14-й год правления императора Чэнхуа

Когда Ван Чжи слово в слово зачитал указ, все, кто его слышал, утратили дар речи, и не знали, как им реагировать. Первым в себя пришёл Чэнь Луань, немедленно развернулся и бросился в ямэнь. Но похоже, он забыл, что если бы ему удалось сбежать, то Императорская стража утратила бы свою репутацию. И действительно, уже через несколько шагов Чэнь Луаня повалили на землю. Его подняли на ноги и связали одной веревкой шею и заведённые за спину руки. Он словно превратился в мясо на разделочной доске. Взгляд Ван Чжи скользнул по Ма Синфу и остальным. Он лениво протянул: — Если уж на то пошло, господин Тан, поторопитесь и разберитесь с этой мелкой рыбёшкой. Я прибыл по приказу Его Величества. Время дорого, и я не могу попусту тратить его здесь. Хотя эти слова были сказаны Тан Фаню, они дико разозлили Ма Синфу. Мелкая рыбёшка? Это точно оскорбление в его адрес! Но что Ма Синфу мог поделать? Хотя евнух Ван и был молод, его положение было выше. Несмотря на то, что Западная ограда исчезла без следа, ситуация изменилась, и он снова стал любимчиком императора. Его слова значили гораздо больше слов коменданта далеко в Сучжоу. — Где цяньху Сюэ? — спросил Тан Фань. — Я здесь, — голос цяньху Сюэ прозвучал особенно звонко. — Арестовать Чэнь Луаня, Ян Цзи и всех причастных, чтобы они предстали перед судом. Кроме того, комендант Сучжоу Ма Синфу вступил в сговор с Чэнь Луанем с целью присвоить зерно, выделенное пострадавшим от стихийного бедствия. Цзэн Пэй и У Цзун помогали Чжоу творить жестокости вместо того, чтобы согласно своим обязанностям, защищать императорского посланника. Напротив, они за его спиной доставляли сведения Чэнь Луаню и помогали ему противостоять императору и двору. Арестовать их тоже! — Будет сделано! Ма Синфу изменился в лице и с показной уверенностью проговорил: — Кто посмеет меня схватить! Господин Тан, не выдавай куриное перо за стрелу! Хочешь арестовывать Чэнь Луаня, так арестовывай, как это со мной-то связано? У меня тоже есть указ императора, и я беспокоился, что ты несправедливо обвинишь хорошего чиновника, вот почему я взялся за это дело! Не опрокидывай лодку с людьми лишь одним шестом, а то в итоге и себя забрызгаешь! Тан Фань ответил ему с улыбкой: — Евнух Ма, прежде ты так торопился явиться, чтобы поддержать Чэнь Луаня, почему же сейчас ты столь спешно разрываешь с ним отношения? Мы определим истину и ложь во время рассмотрения дела, поживём— увидим. Я уж точно не стану напрасно порочить доброе имя человека, если он таковым является. — Договорив, он, не переставая улыбаться, приказал: — Арестовать! Люди, приехавшие с Ма Синфу, растерянно переглянулись, не зная, нужно ли и дальше его защищать. Те немногие, что были особенно преданы ему, уже обнажили свои мечи, несмотря на Императорскую стражу, но Ван Чжи махнул рукой, и его люди также вынули из ножен оружие. Их было немного больше, и солдаты Ма Синфу тут же оказались окружены, став маленькими и жалкими. — Неужели ты всё ещё надеешься на покровительство главы Шана? — усмехнулся Ван Чжи. — Если честно, на Шан Мина уже подали жалобу, и он отправился охранять гробницу Сяолин. Сучжоу не так уж далеко от Нанкина, так что, может, вы будете с ним часто встречаться! От этой новости словно камни раскололись, а небеса содрогнулись. От услышанного тело Ма Синфу сковало оцепенением, но он всё же возмутился: — Что за вздор! Ван Чжи холодно улыбнулся: — Какой смысл мне играть с тобой в игры? Когда увидишь его, сам и спросишь, вздор ли это. Цяньху Сюэ, ты собираешься их арестовывать? Он лишь недавно прибыл, но цяньху Сюэ уже столкнулся с заносчивой стороной характера старшего дворцового евнуха Вана. Услышав его слова, он не осмелился мешкать и дал знак своим людям действовать. Непонятно, был ли Ма Синфу шокирован словами Ван Чжи, но он не отреагировал, даже когда позади него встали два императорских стража. Заметив, что он стал таким покладистым и сговорчивым, его подчинённые могли лишь сложить оружие и дожидаться решения своей судьбы. Раз даже Ма Синфу перестал бороться, остальным, конечно, не имело смысла упрямо продолжать сопротивление. Все они склонили головы, как побитые морозом баклажаны, позволив Императорской страже схватить их. Ян Цзи побледнел и, не удержавшись, выдавил из себя улыбку, глядя на Тан Фаня: — Господин Тан, господин Тан, давайте договоримся. Меня вынудили! Я не участвовал ни в чём, что совершил Чэнь Луань. Более того, я могу предоставить вам ещё больше улик, чтобы уже разобраться с ним до конца. Как вы думаете… сможете отпустить меня? Услышав эти слова, Чэнь Луань холодно усмехнулся: — Ты ни в чём не участвовал? Вот это на самом деле смешно. Ты тоже отлично знал о беженцах за городом, но никому об этом не сказал. А теперь хочешь притвориться хорошим человеком? Да и те серебряные таэли, что я тебе дал — их найдут, как только обыщут твой дом! — Это всё ты! — рассердился Ян Цзи. — Если бы не утянул меня с собой, я бы сейчас не докатился до такого! Я же с самого начала говорил тебе не заходить слишком далеко! Разве сейчас не пришёл час расплаты! Они тут же начали спорить. Тан Фань не стал смотреть на эту собачью грызню и махнул рукой: — Уведите их! Когда Чэнь Луаня проводили мимо Сяо У, он мрачно и холодно посмотрел на неё. Казалось, его ненависть переливалась через край. Но рядом с Тан Фанем ей уже не нужно было бояться его, и Сяо У кокетливо улыбнулась. Чэнь Луань тут же вспыхнул от гнева: — Шлюха! Сяо У усмехнулась: — Раз ты спал с этой шлюхой, то кто же ты? Идиот? Стоявшие рядом рассмеялись. Чэнь Луань посинел от злости. Девушке уже не нужно было притворяться перед Тан Фанем, и она становилась всё более дерзкой. Когда Чэнь Луаня увели, Тан Фань не удержался и полюбопытствовал: — Ты говорила, что он спал с женой и наложницами отца и брата. Это правда или всё-таки выдумка? — Выдумка, конечно, — не раздумывая, ответила Сяо У. — Иначе с чего бы он так разозлился? — Заметив, что Тан Фань потерял дар речи, она добавила: — Однако Чэнь Луань постоянно принуждал других женщин к близости. Господин, если захотите всё проверить, это можно подтвердить. — Я понял, — кивнул Тан Фань. Чэнь Луань, Ян Цзи и других задержали, но на этом дело не закончилось. Преодолев самое большое препятствие, Тан Фань приказал сжечь полынь за городом, организовать пункт выдачи еды, отправил врачей осматривать и лечить беженцев и конфисковал зерно у тех торговцев, которые вступили в сговор с Чэнь Луанем, чтобы обеспечить беженцев продовольствием. Впрочем, беженцы за стенами города были практически уничтожены Чэнь Луанем, и осталось их не так уж много. После того, как им предоставили надлежащее жильё, их здоровье также постепенно улучшилось, и они один за другим покидали Уцзян, возвращались домой и снова брались за возделывание полей. Тан Фань подготовил доклад императору с просьбой освободить Уцзян от зернового налога в этом и следующем году. Хотя это не поможет беженцам полностью избавиться от нищеты и жить счастливо, но это самое большое, что мог сделать Тан Фань в рамках своих полномочий. После ареста Чэнь Луаня, место главы уезда Уцзян должен был занять помощник главы, однако причина, по которой Чэнь Луань смог стать местным «императором» Уцзяна, заключалась в том, что те, кто был под его началом, были с ним заодно. Выяснив правду, Тан Фань уволил практически семь десятых чиновников уезда Уцзян. Теперь в Уцзяне освободилось много должностей, но это не было проблемой. В Великой Мин много народа, и каждый год появляется бесчисленное множество новых кандидатов, способных служить чиновниками, но не занимающих официальных постов. Они хищно, подобно тиграм, смотрели на это место, так как оно было прибыльным, несмотря ни на что. Теперь, когда людей Чэнь Луаня не стало, многие жаждали занять их посты. Во время этого дела Ху Вэньцзао вёл себя добросовестно. Его действия нельзя было назвать правильными, но он и не был таким наглым, как Чэнь Луань, и его преступления не были настолько велики. Проще говоря, ему не хватило храбрости творить дурные дела, и самое большее, что он делал, так это закрывал глаза на происходящее. Однако, скорее всего, после этого дела он усвоил урок и в будущем станет более бдительным. Принимая во внимание то, что Ху Вэньцзао вовремя отрёкся от тьмы и обратился к свету, Тан Фань упомянул об этом в докладе императору и просил о милости для него. В итоге, Ху Вэньцзао не только не потерял голову, но и не был сослан. Его просто лишили занимаемой должности и отправили в отставку, позволив сохранить статус чиновника. Можно сказать, что в несчастье ему повезло. Конечно же, такой человек, как Ху Вэньцзао, страстно желающий занимать государственную должность, не воспринимал это как большую удачу. Вероятно, узнав о том, что больше не сможет быть чиновником, он разрыдался. Но естественно, у Тан Фаня не было времени на то, чтобы обращать внимание на настроение Ху Вэньцзао. Расправившись с Чэнь Луанем и его приспешниками, он без передышки расселял беженцев, у него не было даже времени побеседовать с Ван Чжи. Только когда тот уже собирался возвращаться в столицу, Тан Фань всё же выкроил время, чтобы вместе поесть. — Всё благодаря тебе! Последние несколько дней я был слишком занят и не успел ещё поблагодарить тебя. Пью в твою честь! — Тан Фань налил им обоим вина, а потом встал, держа чашу обеими руками, и, запрокинув голову, залпом её осушил. — Благодари меня за то, что я прибыл вовремя. Но говоря по существу, это был твой план, я мало что сделал, — Ван Чжи выпил без церемоний и указал на чашу, жестом давая понять Тан Фаню, чтобы налил ещё. Это было его типичное желание, получив цунь, продвинуться на чи. К счастью, Тан Фань уже давно привык к его нраву, спокойно и с улыбкой взял кувшин и налил им обоим до краёв. В этот раз Тан Фань на самом деле провернул неожиданный ход. Все знали, что дядя Чэнь Луаня был одним из людей клана Вань, потому многие воспринимали противостояние Тан Фаня и Чэнь Луаня как противостояние Тан Фаня и клана Вань. Именно поэтому сначала мало кто возлагал на Тан Фаня большие надежды, считая, что он не сможет одолеть Чэнь Луаня. Однако Тан Фань так не думал. Несмотря на все бесчинства Чэнь Луаня, они ограничивались лишь уездом Уцзян. Он не мог принимать участие в политических играх высокого уровня, и на него смотрели свысока. Его дядя был человеком клана Вань, но это не означало, что и он сам был человеком Ваней. Проще говоря, служебное положение Чэнь Луаня было слишком низким, чтобы участвовать в этих играх. Значит, чтобы расправиться с Чэнь Луанем, нужно было в первую очередь расправится с его дядей. Пост министра доходов в Нанкине был желанным местом, и все были готовы оторвать его с руками, тем более, что многие уже давно были недовольны Чэнь Цзином. Поэтому Тан Фань воспользовался ситуацией и, благодаря своим связям с Чжан Ином и Хуай Энем, смог задействовать своих друзей — соучеников, чтобы отправить в отставку Чэнь Цзина, так что тот был слишком занят своими проблемами, чтобы беспокоиться ещё и о племяннике. У какого чиновника нет своих недостатков и слабостей, всё зависит лишь от того, собирается ли его политический соперник ими воспользоваться. Даже в случае Тан Фаня, если бы кто-то смог откопать информацию о том, что раньше он писал сказания о свежем ветре и светлой луне, то смог бы поднять вокруг этого шум, что уж говорить о других. Когда стена падает, её подталкивают все. Как раз тогда, когда соученики и хорошие друзья Тан Фаня подали жалобу на Чэнь Цзина, многие люди уже ждали удобного случая и пошли в атаку, обвиняя его в коррупции. Лю Цзи хотел продвинуть на место министра доходов Нанкина своего человека, поэтому и он подлил масла в огонь. Учитывая такое единодушие, Чэнь Цзин не мог не пасть, а клан Вань не смог его защитить. Чэнь Цзин ушёл в отставку, и устранить Чэнь Луаня стало уже легче. Но у Чэнь Луаня оставалось ещё одно решающее оружие — его связи с торговцами Сучжоу. Именно через торговый союз Сучжоу он передавал немало даров Восточной Ограде. Вот почему он чувствовал поддержку за спиной. Цзэн Пэй и У Цзун отправились на юг вместе с Тан Фанем не только для того, чтобы охранять его и держать под контролем, но и чтобы вовремя защитить Чэнь Луаня. Евнух Шан Мин не позволил бы Тан Фаню вырвать его денежное дерево в лице Чэнь Луаня, поэтому, конечно, его нужно было защитить. Разобравшись в запутанных связях Чэнь Луаня, Тан Фань не стал насмерть сражаться с кланом Вань, а сосредоточился на Восточной Ограде и связал с ней злодения Чэнь Луаня. В секретном докладе, который передал Лу Линси, он не упомянул о других покровителях Чэнь Луаня, только о Восточной Ограде, и заявил, что серебряные таэли, которые он передал императору, не были даже десятой частью того, что присвоили Чэнь Луань и Восточная Ограда. Он также указал, что пока Его Величество идёт по пути к бессмертию в столице, осмотрительно и бережливо, потому что дворцовое хранилище было пусто, Шан Мин, Ма Синфу и Чэнь Луань пользуются тем, что небеса высоко, а император далеко, и открыто незаконно накапливают огромное богатство, не считаясь с Его Величеством. Они спрятали деньги в свой кошель, утопая в роскоши, однако, обращаясь к Его Величеству, жаловались, что денег нет. И если Его Величество способен это терпеть, то мы, его подданные, не способны. Император мог пренебрегать политикой двора, но ни в коем случае не мог позволить считать, что из-за его низкого интеллекта его легко одурачить. Когда он только взошёл на трон, то действовал энергично, пытался очистить правительство и обличить несправедливость. Хотя за эти годы он ослабел, лев оставался львом. В худшем случае, он закрывал глаза и оставался глух к голосам внешнего мира. Если эти звуки беспокоили его, то он мог выпустить когти и ударить противника. Слова Тан Фаня, несомненно, тронули его сердце и ударили по слабому месту. Император мог стерпеть, если бы другие не работали и влачили бесцельное существование, но он не мог позволить им считать, что его легко обмануть. Самое важное состояло в том, что Тан Фань заострил внимание лишь на Восточной Ограде и подставил под удар Шан Мина, но других не вовлекал в это дело. Это не только ослабило реакцию со стороны клана Вань, но и позволило императору без колебаний разобраться с Шан Мином. Если бы Тан Фань постарался утащить под воду клан Вань, то император принял бы во внимание уговоры драгоценной супруги Вань, и дело бы на том и закончилось. Всё это и привело к приезду Ван Чжи. Конечно, один бы Тан Фань не справился. В конце концов, он был всего лишь цензором и находился далеко в Сучжоу. Требовалось объединить силы нескольких людей, чтобы разобраться с этим делом. Например, если говорить о падении Шан Мина, то за этим стояли Хуай Энь, Ван Чжи и другие чиновники, ненавидевшие Восточную Ограду. Не обошлось и без борьбы внутри Государственной канцелярии. Тан Фань просто заметил это и воспользовался, вот и всё! После того, как Шан Мин был изгнан из столицы, должность главы Восточной Ограды досталась Чэнь Чжуню. Он был евнухом, приближённым к Хуай Эню. Клан Вань только тогда понял, что потерял контроль над Восточной Оградой. Но было уже слишком поздно. Ситуация может измениться в одно мгновение, удача мимолётна, а возможности ускользают. Если вы не успеете за них ухватиться, то сможете только наблюдать, как в следующий миг ими воспользуются другие. Прибытие Тан Фаня дало беженцам новую надежду на жизнь. Однако большинство считало, что несчастье коснулось не только Чэнь Луаня и Ян Цзи, но и сторонников клана Вань, поскольку они потеряли Шан Мина и Восточную Ограду. Их силы были значительно подорваны, и они больше не могли использовать Восточную Ограду как инструмент для достижения личных целей, государственное оружие для личной мести. Таким образом, на этот раз не только Тан Фань разобрался с делом Сучжоу, но и наследный принц добился важной победы. Каждый получил свою выгоду. — После этого случая наследный принц будет ещё больше благодарен тебе. Хоть он ничего и не сказал, но в будущем, если… он наверняка вновь к тебе обратится, — намекнул Ван Чжи. Не сложно было догадаться, что он подразумевал вместо паузы. Тан Фань покачал головой: — Изначально я не собирался побеждать Восточную Ограду, просто хотел разрешить дело Сучжоу. Такой результат — просто совпадение. К тому же, Шан Мин уже давно занимался самоуправством, небеса больше не могли на это смотреть. Вот почему так случилось. — Ладно, хватит важничать, — закатил глаза Ван Чжи. — Лишняя скромность делает тебя более лицемерным. Наследному принцу в этом году исполняется тринадцать. Говоря по справедливости, он должен посещать заседания кабинета министров, изучать принципы управления. Однако Его Величество день ото дня всё больше увлекается изучением Дао и равнодушен к принцу, поэтому сторонники клана Вань неоднократно мешали наследному принцу посетить заседание кабинета министров. Долгое время этому не уделялось внимания. Сейчас Восточная Ограда потерпела крах, и это немного сдержит их вызывающее поведение. Тан Фань находился слишком далеко от столицы и не входил в ближний круг власти, поэтому не был осведомлён о многих вещах. Если бы Ван Чжи ему сейчас не сказал, он бы всё ещё не знал, что сторонники клана Вань препятствуют принцу посетить заседание кабинета министров для изучения политики. Он покачал головой: — Мне кажется, люди клана Вань мешают наследному принцу всеми способами, но они сделали неправильный ход. С самого основания Великой Мин, если кто-то помимо старшего сына хочет взойти на трон, даже если император в нём души не чает, он остаётся ни с чем. Подумай, насколько могущественным был император Юнлэ, он ценил принца Хань намного больше, чем наследного принца, однако именно наследный принц оказался на троне, разве не так? Что касается решительности, нынешнему Сыну Неба далеко до императора Юнлэ, как же ему удастся сделать то, что не удалось Юнлэ? Говоря эти слова перед Ван Чжи, Тан Фань открывал своё сердце. Ван Чжи действительно был немного тронут. До этого момента он никогда не слышал такую точку зрения. Тщательно всё обдумав, он решил, что это довольно разумно. — Как бы хорошо ты не говорил, что с того? Разве согласится клан Вань отказаться от власти без борьбы? Императорский трон манит с давних времён. У клана Вань не хватает смелости бунтовать открыто, но в их желании поддерживать восшествие на трон нового императора нет ничего странного. Хорошо, что ты сейчас далеко от столицы, тебя не смогут вовлечь во всё это и вновь использовать, как в прошлый раз в Восточном дворце, когда из тебя сделали плот. Подожди, когда ситуация в столице прояснится, я помогу тебе направить прошение о возвращении. Сказав это, он палочками взял клейкий рис с приготовленными на пару корнями лотоса, положил в рот и нахмурился: — Что это за липкая хрень? Тан Фань не мог подобрать слов: — С первого взгляда же понятно, что это сладкое, зачем ты взял его, если тебе не нравится? Ван Чжи усмехнулся: — Я был занят разговором и не заметил. Только прилипчивые люди любят такую липкую дрянь! — …. — уголки рта Тан Фаня дёрнулись, когда на него напали вот так без причины. К счастью, он уже давно привык к издёвкам евнуха Вана. Не изменившись в лице, он потянулся за клейким рисом с приготовленными на пару сладкими корнями лотоса с османтусом, откусил немного и сощурился от удовольствия: — Как вкусно, рис достаточно мягкий и вязкий, а у османтуса насыщенный вкус. Возвращаясь к сказанному, я удивлён. Почему Его Величество безо всякой причины повысил меня? Это потому, что я отдал золото и серебро? — Тан Фань задал вопрос, который обдумывал уже сто раз и никак не мог понять ответ. — Красиво рассуждаешь, — хмыкнул Ван Чжи. — Если серебро поможет тебе подняться до чиновника третьего ранга, тогда государственной казне ни к чему больше беспокоиться! Тан Фань улыбнулся: —Тогда пусть евнух Ван развеет мои сомнения. Ван Чжи расхохотался, и его смех был полон злорадства: — Конечно же, это потому, что тебе предстоит разобраться с ещё одним бардаком, поэтому нужно было дать тебе сначала вкусных фиников. Тан Фань：»……» Тан Фань некоторое время молча ел, а потом сказал: — Я могу притвориться, что не слышал этого? — Не можешь. Съев ещё немного, Тан Фань понял, что даже приготовленные на пару кусочки свинины, обсыпанные рисовой мукой и завёрнутые в листья лотоса, не радуют его. Осталось только опустить палочки и, примирившись с судьбой, спросить: — Что ещё случилось? — Не пугайся, — ответил Ван Чжи. — По правде говоря, это несложное дело. — Твои дурные мысли написаны на лице, и ты утверждаешь, что дело несложное? Даже если я поверю, ты сам-то в это веришь? Ван Чжи его слова нисколько не волновали: — Мне нет нужды утешать тебя. В чём проблема взяться за это дело? К тому же, ты получишь пост правого помощника заместителя министра наказаний, и потому тебе будет намного проще действовать, чем если бы ты был просто цензором. Я обратил на это внимание Его Величества, чтобы добиться его для тебя. Как бы то ни было, такая уж была у него философия. А что касается бесцеремонности, в этом Тан Фань никогда не мог тягаться с евнухом Ваном. У него разболелась голова. — Ладно, ладно. Тогда говори. Любой, кто сдаёт государственные экзамены, знает, что если хочешь преодолеть весь путь от простого человека до цзиньши, то нужно пройти через всевозможные экзамены. Среди них были шесть самых важных: экзамены на уровне уезда, окружные экзамены, экзамены при дворе, провинциальные экзамены, столичные экзамены и императорский экзамен. Проще говоря, тот, кто сможет сдать экзамен при дворе, получит степень сюцая. Способные сдать провинциальные экзамены могли стать цзюйчжэнями. А те, кто сдавал столичные экзамены, становились гунши. Эти люди участвовали в решающем императорском экзамене и уже не могли позволить себе провалиться. Экзамены при дворе проводятся два раза в три года. Те, кто сдают их, получают степень сюцая и могут занять должность главы уезда, что является отправной точкой для всех желающих строить карьеру чиновника. Однако в начале этого года кое-что произошло на экзамене в Цзянси, городском округе Цзиане. Как и в других местах, на экзамене в Цзянси не было ничего особенного. Главным экзаменатором был Шэнь Кунсю, в то время занимавший пост заведующего вопросами образования в провинции Цзянси. Этого чиновника назначило Министерство Обрядов, и проводить экзамен для него было всё равно, что ехать налегке по хорошо знакомой дороге. Но когда вывесили список успешно сдавших экзамен, внезапно распространились скандальные слухи. Непонятно, как они появились, но из них следовало, что двадцать лучших кандидатов добились успеха благодаря мошенничеству. Более того, распространялись слухи, что на свитках всех тех экзаменуемых были написаны слова «великое достижение», что указывало на предварительную договоренность этих кандидатов с экзаменаторами, которые приняли взятки и должны были обратить внимание именно на работы с этими словами и поставить им высокие оценки. Дело становилось всё более громким. Сильнее всего бушевали те, кто провалился на экзамене. Они били в барабаны и требовали разобраться, а затем принесли из храма Конфуция табличку предков и шумели перед дверью заведующего вопросами образования в провинции, настаивая чтобы тот всё им объяснил. Говорят, что когда заведующий вопросами образования Шэнь Кунсю услышал новости, он незамедлительно отреагировал и отправился перепроверять свитки экзаменующихся, и выяснил, что злостный слух не так уж далёк от истины. В списке из двадцати человек по крайней мере у шестнадцати на свитках было написано «великое достижение». Это точно не было совпадением. Шэнь Кунсю был потрясён и разгневан и решил всё тщательно проверить. Он не знал, откуда появились злостные слухи, но в тот момент было важно выяснить, действительно ли экзаменующиеся жульничали, чтобы добиться успеха, как утверждала молва. Если это окажется ложью, найдётся тысяча способов подавить слухи. Поэтому он сначала вызвал экзаменаторов, чтобы допросить их одного за другим. Экзаменаторы всё отрицали, тогда Шэнь Кунсю сразу же направил людей взять под стражу двадцать лучших среди сдавших экзамен и допросил их по одному. На самом деле, было несложно узнать, жульничал кто-нибудь или нет: можно задать несколько экзаменационных вопросов и посмотреть, смогут ли они ответить на месте. Если их уровень слишком низкий, значит, определённо что-то не так. Когда Шэнь Кунсю использовал этот метод, из шестнадцати человек несколько сразу же испугались. После изменения экзаменационных вопросов, они либо написали свои сочинения как попало, или же их уровень настолько упал, что никак не мог сравниться с красочностью предыдущих работ, словно писали разные люди. При таких обстоятельствах, как мог Шэнь Кунсю не понять истины? Чтобы казнить одного в назидание сотне, чтобы другим было неповадно, и чтобы успокоить гнев остальных учащихся, Шэнь Кунсю немедленно представил доклад императору, попросив лишить учёной степени этих шестнадцать человек и сделать так, чтобы их никогда не приняли на службу. Он также рассчитывал провести повторный экзамен в округе Цзиань. Однако в то время один из шестнадцати лишённых степени учащихся повесился. Перед смертью он написал на стене комнаты, в которой его держали, кровью восемь иероглифов: «Меня наказали крайне несправедливо, не успокоюсь после смерти». Теперь это дело стало ещё серьезнее. Хотя Шэнь Кунсю обратился к императорскому двору с просьбой лишить учёной степени этих шестнадцать человек, пока двор не издал своё решение, они оставались сюцаями. Учёных потрясло, что одного из них довёл до смерти провинциальный заведующий по вопросам образования. Если его мучила нечистая совесть, то поздно было прятать голову и показывать хвост после лишения учёной степени, как помогло бы ему самоубийство доказать свою невиновность? Кто мог знать, не происходило ли здесь что-то ещё? Сразу же расползлось множество слухов, говоривших, что заведующий вопросами образования провинции Шэнь имел личную обиду на погибшего и воспользовался предлогом, чтобы наказать его, и это привело к тому, что из-за позора и гнева тот покончил с собой. Также говорили, что Шэнь Кунсю вынес неправильное решение, и покончивший с собой учёный не жульничал, его обвинили несправедливо. Вскоре после этого главный посланник двора в провинции Цзянси и главный судья провинции подали императору отдельные доклады, попросив тщательно расследовать это дело и выяснить, кто лоялен, а кто вероломен, и установить истину. Тан Фань как раз закончил порученное ему в Сучжоу дело, поэтому император приказал ему не возвращаться в столицу, а сразу отправиться в Цзянси, чтобы разобраться с этим делом. Поскольку Шэнь Кунсю был заведующим вопросами образования провинции, служащим третьего ранга, и его репутация была достойной и превосходной, то должности цензора четвертого ранга Тан Фаню было недостаточно, поэтому император одним росчерком кисти наделил его должностью правого помощника заместителя министра наказаний, чтобы вести расследование было удобнее. После того, как Тан Фань узнал, как обстоят дела, его переполнили разнообразные чувства, целая смесь противоречивых эмоций. В этот момент он думал лишь об одном: «В мире не бывает бесплатных обедов. Древние меня не обманули». Автору есть что сказать: Маленький театр： Тан Фань: А-ай, всё, что я ел в последнее время, было лишено вкуса. Ван Чжи: Серьёзно? Сколько уже месяцев? Тан Фань сердито: Серьёзно! Если бы тебе пришлось браться за новую проблему сразу после того как ты разобрался с предыдущей, ты был бы счастлив?! Ван Чжи: Конечно. Я счастлив, если могу драться, драться и драться. Путь великого человека лежит на поле боя, а смысл жизни заключается в военных заслугах! Тан Фань: ……Невозможно общаться с человеком, помешанным на сражениях.