14-й год правления императора Чэнхуа

При виде двоих пришедших выражения лиц Вань Аня и Вань Туна изменились. Вань Тун заговорил первым, невесело хмыкнув: — Старейшина Тан так влиятелен. Но кто здесь скрывает преступные замыслы? Эти письма Его Величество сам повелел передать членам Кабинета министров! Пренебрегать волей императора — это и есть преступный замысел! Если здесь найдутся предатели, мой меч немедля их покарает! Сказав это, он с лязгом вытащил меч из ножен. Словно подражая своему командиру, остальные стражники тоже обнажили мечи. В зале повеяло холодом, и напряжение повисло в воздухе. Члены Кабинета министров занимали высокое положение при Дворе, и именно они обычно принимали важные государственные решения. Им никогда ещё не приходилось сталкиваться с чем-то подобным, и лица их исказились. Было бы ложью утверждать, что их души не охватила тревога. Следует сказать, что Лю Цзи вовсе не был неопытным новичком, бездумно поставившим свою подпись под прошением. В значительной степени его действия объяснялись тем, что он подвергся страшному давлению. В глубине души он всё ещё колебался, и потому под жёстким внешним давлением старался следовать своей интуиции. Сюй Пу, отказавшийся подписать документ, тоже находился под давлением, и к тому же он совсем не умел спорить. Если бы не явились Тан Фань и Лю Цзянь, скорее всего, его бы тоже вынудили поставить подпись. Поэтому, увидев Тан Фаня и его спутника, Сюй Пу вздохнул с облегчением. Столкнувшись с гневом Вань Туна, Тан Фань сохранял полную невозмутимость: — Здесь закрытая территория, никому постороннему нельзя входить сюда без разрешения. Нарушители должны быть сурово наказаны. Возможно ли такое, что командир Вань не сумел прочитать вывеску у входа? Вань Тун усмехнулся: — Да ладно! Я здесь по указанию императора! Кто посмеет мне помешать? — С седьмого года правления под девизом Чжэнтун в павильоне Вэньюань заседает Кабинет министров, — спокойно заметил Тан Фань. — Даже когда Его Величество собирается посетить заседание, он должен уведомить об этом заранее. Кто или что могло побудить тебя считать, что ты стоишь выше Сына Неба? — Не будь таким наглым, Тан Фань! — сердито фыркнул Вань Тун. — Я пришёл по воле Его Величества! Тан Фань смерил его непреклонным взглядом: — Его Величество дал тебе разрешение. Но разве он разрешил твоим подчинённым сюда явиться? Не говори мне, что ты не знаешь правил! Почему ты посмел привести их сюда?! С тех пор, как его сестра стала драгоценной супругой императора, никто не осмеливался говорить с ним таким тоном. На мгновение Вань Тун был ошарашен, затем его лицо побагровело, а рука стиснула рукоять меча, как будто он хотел взмахнуть им и ударить Тан Фаня. Но если ударить Тан Фаня, нельзя знать наверняка, умрёт он или нет. В любом случае, неприятностей не оберёшься. Если Вань Тун осмелится напасть на члена Кабинета министров в павильоне Вэньюань, даже его сестра, вероятно, не сможет его спасти. Видя, что ситуация накалилась до предела, Вань Ань попробовал вмешаться: — Я хотел бы сказать… Тан Фань прервал его, не дав закончить. Он повернулся к одному из императорских стражников, которых привёл Вань Тун: — Си Бо, ты сегодня не на дежурстве. Что ты здесь делаешь? Тан Фань был гражданским чиновником и не имел оружия, но его взгляд разил, словно меч, и Си Бо невольно отступил, прежде чем в замешательстве пробормотать: — Этот подчинённый… я… эээ… Не дав ему времени придумать оправдание, Тан Фань посмотрел на другого стражника и, слегка прищурившись, позвал того по имени: — Ся Жуй. — Этот подчинённый сегодня на дежурстве! — поспешно откликнулся стражник. Тан Фань усмехнулся: — Я и не говорю, что это не так! Но ты ведь из Южного двора. Разве Южный двор теперь занят охраной во дворце? Ся Жуй растерялся, ему нечего было ответить. Раньше, когда он ещё не стал министром Кабинета, Тан Фань часто бывал в Императорской страже и запомнил многих служащих, так что теперь ему не составило труда называть их по именам, чтобы спросить, как они здесь оказались. Авторитет Суй Чжоу в Императорской страже был очень высок, и если бы не Вань Тун, с которым ему приходилось делить власть, он был бы сейчас единоличным командующим. Многие стражники знали о дружеских отношениях между Суй Чжоу и Тан Фанем. И сейчас, когда Тан Фань принялся их допрашивать, они вспомнили о способностях Суй Чжоу и невольно испугались. Вань Туном овладела ярость. Он был командующим Императорской стражи, но из-за Тан Фаня теперь почему-то дело выглядело так, будто он имеет меньшее влияние, чем какой-то глава двора. В глазах своих подчинённых он определённо потерял лицо! После вмешательства Тан Фаня напряжённая атмосфера в зале заседаний немного рассеялась, и Вань Тун, конечно, не мог позволить, чтобы тот продолжал в том же духе. Он тут же с ухмылкой шагнул вперёд, рассчитывая подавить его своим высоким ростом и длинным мечом, который всё ещё сжимал в руке. — Старейшина Тан несёт всякий вздор! Мы обсуждаем важные вопросы, и я пришёл не для того, чтобы обсуждать дела Императорской стражи! Его Величество велел вручить вам этот документ, так что, будет лучше, если старейшина Тан ознакомится с ним и сделает выводы о том, чего желает Его Величество! Сказав это, он ухватил Тан Фаня за плечо. Вань Тун не собирался причинять ему вред. Он не был глуп и понимал, чем может быть чревато нападение на члена Кабинета министров. Однако ситуация дошла до той точки, когда необходимо было действовать быстро и решительно, чтобы не лишиться преимущества и заставить членов Кабинета подписать совместное прошение. Иначе можно было проиграть, и все усилия оказались бы напрасны. Тан Фань отреагировал немедленно. Он сделал шаг назад и, когда противник протянул к нему руку, успел схватить со стола документ. — Вань Тун, хватит ли у тебя смелости пойти со мной к Его Величеству и настаивать на своём? Его Величество поручил тебе доставить бумаги, но вряд ли поручал привести с собой отряд стражи и угрожать министрам! Хотел бы я посмотреть, кто наделил тебя подробной дерзостью! Его голос звучал строго, а привычная улыбка исчезла с лица, уступив место леденящей душу решимости. Лю Цзянь за его спиной громко добавил: — Да, Вань Тун! Даже если Его Величество велел тебе передать письмо, он никогда бы не позволил привести сюда толпу стражников! Убирайтесь отсюда прочь! Воспользовавшись тем, что никто не обращает на него внимания, Лю Цзи схватил со стола прошение, всё ещё лежавшее перед Сюй Пу, и с шумом разорвал его напополам. Все взгляды переметнулись с Тан Фаня и Вань Туна на него, тупо уставившись на разорванный документ в его руках. — Хлопковый Лю, ты что, ищешь смерти?! — заорал Вань Ань, в гневе назвав его по прозвищу. — Я порвал не письмо Его Величества, а обычное прошение, — как ни в чём не бывало ответил Лю Цзи. — Рука случайно соскользнула. Боюсь, Юаньвэну придётся переписать всё заново. Сказав это, он сунул подписанный им документ в свой рукав. Вань Ань от такого бесстыдства просто лишился дара речи! Пару минут назад этот человек поставил свою подпись на бумаге, а теперь, когда Тан Фань поднял шум, тут же изменил своё решение! И ладно бы, хоть немного жалел о содеянном! Нет, этот достойный старейшина просто взял и бесстыже порвал прошение на глазах у всех! Не только Вань Ань, но и все остальные тупо смотрели на Лю Цзи, разинув рты. Тот не напрасно получил своё прозвище «Хлопковый Лю». Нужно быть незаурядной личностью, чтобы долгие годы невозмутимо выдерживать критику и нападки со стороны всевозможных чиновников. Второй министр Лю в Великой Мин считался вторым по толстокожести. Просто потому, что называть себя первым никто бы не осмелился. Как только прошение было разорвано на части, Вань Ань сразу понял, что возможности упущены. Причина, по которой Лю Цзи поддался влиянию, заключалась в том, что во-первых, Вань Ань действовал неожиданно и очень уверенно, а во-вторых, присутствие Императорской стражи оказало дополнительное давление на министров. Такая ситуация больше никогда не повторится. Все уже опомнились и больше не поддадутся на подобную уловку. Кроме того, Лю Цзи порвал совместное прошение, которое сам же только что подписал, демонстрируя полный отказ от прежнего решения. Что касается Сюй Пу, то теперь, в присутствии Тан Фаня и Лю Цзяня, не было никакого шанса, что он уступит. Все преимущества, над созданием которых клан Вань сегодня так усердно трудился, оказались утрачены. Вань Ань заметно помрачнел и молча уселся в своё кресло, будто ему нечего было больше сказать. Вань Тун чувствовал себя не лучше. Он крепко стиснул рукоять меча, борясь с желанием броситься вперёд и порубить на части Тан Фаня и Лю Цзи. Разум подсказывал ему, что нельзя этого делать, и он с таким трудом сдержался, что его жирные щёки задрожали. Он шумно выдохнул через нос, развернулся и вышел вон. Подчинённые последовали за своим командиром и тоже покинули зал. — Постой! — окликнул его вдруг Тан Фань. — Командуюший Вань, ты ничего не забыл? Вань Тун с трудом удержал клокочущую в душе ярость, обернулся и со злостью фыркнул: — И что же я забыл? За прошедшие годы Двор уже пришёл к общему мнению: пока драгоценная супруга Вань рядом с императором, клан Вань ни за что не падёт. Вань Тун был центральной фигурой в клане Вань, младшим братом драгоценной супруги, и пока он не пытался совершить какое-то глобальное преступление — свергнуть династию Мин или поднять мятеж против императора — Его Величество ничего не собирался с ним делать. Напротив, тот, кто пытался ему противостоять, обычно плохо заканчивал. Поэтому даже те, кто не желал подчиняться клану Вань, старались с ними не связываться и держаться подальше, чтобы лишний раз не провоцировать. Так и сегодня: хотя клан Вань не сумел использовать своё преимущество и не добился успеха, Вань Тун оставался тем же заносчивым Вань Туном, которому лучше не говорить ни слова поперёк. Все были очень рады, что избавились от этого духа чумы, и никак не ожидали, что Тан Фань решит призвать его обратно. Сюй Пу слегка забеспокоился и уже открыл было рот, чтобы опередить Тан Фаня и помешать ему сказать что-нибудь, что оскорбит Вань Туна, но заметил сердитый взгляд, которым сверлил Вань Туна Лю Цзянь, и проглотил слова, готовые сорваться с языка. Он лишь горько усмехнулся, в душе чувствуя, что слишком легко поддаётся страху. Неудивительно, что именно Тан Фаня и Лю Цзяня клан Вань сегодня так стремился оставить за порогом дворца. А Сюй Пу пропустили, и если бы на него начали давить, он бы поставил свою подпись на прошении. И поскольку он был не таким наглым и бесстыжим, как Лю Цзи, то просто выкопал бы себе яму, в которой сам бы себя и похоронил. Подумав об этом, он решил, что Тан Фань поступает правильно. Если позволить кому-то помыкать достойными старейшинами до такой степени, что они не смогут сами принимать решения, то люди решат, что они слабы и некомпетентны. Как можно допустить, чтобы такие люди были министрами и управляли делами государства? Тан Фань взял бумаги, принесённые Вань Туном, и холодно произнёс: — Того, кто осмелится вломиться в павильон Вэньюань без разрешения, наказывают палками. А ты ещё и с Императорской стражей сюда явился. Если в Кабинет министров будут приходить и уходить все, кому не лень, то как же быть с законами предков? Как соблюдать указы императора и решения Двора? Вань Тун смерил Тан Фаня таким взглядом, будто хотел его убить. В этот момент никто не сомневался, что если бы он мог себе это позволить, то разрубил бы Тан Фаня мечом на этом самом месте. Лю Цзянь даже сделал шаг вперёд, чтобы остановить его, если возникнет такая необходимость. Однако Вань Тун ничего не стал предпринимать. Хотя он был довольно неказист внешне и добился своего положения при дворе исключительно благодаря старшей сестре, он вовсе не был полным идиотом, ничего не смыслящим в дворцовых интригах. — Ну и чего ты хочешь? — со злостью усмехнулся он. — Чтобы ты вместе со мной пошёл к Его Величеству и рассказал, что ты тут натворил, — спокойно объяснил Тан Фань. — Или принёс извинения всем присутствующим министрам Кабинета. Выбирай сам. — Старейшина Тан, ты что, решил выступить против меня, против самого Вань Туна? — тот говорил медленно, чеканя каждое слово. Тан Фань покачал головой: — А у меня есть причины, чтобы выступать против тебя? Я на своём месте просто исполняю свой долг, пытаюсь защитить достоинство Кабинета министров и Двора. Если о том, что сегодня тут случилось, распространятся слухи, тогда любой сможет последовать твоему примеру. Разве командующий Вань не преступил закон? Вань Тун лишился дара речи. Каждое слово Тан Фаня било прямо в цель. Клан Вань давно уже строил планы: использовать небесные явления, чтобы внести переполох в дворцовые дела, а затем с помощью Цзи Сяо и Ли Цзышэна намекнуть императору, что ему следует сместить наследного принца. Вань Тун должен был добиться, чтобы Кабинет министров проявил инициативу, дабы избежать возможной смуты, вызванной свержением принца, и тогда бы император наверняка согласился. Он уже договорился обо всём с Вань Анем и его сторонниками. Получив согласие императора, он должен был доставить это письмо, а чтобы запугать несогласных министров, не поддерживающих клан Вань, он решил привести с собой отряд Императорской стражи. Тан Фань ухватился за этот промах и не собирался отступать. Если это дело дойдёт до императора, Вань Тун будет признан виновным. В зале заседаний повисла тишина. Все смотрели на них двоих, и особенно на Вань Туна. Тот в свою очередь пристально смотрел на Тан Фаня, будто желая прожечь в нём дыру своим горящим взглядом, но Тан Фань оставался спокоен, никак не реагировал и не отводил глаза. Вань Туна охватило такое бессилие, как будто он лупил кулаком тюк с хлопком. После долгого напряжённого молчания он только и смог выплюнуть: — Этот чиновник признаёт свою ошибку. Прошу господ старейшин простить меня! Вань Тун просил прощения таким тоном, как будто требовал вернуть ему долг, но это был первый раз, когда кто-то заставил его склонить голову. На долю мгновения все присутствующие почувствовали себя неловко. По отношению к Тан Фаню, а не к Вань Туну. В Кабинете министров Тан Фань занимал самое низкое положение. Но в критический момент именно он сумел отстоять честь и достоинство Кабинета министров. Прежде чем уйти после принесённых извинений, Вань Тун ещё раз окинул Тан Фаня яростным взглядом. Ненависть в его глазах могла бы сразить наповал кого угодно. На этот раз Тан Фань дал ему уйти, позволив Императорской страже освободить зал заседаний, а затем вместе с Лю Цзянем извинился за опоздание перед министрами Кабинета. Все ещё были слишком взволнованы тем, что произошло. Им вряд ли было дело до причин опоздания Тан Фаня и Лю Цзяня. Вань Ань, должно быть, люто возненавидел этих двоих за то, что они разрушили планы клана Вань, но что он мог сделать? Возможность была упущена, и её уже не вернуть. Так огромные изменения при дворе, которые могли вызвать настоящую бурю, незаметно сошли на нет, и к тому моменту, когда остальные чиновники узнали о случившемся в Кабинете министров, страсти уже улеглись. Многие догадывались, что дело этим не закончится, и испытывали неизбежную тревогу. При Дворе и в народе повисло напряжение, как будто надвигалась гроза. Вернувшись из дворца, старейшина Тан, который оказался в самом центре этого водоворота, неторопливо отправился в дом своей сестры, чтобы навестить маленького племянника. Он проверил его уроки и остался на ужин в доме Тан. И только когда Суй Чжоу зашёл за ним после службы, он распрощался с Тан Юй, её сыном и А-Дун. Заметив двусмысленные улыбки сестры и А-Дун, Тан Фань молча ушёл, позволив им и дальше насмехаться над ним. Тан Юй и А-Дун до сих пор не знали, что произошло сегодня в Кабинете министров, насколько далеко зашло противостояние. А если бы знали, то, должно быть, поняли бы, что Суй Чжоу зашёл к ним за Тан Фанем не просто так. Тан Фаню не хотелось, чтобы родные лишний раз беспокоились. То, что случилось утром, было впечатляющим — он заставил самого Вань Туна склониться перед ним. Но теперь ненависть клана Вань усилится многократно, и они так просто этого не оставят. Следующая жестокая битва уже назревает. Когда Вань Тун покинул Кабинет министров, продолжать заседание было невозможно, и Тан Фань вместе с Лю Цзянем и остальными составили на него жалобу и направили во дворец императору. Вань Тун действительно нарушил закон. Он не только стремился свергнуть наследного принца, но и ворвался со стражниками в павильон Вэньюань, прервав заседание Кабинета министров. Дело было простым и ясным. Император не нашёл оправданий для Вань Туна и был вынужден удовлетворить жалобу министров, объявив ему выговор. Вопрос о совместном прошении, естественно, был сразу же забыт. Когда всё это случилось, Суй Чжоу, разумеется, тоже не остался без дела. Пока ещё не вся Императорская стража находилась в его подчинении, многие по-прежнему служили Вань Туну, и они имели примерно равное влияние в Императорской страже. Суй Чжоу имел совсем небольшое преимущество. Как бы то ни было, Суй Чжоу не мог распоряжаться всей Императорской стражей. Вань Тун был таким же командующим, и потому всегда располагал отрядом подчинённых, которых мог привести с собой, как сегодня. Когда император сделал выговор Вань Туну, Суй Чжоу воспользовался этим, чтобы кое-что изменить в Императорской страже. Поэтому, зайдя вечером за Тан Фанем, он выглядел утомлённым. — Ты ещё не ужинал? — Тан Фань привычным жестом взял фонарь из его руки. — Я не голоден. — Тебе нужно поесть, даже если ты не голоден, — с улыбкой сказал Тан Фань. — Мы давненько не были в ресторане с вонтонами на севере города. Пойдём, я тоже съем блюдо вонтонов! — Ты разве ещё не наелся? — удивился Суй Чжоу Тан Фань был разоблачён, но ничуть не смутился и невозмутимо сказал: — Вообще-то, я не так уж и много съел. Могу ещё съесть лепёшек с зелёным луком. Суй Чжоу: … Как и ожидалось, ресторанчик с вонтонами стоял на том же месте и всё ещё работал, хотя было уже поздно и количество посетителей заметно уменьшилось. Тан Фань давно уже здесь не был. Однако владелец заведения сразу же узнал его, пригласил за столик и радушно заметил: — Господин, что-то ваш безбородый приятель давненько сюда не заглядывал? — Ты всё ещё помнишь его? — улыбнулся Тан Фань. — Конечно, помню! — хозяин рассмеялся. — Он так подрался тогда с людьми из Восточной Ограды! Он был так молод и так великолепен! Восточная Ограда всегда слишком зазнавалась, и он тогда шикарно их отделал! — Теперь в Восточной Ограде поменялся начальник, — заметил Тан Фань, — и они больше не ведут себя так высокомерно. — Правда? — удивился хозяин. — То-то их давно уже здесь не видно! — Он хлопнул себя по лбу: — Ну что у меня за память! Никак не могу это выбросить из головы! Если господа желают поужинать — этот слуга сейчас всё сделает! — Две миски вонтонов, лепёшку с зелёным луком… — начал Тан Фань. — Одну миску, — вставил Суй Чжоу. — … полторы миски. — Одну миску. Тан Фань: … — Ну, одну, значит одну, — сдался Тан Фань. — Пусть будет так. Но тогда мне две лепёшки с луком. При этих словах хозяин ресторанчика невольно улыбнулся: — Прошу прощения у господина, но лепёшки с луком уже закончились. Тан Фань: … Заметив, как Тан Фань огорчился, Суй Чжоу улыбнулся одними глазами и мягко похлопал его по руке. — Не стоит так объедаться на ужин. Я поделюсь с тобой одним вонтоном. — Двумя, — решил поторговаться старейшина Тан. Суй Чжоу сделал вид, что не расслышал. Хозяин заведения принёс две чашки чая: — Сначала попробуйте чай, господа. Вонтоны уже варятся, скоро будут готовы! Это был дикорастущий чай, намного худшего качества, чем они привыкли пить дома. Но Суй Чжоу было всё равно, и он сразу отпил глоток. Ему доводилось в своих поездках жить в суровых условиях, и всего лишь посредственный чай не представлял для него проблему. — Похоже, Хуай Энь отправится в Нанкин, — сказал Суй Чжоу, поставив чашку. Тан Фань растерялся. Его рука, потянувшаяся к чаю, замерла на полпути. — Что случилось? — Он призвал Его Величество не обращать внимания на небесные явления и заступился за наследного принца. Его Величество разгневался и сослал его в Нанкин, служить распорядителем благовоний в гробнице Сяолин. «Распорядитель благовоний» было должностью одного из стражей гробницы. В его обязанности входило ежедневно возжигать благовония у табличек с именами предков. Достопочтенный главный евнух, распорядитель дворцовых церемоний, будет в Нанкине просто стражем мавзолея. Огромная разница в статусе и возможностях. Но самое главное — все знали, что Хуай Энь всегда поддерживал наследного принца, и эта ссылка неизбежно пробьёт огромную брешь в рядах его сторонников. Кто ещё кроме Хуай Эня осмелится вступиться за принца перед императором? Тан Фань нахмурился: — А Ван Чжи? С ним всё в порядке? — Пока в порядке. — Суй Чжоу задумчиво покачал головой. — Но ситуация очень сложная. Тебе нужно быть осторожнее. Тан Фань кивнул: — Я понимаю. И тебе тоже. Пока они говорили, принесли горячие вонтоны. С лица Тан Фаня тут же исчезло серьёзное выражение, у него потекли слюнки и он с нетерпением наблюдал, как Суй Чжоу зачерпывает суп. Его взгляд загорелся голодным огнём, и это просто невозможно было игнорировать. Суй Чжоу ничего другого не оставалось, только поднести к его рту ложку с вонтоном. Господин Тан, однако, проявил гордость: — Оставь, дай я сам поем. Суй Чжоу развернул ложку и поднёс к своему рту. Тан Фаня в этот момент совсем не беспокоило, не смотрит ли кто-нибудь на них. Он ухватил Суй Чжоу за руку, заставив изменить направление, и вонтон всё же отправился к нему в рот. Вкус вонтона с куриной начинкой был восхитительным и господин Тан довольно улыбнулся и заискивающе взглянул на Суй Чжоу: — Дашь мне ещё один? Тот не ответил, опустил голову и принялся молча есть. … В отличие от Тан Фаня, пребывавшего в спокойном и расслабленном настроении, император в эту ночь чувствовал себя крайне скверно. Он только что очнулся от сна, в котором ему привиделся кошмар. Ему так трудно было отпустить увиденное во сне, что он, позабыв о своём слабом здоровье и невзирая на холод, покинул тёплую спальню во дворце, спустился по ступеням из белого нефрита и бесцельно побрёл по длинной дворцовой дорожке. Величественные в свете дня дворцы ночью превращались в тёмных таинственных чудищ, скрывающихся под покровом темноты. Зажигать фонари по всему Запретному городу было слишком расточительно, поэтому в целях экономии обитателям дворца пришлось сократить количество светильников. Редкие огни, мерцавшие где-то вдалеке, придавали ночной атмосфере ещё больше загадочности. В отсутствие Хуай Эня некому было уговорить императора вернуться в свои покои. Несколько служителей из императорской свиты молча следовали за ним, а один, многозначительно подмигнув товарищам, поспешил отделиться от группы и сообщить обо всём драгоценной супруге. Поведение императора, без сомнений, казалось странным, но такое случалось уже не в первый раз с тех пор, как он начал увлекаться алхимией и магическими опытами достижения бессмертия. — Ваше Величество… — видя, что он уходит всё дальше и дальше, один из слуг, дрожа от страха, попытался его окликнуть, чтобы уговорить вернуться, но император обернулся и резко оборвал его. Его взгляд был непривычно суров и не походил на взгляд больного человека. — Тихо! — велел император. — Мне кажется, я слышал, как кто-то зовёт меня… Но разве мог кто-то позвать императора по имени? Как вообще можно было позвать императора посреди ночи? Слуга сильно перетрусил и не решился больше произнести ни слова. Император двинулся дальше, осматриваясь по сторонам и заглядывая за все углы, и отошёл уже довольно далеко, когда слуга действительно услышал впереди чей-то шёпот, доносившийся из-за поворота. Император невольно замедлил шаг и задержал дыхание. Когда он услышал эти слова, то резко изменился в лице. Автору есть что сказать: Да, командующий Суй не упускает ни одного момента, чтобы публично продемонстрировать свои чувства… Мини-театр: Вань Ань: Хлопковый Лю, ты совсем совесть потерял! Разве так можно?! Сначала подписал документ, а потом порвал его у всех перед носом! Это же безобразие! Лю Цзи: Ну так не зря же меня прозвали Хлопковым Лю! Никто на свете не сравнится со мной в бесстыжести. Тан Фань: Ради еды я готов наплевать на гордость и назвать Суй Чжоу своим мужем. Если хочешь меня переплюнуть, может, попробуешь как-нибудь назвать Вань Аня мужем?.. Лю Цзи: …