14-й год правления императора Чэнхуа

На самом деле, Тан Фань и человек напротив него не виделись уже пять или шесть лет, но это не мешало им, встретившись взглядами, тут же друг друга вспомнить. Тот человек уже, судя по всему, знал, что он приедет, поэтому не удивился так, как Тан Фань, и слегка улыбнулся ему. У Фань Юэчжэна был острый взгляд, и он сразу заметил странное отношение Тан Фаня к главе уезда Лулин, и с улыбкой задал вопрос: — Господин и глава уезда Цзи старые знакомые? — Не просто знакомые, мы с Цзымином хорошие друзья, — с лёгкой улыбкой подтвердил Тан Фань. — После того, как он покинул столицу, мы потеряли связь. Не думал, что увижу тебя на краю земли. Но если суждено, встретимся и за тысячу ли. Цзымин, ты что думаешь? Услышав своё имя, Цзи Минь сделал полшага вперёд и сложил руки в приветствии, соблюдая этикет: — Этот подчинённый глава уезда Лулин приветствует господина Тана. Тан Фань удержал его за руки, не давая поклониться, и упрекнул: — К чему такие церемонии? Цзи Минь улыбнулся и сказал: — Личное знакомство — это личное знакомство. Оно не должно мешать службе. Прошу, не останавливайте меня, господин. Как бы то ни было, тон его не был отчуждённым. Тан Фань немного расслабился, зная, что тот не хочет давать пищу для разговоров, поэтому не стал ему снова мешать приветствовать его согласно приличиям. В прошлом хорошие друзья снова встретились и, несомненно, им о многом хотелось поговорить. Однако обстоятельства были не те, и поэтому они могли лишь временно сдерживать свои чувства и мысли. Тан Фань с сожалением взглянул на друга. Тот, похоже, понял, что Тан Фань хотел сказать, и слегка кивнул ему. С улыбкой в глазах, как и прежде. Вместе с Фань Юэчжэном поприветствовать Тан Фаня пришло много людей, в основном чиновники провинции Цзиань, а также местные знатные люди. По сравнению с ними, Цзи Минь, глава уезда Лулин, казался совсем неприметным. Среди множества людей не было видно Шэнь Куньсю, но это и не удивительно. Шэнь Куньсю был заведующим образованием третьего ранга, поэтому у него не было необходимости приветствовать Тан Фаня лично, принижая свой высокий ранг, чтобы попытаться снискать его расположение. Несмотря на это, Тан Фань всё ещё обладал ореолом императорского посланника. Если бы Шэнь Куньсю приехал лично встретить Тан Фаня, никто бы ничего не сказал, однако это было не в его характере. Представив его нескольким важным людям, присутствующим здесь, Фань Юэчжэн указал Тан Фаню на одного молодого человека: — Это сын заведующего образованием провинции. Что? Сын Шэнь Куньсю? Что-то произошло со слухом Тан Фаня? Пока он стоял, оцепенев, молодой человек поприветствовал его: — Этот ничтожный лишённый таланта Шэнь Сы приветствует господина Тана. На самом деле, по одежде человека можно понять его нрав. Так, например, цвет, стиль и ткань одежды Суй Чжоу давали ощущение добросовестности и скрупулёзности. Это имело некоторое отношение к его характеру и поведению. А у стоящего перед глазами Тан Фаня молодого господина Шэня на голове была надета тёмно-красная танская шапочка с большим, инкрустированным золотом зелёным самоцветом. Одет он был в гранатового цвета наряд из тонкого шёлка, завязанный сбоку золотой нитью с яшмовыми кольцами. Поясной ремень был расшит узорами облаков и зари пяти основных цветов и также сверкал золотом. Попросту говоря… людям было трудно прямо смотреть на него. Неужели Шэнь Куньсю не мог прийти сам, поэтому прислал своего сына вместо себя? Но в конце концов, что это за вкус и стиль? Шэнь Куньсю так или иначе был выдающимся заведующим образованием провинции третьего ранга, его вкус должен был соответствовать образованным и талантливым людям, ныне почитающим изящество. Тогда почему сын, которого он растил, оказался таким необычным? У Тан Фаня была отличная выдержка, он остолбенел лишь на миг, а потом сразу пришёл в себя и с лёгкой улыбкой ответил на приветствие: — Молодой господин Шэнь очень вежлив. Как себя чувствует заведующий образованием провинции Шэнь? — Не слишком хорошо. Он в последнее время сердится, поэтому оставаться дома мне неприятно, вот я и ушёл! — беспечно рассмеялся Шэнь Сы. Тан Фань замер на мгновение, а потом сказал с улыбкой: — Завтра я сам навещу заведующего образованием Шэня. Буду благодарен молодому господину, если по возвращении он сообщит об этом. Шэнь Сы безразлично кивнул и было неясно, слышал ли он вообще сказанное. Из этой беседы Тан Фань понял, что появление здесь Шэнь Сы явно не было идеей Шэнь Куньсю. Даже если не говорить о его характере, Шэнь Куньсю ещё не освободили от обвинений в убийстве, зачем же ему позволять сыну встречать императорского посланника? Даже если Шэнь Куньсю действительно отправил сына поприветствовать его от своего имени из-за репутации Тан Фаня, он бы никогда не отправил такого странного человека. Впервые в жизни Тан Фань не знал, как продолжить разговор. Стоящий рядом глава округа Фань, судя по всему, заметил его затруднительное положение и пришёл ему на помощь: — Господин Тан, подчинённый подготовил стол по случаю вашего приезда, пожалуйста, почтите своим присутствием! В отличии от других ситуаций, в этот раз Тан Фань не отказался и ответил с улыбкой: — В таком случае, спасибо за любезность, глава округа Фань. Фань Юэчжэн, увидев, что тот согласился, улыбнулся ещё искреннее: — Прошу, господин! Хотя встретить Тан Фаня пришло множество людей, когда они прибыли в ресторан, другие знатные люди расположились во внешних комнатах. В итоге только несколько человек ели с Тан Фанем за одним столом. В свете Тан Фаня глава уезда Лулин Цзи Минь также занял своё место. Кроме этого, там были глава округа Цзиань Фань Юэчжэн, помощник главы округа Цзиань Сунь Юй, сын Шэнь Куньсю, а также торговец солью Сюй Бинь и торговец тканями Фан Хуэйсюэ. А также Тан Фань и Лу Линси. В таких обстоятельствах порядок мест был очень важен. Несмотря на то, что Лу Линси был доверенным лицом Тан Фаня, у него не было ни должности, ни положения, поэтому он не мог сидеть рядом с Тан Фанем. Он расположился рядом с Цзи Минем. Не стоит и говорить, что Тан Фань занимал почётное место. Слева от него сидел глава округа Фань Юэчжэн, а справа расположился не его помощник Сунь Юй, а торговец тканями Фан Хуэйсюэ. Сюй Бинь выглядел не слишком довольным этим, но ничего не сказал. Это вызвало любопытство Тан Фаня в отношении Фан Хуэйсюэ. Торговец, который мог сидеть за одним столом с чиновниками, да ещё и рядом с Тан Фанем, не мог быть обычным. Благодаря рассказанному Фань Юэчжэном, Тан Фань узнал, что один нанкинский чиновник был другом Сюй Биня, а дочь Фан Хуэйсюэ была второй женой уполномоченного по гражданским и финансовым делам провинции. Не будем говорить о Сюй Бине. Фан Хуэйсюэ было немного за сорок, и его лицо украшали пять длинных прядей. Начитанный, не похожий на обычного торговца, скорее на ученого. Он умел оставить хорошее впечатление, однако… в таком случае его дочери не могло быть больше двадцати. Подумав о возрасте управляющего по гражданским и финансовым делам Цзянси, Тан Фань слегка покачал головой, но ничего не сказал. Глава округа Фань заметил, что Тан Фань не очень заинтересовался этими двумя, и решил, что тот, как и прочие чиновники, недооценивает торговцев, поэтому он специально кое-что добавил, когда представлял их: — Господин не знает, но брата Фана здесь называют Великий благодетель Фан. Он не только разбогател, путешествуя и торгуя, но также сделал немало хороших дел для наших мест. Его роль в строении мостов, ремонте дорог и бесплатной помощи при стихийных бедствиях нельзя не упомянуть. После того как старший министр Пэн отказался от должности и вернулся на родину, он услышал о его благородных поступках и лично для него написал четыре иероглифа «Фу вэй цзи нан», что значит «Поддерживающий в трудный момент и помогающий в беде». Эта надпись всё ещё висит в главном зале семьи! «Вот оно как», — подумал Тан Фань. Пэн Ши был чиновником, пережившим три династии. Влиятельный, хорошо проживший жизнь, уроженец уезда Лулин. Несмотря на то, что он несколько лет назад умер, местные жители по-прежнему чтили его, поэтому нет ничего удивительного в том, что репутация Фан Хуэйсюэ возросла, когда он получил письмо, написанное самим Пэн Ши. А теперь, когда он стал тестем уполномоченного по гражданским и финансовым делам этой провинции, его стали уважать даже больше, чем помощника главы округа. Тан Фань слегка улыбнулся: — Вы должны быть незаурядным человеком, раз вами восхищался сам министр Пэн. На днях я лично навещу вас, чтобы с почтением полюбоваться этой надписью. Надеюсь, Великий благодетель Фан не станет прогонять этого чиновника! — Господин глава округа чествует меня, как может этот простолюдин осмелиться на такое. Если господин захочет лично навестить меня, моё скромное жилище, конечно, озарится светом! — неторопливо ответил Фан Хуэйсюэ. После того, как собравшиеся перебросились парой шуток, глава округа Фань приказал подать кушанья и сказал: — Этот подчинённый знает, что господин приехал сюда, чтобы разобрать дело о государственных экзаменах. Я не смею вам докучать, поэтому уже подготовил для господина комнату на постоялом дворе. Пожалуйста, вы можете остановиться там. Позже, если я понадоблюсь господину, он может всего лишь послать за мной людей, и подчинённый придёт навестить вас. Тан Фань отмахнулся от его слов: — Здесь такие кулинарные шедевры! Разговоры о службе неизбежно испортят настроение. Лучше насладимся едой. А остальные дела могут подождать до завтра. Глава округа Фань и не хотел обсуждать с ним эту тему, потому, услышав его слова, улыбнулся: — Господин прав. Позвольте этому подчинённому поднять чашу в вашу честь. После третьей чаши обстановка за столом сразу стала оживлённей. Поскольку Тан Фань больше не допускал, чтобы присутствующие чествовали его вином, позволяя им действовать по своему желанию, окружающие заметили, что он больше интересуется едой, чем выпивкой. Они также опустили чаши и принялись знакомить Тан Фаня с блюдами на столе. — Господин только что приехал из Сучжоу, так что, скорее всего, ел там досыта, — сказал со смехом Сунь Юй. — Вы, наверное, думаете, что мы в провинции Цзянси не выдерживаем сравнения с Сучжоу и Ханчжоу. Однако, если речь идёт о еде, мы можем предложить немало того, что в Сухане не могут. Например, «вьюн сверлящий доуфу», сначала кости нужно варить семь-восемь больших часов, после чего дать им как следует остыть. Далее в холодный бульон кладут целый кусок доуфу и живых вьюнов. Когда бульон нагревается, вьюны вгрызаются в доуфу и после того, как суп станет достаточно горячим, ингредиенты насытятся вкусами друг друга. Ароматный и мягкий доуфу с освежающей рыбой внутри. Это очень вкусно. Собеседник говорил с таким энтузиазмом, что, естественно, Тан Фаню захотелось поддержать его. Он положил себе в пиалу немного доуфу, попробовал и одобрительно кивнул головой: — Действительно, бесподобно вкусно! Сунь Юй не только представлял Тан Фаню разные блюда, но также надеялся воспользоваться шансом и оставить у Тан Фаня хорошее впечатление о себе. У него было несколько друзей-ровесников, занимающих должности в столице, с которыми он часто обменивался письмами, и Сунь Юй узнал от одного человека, что есть в военном министерстве управляющий делами по фамилии Вэн, который раньше был мелким главой уезда, но поскольку он помог Тан Фаню вести дело, выделялся из толпы благодаря своим способностям, и люди хорошо его знали, когда истёк срок его пребывания на должности главы уезда, он стал управляющим делами в военном министерстве. Не все шесть министерств столицы были прибыльным местом. Доход в некоторых правительственных учреждениях был даже меньше, чем у мелких местных чиновников, однако их всё равно нельзя сравнить. Все желающие подняться надеялись попасть в шесть министерств. Если бы этот управляющий делами Вэн не получил благосклонность Тан Фаня и тот его не порекомендовал, кто бы заметил мелкого главу уезда? Поэтому, хотя умения очень важны, также важно, чтобы влиятельные люди оценили их по достоинству и поддержали тебя. У Сунь Юя не было связей, но он был хорошо осведомлён. Он разузнал, что Тан Фань способен на многое, и решил льстить вдвойне. И было бы очень хорошо, если бы он тоже понравился Тан Фаню и тот его немного поддержал. Однако он не знал, что господин Тан увлекается вкусной едой и очень любит хорошо поесть. Слыша похвалу Тан Фаня, он ошибочно решил, что нашёл правильный способ подлизываться к нему, отчего на душе у него становилось всё радостнее, и тем усерднее он представлял блюда. Внезапно послышался голос молодого господина Шэня: — Просто болтать скучно. Лучше уж придумать какое-то развлечение, тогда эта еда станет ещё вкуснее! Услышав это, глава округа Фань сразу счёл предложение разумным и улыбнулся: — По мнению молодого господина Шэня, какое развлечение нам стоит придумать? Шэнь Сы не думая ответил: — Почему бы не пригласить девиц, которые бы играли и пели для нас и подняли нам настроение? Как только прозвучали эти слова, уголки рта всех присутствующих за столом единодушно дёрнулись. Чиновники этой династии, проводящие ночи в публичном доме и возящие за собой любовниц, были бы уволены с должности и их никогда больше не приняли бы на службу. Однако если попросить девушек просто петь и играть, это ничем не навредит. Проблема в том, что императорский посланник приехал расследовать дело. Неужто, имея такое серьёзное поручение, ты будешь в настроении слушать пение? Разве это хорошо? Шэнь Сы сам понял, что сказал что-то неподобающее, и поспешно засмеялся: — Я обычный человек, который не умеет красиво говорить. Может, вы решите? — Как насчет дуйцзы? Если не подберёшь фразу, пьёшь штрафную чашу. Ну как? — предложил глава округа. Сюй Бинь сказал со смехом: — Все присутствующие здесь, за исключением невежественного меня, учёные господа. Если мы будем так играть, ваш покорный слуга будет безусловно постоянно проигрывать. Поэтому ваш покорный слуга предлагает одну глупую идею: как насчет того, чтобы поставить ячоу в «штраф вином»? Тот, на кого выпадет жребий, должен ответить в дуйзцы. Тот, кто не сможет подобрать строку, пьёт штрафную чашу. Что господа думают об этом? «Штраф вином» был на самом деле просто застольной игрой, при которой проигравший должен выпить. Популярные сейчас «ячоу» не были игральными костями или счётными палочками. Это была глиняная статуэтка-игрушка, которую раскручивали на столе. К кому она повёрнется, тот и должен отвечать на вопросы. Все решили, что эта игра интереснее, и один за другим согласились. У Тан Фаня не было возражений, так что глава округа Фань начал игру. Он раскрутил расписную «ячоу». Фигурка быстро крутилась на столе, потом замедлилась и остановилась на Лу Линси. Лу Линси почесал в затылке и смущённо улыбнулся: — Я в подборе фраз не сведущ. Можно пропустить? За столом не было высшего и низшего класса, более того, Лу Линси привёл с собой Тан Фань. Но всё же, он не был самим Тан Фанем. Все присутствующие улыбнулись и сказали «нет». Лу Линси ничего не мог поделать и покорно поклонился: — Этот юнец бездарен. Прошу, господа, будьте снисходительны. Первым начал глава округа Фань: — Бамбук зеленеет после мороза. Первая строка была не очень сложной. Глава округа Фань не собирался специально портить жизнь Лу Линси и потому, услышав, что его уровень достаточно низкий, тотчас придумал фразу попроще. Лу Линси подумал какое-то время: — Сливы благоухают перед снегом. Тан Фань знал, что этот человек, притворившись свиньёй, съест тигра. У него были заслуги и степень сюцая, так с чего бы ему не придумать дуйцзы. Он невольно тайком взглянул на него и предложил свою строку: — Когда взор твой направлен высоко, ничто не мешает видеть. — Когда душа открывается, волны становятся чисты, — улыбнулся Лу Линси. Сун Юй и другие, конечно, не собирались ставить палки в колёса Лу Линси. Каждый из них предложил ничем не примечательные строки, и Лу Линси успешно справился с ними, избегая участи пить штрафную чашу. Однако, когда очередь дошла до Сюй Биня, он усмехнулся: — Молодой господин Лу рядом с господином Таном, а значит, впитывает глазами и ушами. Наверняка он также начитанный человек. Ежели ваш покорный слуга предложит слишком лёгкую строку, это будет непочтительно по отношению к молодому господину Лу. Молодой господин Лу не согласен? — Господин Сюй слишком высокого мнения обо мне, — улыбнулся Лу Линси. — Пусть я и лишён талантов, но я не могу запятнать доброе имя господина Тана. Прошу, господин Сюй, спрашивайте. — Однажды меня попросили ответить на первую из пары строк, но я не сумел. Теперь, встретившись с мудрыми людьми, я как раз могу посоветоваться. Строка такая: «Безбрежен океан, а реки и озёра разливаются бурными волнами ». Все остолбенели. Эта первая строка прозвучала как совершенно непримечательная, но во всех иероглифах был ключ «вода в три точки». Что значит: во второй строке должен использоваться такой же метод. Это была лишь застольная игра на обеде для важных гостей, она должна была поднять настроение и разогнать тоску. Однако Сюй Бинь сразу же предложил такую строку. Целью был Лу Линси, молодой и неизвестный. Пожалуй, Сюй Бинь хотел досадить ему. Глаза Тан Фаня вспыхнули. Он невольно взглянул на Сюй Биня, но тот вёл себя как обычно, лишь улыбался, глядя на Лу Линси, ожидая, когда тот ответит. Другие тоже заинтересовались этой строкой и сосредоточенно размышляли над ней. Глава округа Фань втайне укорял Сюй Биня, подумав, что если Лу Линси не справится, разве это не навредит репутации Тан Фаня? Как гласит поговорка, бить ли собаку, зависит от её хозяина. Если потом Тан Фань будет недоволен, разве не ему, главе округа, придётся отдуваться? Казалось, Тан Фань не переживает из-за Лу Линси. И на самом деле, когда он сделал глоток супа, Лу Линси уже ответил: — Высоко в небесах гроза, раскаты грома в бушующем ливне. Господин Сюй, как ты думаешь, эта строка хороша? Сюй Бинь рассмеялся: — Изящно, действительно изящно и точно. Молодой господин Лу на самом деле очень талантлив. По-видимому, мне придётся принять наказание. — Договорив, он поднял чашу и выпил до дна три раза, без обмана. Собравшиеся со смехом перевернули страницу. Когда очередь предложить строку дошла до молодого господина Шэня, он некоторое время ломал голову, пытаясь что-то придумать. Судя по всему, затруднения вызывала не вторая строка, а первая. Шэнь Сы долго хмурился, размышляя, пока наконец не сказал: — Мм, это, это… придумал. «Горячие ароматные блюда, весна приходит на постоялый двор!» Повисла тишина. — Окна светлы, столы чисты, и гостей много как облаков, — ответил Лу Линси, едва сдерживая смех. Шэнь Сы вздохнул с облегчением, понимая, что его собственный талант в этом деле посредственен, и рассмеялся: — Молодой господин Лу великолепен! — Строки молодого господина Шэня соответствуют ситуации, они простые и без всяких украшений, и на самом деле тронули моё сердце! — улыбнулся ему Лу Линси. Шэнь Сы тут же обрадовался, его самооценка поднялась, а мнение о Лу Линси изменилось. Хорошо, что они сидели рядом и были одинакового возраста, поэтому сразу принялись по-дружески болтать. Неваляшка снова два раза повернулась, и настала очередь главы округа Фаня и Фан Хуэйсюэ. Неудивительно, что пройдя по обоим спискам на экзамене глава округа Фань смог со всем справиться, Фан Хуэйсюэ же был торговцем, но всё равно подобрал почти все строки и выпил штрафную чашу лишь один раз. И хотя он был торговцем, нельзя было сказать, что в его желудке нет чернил. Тан Фань сидел рядом с ним. Заметив, что он имеет превосходные манеры, а его дыхание не пахнет медью, он невольно почувствовал к тому симпатию и по своей инициативе завёл с ним разговор. Фан Хуэйсюэ был польщён неожиданной честью. Он был способен вести торговые дела в южных провинциях, его кругозор и рвение были не свойственны заурядному дельцу. И когда он разговаривал с Тан Фанем, темы не были вульгарными. Кроме того, они оба проявляли немалый интерес к материальным условиям жизни народа. Учитывая то, что Тан Фань был чиновником, естественно, он уделял внимание этой проблеме, более необычным было то, что Фан Хуэйсюэ, будучи торговцем, тоже разбирался в средствах существования простых людей. К тому же, его разговоры не походили на разговоры заурядного дельца, который стремится к выгоде, наоборот, он уважал справедливого торговца Сянь Гао периода Вёсен и Осеней. Он знал, что Тан Фань только приехал из Сучжоу, и потому спросил: — Господин, этот простолюдин слышал, что в прошлом году в Уцзяне был голод и бесчисленное количество людей погибло. Стало ли теперь лучше? — В этом году ситуация стала лучше, — ответил Тан Фань, — однако, если беженцы захотят вернуться в свои дома, боюсь, им придётся начинать всё с самого начала. — Дай человеку рыбу — и он будет сыт на один день, научи человека ловить рыбу — и он будет сыт всю жизнь, — сказал Фан Хуэйсюэ. — Если господин не против, этот простолюдин готов помочь беженцам материально, чтобы восстановить дома, и дать им немного денег, чтобы они могли сами позаботиться о своём существовании. — Вы хотите сделать пожертвование? Фан Хуэйсюэ рассмеялся: — Разумеется, нет. Боюсь, если бы я сказал «да», господин бы не поверил. Эти беженцы, живущие у озера Тайху, из поколения в поколение ловили рыбу и занимались земледелием. Их мастерство всё ещё живо, лишь их дома разрушены. У них нет денег, чтобы вернуться к работе. Я могу помочь им купить лодки или заново снять поля для обработки. Если три года ветер будет мягок и дожди благоприятны, они смогут вернуть этот вклад мне. А по истечении трёх лет всё это будет принадлежать им. Таким образом, Фан Хуэйсюэ вряд ли что-то заработает. Кто знает, может, ему даже придётся ещё и доплатить. Тан Фань улыбнулся: — Сейчас я не занимаюсь делами Сучжоу, но я могу передать твои слова. Однако в таком случае твоё дело понесёт убытки, ты подумал об этом? Фан Хуэйсюэ почтительно кивнул: — Жадные до богатства бесчеловечны, их казнит небо, а земля уничтожит. Небеса видят, что делает каждый и как много он делает, и со временем ему воздадут должное. Сначала может показаться, что я понесу убытки, но на самом деле, учитывая то, что простые люди будут рассказывать обо мне, что в моих лавках с тканями не обманут ни ребёнка, ни старика, это даже улучшит мои дела. Вот поэтому стоит думать в долгосрочной перспективе. За все эти годы этот простолюдин немало заработал. Если бы я не понимал смысл пожертвований, то однажды бы накликал беду. Этот простолюдин хочет подражать Тао Чжу-гуну, а не Шэнь Ваньсаню. Тан Фань восхищался его непринуждённым отношением к богатству: — Какая великая добродетель. Если бы все торговцы мира были способны на такое, императорскому двору не пришлось бы беспокоиться, а на простой народ снизошла бы удача! Фан Хуэйсюэ посмеялся над самим собой: — Если бы это было так, как бы этот простолюдин привлёк внимание министра Пэна и вас, господин? Двое мужчин взглянули друг на друга и рассмеялись. Пока они весело болтали, неваляшка снова развернулась и в этот раз указала на Тан Фаня. — Кажется, пришёл мой черёд повеселить вас, — сказал он с улыбкой. — Глава округа Фань, прошу! Нелегко подобрать строки для императорского посланника. Если скажешь что-то простое, то это не покажет уровень господина, и будет наоборот казаться, что ты смотришь на него свысока. Если же придумать что-то настолько сложное, что посланник не сможет ответить, то сделавшего это ожидает несчастная судьба. Тан Фань прославился решением судебных дел, но о его литературном таланте было известно слишком мало. Хотя такие люди, как глава округа Фань и Цзи Минь, должно быть, слышали историю о том, как Тан Фань практически стал победителем на столичных экзаменах, что впоследствии воспринималось лишь чем-то вроде легенды, но после того, как Тан Фань стал чиновником, в ученых кругах не распространялись сборники его стихов или сочинений. Именно поэтому глава округа Фань не осмеливался рисковать. Он долго думал и наконец придумал строки, которые были не слишком простыми, но и не слишком сложными, и когда Тан Фань ответил на них, глава округа вздохнул с облегчением. Когда настал черед Цзи Миня, тот улыбнулся собеседнику: — Я не могу прямо сейчас придумать что-то хорошее, поэтому я просто воспользуюсь картиной белки на ветвях персикового дерева: За веткой белка взирает на персики и сливы. Это было несложное задание, и потому Тан Фань, не думая, ответил: — На колодце обезьяна страстно желает солнце и луну. Персики и сливы растут на ветках, а солнце и луна могут отражаться в колодце. Своим ответом Тан Фань показал свой тонкий вкус, и все присутствующие выразили ему своё восхищение. Некоторые из сидящих за столом также по очереди предложили свои строки, однако никому не удалось озадачить Тан Фаня. Когда пришла очередь Сюй Биня, он сказал: — Если этот простолюдин верно помнит, господин Тан занял первое место в Золотом списке, стыдно было бы быть заурядным, не так ли? Этот простолюдин тоже хотел бы предложить строку, прошу господина снизойти и дать ответ. Если раньше это было лишь смутное предчувствие, то теперь Тан Фань мог быть полностью уверен, что Сюй Бинь нацелился на него. Но Тан Фань не был знаком с Сюй Бинем и никогда не слышал о нём раньше, так почему же тот раз за разом проявлял неуважение? Тан Фань слабо улыбнулся: — Всё в порядке, говорите. Сюй Бинь холодно усмехнулся и прочистил горло: — Седовласый старец ведёт быка через гору Чаншань, но тот ломает колено на скользком камне. В этой строке было скрыто несколько названий лекарственных растений: китайский прострел, вьюнок пурпурный, дихроа противолихорадочная, тальк, соломоцвет двузубый. Суй Бинь думал, что эта его строка была очень сложной, и никак не ожидал, что всего через пару мгновений Тан Фань ответит: — Седая женщина сжигает сено на обработанной земле, но, не защитившись от ветра, сгорает до тла. В этой строке также было пять названий лекарственных растений: горький батат, солодка, шудихуан, лазурник, аконит. При этом она точно соответствовала ритмическому построению первой строки. Безупречно. Сюй Бинь не сдавался и предложил ещё одну первую строку: — Седовласый старец с большим цзи в руках пересёк на коне море и сразился в сотне битв с мятежниками и разбойниками, блуждающими в лесах, а после вернулся ко двору, достойный звания генерала и министра. «Генерал» и «министр» обозначали ревень и солодку, остальные слова соответствовали молочаю, морскому коньку, хвощу, хайнаньскому имбирю, и лилии. И всё это были названия лекарственных трав. Присутствующие почувствовали запах пороха, и каждый невольно затаил дыхание, боясь, что Тан Фань не сумеет подобрать строку и окажется загнанным в тупик. Выражение лица главы округа Фань становилось всё мрачнее. Покровитель этого Сюй Биня был незаурядным человеком, поэтому он не хотел его оскорблять, но откуда ему было знать, что он будет ставить Тан Фаня в затруднительное положение? Тан Фань слегка улыбнулся: — Хун Нянцзы с золотой шпилькой и белыми цветами в волосах в пять раз красивее пионов, спокойно идёт к своему жениху подобно богине из слюды. Глава округа Фань воскликнул: — Как красиво! Просто превосходно! Другие пришли в себя, и один за другим так же громко выразили своё одобрение. Никто и не подумал бы возразить, что эта строка действительно очень красива, а «богиня из слюды» стала лишь финальным штрихом. Слюда может входить в состав лекарства, а «богиня» напоминает о небесной траве. Самое прекрасное в том, что эти слова также могли относиться и к людям, так что эта строка подходила к «генералу» и «министру». Прежде чем Сюй Бинь заговорил, Тан Фань поднял брови: — Мы договорились, что для одного человека одна строка. Разве господин Сюй не нарушил правила? Не следует ли за этим наказание? Глава округа Фань поспешно согласился: — Правильно, правильно! Штрафную ему, штрафную! Сюй Бинь, конечно, был недоволен. Он ошибочно полагал, что сможет выставить Тан Фаня на посмешище, испортить его доброе имя, и не ожидал, что его надежды не оправдаются. Он поднял чашу с деланой улыбкой и сказал: — Любишь играть — умей платить. Вот штрафная! Он выпил три чаши. В это время подал голос Шэнь Сы: — Господа такие талантливые. Это издевательство над таким неучем, как я, не видевшем чернил. Составление двустиший очень однообразно, почему бы не сыграть в загадки с иероглифами? — Неплохая идея, — присоединился к нему Лу Линси, — но давайте не будем играть в застольную игру со штрафными, просто один человек загадывает загадку, и тот, кто первым ответил правильно, выиграл. Милостивые господа, что думаете? — Как вам угодно, — улыбнулся Тан Фань. Глава округа Фань поспешно сказал: — Так как господин Тан уважаемый гость на этом застолье, пусть первым загадывает загадку! — Только что глава уезда Цзи использовал первую строку «За веткой белка взирает на персики и сливы». Я не буду усложнять и выберу «за веткой белка» для загадки. — Разгадка прячется в середине самой загадки, этот подчинённый правильно понял? — усмехнулся Цзи Минь, пока все размышляли. Как только он это сказал, все внезапно осознали, что в иероглифе «ветка» есть ключ «дерево», а иероглиф «мышь» в слове «белка» говорит о «цзыши”- первом большом часе суток, часе мыши, в котором есть иероглиф «ребёнок». И если соединить ключи «дерево» и «ребёнок», получится иероглиф «слива». Тан Фань улыбнулся: — Цзымин очень сообразительный! — Господин перехваливает меня, — откликнулся Цзи Минь. На самом деле Лу Линси тоже уже понял разгадку, всего лишь на мгновение позднее Цзи Миня. И видя, как Тан Фань и Цзи Минь улыбнулись друг другу, словно их молчаливое взаимопонимание было бесконечным, он почувствовал, как неуютно стало у него на сердце. Автору есть что сказать: В этой главе содержится много подсказок, это не просто банкет, но я пока не могу всего рассказать, мяу-мяу-мяу… Вы можете попробовать угадать. Автор Мяу: Все говорили, что это будет муж сестры, а вы что подумали? Цзи Минь: Мне понадобилось больше ста глав, чтобы снова появиться. Только гений меня вспомнит. Разве это не твоя вина? Автор Мяу: Тогда представься. Цзи Минь: Благодарю. Этого скромного зовут Цзи Минь, в быту носит имя Цзымин. Был другом Тан Фаня ещё до того как он взлетел так высоко. Уже упоминался в шестой главе.Автор тогда обещала, что я ещё появлюсь в будущем, но я не ожидал, что придётся ждать несколько лет. Каждый может вернуться к началу и вспомнить, как непринуждённо и неординарно я себя вёл, ахах. Мини-театр: Лу Линси: Евнух Ван, в чём дело, а? Ван Чжи: Что не так? Лу Линси: Ты ясно сказал, что мне придётся иметь дело с одним только Суй Чжоу, почему теперь возник ещё этот Цзи? Что за встреча после долгой разлуки? Почему они смотрят друг на друга и улыбаются? Ван Чжи: Это не мои проблемы. Откуда я мог знать, что этот Тан такой любвеобильный? Тан Фань: …У нас чистая мужская дружба, понятно?! Суй Чжоу: Сердце остановилось.