о том, о чём они сами не осмеливались заявить. Его решимость и отвага у многих вызвала восхищение. Как только Хэ Сюань закончил говорить, рядом с ним кто-то сдержанно фыркнул: — Такие люди, как Тан Фань, просто ищут славы и никогда не посмеют давать оценку небесным явлениям! Кто же был этим наглецом, который говорил такое, зная, что Тан Фань вскоре сюда придёт? Повернув головы на голос, присутствующие сразу всё поняли. Этим наглецом был Сюй Бан, глава отдела, отвечавшего за провинцию Чжэцзян. Все знали, что он сторонник клана Вань и потому явно недолюбливает Тан Фаня. Хотя другие чиновники не хотели вступать с ним в спор, Хэ Сюань не смог удержаться и поднял брови: — Что значит — ищет только славы? Будь так любезен, объяснись, глава отдела Сюй! Сюй Бан смерил его косым взглядом: — Кто же не знает, что тогда произошло в Кабинете министров? Если Тан Фань и вправду так честен и справедлив, почему открыто не высказался в защиту наследного принца? Но он только кричал о законе, что запрещает входить в павильон Вэньюань посторонним! Зачем, если не для того, чтобы добиться дешёвой славы? На самом деле, Тан Фань в той ситуации поступил очень правильно и расчётливо. Вань Тун тогда ни слова не сказал о свержении наследного принца, и если бы Тан Фань сам начал об этом говорить, то только спровоцировал бы лишние споры и досужие сплетни. Однако в устах Сюй Бана это звучало так, будто он был негодяем, ищущим славы и почёта лично для себя! Хэ Сюань усмехнулся: — Раз уж господин Сюй так беспокоится о справедливости, то в следующий раз, когда кто-нибудь будет обвинять наследного принца, пусть встанет и выскажется! — Как чиновники Великой Мин, мы должны сохранять верность Его Величеству! А наследный принц пока ещё только наследник трона, — Сюй Бан не собирался уступать. — Тогда что плохого совершил старейшина Тан? — спросил Хэ Сюань. — Он поссорился с командующим Ванем из-за правил поведения при дворе. При чём тут вообще Его высочество наследный принц? Он сейчас подражал старшему брату, который нередко приводил в ярость их отца, состроив выражение лица, означавшее «о чём говорить с этими идиотами?» Сюй Бана это тоже привело в ярость. Но прежде чем тот успел придумать достойный ответ, дверь в зал распахнулась и вошёл Тан Фань в сопровождении Пэн Ичуня и нескольких высокопоставленных чиновников. Все встали и поприветствовали их, и на этом спор между Хэ Сюанем и Сюй Баном закончился. На самом деле, Сюй Бану хватало смелости высказываться только за спиной. Увидев Тан Фаня лицом к лицу, он лишь вежливо сложил руки и поклонился, как и все остальные. Тан Фань и его спутники не могли предположить, что до их прихода здесь уже разгорелся спор. Заметив, что атмосфера в зале слегка напряжённая, Тан Фань решил, что это его появление здесь заставляет чиновников нервничать, и непринуждённо пошутил: — Министр Пэн сегодня угощает! Не скромничайте, выбирайте лучшие блюда и вино, чтобы потом не пришлось пожалеть, что не использовали случай! Услышав его слова, все рассмеялись. Пэн Ичунь тоже пошутил: — Господин, оставьте мне немного денег, иначе до конца месяца мне придётся питаться только холодным северным ветром! — Не переживай, зима скоро закончится, — улыбнулся Тан Фань. — Так что, будешь питаться лёгким весенним ветерком! После этих шуток все заметно расслабились и дружно наполнили чаши. Друг за другом чиновники пили за здоровье Пэн Ичуня и поздравляли его с повышением. О Тан Фане, сидевшем рядом с ним, тоже не забывали, поскольку он был одним из виновников торжества. После того, как все осушили по три чаши, начали подавать разные блюда. Пэн Ичунь был человеком щедрым и, зная, что его подчинённые — бедные столичные чиновники, заказал для них много блюд. Кухня в ресторане Сянькэ была великолепна, все кушанья приготовили очень изысканно. Заметив, что двое министров беседуют вполголоса о своих делах, гости перестали обращать на них внимание и принялись за угощение. Тот факт, что Тан Фань почтил своим присутствием эту пирушку, уже делало честь Пэн Ичуню. Ему не было необходимости оставаться до самого конца. Если бы он остался, другие гости могли почувствовать неловкость, и потому после нескольких чаш вина Тан Фань поднялся со своего места и откланялся. Пэн Ичунь проводил его до дверей зала и хотел было дойти с ним до выхода из ресторана, но Тан Фань отказался. Ресторан Сянькэ был очень известным местом в столице. Угощать здесь гостей считалось достойно и даже почётно, хотя и не до такой степени, как в почти недоступном павильоне Сяньюй, расположенном по соседству. Уже начали зажигаться фонари, внутри и на улице царило оживление. Зал, где пировали гости, находился на втором этаже и был отлично защищён от внешнего шума. Какие бы громкие звуки не раздавались снаружи, сюда долетали лишь слабые отголоски, которые не могли помешать посетителям ресторана. Тан Фань бывал здесь довольно часто. Он знал дорогу, и ему не потребовалось звать слугу, чтобы тот проводил его к выходу. Покинув зал, он прямиком направился к лестнице. Но не успел он сделать несколько шагов, как дверь соседнего отдельного кабинета внезапно распахнулась, и оттуда послышался гомон и смех. Тан Фань слегка нахмурился, но тут лёгкий ароматный ветерок пахнул ему в лицо. Его глаза затуманились, и он резко ударился обо что-то плечом. Тан Фань невольно отшатнулся и отступил на несколько шагов, пока не упёрся спиной в перила и обнаружил, что держит в руках другого человека. — Спасибо за помощь, молодой господин! Может ли эта служанка просить господина оказать ещё одну услугу? Красавица в его руках говорила мягко и неуверенно, подняв к нему белое, как нефрит, лицо, и сдвинув брови домиком, что выглядело очень трогательно. Её кожа касалась его кожи. Рука, которую он держал, была нежной и тонкой, а исходящий от её платья тёплый аромат мог заставить любого нормального мужчину потерять голову. Тан Фань, несомненно, был нормальным мужчиной, но он видел несравненную красоту Сяо У, после которой красота этой девицы казалась довольно посредственной. Он собирался её отпустить, но она ухватила его за рукав, с мольбой подняв на него глаза. Волосы у неё на висках были слегка растрёпаны, губы опухли и покраснели, и было очевидно, что в том кабинете с ней что-то произошло. Но всё же Тан Фань отстранил её руку: — Барышня… Он собирался сказать, что мужчинам и женщинам следует избегать подобной близости, но тут из кабинета вышли двое мужчин. — Вот сучка! Не успела со мной расстаться, а уже вешаешься на другого?! Услышав этот голос, девушка задрожала всем телом и ещё отчаяннее прижалась к Тан Фаню, будто ища защиты. Обеими руками она крепко обхватила его за талию, так что было не оторвать. — Молодой господин, спасите меня! Спасите, молодой господин… — дрожащим голосом взмолилась она. Увидев это, обвинявший её мужчина ещё сильнее разъярился и, тнкув пальцем в Тан Фаня, заорал: — Ты что, красавчик? Посмел увести мою женщину у меня на глазах?! Тебе разве жить надоело?! Тан Фань нахмурился и прикрикнул: — Отпусти! Эти слова были адресованы девушке. Та, очевидно, не ожидала, что Тан Фань останется таким безразличным к её прелестям, и, испугавшись, разжала руки. Тан Фань немедленно этим воспользовался и оттолкнул её, однако девица уже опомнилась и, снова бросившись к нему, обхватила за бёдра, горестно причитая: — Молодой господин, ты же только что обещал, что поможешь мне! Почему ты хочешь нарушить слово?.. Тан Фань: … Тан Фань на миг утратил дар речи, а затем повернулся к мужчине, который вышел вслед за девицей из кабинета: — Ты же сам видел, это она ко мне приставала, а я просто проходил мимо. Тот сердито фыркнул на его попытку объясниться: — Если она с тобой не знакома, то зачем бы стала молить о помощи именно тебя? А теперь говоришь, что ты не распутник?! Шум и громкие голоса привлекли к этой сцене внимание посетителей ресторана, которые высунулись из соседних комнат, чтобы посмотреть на веселье. Из зала, где пировали гости Пэн Ичуня, тоже вышло несколько человек. Они были обескуражены, увидев Тан Фаня, и поспешили вернуться, чтобы рассказать остальным. Спустя пару минут в коридор вышли Пэн Ичунь и его приглашённые. Кто-то узнал поднявшего шум молодого мужчину. — Разве это не молодой господин из семьи старейшины Иня? Услышав, что это сын Инь Чжи, все всё поняли. Этот молодой господин Инь был богатеньким столичным гулякой. В столице было немало богатых молодых сынков, и причина его известности заключалась не только в том, что он был сыном Инь Чжи, но и в том, что он любил поразвлечься. От столичных хутунов с продажными девицами до ресторанов и игорных домов — молодой господин Инь везде успел прославиться. В некотором смысле, он был даже известнее, чем его отец. Очевидно, и в этот вечер молодой господин Инь развлекался со своими дружками в ресторане Сянькэ, но его удовольствие прервали на середине. Все перевели взгляды с Инь Ци на Тан Фаня, а затем на девушку, прятавшуюся за его спиной. Сложно было разобрать, что именно здесь произошло. Несмотря на то, что девица была красива, старейшина Тан не был столь жаден до женского внимания, чтобы устроить из-за неё ссору в подобном месте, ведь верно? Тан Фань бросил попытки оторвать от себя её руки, опасаясь, что если он приложит больше усилий, то, стараясь удержать его, она стянет с него штаны. Это был бы позор. Почтенного старейшину Тана раздела догола женщина в ресторане на глазах у десятка людей — эта сцена могла бы войти в исторические хроники и вызвать насмешки у многих поколений потомков. Увидев всё это, Пэн Ичунь мрачно проговорил: — Молодой господин Инь, этот человек — старейшина Кабинета министров, он работает с твоим отцом. Старейшина Тан пришёл сюда по моему приглашению! Он никогда бы не поверил, что Тан Фань решил увести женщину у Инь Ци прямо здесь, едва выйдя из зала, где они пировали. Однако, если в чиновничьих кругах пойдут слухи об этом происшествии, никто не станет вникать в детали и все решат, что Тан Фань вёл себя неподобающе. Императорским цензорам не нужны веские доказательства, чтобы раздуть скандал, и это действительно может оставить пятно на репутации Тан Фаня. Инь Ци не обратил никакого внимания на слова Пэн Ичуня и, вздёрнув подбородок, смерил его косым взглядом: — А ты кто такой? — Я Пэн Ичунь, глава Министерства наказаний! — поборов гнев, ответил тот. — И что? — хмыкнул Инь Ци. — Власть и высокое положение позволяют уводить чужих женщин? Пэн Ичунь с трудом сдержал ярость. Что значит — уводить женщин? Кто здесь уводит женщину?! Да этот наглец просто чёрное с белым перепутал! — Ты, из рода Тан! — Инь Ци презрительно усмехнулся, бросив взгляд на Тан Фаня. — Говорю тебе: лучше верни мне мою женщину поскорее, а то поползут слухи, что старейшина Тан отбивает чужих женщин в ресторане! Посмотрим, как тебе такое понравится! Даже отец Инь Ци, который, как и Тан Фань, был членом Кабинета министров и занимал положение выше него, не осмелился бы говорить с ним таким тоном. Не так много в мире было людей, которые бы не испытывали к нему уважения и могли бы бросить в лицо такие слова. Их разборки привлекли внимание других посетителей ресторана, и даже гости с первого этажа поднялись по лестнице, чтобы посмотреть, что происходит. Девица продолжала держать Тан Фаня за бёдра, и люди, не видевшие эту сцену с самого начала, уже начали надумывать разное о ссоре на почве ревности, особенно после того, как узнали о личности Тан Фаня. Завтра сплетни расползутся и станут совсем уже возмутительными. Возможно, станут даже болтать, что у Тан Фаня и этой красотки есть внебрачный ребёнок!.. Если слухи приобретут скандальный характер, цензоры подадут жалобу на Тан Фаня, и ему придётся уйти в отставку согласно установленных правил. В конце концов, кто кроме Хлопкового Лю мог противостоять жалобам и доносам и отказываться покидать свой пост под многочисленными обвинениями? Вряд ли скромный и добродетельный учёный муж, каковым был Тан Фань, позволил бы себе такую дерзость. Хотя Тан Фань и занимал самое низкое положение в Кабинете министров, он публично отчитал Вань Туна, и об этом знали многие в столице. В его отсутствие оставшиеся старейшины Кабинета не смогут противостоять клану Вань и позиции наследного принца сильно пострадают. Даже Хуай Эня выслали из столицы. Если и Тан Фаню придётся последовать за ним — кто же сможет остановить клан Вань? Задумавшись об этом, Пэн Ичунь испытал тревогу. Нельзя винить его за эти мысли. Инь Ци был сыном Инь Чжи, а тот был давним сторонником клана Вань. Теперь, когда всем было известно о вражде между Тан Фанем и Вань Туном, как было не решить, что всё взаимосвязано? Тан Фань, естественно, не мог не подумать о том же, о чём думал Пэн Ичунь. Поэтому он не стал обращать внимание на женщину, а полностью сосредоточился на Инь Ци. Инь Ци раздул этот скандал, и, чувствуя себя виноватым под взглядом Тан Фаня, с притворной уверенностью сказал: — Что ты на меня смотришь? Будешь всё отрицать? Послушай меня, я законопослушный человек! Не пытайся меня запугать своей должностью в Кабинете министров! Его словами только свиней смешить! Если молодой господин Инь «законопослушный», то под небесами вообще не осталось приличных людей! Инь Ци намеренно подчеркнул слова «Кабинет министров», чтобы все собравшиеся понимали, кто такой Тан Фань, и в мутной воде ещё больше испортили бы репутацию Тан Фаня. Пэн Ичунь почувствовал себя виноватым. Ведь это он пригласил сюда Тан Фаня, и если бы он настоял на том, чтобы проводить его до выхода из ресторана, ничего подобного, скорее всего, не случилось бы. Он не принял в расчёт, что противник намеренно хотел доставить неприятности Тан Фаню. Поэтому его присутствие ничего бы не изменило. Пэн Ичунь хотел было уже вмешаться, чтобы постараться урегулировать ситуацию, когда услышал голос Тан Фаня: — Ты прав, я действительно пришёл из-за этой женщины. Что он такое говорит? Он признаётся? Все с удивлением посмотрели на Тан Фаня, видимо, решив, что он так разозлился на Инь Ци, что утратил хладнокровие и разбил кувшин, который и так уже треснул. — Так ты это признаёшь! — громко рассмеялся Инь Ци, хотя и сам был ошеломлён словами Тан Фаня. — Достойный старейшина Кабинета министров явился в ресторан, чтобы отбить женщину у соперника! Осмелюсь спросить, это и есть лучший из чиновников Великой Мин? Как может Двор процветать, когда там служат такие, как ты?! Автору есть что сказать: Угадайте, как господин Тан рассчитывает выкрутиться из этой ситуации! В этом томе будет ещё много разных событий, но все они взаимосвязаны между собой. Расследование ещё даже толком не начиналось, и автор старается сделать повествование по возможности не слишком растянутым. Одна волна схлынула — накатилась другая. Разве не интересный задел?..