14-й год правления императора Чэнхуа

Они бы, наверное, не так удивились, если бы обнаружили гроб пустым. Но на самом деле там лежало тело. Их изумление вызвало то, что лицо, шея и даже части рук, свободные от одежды, были обгоревшими. Труп обуглился и почернел, но всё же в чертах лица можно было разглядеть некое сходство с Линь Фэнъюанем. Но если Линь Чжэнь повесился, откуда на его теле взялись следы от ожогов? Сяо У знала совсем немного о деталях этого дела и не видела тел пяти убитых экзаменаторов. Она вскрикнула, увидев ужасающее состояние трупа и почувствовав неприятный запах, когда подошла ближе. Невольно отступив, она вернулась в повозку и оттуда стала наблюдать за Тан Фанем и остальными. Лу Линси нахмурился: — Странно, почему ни Линь Фэнъюань, ни Шэнь Куньсю ничего не сказали об обгоревшем теле? Возможно ли, что Линь Чжэнь не покончил с собой, а умер от ожогов? Если это так, то дело усложнялось. Шэнь Куньсю навлёк на себя серьёзные подозрения из-за смерти Линь Чжэня, но если Линь Чжэнь погиб от огня, то почему он молчал и не защищался? Могло ли так случиться, что вражда между семьями Линь и Шэнь была столь велика, что Шэнь Куньсю убил Линь Чжэня? Все смотрели на труп и чувствовали, что в головах крутится слишком много загадок, на которые они не в состоянии найти ответ. Хотя тело было похоронено не так давно, но из-за жаркой погоды уже начало издавать слабый запах гниения, поэтому не только Сяо У, но и остальные прикрыли носы и отступили на несколько шагов. Только Тан Фань продолжал стоять, не говоря ни слова, и смотрел на тело так, будто на нём могли расцвести цветы. Он не просто разглядывал его с расстояния, но подошёл ещё ближе, чтобы тщательно осмотреть труп. При виде того, как его длинные белые пальцы касались трупа и даже изучали нос и рот покойника, у всех скривились уголки губ. Только от одного взгляда на это их начало мутить, однако Тан Фань проделал всё это, не изменившись в лице, что не могло не вызвать восхищения. — Он погиб не от огня, — через некоторое время внезапно сказал Тан Фань. После этих слов он поднялся, засунув обратно в рот покойнику нефритовую цикаду, которую он вынул при осмотре, взял влажный носовой платок, протянутый ему Сяо Чжоу, и тщательно вытер руки. Прежде чем кто-нибудь успел задать вопрос, он сам объяснил: — Между телами, сожжёнными после смерти, и сгоревшими заживо, есть большая разница. Если бы он погиб от огня, то перед смертью в его нос и рот попала бы сажа, но я сейчас проверил сам и не обнаружил никаких следов сажи. Ещё важнее тот факт, что у повешенного из-за давления на горло перед смертью вываливается язык изо рта, поэтому язык трупа должен быть длиннее обычного и прижиматься к верхним зубам, а у Линь Чжэня этого нет, значит, он, скорее всего, не повесился. Лу Линси был полон желания выяснить больше, поэтому подавил тошноту и, последовав примеру Тан Фаня, подошёл ближе к гробу, наклонился вперёд и, зажав нос, принялся изучать труп. — Брат Тан, у него шея и плечи почернели от ожогов, но не видно никаких следов удушения. Как же нам определить причину смерти? — Поскольку он не повесился, — ответил Тан Фань, — а тело было сожжено после смерти, значит, кто-то убил его и инсценировал самоубийство, надеясь обмануть Шэнь Куньсю, а потом забеспокоился, что кто-нибудь может открыть гроб и исследовать тело, как сделали мы. Поэтому тело сожгли до неузнаваемости, чтобы скрыть истинную причину смерти Линь Чжэня. Но если бы это сотворил кто-то посторонний, он мог бы полностью уничтожить труп, а он этого не сделал, а сжёг лишь частично и вложил нефрит ему в рот, одел и похоронил с почестями. Это и позволило нам обнаружить несостыковки. Это могло произойти только в том случае, если родственник покойного, понимая, что тело следует уничтожить, всё же не смог этого сделать и не довёл дело до конца. Поэтому человеком, который сжёг тело, несомненно, должен быть Линь Фэнъюань. Лу Линси нахмурился: — Значит, Линь Фэнъюань, очевидно, знал, что Линь Чжэнь не повесился, но всё равно помог убийце сжечь тело, чтобы скрыть следы преступления. Может быть, он сам и был убийцей? — Если бы он был убийцей и у него хватило духу расправиться с собственным сыном, то он бы и труп сжёг. — покачал головой Тан Фань. — Но судя по всему, он знает, кто убийца, и намеренно покрывает его… Тан Фань внезапно сделал паузу и воскликнул: — Как нехорошо! Все с удивлением уставились на него. — Быстрее, верните гроб на место, — поторопил Тан Фань. — И поспешим в дом Линь! Услышав это, все решили, что Тан Фань собрался туда, чтобы предъявить обвинение Линь Фэнъюаню, и только служанка Сяо Чжоу поняла, что тот имеет в виду: — Молодой господин считает, что Линь Фэнъюаню угрожает опасность? — Да, — подтвердил Тан Фань. — Я подумал, что когда мы были у него, Линь Фэнъюань вёл себя очень странно. Он был истощён и боялся, как птица, испуганная стрелам, и время от времени поглядывал на картину на стене. Мне кажется, что ему угрожали и он был вынужден молчать, но хотел дать мне какой-то знак. В этой картине должна быть скрыта какая-то тайна. Он хотел дать мне понять это, но не мог сказать прямо. Но если мы смогли до этого додуматься, то и убийца тоже мог! Он имел в виду, что Линь Фэнъюань может стать мишенью убийцы, решившего заставить его молчать. Как только он это сказал, все без лишних слов ускорили темп, засыпали землёй могилу и направились к дому Линь. Городские ворота оставались открытыми всю ночь. Они были в доме Линь всего лишь два дня назад и хорошо помнили дорогу, поэтому добрались туда быстро. Вокруг было тихо, но не потому, что все спали, а потому что вышли из города посмотреть на фонари, и вряд ли на это хватило бы одного большого часа. Двери дома Линь были плотно закрыты. Си Мин шагнул вперёд и громко постучал, так что от шума содрогнулся воздух, и вскоре внутри послышались шаги и кто-то закричал: «Кого ещё там несёт?» Не зная, кто находится снаружи, человек в доме не осмеливался открыть дверь, и Си Мин заявил: — Императорский посланник прибыл по делу! Он уже был здесь два дня назад! — Как… как ты это докажешь? — робко спросили изнутри, видимо, не поверив его словам. Си Мину было лень молоть чепуху. Он бросил взгляд на Тан Фаня и, дождавшись, когда тот чуть заметно кивнул, перепрыгнул через стену и оказался во дворе дома. Оттуда раздался возглас, и через мгновение Си Мин открыл дверь изнутри. Слуга семьи Линь был так напуган, что решил, будто это действительно грабители пытаются вломиться в дом. Он попытался закричать, но Хань Цзинь шагнул к нему и закрыл ему рот рукой. — Не кричи, это я. Всё ещё не узнаёшь императорского посланника, который был здесь два дня назад? — удивился Тан Фань. Слуга семьи Линь лишился дара речи, широко раскрыл глаза и, рассмотрев его в тусклом свете фонаря у двери, кивнул. Хань Цзинь опустил руку. Слуга всё ещё был ошарашен и хватал ртом воздух: — Гос…господин, зачем вы здесь?.. — Где твой хозяин? Мне нужно срочно его увидеть! — Моего хозяина здесь нет, — ответил слуга. — Могу ли я осмелиться спросить господина, что случилось? Всё-таки было странно ломиться в двери посреди ночи. У Тан Фаня не было времени для объяснений, поэтому он спросил, нахмурив брови: — Куда он ушёл? Пока они говорили, несколько слуг, видимо, услышав шум и подумав, что в дом залезли воры, прибежали с дубинками в руках. Слуга ответил: — Хозяин сказал, что хочет посмотреть на фонари… — Лао Линь, что здесь происходит? — управляющий поспешил выйти на шум и смерил недоверчивым взглядом Тан Фаня и его спутников. Слуга объяснил ему, кто такой Тан Фань, и управляющий выдохнул с облегчением: он уже видел здесь этого господина, когда тот приходил в прошлый раз. Управляющий сложил руки в знак почтения: — Отвечаю господину: мой хозяин действительно вышел посмотреть на фонари и до сих пор не вернулся. — Сколько людей он взял с собой? — спросил Тан Фань. — Когда он ушёл? — Ну… — Я пришёл сюда среди ночи не для того, чтобы создавать ему неприятности. Вообще-то, я здесь, чтобы спасти жизнь твоего хозяина. Если с ним что-нибудь случится, не вини меня, что я не пытался его предупредить! Управляющий слегка изменился в лице, осознав серьёзность его слов, и после недолгого раздумья неохотно произнёс: — Честно говоря, нам тоже показалось, что хозяин сегодня вёл себя странно. Третий молодой господин хотел тоже пойти посмотреть на фонари, но хозяин остановил его, хотя раньше разрешал. А потом хозяин получил письмо, покинул дом в спешке и до сих пор не вернулся. — Когда он вышел? — продолжал расспрашивать Тан Фань. — Он ушёл один? — В начале часа собаки. Хозяин взял с собой только Лай Вана, своего личного слугу. — Ты знаешь, куда они пошли? Это письмо ещё здесь? — Хозяин никогда не говорит нам, куда уходит, — объяснил управляющий. — А письмо он сжёг сразу, как прочитал. Когда он уходил, у него был очень мрачный вид. Похоже, он был не в духе, и мы не осмелились его расспрашивать. Господин, что вы имеете в виду?.. Тан Фань вместо ответа снова спросил: — А что насчёт этого слуги? Лай Ван давно работает в доме Линь? — Нет, — ответил управляющий. — Лай Вана привёл хозяин несколько месяцев назад. Сказал, что тот заменит прежнего помощника Цзи Сяна, а Цзи Сяна отправил смотреть за его библиотекой, и тот поначалу был очень расстроен… Он с тревогой посмотрел на Тан Фаня, пытаясь угадать, что же произошло. — Боюсь, с твоим хозяином что-то случилось, — сказал Тан Фань. — Ты должен немедленно послать людей на его поиски. Если найдут, пусть вернутся и сообщат мне. Я скажу главе округа Фаню, чтобы окружные чиновники тоже присоединились к поискам. Лицо управляющего побледнело: — Го…господин… что же всё-таки могло случиться?.. Тан Фань холодно ответил: — Если будешь и дальше медлить, то твой хозяин может не вернуться. Управляющий был поражён и не осмелился больше задавать вопросы. Он поспешно собрал всех слуг дома Линь, чтобы приступить к поискам, а Тан Фань тем временем обратился к Лу Линси и Си Мину: — А вы отправляйтесь в окружной и уездный ямэни, попросите главу округа Фаня и брата Цзымина выделить своих людей для поисков. Если найдут его, пусть придут и сообщат мне, я буду ждать в доме Линь. И сходите за заведующим образованием Шэнем. Пожелает он сам прийти или нет — обязательно приведите его сюда! Си Мин молча принял приказ, а Лу Линси с сомнением возразил: — Брат Тан, мы оба сразу уйдём, а барышня Цяо не владеет боевыми искусствами, с тобой останется только Хань Цзинь. Это неправильно… Прежде чем он закончил, Те Чжу похлопал себя по груди и встрял в разговор: — А я разве не человек, брат Лу? Можешь идти спокойно, здесь будем мы с Сяо Чжоу, так что ничего не случится! Лу Линси подумал, что как раз из-за этого он беспокоится ещё больше. — Ступай скорее, время идёт, — нетерпеливо поторопил его Тан Фань. — Нельзя терять время! Со мной всё будет хорошо! Одно дело — всё время шутить в привычной обстановке, но теперь он был настроен серьёзно, и конечно, Лу Линси не посмел больше перечить. Коротко кивнув, он поспешил уйти вместе с Си Мином, а затем они разошлись в разные стороны. Естественно, вся семья была встревожена поднявшимся шумом, хозяйка дома Линь даже послала служанку выяснить, что происходит. Услышав последние новости, она пренебрегла правилом не встречаться с незнакомцами и сама вышла к Тан Фаню. Лицо госпожи Чэнь не скрывало то, что она находилась в смятении: — Господин, это правда, что вы сказали о нашем хозяине? — Вы муж и жена — единое целое. Если с Линь Фэнъюанем в последнее время было что-то не так, ты, как его жена, должна была сразу это заметить. Госпожа Чэнь нахмурилась: — Да, после смерти А-Чжэня мой супруг стал вести себя как-то странно. Я думала, это оттого, что он слишком расстроен, и не расспрашивала подробно. Но когда я хотела, чтобы А-Цзюэ вернулся, муж не позволил и сказал, что для А-Цзюэ лучше будет остаться в академии. — А-Цзюэ? — переспросил Тан Фань. Управляющий услужливо пояснил: — Это второй молодой господин. — Значит, он всё ещё в академии? — Да, — подтвердил управляющий. — Когда умер старший молодой господин, второго молодого господина вызвали сюда, но через несколько дней хозяин отправил его обратно в академию и велел не запускать учёбу. Если старший сын умер, было естественно, что родители сходили с ума от горя. Как мог второй сын в такой ситуации столь поспешно вернуться к учёбе? К тому же, судя по тому, как похоронили Линь Чжэня, нельзя сказать, что Линь Фэнъюань совсем не любил своего сына. Такие действия казались странными даже посторонним, не входившим в семью Линь. Тан Фань помрачнел и задумался ненадолго, а потом велел: — Найдите ещё двух слуг и отправьте их в академию, пусть узнают, там ли ещё второй молодой господин. Управляющий и госпожа Чэнь одновременно широко распахнули глаза: — Господин, вы хотите сказать… — Ничего страшного, не бойтесь. Я просто хочу убедиться, что он в безопасности. Идите же! Когда он это сказал, любой мог бы уловить в его словах зловещий смысл. Госпожа Чэнь повернулась к управляющему: — Давай скорее! Делай, как велел господин! В доме Линь внезапно начался переполох, и госпожа Чэнь, которой раньше не доводилось сталкиваться с подобной ситуацией, пребывала в растерянности. Она могла только стоять и изнывать от беспокойства, но у Тан Фаня ещё оставались к ней вопросы: — Помню, когда я приходил в прошлый раз, в главном зале у вас висела картина. Господин Линь сказал, что сам её нарисовал. Эта картина всё ещё здесь? Госпожа Чэнь ненадолго задумалась: — Вы говорите о картине… где нарисована большая река, текущая на восток? — Да. — Кажется, здесь. Я видела её сегодня утром. — Отведи меня, я хочу посмотреть, — сказал Тан Фань. — Пожалуйста, господин, идите сюда. Она проводила Тан Фаня и его спутников в главный зал, подняла глаза и удивлённо охнула. — Я же видела её сегодня утром! Куда она могла деться? На том месте, где, как помнил Тан Фань, была та картина, теперь висела совершенно другая, изображавшая яркую луну над пустынными горами, и на ней не было надписей Линь Фэнъюаня. Тан Фань не обнаружил в картине никаких изъянов, приподнял свиток, но на стене под ним тоже не было ничего необычного. Служанка Сяо Чжоу тоже подошла поближе, подняла руку и постучала в стену, повозилась там какое-то время и заявила: — Ничего нет. Если со стеной всё в порядке, значит, дело в картине. Тан Фань так внимательно вспоминал изображение, что даже не заметил, как снаружи кто-то быстро вошёл в зал. — Господин, прибыли заведующий образованием Шэнь, глава округа Фань и глава уезда Цзи, — доложил Хань Цзинь. Тан Фань поднял голову и встал, чтобы их поприветствовать. — Господин, этот чиновник направил людей, чтобы разыскать помощника главы округа Линя. Что-то случилось? — Фань Юэчжэн был слегка раздосадован, но не осмеливался спорить. Сегодня был праздник влюблённых, и даже он сам, как и все обычные люди, удобно устроился у себя во дворе, любуясь звёздами и проводя время за столом в разговорах с женой и детьми в полной гармонии. Однако люди, которых прислал Тан Фань, испортили ему такой редкий отдых. Он, естественно, был рассержен, но не мог сказать об этом Тан Фаню, хотя разные мысли и крутились у него в голове. Лицо Шэнь Куньсю, как обычно, было мрачным, как будто кто-то задолжал ему кучу денег и до сих пор не вернул. На самом деле, когда к нему явился Си Мин, он не хотел никуда идти, так что Си Мину пришлось применить силу и недвусмысленно «пригласить» его пойти с ним. Неудивительно, что он так скривил лицо. — Возможно ли, что цензор Тан делает заявления просто так, не имея никаких реальных доказательств? Ты сказал, что с помощником главы округа Линем что-то случилось, и заставил весь Цзиань суетиться. Если господин Линь благополучно вернётся, что ты на это скажешь? К тому же, если даже с ним что-то произошло, какое отношение к этому может иметь заведующий образованием? Тан Фань сделал приглашающий жест: — Заведующий образованием Шэнь, пожалуйста, присядь. Шэнь Куньсю отмахнулся: — Нет необходимости. Если цензору Тану есть что сказать, прошу, говори скорее, я всё ещё спешу взглянуть на фонари! — Заведующий образованием Шэнь поистине никогда не унывает, — улыбнулся Тан Фань. — Молодой господин доставил тебе столько неприятностей, а у тебя ещё есть желание смотреть на фонари. До меня дошли слухи, что твой сын несколько дней провёл в постели после того, как ты преподал ему урок. Он, вероятно, не может пойти полюбоваться фонарями вместе с тобой. Шэнь Куньсю сердито буркнул: — Какое твоё дело? Ты много возомнил о себе, будто управляешь небом и землёй! Улыбка Тан Фаня померкла и он внезапно рявкнул: — Шэнь Куньсю, ты заслужил наказание, потворствуя своему сыну в совершении убийства! Шэнь Куньсю на миг растерялся, но тут же пришёл в ярость: — Тан Фань, не клевещи на других! Это Фань Юэчжэн тебя боится, а я нет. Не думай, что только потому, что тебя прислали расследовать это дело, ты сможешь поменять местами правду и ложь. Я не имею отношения к смерти Линь Чжэня! Тан Фань усмехнулся: — Разве я сказал, что ты имеешь отношение к смерти Линь Чжэня? Я говорил о смерти пяти экзаменаторов, а если считать жену одного из них, то всего убитых было шесть. Ты осмелишься заявить, что ничего об этом не знаешь? В этот момент на лице Шэнь Куньсю промелькнуло странное выражение, и его взгляд непроизвольно забегал. Многие люди склонны так реагировать, чувствуя свою вину. Хотя это продолжалось недолго, взгляд Тан Фаня не отрывался от собеседника, и он, конечно, не пропустил ни малейших изменений на его лице. Ни глава округа Фань, ни Цзи Минь не ожидали, что Тан Фань начнёт снова ссориться с Шэнь Куньсю. Они обменялись испуганными взглядами, не осмеливаясь вмешаться. Им оставалось только неловко сидеть и смотреть. Лицо Шэнь Куньсю покраснело, он ткнул пальцем в Тан Фаня и сердито сказал: — Если продолжишь нести чепуху — хочешь верь, хочешь не верь, но я завтра же направлю жалобу, чтобы тебя отстранили! Когда он гневался, Тан Фань, наоборот, улыбался. — Я уже не помню, сколько раз ты меня обвинял. Если бы не твои жалобы, зачем двору направлять сюда ещё одного посланника? Позволь спросить, Шэнь Куньсю: ты ведь с самого начала знал, что пятеро экзаменаторов имеют отношение к жульничеству на экзамене? Почему же ты не дождался прибытия императорского посланника, зачем просто отпустил их в спешке? Шэнь Куньсю не хотелось отвечать, но пришлось, и он тихо проговорил: — Потому что в тот день я провёл проверку и установил, что эти пять экзаменаторов не участвовали в мошенничестве. — Ты пытаешься обмануть пятилетнего ребёнка? — хмыкнул Тан Фань. — Накануне экзамена в тот день шестнадцать экзаменуемых отдали по сто таэлей, чтобы купить информацию в павильоне Цинфэн о том, что добавив в свою работу иероглифы «великое достижение», можно получить учёную степень. Если это неправда, то каким образом все эти люди оказались бы в списке сдавших экзамен? Но случилось то, что случилось: когда результаты экзамена огласили, они попали в список, все шестнадцать человек. Если бы экзаменаторы не вступили в сговор друг с другом, то как бы они подвели итоги экзамена с учётом этих иероглифов? Тан Фань сделал небольшую паузу. — Когда дело дошло до этого момента, ты вовремя ничего не понял, заведующий образованием Шэнь, так что, в лучшем случае, это просто преступная халатность. А потом ты собрал тех экзаменуемых, которые подозревались в обмане, чтобы они пересдали экзамен, и это — достаточное доказательство того, что ты действительно ничего не знал. — Но с тех пор, как я сюда приехал, — сменил тон Тан Фань, — ты всё время со мной ссоришься. Ты не только отказался сотрудничать, но и создавал мне препятствия, хотя прекрасно знал, что экзаменаторы берут взятки. Ты знал, что мне нужно будет их допросить, но всё равно решил отпустить их, подвергнув себя ещё большему подозрению. Даже когда шесть человек погибли, ты по-прежнему отказывался говорить правду и всё отрицал. Этому может быть лишь одно объяснение: тот, кто продал экзаменующимся информацию — близкий человек для тебя, так что ты был готов лишиться славы и карьеры, чтобы только его уберечь. Разве не так? — Это просто чушь! — усмехнулся Шэнь Куньсю. Он встал и уже собирался уйти, но Си Мин и Хань Цзинь, всё это время караулившие у двери, выступили вперёд, смерив его холодными взглядами. Шэнь Куньсю сердито повернулся назад. — Тан Фань, что это значит? Хочешь осудить меня без доказательств и посадить императорского чиновника в тюрьму?! Тан Фань не отреагировал и продолжил рассуждать вслух: — Глава округа Фань сказал как-то, что наставник академии Байлучжоу уже очень стар. Должность главы академии освободилась, и есть много желающих занять её. Но наиболее подходящими были те пять экзаменаторов. Поскольку все они возглавляли академии в округе Цзиань, их уровень был примерно одинаковым, и тот, кто смог бы получить рекомендации от господина заведующего образованием провинции, занял бы место наставника академии Байлучжоу. Ты благородный человек по натуре и дорожишь своей репутацией. Тебе, вероятно, была противна их лесть, и ты не принял бы взятку. Но то, что у тебя такой характер, не значит, что и у других такой же. Кто мог бы говорить от твоего имени и сделать так, чтобы его словам поверили — кто, кроме молодого господина из твоей семьи? Лицо Шэнь Куньсю побледнело, но он ничего не сказал. Он не был особо красноречив, и в этот момент не нашёл подходящих слов, чтобы опровергнуть заявление Тан Фаня. К тому же, Тан Фань не дал ему возможности подумать и быстро продолжил: — Я думаю, что твой сын смог заранее узнать вопросы на экзамене и решил продать их, но получил от тебя взбучку. А когда один его план провалился, он придумал другой. Он просто использовал твоё имя и сам связался с этими главами академий, пообещал им кучу привилегий и заранее договорился о том, что они должны положительно оценить работы, в которых будут использованы иероглифы «великое достижение». К сожалению, когда ты узнал об этом, было уже поздно. Но ты не мог просто остаться в стороне и наблюдать за тем, что происходит с твоим сыном, поэтому ты намеренно попытался помешать мне проводить расследование, чтобы я сосредоточился на тебе самом. Если дело так и будет закрыто, о тебе в худшем случае скажут, что ты не проявил усердие в расследовании, и отстранят от должности. У твоего сына нет учёной степени, и если станет известно о его сговоре с экзаменаторами с целью повлиять на результаты экзамена, он хотя и не будет приговорён к смертной казни, но будет сурово наказан и не сможет избежать каторги. Вот почему ты принял все меры, чтобы вывести сына из-под подозрений даже ценой своей собственной репутации, и заставил всех думать, что ты просто упрямый и бестолковый чиновник! Глава округа Фань и Цзи Минь слушали его, разинув рты, и не понимали, каким образом Тан Фань смог прийти к таким выводам. Но как только его стройная речь достигла их ушей, они не могли не поверить в это. Оба одновременно посмотрели на Шэнь Куньсю, казалось, желая прочитать ответ на его лице. Выражение лица Шэнь Куньсю изменилось, и его взгляд, обращённый к Тан Фаню, вмещал в себя разные эмоции: от ненависти до горького сожаления. В силу своего характера он неизбежно ставил себя выше других, но несмотря на славу образованного человека, его карьера складывалась не слишком удачно, а отношения с людьми были посредственными. Возможность занимать пост заведующего образованием провинции была для него пределом, и продвинуться дальше, чтобы поступить в Министерство обрядов, было очень сложно. Несмотря на известность Шэнь Куньсю в литературных кругах, за его спиной многие говорили, что с ним сложно поладить, но Шэнь Куньсю это не волновало. Он шёл своим путём и всегда оставался строг к себе. И хотя взяточничество было распространённым явлением среди чиновников, он никогда не брал даже по мелочам и гордился этим. Он не ожидал, что репутация, которой он дорожил всю свою жизнь, в конце концов будет разрушена его собственным сыном. А ещё, он никогда не предполагал, что человеком, который поймёт его лучше всех, на самом деле окажется его противник. Тан Фань к этому моменту уже всё понял о Шэнь Сы, и как бы не отказывался Шэнь Куньсю это признавать, юлить было бесполезно. Тан Фаню достаточно арестовать Шэнь Сы и подвергнуть его допросу, и со своим характером тот наверняка сразу во всём сознается. В такой ситуации Шэнь Куньсю лучше было самому рассказать обо всём. Он вздохнул: — Этих шестерых я не убивал, и смерть Линь Чжэня не имеет никакого отношения ни ко мне, ни к моему сыну. Тан Фань поднял брови: — Но ты должен знать, кто убийца. Шэнь Куньсю промолчал. В этот момент в зал вбежал служащий из окружного ямэня. — Господин, мы нашли помощника главы округа Линя! Фань Юэчжэн порывисто встал: — Где он?! Впустите его! Служащий ямэня замялся: — Он в старом храме бога-покровителя города… Он мёртв. Следом за ним в зал, запыхавшись, ворвался слуга семьи Линь и бросился к управляющему и госпоже Чэнь: — Госпожа, мы пошли в академию Байлучжоу, но второго молодого господина там нет! Его соученики сказали, что после того, как второй молодой господин отправился на похороны, он больше не возвращался! Если в доме протекает крыша — дождь будет идти всю ночь. Все присутствующие были просто ошарашены, а у госпожи Чэнь сразу потемнело в глазах, и она рухнула в обморок. Автору есть что сказать: Отлично, подсказки появились одна за другой, но как они указали на Шэнь Сы? Дальше нас ждёт рассказ об этом, но вы можете сами попробовать угадать… Правда откроется в следующей главе. В этом томе есть два сложных момента, если кто-то их не поймёт, я всё объясню в дальнейшем, а пока без спойлеров… Мини-театр: Поздняя ночь. Тук-тук-тук! Тан Фань открывает дверь, на пороге стоит его служанка-наложница Сяо Чжоу. Тан Фань ошарашен: — В чём дело? Сяо Чжоу с невозмутимым лицом: — Молодой господин, уже поздно. Моя барышня послала меня согреть вам постель. Затем он дёргает вниз воротник, под которым уже не видно следов пудры, и обнажает бронзовую шею и крепкие мускулы на груди. Тан Фань: — …Нет, не надо. Не думаю, что смогу выдержать такое счастье. Сяо У: Клянусь, я ничего такого не говорила!