14-й год правления императора Чэнхуа

Наверное, для человека, который любит еду, отказаться от предложения Ван Чжи вкусно поесть было довольно странно. Однако положение Тан Фаня изменилось до неузнаваемости. Даже Ван Чжи должен был почтительно приветствовать его при встрече, поэтому Вэй Мао уж точно не мог остановить его. Если Тан Фань собирался уйти, то Вэй Мало мог лишь беспомощно смотреть ему вслед, не осмеливаясь ему воспрепятствовать. Тан Фань поспешил домой. Не успел он переступить порог, как в нос ударил вкусный аромат риса. В комнате, где обычно было темно, на этот раз ярко горели фонари, согревая душу в эту осеннюю ночь. На губах Тан Фаня заиграла лёгкая улыбка. С тех пор, как Тан Фань вошёл в состав Кабинета министров, он больше не жил вместе с Суй Чжоу под одной крышей, а переехал в свой дом по соседству. Тан Юй забрала Хэ Чэна с собой. Правда, теперь его следовало называть Тан Чэном. Она купила дом в столице для себя и сына неподалёку от дома своего брата, чтобы они по-прежнему могли заботиться друг о друге. А-Дун тоже переехала вместе с ними. Они наняли сторожа, и в доме всё ещё оставался Цянь Сань-эр, так что грабители не осмеливались к ним соваться. Причина, по которой они больше не жили вместе, ещё состояла в том, что Тан Фань теперь был членом Кабинета министров, а Суй Чжоу — главой Императорской стражи. Даже если никто вслух не осуждал их и не писал доносы, им нельзя было допустить подозрений со стороны императора. Положение обоих было весьма щепетильным, и люди всегда могли воспользоваться предлогом, чтобы пожаловаться на них. Более того, сторонники клана Вань постоянно искали компрометирующие сведения против Тан Фаня. Если когда-нибудь его обвинят в сговоре с личной стражей императора, то даже войдя в реку Хуанхэ, ему всё равно не удастся отмыться. После возвращения из Цзянси Тан Фань получил повышение по службе благодаря своим заслугам, а Суй Чжоу завоевал ещё больше императорского доверия. Изначально Его Величество хотел пожаловать ему титул Динань хоу, но Суй Чжоу неоднократно отказывался, и император чувствовал себя крайне неловко, и потому, в качестве возмещения, повысил ему жалование. Благодаря драгоценной супруге Вань, её младший брат всё ещё занимал должность главы Императорской стражи. Суй Чжоу пока так и не удалось полностью взять под контроль управление Императорской стражей, но это был лишь вопрос времени. В игре двух сторон, длящейся месяцы и годы, у Вань Туна оставалось всё меньше и меньше истинных сторонников. В настоящее время, помимо Южного двора, в Северном дворе и нескольких постах Императорской стражи люди Суй Чжоу также составляли большинство. Дошло до того, что поговаривали, будто бы в Императорской Страже теперь два командира, обладающих реальной властью. Несмотря на то, что Суй Чжоу формально являлся главой двора (镇抚使 zhènfǔshǐ чжэньфуши), занимая должность на ступень ниже Вань Туна, даже Вань Тун не мог отобрать у него власть, которую он крепко держал в своих руках. Естественно, Вань Тун не хотел, чтобы это произошло, но император доверял главе Суй не меньше, чем ему. Его обычные приёмы уничтожения противников, вроде доносов и клеветы, не помогали против Суй Чжоу, поэтому пока Вань Туну оставалось лишь отступить и разрабатывать другие планы. Однако для Тан Фаня и Суй Чжоу, жизнь по соседству мало чем отличалась от проживания под одной крышей, ведь оба уходили из дома рано и возвращались поздно. Даже если бы они жили в одном доме, то могли бы видеться нечасто. Теперь, когда они стали соседями, дворы их домов соединялись небольшими воротами. Если им удавалось возвращаться домой вовремя, то они непременно ужинали вместе, хотя таких шансов выпадало не так уж много. Сегодня был один из таких дней. В последнее время у Суй Чжоу было не так много работы, а Тан Фань смог освободиться пораньше. Ему не пришлось сидеть в Кабинете министров и любоваться на физиономию первого министра Ваня вместо ужина. Войдя в двери, Тан Фань прибавил шагу, прошёл через лунные ворота между внешним и внутренним двором дома, и оказался в столовой. На столе его ждали несколько блюд, все его любимые. Сбоку стояли кувшин с вином и две чашки, а рядом две пары палочек для еды. Кто всё это приготовил, было ясно без слов. Улыбка на лице Тан Фаня стала шире. Он поспешил войти в столовую и протянул руку, чтобы схватить ближайшее блюдо со свиными рёбрышками, приправленными солью и сычуаньским перцем. От блюда с обжаренными хрустящими рёбрышками поднимался волшебный аромат. Очевидно, их лишь недавно сняли со сковороды. Каждый кусочек будто призывал «Съешь меня скорее!» и чуткий господин Тан, естественно, не мог обмануть их ожиданий. — Сначала вымой руки. — За спиной раздался знакомый голос. Тан Фань вздрогнул и чуть не уронил блюдо на пол. Он поспешно засунул горячее рёбрышко в рот, откусил кусочек, а затем развернулся и заискивающе улыбнулся. Кулинарные навыки Суй бо были великолепны, и все его близкие знали об этом, однако поваром он не был. Даже если у него было свободное время, Суй Чжоу готовил только при наличии настроения, поэтому не каждому посчастливилось отведать его творений. Однако у всего есть исключения, и Суй Чжоу был рад готовить для определённого человека. Тот же был так занят целыми днями, что у него едва оставалось время прийти домой вовремя и вкусно поесть. — Уже иду! — У Тан Фаня во рту всё ещё было мясо, поэтому он говорил невнятно, сохраняя на лице невинное выражение. Он улыбнулся Суй Чжоу, изгонув брови, его взгляд упал на крабовый суп с тофу и сразу же просветлел. — Почему сегодня ты приготовил так много? Мы вдвоём столько не съедим. Он заговорил, забыв, что во рту у него рёбрышки, и те упали прямо на пол, а протягивать руку, чтобы поймать их, было уже поздно. Тан Фань：»……» Суй Чжоу：»……» Кто бы мог подумать, что благовоспитанный и строгий старейшина Тан вот так выглядит дома? Тан Фань неестественно рассмеялся и тут же наклонился, чтобы поднять рёбрышки: — Я сам, я сам! Сейчас пойду помою руки! Суй Чжоу покачал головой, отставил суп, который держал в руках, затем снова ушёл на кухню, чтобы принести поднос с маньтоу, обжаренными до золотистой корочки. Вернувшись в столовую, он обнаружил за столом ещё одного человека. Но Тан Фань ещё не вернулся после мытья рук. —Ты зачем пришёл? — голос Суй Чжоу не обещал ничего хорошего. — Едите! Вот и отлично, я вовремя успел! — со смехом сказал Ван Чжи. Он придвинул ближе кувшин и налил себе немного вина. Сам наливает, сам пьёт. — Я пригласил старейшину Тана в павильон Сяньюнь (仙云馆), а он сказал, что ему нужно домой сегодня, иначе львица будет рычать к востоку от реки и накажет его, поставив на колени на стиральную доску. Когда я это услышал, мне стало любопытно, и я пришёл посмотреть, что за львица в доме у старейшины Тана. Ой, но он же не о тебе говорил? В этом доме были служанки, тщательно отобранные Тан Юй, но простые служанки, конечно, не могли остановить евнуха Вана, а никто другой не стал бы вламываться сюда без разрешения. Суй Чжоу очень хотелось опрокинуть блюдо с золотистыми маньтоу на голову собеседника и выставить его вон, поддав коленом под зад, но он подавил это желание. Ван Чжи был мастером боевых искусств, и если бы они начали драться, то столу с приготовленными Суй Чжоу блюдами не повезло бы больше всех. Подумав о том, что Тан Фань впервые за полмесяца вернулся к ужину вовремя, Суй Чжоу стиснул зубы и решил потерпеть немного этого наглеца, который пришёл и сидит здесь, ест и пьёт на халяву. Он смерил Ван Чжи ледяным взглядом. Как ни посмотри, тот был для него будто бельмо на глазу. — Перестань нести чушь! Если хочешь есть — ешь и уходи. Чем холоднее становился вид Суй Чжоу, тем с большим удовольствием Ван Чжи смаковал вино. Он даже улыбнулся: — Занимайся своими делами, не беспокойся обо мне. А где же старейшина Тан? Позови его, пусть выпьет со мной! Не тратя на него внимание, Суй Чжоу развернулся и ушёл. На плите ещё стоял горшок с утиным супом с женьшенем и бамбуком, который он варил для Тан Фаня. Время от времени его нужно было помешивать и проверять огонь. Едва войдя в кухню, он увидел человека, стоявшего к нему спиной. Тот был увлечён блюдом с ароматными куриными хрящиками с чесноком, которые ещё не подавались на стол. Раньше под ними был слой из ломтиков таро, но теперь они были перевёрнуты, чтобы прикрыть оставшиеся куриные хрящики. — … Не старайся напрасно, я уже всё видел. Фигура Тан Фаня на миг замерла и медленно повернулась. — Ты так бесшумно подкрался. Ты напугал меня! — сухо улыбнулся Тан Фань. Да, так вышло, что первым пожаловался злодей. Видя, что Суй Чжоу бесстрастно наблюдает за ним, Тан Фань испытал укол совести, почувствовав себя вором, застигнутым врасплох: — Я ничего такого не сделал. Я только хотел помочь тебе попробовать, чтобы убедиться, что на вкус… Эээ, кто тебя учил так вкусно готовить? Я не смог удержаться, ха-ха! Не вини меня, я не виноват! Лучше не обращать внимание на такие мелочи. Суй Чжоу слегка задумался, его лицо по-прежнему ничего не выражало. — Ты сказал Ван Чжи, что я львица к востоку от реки? Я тебя наказываю, заставляя стоять на коленях на стиральной доске, да? Тан Фань виновато улыбнулся: — Я сказал эту ерунду, потому что не хотел идти к нему на ужин. Ты же уже приготовил еду, зачем мне идти есть куда-то ещё, верно? Заметив, что выражение лица Суй Чжоу не смягчилось, и тот, похоже, не принял его объяснений, Тан Фань попытался подлизаться: — Ну, хочешь, я пойду и скажу ему, что это я львица, которая рычит? Суй Чжоу: … Евнух Ван в столовой вообще не ощущал себя гостем. Хозяин не успел ещё сесть за стол, а он уже потянулся палочками к еде. Когда Суй бо вернулся со старейшиной Таном, Ван Чжи непринуждённо поприветствовал их. — Вы закончили дела? Тогда почему бы нам теперь не поужинать? Какой самоуверенный вид, будто это он здесь хозяин… Суй Чжоу не хотел ничего говорить, но Тан Фань был немного удивлён: — Зачем ты пришёл? — Мне сказали, что старейшина Тан отклонил моё приглашение, — холодно произнёс Ван Чжи, — вот я и пришёл посмотреть, в чём дело. Оказалось, что жёнушка старейшины сама приготовила ужин! Неудивительно, что еда в павильоне Сяньюнь тебе не интересна! Слово «старейшина» в его устах прозвучало не только без уважения, но и с насмешкой. Тан Фань рассмеялся: — Тогда тебе сегодня повезло! Гуанчуань отлично готовит, но отведать его блюда посчастливилось далеко не каждому! Когда он это говорил, все его мысли были сосредоточены на половнике, которым Суй Чжоу наливал ему крабовый суп с тофу. И он не обратил никакого внимания на то, как Ван Чжи назвал Суй Чжоу. Зато Суй Чжоу, напротив, прищурился и смерил пристальным взглядом Ван Чжи: — Жёнушка? Тан Фань в замешательстве поднял на него глаза. — Жёнушка, да! — Ван Чжи развеселился. — А что такое? Если ты львица, рычащая на востоке, то почему же не жёнушка? Губы Тан Фаня дрогнули. Опасаясь, что Суй Чжоу, разозлившись, не даст ему крабового супа, он поспешил сгладить ситуацию: — Не жёнушка, нет! Он чужой человек, чужой! Ван Чжи: … — Я не чужой, — поправил его Суй Чжоу. Старейшина Тан закивал так усердно, будто толок чеснок, и примирительно заявил: — Тогда муж! Муженёк! Ван Чжи с сомнением взглянул на него: — Как достопочтенный министр Кабинета может быть таким бесхребетным? Тан Фань радостно принял из рук Суй Чжоу блюдо с крабовым супом и с удовольствием съел пару ложек, прежде чем удосужился ему ответить: — Какой ещё хребет? Это вкусно? Вкуснее, чем крабовый суп с тофу? Только послушайте, что он говорит! Что бы подумали люди, если бы услышали такое? Суй Чжоу передал ему кусок жареной утки, купленной в одной известной лавке, куда частенько заходил Тан Фань. — Ешь, — сказал он. Будто давая понять, чтобы тот не обращал внимания на Ван Чжи. Ван Чжи с интересом ожидал, что будет дальше. Он тоже подложил в миску Тан Фаня зажаристый куриный хрящик и сказал, подражая интонациям Суй Чжоу: — Ешь, Пушистик. Ешь побольше. Тан Фань: … Суй Чжоу: … Понятно, что он намеренно их провоцировал. Суй Чжоу метнул на него убийственный взгляд. Если бы здесь не было Тан Фаня, он просто выгнал бы Ван Чжи вон отсюда. Но Ван Чжи отлично понимал это, и потому вёл себя так дерзко и самоуверенно. Они обменялись взглядами, не желая уступать друг другу и мысленно продолжая борьбу. Тан Фань хмыкнул и погрузился в поглощение еды. Этот маленький эпизод был незначительным, и вскоре трапеза с аппетитом продолжилась в тишине. Кулинарный талант Суй Чжоу действительно впечатлял. Даже такой человек, как Ван Чжи, привычный к деликатесам императорской кухни и мастерству поваров из павильона Сяньюнь, пришёл к выводу, что он очень вкусно готовит. Но он не мог знать о том, что сегодня тот постарался лишь потому, что ожидал, что Тан Фань вернётся домой пораньше. Именно поэтому его блюда имели такой превосходный вкус, с которым не могла сравниться еда, которую готовят для посторонних. После еды служанка убрала со стола, а они втроём перебрались в главный зал, где Тан Фань сам заварил чай. — Уже так поздно, а ты пригласил меня встретиться за пределами дворца. Должно быть, у тебя важное дело? Ван Чжи теперь служил во дворце, в отличие от тех времён, когда он возглавлял Западную Ограду, располагавшуюся за его пределами. Он мог покидать дворец в любое время, и конечно, у него было право на отпуск, но в целом, он сейчас был уже не так свободен, как раньше. Кроме того, Тан Фань теперь являлся членом Кабинета министров, а им было запрещено поддерживать близкие отношения с дворцовыми евнухами. Хотя Ван Чжи никогда об этом не говорил, но всё равно старался обращать внимание на все эти тонкости. Если он изыскал возможность лично покинуть дворец, чтобы встретиться с Тан Фанем, вместо того, чтобы передать на словах через Вэй Мао, значит, это было что-то важное. — Верно. — Ван Чжи не стал тратить время на то, чтобы распробовать чай, и осушил чашку залпом. — Ты слышал, что Его величество собирается восстановить Дворец Истины и Долголетия? — Не просто слышал, — Тан Фань криво улыбнулся. — Перед тем, как мы сегодня разошлись, Кабинет министров обсуждал этот вопрос. — О? И что решили? — на лице Ван Чжи появился интерес. Во дворце не могло быть никаких тайн. До такого высокопоставленного евнуха, как Ван Чжи, новости о том, что происходит в Кабинете министров, доходили очень быстро. Просто сегодня вечером, уходя из дворца, он не успел о них расспросить. Тан Фань коротко объяснил: — Чтобы угодить Его величеству, Вань Ань сам занялся этим делом. Он обратился к Лю Цзи, чтобы Министерство доходов выделило на реставрацию дворца пятьсот тысяч таэлей. Хлопковый Лю, опасаясь за свою репутацию, принялся юлить и заявил, что эти деньги уже зарезервированы для Военного министерства. Вань Ань был очень недоволен и велел всем хорошо подумать, чтобы завтра ещё раз обсудить. Прервавшись на объяснения, Тан Фань бросил заваривать чай. Суй Чжоу забрал у него чайник, наполнил его водой, разлил всем троим и передал Тан Фаню его чашку. Тан Фань с улыбкой принял её и, повернувшись к Ван Чжи, горько усмехнулся: — Я думаю, этот вопрос так просто не решится. Хлопковый Лю не хочет выделяться, но и Лю Хуэйань не отступит ни на шаг. Может выйти большая ссора. Лю Хуэйань было именем в быту Лю Цзяня. — А ты? — спросил Ван Чжи. — Ты сам что об этом думаешь? — Вообще-то, ежегодный доход государственной казны не так огромен, как небеса, — серьёзно сказал Тан Фань. — Всего шесть миллионов таэлей. По моей оценке, в рудниках Ли Цзылуна серебра и то добывалось больше. И это, если весь год хорошая погода и урожай во всех провинциях богатый. Никакого сравнения с временами династий Тан и Сун. А вся проблема заключается в недостатках налоговой системы, установленной императором-основателем. Я не один так думаю, это всем известно и уже ни для кого не секрет. Но поскольку законы предков нельзя изменить, любой, кто предложит поменять систему сбора налогов, подвергнется нападкам со стороны советников императора. Ван Чжи был нетерпелив, но сейчас ему приходилось внимательно слушать. Потому что, насколько он знал Тан Фаня, тот был не таким человеком, что стал бы молоть чепуху. Всё, что он говорил, должно было привести к определённым выводам. Но по мнению Суй Чжоу, Тан Фань был очарователен, и когда вёл себя непосредственно, и когда был игрив, и когда говорил так серьёзно и убедительно, как сейчас. Любой другой человек с таким переменчивым характером казался бы капризным или двуличным, но в Тан Фане это не выглядело неестественным, а напротив, придавало ему обаяния. Посторонние могли этого не замечать, и только близким людям была доступна эта сторона его натуры. Отхлебнув чаю, Тан Фань продолжил: — Таким образом, в государственную казну каждый год поступает не так уж много денег, и их необходимо потратить на множество вещей. Иногда не удаётся даже свести баланс и приходится выделять средства из доходов следующего года. Где же здесь отыскать деньги на строительство даосского храма для Его величества? Если бы он взял средства из внутренней казны, никто бы и слова не сказал. Но Вань Ань предложил поступить иначе, чтобы угодить императору. Если завтра нам всем придётся выразить свою позицию перед Вань Анем, то, не считая Лю Цзяня, я тоже определённо буду против. — Завершив эту речь, он насмешливо улыбнулся: — И мне кажется, Его величество не сам предложил такую идею. Наверняка кто-то подсказал ему. — Боюсь, на самом деле ты не сможешь ничего сделать, — усмехнулся Ван Чжи. — Поскольку Цзи Сяо смог убедить Его величество, что этот храм может стать мостом между миром людей и миром небожителей. Император — не обычный человек, он родился Сыном Неба, и с этим мостом непременно получит от небес исполнение любых своих желаний. — Подожди, — насторожился Тан Фань. — Но ведь Цзи Сяо — буддийский монах. Какое отношение он имеет к строительству даосского храма? — Он говорит, что с древних времён буддизм и даосизм имеют общие истоки, — сказал Ван Чжи. — А даосская богиня добра и милосердия на самом деле это буддийская ботхисаттва Гуаньинь. И пока она спасает всё живое на земле, нет нужды разделять буддизм и даосизм. К тому же, помимо разговоров, он демонстрировал во дворце фокусы, превращая камни в золото. Его величество был настолько поражён, что, наверное, согласился бы признать его реинкарнацией самого Будды, а не только признать единство двух религий. Тан Фань: … Тан Фань и Суй Чжоу молча переглянулись, слегка шокированные услышанным. Они и подумать не могли, что император настолько одержим подобными вещами. Прежде Цзи Сяо рекомендовал императору многих монахов, которым тот жаловал титулы, а самому ему вручил золотую печать императорского наставника и нефритовый венец. Многие советники и служащие возмущались, но император упрекал их в ответ за то, что они не почитают небожителей. Наиболее яро протестовавших чиновников заключили в тюрьму, и это дело было поручено Суй Чжоу. По сравнению с государственной политикой это всё были мелочи. Пока действия императора не влияли на основы управления страной, члены Кабинета министров, включая Тан Фаня, не придавали этому значения. Но теперь, когда император пожелал восстановить даосский храм за счёт государственной казны, это вызвало всеобщее недовольство. — Ничего не выйдет. — Тан Фань покачал головой. — Даже если Вань Ань согласится, пока все остальные министры Кабинета будут возражать, он один не сможет ничего сделать. А если Его величество так хочет построить даосский храм, он может воспользоваться дворцовой казной. В государственной действительно нет лишних денег. Ван Чжи не стал вступать с ним в спор, потому что пришёл сегодня вовсе не за этим. — Я просто хотел тебя предупредить, чтобы ты понимал, во что ты ввязываешься. Но вообще-то, я здесь по другому делу. — У тебя есть новости похуже этой? — Тан Фань почувствовал себя дурно. — Верно. — Ван Чжи фальшиво улыбнулся. — Не имеет значения, кто будет платить. Его величество уже решил, что построит этот дурацкий храм во что бы то ни стало. Причём отреставрирует снаружи и изнутри всего за три месяца. А потом направит туда наследного принца, чтобы тот молился за своего отца, выражая должное почтение. — Что за чушь! — не раздумывая, выругался Тан Фань. — Какому колдуну могла прийти в голову такая мысль?! Как может такой ценный человек, как наследный принц, просто взять и покинуть дворец? К тому же, разве это не отразится плохо на репутации наследного принца, если он отправится в такое сомнительное место, чтобы молиться о благословении? Суй Чжоу взял его за руку и похлопал по тыльной стороне ладони, пытаясь успокоить. — И какой смысл так злиться на меня? — холодно спросил Ван Чжи. — Может, ты думаешь, что это я предложил Его величеству? Тан Фань быстро взял себя в руки и криво улыбнулся: — Не пойми меня неправильно, я ни в чём не обвиняю тебя, но это же просто нелепо! — Вот потому я и пришёл сюда, чтобы рассказать тебе обо всём, — заявил Ван Чжи. — Это была идея Цзи Сяо, и Его величество, скорее всего, с ним согласится. Мы с Хуай Энем и так в непростом положении, а если примемся возражать, то вызовем гнев Его величества. Император решит, что наследный принц совсем не уважает своего отца, и окончательно встанет на сторону Цзи Сяо. Так что, всё зависит от вас. Тан Фань нахмурился: — Почему вдруг Цзи Сяо высказал такую идею? Он не имеет никакого отношения к принцу… — Цзи Сяо рекомендовал ко двору Ли Цзышэн, а Ли Цзышэн близок к клану Вань, — заметил Суй Чжоу. — Может быть, это как-то связано? С тех пор, как несколько лет назад компаньон принца Хань Цзао был отравлен, помимо слуги, который пробовал всю еду, к наследному принцу приставили также слугу, обладавшего познаниями в медицине, чтобы тот следил за составлением меню для принца. Если бы какой-то тайный недоброжелатель захотел бы отравить принца, все пути для него были перекрыты. А после того случая, когда учитель принца Линь Ин подставил Тан Фаня, в Восточном дворце и в службе Чжаньшифу по ходатайству Хуай Эня и с молчаливого согласия императора провели крупную чистку, оставив только тех, кто был безусловно предан наследнику трона. Если бы кто-то захотел подкупить людей из окружения принца, чтобы убить его, это было совершенно невозможно. Однако положение наследного принца и сейчас нельзя было назвать полностью безопасным. Напротив, угроза существовала постоянно, потому что драгоценная супруга Вань никогда не отказывалась от мысли сделать наследником престола Чжу Ююаня, сына наложницы Шэнь. Клан Вань прикладывал все силы, чтобы убедить императора лишить наследного принца его статуса, а драгоценная супруга Вань часто приводила Чжу Ююаня к Его величеству, чтобы пробудить в нём отцовские чувства. Со временем император действительно стал больше любить Чжу Ююаня, а благодаря усилиям драгоценной супруги Вань несколько раз даже задумывался о том, чтобы лишить наследного принца его положения при дворе. Но он колебался, не имея достаточной решимости, чтобы сделать это. Теперь же, когда тело Дракона стали одолевать болезни, многие подданные всерьёз обеспокоились этим вопросом. Слова Суй Чжоу напомнили об этом Тан Фаню, и тот, нахмурившись, не удержался от вопроса: — Клан Вань всегда стремился избавиться от наследного принца. Возможно ли, что они попытаются убить его, когда он покинет дворец? Очевидно, он ничего не понимал в такого рода делах. Услышав его вопрос, Ван Чжи и Суй Чжоу покачали головами. — Это невозможно. Даже если наследный принц уедет из дворца, его будет сопровождать очень надёжная охрана. Императорская стража обязательно выставит свои патрули вдоль дороги. Если кто-то решится убить принца у всех на глазах, то должно быть, ему просто жить надоело! Но даже если кто-то и рискнёт, его нашпигуют стрелами, как ежа, а принц всё равно останется невредим. Но если никто не собирается убить принца, то зачем отправлять его из дворца? Возможно, это предложение Цзи Сяо и то, что говорил Вань Ань сегодня в Кабинете министров — просто совпадение? Тан Фань в настоящий момент не мог найти ответа, поэтому лишь качнул головой и проговорил: — Ну хорошо. Сначала я свяжусь с Лю Хуэйанем и остальными и мы составим совместное прошение на имя императора, чтобы он отказался от идеи восстановить даосский храм. Если это не подействует, придумаем что-нибудь ещё. Его величество пока ещё не объявил о своём желании, чтобы наследный принц молился в этом храме. Если поспешить сейчас, Его величество может догадаться, что во внутреннем дворце произошла утечка информации, и это принесёт нам неприятности. Ван Чжи встал из-за стола и похлопал себя по бокам. — Ладно, но ты уж постарайся. А там, будь что будет, на всё воля небес. Мы не в силах ничего изменить, но посмотрим, что из этого выйдет. Даже без предупреждения Ван Чжи Тан Фань ожидал чего-то подобного. Вечером он навестил Лю Цзяня и Сюй Пу у них дома, чтобы обсудить вопрос с деньгами. На следующий день все трое подписали совместное прошение и выступили против реставрации храма на заседании Кабинета министров. Это лишило Вань Аня возможности внаглую требовать денег из государственной казны. Они оказались не одиноки в своём решении. Узнав о намерении императора, многие чиновники также выступили против. Но, как и предполагал Ван Чжи, это не могло помешать началу возведения Дворца Истины и Долголетия. Наоборот, всеобщее противодействие пробудило в императоре бунтарский дух, и он решительно потребовал приступить к строительству. Даже если не получит денег из государственной казны — он собирался оплатить всё из своей личной. Смысл его решения был очевиден: я трачу собственные деньги, поэтому заткнитесь и не мешайте. Любые возражения были бесполезны, и оставалось лишь смириться с ситуацией. Поздней осенью двадцать второго года правления Чэнхуа было выбрано место для возведения Дворца Истины и Долголетия и начались работы. Ли Цзышэн был назначен главным распорядителем строительства и получил должность в Министерстве общественных работ. Чтобы угодить Сыну Неба, строительство велось быстрыми темпами, и к началу двенадцатого месяца больше половины здания уже было возведено. Тогда же император заявил, что по завершении строительства собирается лично посетить храм и принять участие в молитвенной церемонии. Узнав об этом намерении, и двор, и народ были ошеломлены. Все чиновники двора по очереди выступили против, и ситуация сложилась более напряжённая, чем при решении вопроса о самом строительстве. Даже Кабинет министров, внутри которого всегда было полно противоречий, объединился, проявив редкое единодушие, чтобы выразить своё несогласие. После Тумусской катастрофы и после того, как император Инцзун чуть не перенёс столицу из Пекина, опасаясь, что город может быть разорён, придворные очень боялись отъездов императора из дворца. Им хотелось удерживать его в Запретном городе, как в плену, чтобы больше не возникало никаких проблем. Под таким единодушным напором император наконец отступил. Он согласился сам никуда не уезжать из дворца и отправить вместо себя наследного принца, чтобы тот принял участие в церемонии и вознёс молитвы за своего отца. Конечно, и с таким решением не все были согласны, и при дворе снова наступил хаос. Дело не сдвинулось с места до конца двенадцатого месяца, когда строительство дворца уже было почти завершено, но тут произошло два важных события. Сначала комета пролетела через созвездие Северного Ковша. А затем Золотая Звезда прошла мимо Солнца. Примечания автора: Некоторые вещи в новелле не соответствуют историческим реалиям. Так, члены Кабинета министров, указанные здесь, фактически вошли в его состав позже, в 23-м году правления Чэнхуа. Да и господин Тан к ним добавился. И ещё пример: в 22-23 годах Чэнхуа кометы нередко пролетали над землёй, но не в тот период времени, о котором здесь пишется. Ну и ещё есть ряд несостыковок. Это просто новелла, не принимайте за истину то, что здесь написано… Мини-театр: Цилан (Тан Чэн): Дядя, моя мама сказала, что вы с дядей Суй хорошие друзья, но брат Сань-эр говорит, что это не так. Так это правда или нет? Тан Фань: Конечно, правда. Иначе почему, как ты думаешь, мы с ним живём вместе? Потому что мы хорошие друзья. А так мы можем встречаться каждый день. Цилан: Почему же тогда брат Сань-эр сказал, что вы не друзья? Тан Фань: Он заслужил хорошую взбучку!