14-й год правления императора Чэнхуа

— Когда в прошлом году случился голод, и Усянь, и Уцзян пострадали от стихийного бедствия, потому что оба уезда расположены на берегу озера Тайху, — начал объяснять Ху Вэньцзао. — Сначала округ Сучжоу собирался выделить тысячу даней зерна, и ещё две тысячи даней оставить на нужды уезда Усянь. Но Чэнь Луань сказал мне, что он рассчитывает, что я выделю все три тысячи даней зерна Уцзяну, и он сможет приютить там пострадавших из уезда Усянь. Таким образом, все пострадавшие от стихии будут сосредоточены в Уцзяне, а Усянь это не затронет, что пойдёт на пользу моей репутации. Тан Фань поднял брови: — Неужели ты поверил, что Чэнь Луань будет так добр, что поможет тебе преодолеть трудности просто так? Ху Вэньцзао криво усмехнулся: — Конечно, я в это не верю, но его дядя — министр доходов в Нанкине. Не смотри на лицо монаха — смотри на лицо Будды. Я предполагал, что он мог бы присвоить зерно и перепродать торговцам по завышенной цене, чтобы получить огромную прибыль. Но я никогда не думал, что он будет настолько бессердечным, что не оставит пострадавшим ни крупинки зерна. И они вместе с Ян Цзи всю ответственность свалили на меня! Брат Жуньцин, ты должен помочь мне, не позволяй им водить тебя за нос! Тан Фань вдруг спросил: — Но это же не так? Ху Вэньцзао был ошеломлён: — Почему не так? Тан Фань откинулся на спинку кресла, он не спал всю ночь и был немного не в духе, его голос слегка охрип, но лицо оставалось расслабленным. — Брат Ху, мы оба умные люди, давай не будем темнить, как бы ты ни возмущался сейчас во весь голос, как бы горько ни сетовал о своей невиновности, три тысячи даней зерна заменили на тридцать даней прямо под носом у тебя, начальника округа Сучжоу, а ты этого совсем не заметил. Думаешь, я могу в это поверить? Не только я не верю, ведь ты бы и сам в это не поверил? Теперь, если Чэнь Луань и Ян Цзи хотят использовать тебя, как щит, у тебя есть только два выхода: первый — сотрудничать со мной, и второй — ты можешь продолжать нести чепуху с широко открытыми глазами, чтобы Чэнь Луань и Ян Цзи свалили на тебя всю вину. Мне остаётся только стоять и смотреть, и в любом случае, умрут друзья даоса, а убогий даос не умрёт, и тем, кто будет горевать, окажусь не я. Лицо Ху Вэньцзао исказилось, его рот открывался и закрывался, как будто он хотел что-то сказать в своё оправдание, но не находил слов. Всё, что он мог делать, это сидеть с удручённым видом, даже его спина склонилась больше обычного, всё его тело выражало мрачную обречённость. Но Тан Фань не испытывал ни малейшего сочувствия. Уже в тот момент, когда тот решил хранить молчание, он должен был ожидать того дня, когда его бросят, как пешку. В чиновничьем кругу нельзя думать только о том, как продвинуться по службе и обрести богатство, нужно быть также готовым потерять должность или даже лишиться головы. — Как я уже говорил, ты можешь рассказать мне, если хочешь, но моё терпение заканчивается. Если ты сам не скажешь, у меня есть другие способы всё выяснить. — Сказав это, Тан Фань встал и повернулся к выходу. Ху Вэньцзао поспешно позвал его: — Подожди! Я скажу, скажу! Тан Фань обернулся и посмотрел на него. Ху Вэньцзао продолжил: — Если я выступлю свидетелем и разоблачу их, вы уверены, что сможете стащить с коня Чэнь Луаня и его сторонников и защитить меня? Тан Фань был возмущён его стремлением торговаться даже на грани гибели, но в данный момент, ради главной цели, он должен был ответить: — Разумеется. Возможно, ты не знаешь, но молодой человек, который меня сопровождает, послан личным евнухом Его Величества Хуай Энем, чтобы помогать мне. — Значит, Его Величеству уже известно об этом? — изумился Ху Вэньцзао. Господин Тан солгал, не меняясь в лице: — Верно, я уже доложил о беззаконии Чэнь Луаня и Ян Цзи. Его Величеству хорошо известно об их обмане, теперь мне просто нужно собрать больше доказательств. Если ты готов отказаться от тьмы и обратиться к свету, я заступлюсь за тебя и буду просить императорский двор наказать тебя помягче. Хотя, возможно, ты не сохранишь должность начальника округа Сучжоу, но сможешь сохранить своё имущество и жизнь, а если хорошо проявишь себя, то не исключено, что сможешь продолжить карьеру чиновника. Глаза Ху Вэньцзао загорелись, похоже было, что слова Тан Фаня добрались до его сердца. — На самом деле, — он с трудом сглотнул, — здесь есть скрытая подоплёка. Тан Фань поднял брови: — Объясни. — Власти округа Сучжоу выделили Уцзяну три тысячи даней зерна, но Чэнь Луань самовольно исправил записи на тридцать даней. Я знал об этом. В то время Чэнь Луань, прикрываясь именем своего дяди, пригрозил, что если я буду молчать и делать вид, что ничего не знаю, то получу три десятых прибыли от трёх тысяч даней зерна. А если откажусь, то Ян Цзи добьётся моей отставки за то, что я не принял достаточные меры для облегчения последствий бедствия. У меня не было иного выхода, кроме как подчиниться их произволу. Но это ещё не всё. Мы все знали, что императорский двор в этом году непременно направит своего посланника для проверки последствий бедствия, и тогда Ян Цзи может не справиться с ситуацией. Поэтому они сговорились устроить хорошее представление, открыто обвиняя друг друга, но на самом деле преследуя три цели: первая — снять с себя ответственность, вторая — представить свою позицию двору, чтобы создать впечатление, что между ними нет сговора, и третья — показать трону свою достойную службу. И тогда в положенное время, всё, что потребовалось бы сделать — это обмануть императорского посланника. Если бы удалось преодолеть это препятствие, то всё бы наладилось. — Значит, когда двор потребовал от тебя представить доклад, ты знал об этих скрытых мотивах? — спросил Тан Фань. Ху Вэньцзао кивнул: — Да, Чэнь Луань сказал, что мне нужно просто промолчать и заявить, что я ничего не знаю, тогда Двор направит императорского посланника, и тот сам во всём разберётся, мне не нужно об этом беспокоиться. — А теперь я здесь, и они сваливают всю вину на тебя! — усмехнулся Тан Фань. Ху Вэньцзао скрипнул зубами: — Если бы я знал, что они сделают это, то не стал бы притворяться глухим и немым! — Тогда как насчёт пяти тысяч даней зерна, о которых ты говорил в хранилище? — После выделения трёх тысяч даней Чэнь Луаню в хранилище действительно оставалось ещё две тысячи даней, — сердито проговорил Ху Вэньцзао. — Могу в этом поклясться, это не ложь! Но ты видел сам, что сейчас там нет ни зёрнышка. Единственное объяснение заключается в том, что когда Чэнь Луань просил у меня три тысячи даней зерна, на самом деле он забрал все пять тысяч, но я не обратил внимания, потому что не хотел проявлять любопытство и не стал проверять. В результате он воспользовался случаем! Они даже подделали зерновые книги! Теперь, мёртвые не представят улик, и я… я… — Они продают казённое зерно торговцам? — уточнил Тан Фань. Ху Вэньцзао кивнул: — Верно. Из-за прошлогоднего голода стоимость зерна резко возросла, и они продавали казённое зерно по завышенной цене, получая огромную прибыль, и оставив лишь ничтожную долю для помощи пострадавшим. За лёгкой усталостью на лице Тан Фаня скрывался некоторый холод: — Ты прекрасно знал это, но всё равно оставался в стороне, глядя, как люди умирают от голода? — Чэнь Луань заверил меня, что должным образом расселит беженцев, и попросил перевезти пострадавших из уезда Усянь за городские стены Уцзяна, — возразил Ху Вэньцзао. — Я не знал, что он будет так обращаться с этими людьми! Тан Фань не хотел ввязываться с ним в спор по этому вопросу: — Ты сказал, что за всем этим стоит Чэнь Луань. У тебя есть доказательства? Если доказательств не будет, то все горшки с дерьмом окажутся на голове Ху Вэньцзао. Чтобы избавиться от обвинения и смягчить свою вину, Ху Вэньцзао пришлось поломать голову. — Чэнь Луань получил хорошую прибыль от торговцев зерном, когда продал им зерно по высокой цене, и выплатил мне мою долю купюрами Маочан, в общей сложности около двух тысяч таэлей. Можно ли использовать это как доказательство? Тан Фань покачал головой: — Деньги сами по себе не могут говорить. Кто знает, где ты их взял? В лучшем случае их можно использовать как косвенные улики. Подумай ещё раз. Сложно описать, насколько был подавлен Ху Вэньцзао. Ему пришлось снова задуматься. Однако, небеса не оставят настойчивого, и к нему пришла ещё одна мысль: — У Чэнь Луаня должна остаться зерновая книга с правильными записями, но я не знаю, где он её спрятал. Если бы удалось достать эту зерновую книгу, то мы получили бы доказательство. Тан Фань кивнул: — Зерновая книга, конечно, является самым прямым и убедительным доказательством, но вопрос в том, что записи в твоей книге были подделаны твоим помощником Ляо. Думаю, только сам Чэнь Луань знает, куда он спрятал такую важную вещь. Как нам найти её? Ху Вэньцзао растерялся: — То не работает, и это не работает, что же мне делать? Тан Фань улыбнулся и беспечно проговорил: — Откуда мне знать, что делать? Теперь ты в беде, а не я. Если хочешь спастись, должен придумать способ. Но кое-что я могу посоветовать. Ху Вэньцзао едва сдержал вздох раздражения: — Пожалуйста, говори. — Поскольку Чэнь Луань с сообщниками уже бросили тебя, они определённо не подберут тебя снова. Если ты ещё никак не определился и думаешь усидеть в двух лодках, с одной стороны сотрудничая со мной, а с другой — поддерживая сторону Чэнь Луаня, когда придёт время и ты умрёшь без погребения, не вини меня за то, что я не предупреждал тебя заранее. Когда его ткнули носом, лицо Ху Вэньцзао вспыхнуло, и он с принуждённой улыбкой сказал: — Брат Жуньцин слишком пренебрежительно смотрит на меня, но всё не так! В конечном счёте, он всё ещё не решился окончательно выступить против Чэнь Луаня и не верил, что Тан Фань сможет победить Чэнь Луаня и его сторонников. Как гласит поговорка, даже могучий дракон не может справиться с местными змеями, не говоря уже о том, что Чэнь Луань не был местной змеёй, скорее, его можно было назвать местным драконом! Тан Фань встал: — Хорошо, если не так. Твоя жизнь принадлежит тебе, если ты не будешь ей дорожить, никто другой не поможет. Ху Вэньцзао наконец испугался: — Брат Жуньцин, подожди минутку! Тан Фань остановился. — Ты прав, начатое нельзя остановить, — печально признал Ху Вэньцзао. — Теперь, когда я всё тебе рассказал, и это считается личным свидетельством, Чэнь Луань меня точно не отпустит. Я боюсь, что в любой момент со мной может что-нибудь случиться. Ты можешь найти человека, который меня защитит? Тан Фань шутя задал встречный вопрос: — Что, решил наконец сотрудничать со мной? Разве ты не боишься, что я не смогу одолеть Чэнь Луаня? Ху Вэньцзао криво усмехнулся: — Они продали меня. Если бы я всё ещё надеялся на них, то неужели я настолько глуп, что от этого нет лекарства? Увидев, что он говорит правду, Тан Фань кивнул: — Хорошо, тогда просто подожди, я приведу кого-нибудь, когда вернусь. Ху Вэньцзао был так испуган, что ухватил его за одежду и не отпускал: — Что мне делать, когда ты уйдёшь? Если они придут убить меня, пока тебя не будет, что я смогу сделать? Тан Фань не мог не рассмеяться: неужто он только теперь понял, чего следует бояться? Действительно странно, как от него не избавились ещё раньше? — Если ты не отпустишь меня, то как я найду кого-то, кто защитит тебя? К тому же, как бы быстро не реагировал Чэнь Луань, он всё ещё в уезде Уцзян, не может быть, чтобы он сразу узнал новости! Ху Вэньцзао не отпускал его: — Тогда почему бы мне не пойти с тобой? Где будешь ты, там и я! — Так вероятность спугнуть змею возрастёт, — отчитал его Тан Фань. — Я не хочу, чтобы ты умер, больше, чем кто-либо другой. Просто помни, что я, Тан Жуньцин, никогда не нарушал своего слова. Ты важный начальник округа четвёртого ранга, почему ты ведёшь себя, как женщина? Какой позор! Ху Вэньцзао был унижен чиновником моложе его по возрасту и имевшим такой же ранг, но он не посмел ответить, и ему пришлось отпустить его одежду. Теперь он походил на обиженную младшую жену, совсем не как раньше. Тан Фаню ничего не оставалось, кроме как сказать ему несколько слов утешения, прежде чем отправиться за Лу Линси. Лу Линси, который немного подслушал, пока стоял за дверью, спросил: — Брат Тан, почему ты сразу не оставил меня с ним для защиты? Пока я здесь, никто не посмеет на него напасть. Тан Фань покачал головой: — У меня есть для тебя более важное дело. Ху Вэньцзао знает немногое, поэтому какая разница, заставит ли его замолчать Чэнь Луань. Вряд ли тот это сделает, но ради собственного спокойствия я найму кого-нибудь другого для его охраны, а ты забудь об этом, не нужно убивать курицу тесаком! Эти слова прозвучали так сладко для сердца Лу Линси, что на его лице не могла не появиться улыбка. Но тут рядом с ними раздался шум, среди белого дня какие-то нахальные богатеи приставали на улице к девушке. Лу Линси присмотрелся к ней внимательнее и ахнул: — Разве это не та женщина, что упала в воду недалеко от Янчжоу? Невозможно было хорошо рассмотреть её среди ночи, но теперь, в свете дня, красота девушки была ещё ослепительнее. Про таких говорят, что их красота способна разрушать города. Её сопровождала лишь одна служанка, и она даже не надела летней шляпки, неудивительно, что она привлекала развратников. Лу Линси в первую очередь отвечал за защиту Тан Фаня, потому, увидев, что кто-то уже ввязался в драку, он решил повести Тан Фаня в обход. — Пойди и спаси её, — внезапно велел Тан Фань. Лу Линси растерялся: — А? — Встретив в пути несправедливость, обнажи свой меч для защиты. Где же твоё благородство? — Но уже нашлись те, кто поможет ей, — возразил Лу Линси. — С этими несколькими развратниками несложно справиться. К тому же, сейчас придут люди из окружного ямэня… — Доброе имя женщины важнее горы Тайшань. Даже если чуть позже её спасут, ей будет причинён ущерб, к тому же, мы однажды уже спасли её, эта встреча определена судьбой, так что иди и помоги ей. Лу Линси был слегка недоволен, но не мог возражать Тан Фаню, поэтому ему пришлось пойти и прогнать нахалов. Красавица, очевидно, узнала его и Тан Фаня, поэтому не просто благодарно поклонилась Лу Линси, но и подошла, чтобы поблагодарить Тан Фаня лично. — Спасибо вам обоим, что спасли меня. Раньше вы не позволили мне подняться на борт судна, чтобы поблагодарить вас, но я никак не думала, что снова вас встречу. Мне нечем отплатить за вашу доброту, хотя вы и спасли меня дважды, — с глубокой благодарностью обратилась к нему девушка. Тан Фань сказал: — Почему бы тебе не брать с собой побольше людей, когда выходишь из дома? Не всегда тебе может так повезти. Девушка грустно ответила: — Мои родители умерли, а состояние семьи пришло в упадок. Сначала я собиралась навестить родственников в Сучжоу, но я не знала, что в прошлом году был голод, семья родственников разорилась и лишилась крова, и никого теперь невозможно отыскать. Мне нужно было сначала найти место, где можно поселиться, а поскольку у меня нет денег, я не могу позволить себе содержать прислугу, нескольких человек пришлось уволить, и у меня осталась только эта служанка. Голос Тан Фаня был полон сочувствия: — Если крыша протекает, дождь будет идти всю ночь. Это действительно очень печально! На ресницах девушки задрожали слёзы. Она сдержалась и не позволила им упасть, но отвернула голову, будто не желая, чтобы Тан Фань видел её смущение. Однако она не знала, что такой беззащитный вид наоборот делает её ещё привлекательнее и пробуждает в мужчинах желание защитить. Каким бы благородным мужем ни являлся Тан Фань, он всё же был мужчиной. — Позвольте узнать, как Вас зовут? Девушка поклонилась: — Моя фамилия — Сяо, а имя — У. Она действительно была свежа и очаровательна, наделённая природной красотой. Такую хрупкую и изящную девушку нужно было беречь и лелеять в золотом доме , а не выгонять на улицу под ветер и дождь. — Барышне Сяо удалось найти себе жильё? — поинтересовался Тан Фань. Сяо У прикусила губу и покачала головой: — Плата за жильё здесь слишком дорогая, и я сейчас… сейчас… — Её голос становился всё тише и тише, и наконец она умолкла. Разумеется, Тан Фань не хотел смущать её ещё больше и задумчиво предложил: — Если барышня Сяо не против, пока можешь пожить на постоялом дворе для чиновников, а тем временем подыскивать себе подходящее жильё. Сяо У подняла голову и ошеломлённо уставилась на Тан Фаня, в её глазах смешались смятение и благодарность. Очевидно, она обладала чувством собственного достоинства и не хотела принимать помощь от других, но сложившаяся ситуация действительно была затруднительной, и ей было сложно принять решение. Тан Фань не торопил. Если раньше он спешил вернуться на постоялый двор, то теперь терпеливо ждал её ответа. Однако Лу Линси не удержался от вопроса: — Брат Тан, может, ей будет не очень удобно жить на постоялом дворе для чиновников? Его голос звучал не слишком громко, но и не тихо, достаточно, чтобы Сяо У услышала. Её лицо покраснело от смущения, она тут же поклонилась Тан Фаню и его спутнику и повернулась, чтобы уйти. В отчаянии Тан Фань протянул руку и ухватил её за край одежды: — Подожди, барышня Сяо, мой младший брат молод и плохо обдумывает свои слова. На самом деле, он не настроен против тебя, но на постоялом дворе сейчас живут и другие люди, те двое, что были со мной в тот день на корабле. Мой брат просто боится, что они могут тебя обидеть, он не желает тебе зла, не стоит об этом переживать! Сяо У опустила голову и хотела выдернуть край своей одежды, но Тан Фань крепко держал его. Её лицо медленно залилось краской, и это отличалось от того румянца, что покрывал его раньше. — Я… я не думала об этом, просто не хочу вас беспокоить… — Никакого беспокойства, — улыбнулся Тан Фань. — Совершенно никакого беспокойства. Поскольку мы встретились второй раз, то это судьба! Тебе это очень поможет, а для нас не составит никакого труда. Пожалуйста, не отказывайся. Что значит, никакого труда? Ды ты очарован её красотой! Лу Линси с досадой заворчал, и прекрасная внешность Сяо У в этот момент предстала в его глазах губительной водой. Но Тан Фань настаивал, и он ничего не мог сказать, чтобы помешать ему, иначе навредил бы его репутации. Сяо У видела, что Тан Фань искренне хотел, чтобы она осталась, к тому же, она действительно была в отчаянии, поэтому наконец приняла его предложение и почтительно поклонилась: — Прошу господина простить эту женщину за беспокойство. Ваша милость трогает меня до слёз, и у меня нет слов, чтобы выразить свою благодарность. Тан Фань улыбнулся: — Тогда не нужно ничего говорить. Это происшествие задержало их на некоторое время, и когда Тан Фань вернулся на постоялый двор, был уже полдень. Цянь Сань-эр ждал у ворот, бросая взгляды налево и направо, на его лице застыли гнев и беспокойство, и как только Тан Фань вернулся, он тут же кинулся к нему с жалобой: — Господин, вы вернулись! Цзэн Пэй и У Цзун, эти два черепашьих отродья… Тан Фань махнул рукой, чтобы не дать ему продолжить. Цянь Сань-эр тоже был догадлив, поэтому понял, что момент для разговора неподходящий, и тут же замолчал. Тан Фань обратился к Лу Линси: — Ицин, проводи барышню Сяо со служанкой, чтобы они могли устроиться. Сяо У не стала его расспрашивать, но несколько раз поблагодарила Тан Фаня, прежде чем уйти с Лу Линси. Тем не менее, её удивительная красота уже привлекла много внимания, даже Цянь Сань-эр какое-то время стоял в оцепенении, прежде чем отреагировать и, глядя в спину Сяо У, заикаясь, спросить: — Го… господин… вы знаете эту девушку? В ту ночь, когда Тан Фань спас Сяо У, Цянь Сань-эр ходил по магазинам в городе, и не видел этого. Теперь он впервые увидел лицо Сяо У и, естественно, был ошеломлён. Вслед Сяо У устремились многие горящие взгляды, но в конце концов, постоялый двор для чиновников — это постоялый двор для чиновников, даже будь это женщина, способная покорять своей красотой города и государства, её безопасность в таком месте была гарантирована. Однако, когда Тан Фань со спутниками вернутся в столицу, такая хрупкая женщина, как Сяо У, несомненно привлечёт к себе множество жадных взглядов, полных желания обладать. Красота часто становится проклятием, а не благословением. Тан Фань повернул голову к Цянь Сань-эру: — Следуй за мной в дом! Цянь Сань-эр едва очнулся, будто ото сна, а Тан Фань уже направился к своему дворику, достаточно быстро, чтобы его сложно было догнать, вовсе не похожий на человека, который день и ночь провёл на ногах. Вернувшись в дом, Тан Фань даже не стал умываться и сразу же спросил: — Что случилось? Цянь Сань-эр сердито ответил: — Когда вы ушли, союз торговцев Сучжоу прислал людей с подарками, но я отказался их принимать. Однако Цзэн Пэй и У Цзун, два черепашьих отродья, приняли их от вашего имени. Я охранял этот двор, чтобы они не принесли сюда эти вещи, и они просто оставили их снаружи и ушли. Я вовремя понял, что они хотят вас оклеветать! Выслушав его, Тан Фань не рассердился, а принял задумчивый вид. — Господин? — обеспокоенно окликнул его Цянь Сань-эр. — Где сейчас эти вещи? — Прямо во дворе стоит небольшой ящик, довольно тяжёлый! — поспешно ответил Цянь Сань-эр. — Пойди принеси, — велел Тан Фань. — А?.. — Ну что ты здесь стоишь? Всё ещё не ушёл?! — На лице Тан Фаня отразилось недовольство. Цянь Сань-эр встревожился, опасаясь, что из-за помутнения рассудка, тот может последовать плану противника: — Но они хотят заставить вас принять взятку! Если я принесу ящик сюда, разве… не… Тан Фань рассмеялся: — Неужто, если оставить его во дворе, это будет значить, что я не взял взятку? Иди и принеси этот ящик! Ты же справишься сам? — Справлюсь… — буркнул Цянь Сань-эр. — Тогда иди! У Цянь Сань-эра не осталось другого выбора, кроме как пойти и принести ящик. — Там есть ключ, он лежал под ящиком, и я взял его с собой. Вы посмотрите?.. — Открывай, — велел Тан Фань. Когда ящик открылся, щенячьи глаза Цянь Сань-эра едва не ослепли. У него перехватило дыхание: — Это… Это?!.. Внутри оказалась небольшая коробка, полная золотых слитков, а оставшееся место было заполнено жемчужинами толщиной в палец. Не говоря уже о золоте, даже жемчуг был весь одинакового размера, круглый и чистый, изысканный и прекрасный. Цянь Сань-эр много странствовал по свету и даже побывал в гробнице императора Сун, как он мог не увидеть ценность этих вещей. Но он вовсе не был этому счастлив. Чем весомее дары, тем больше проблем будет у Тан Фаня. — Господин! — Цянь Сань-эр был очень взволнован. — Что нам теперь делать? Вы действительно хотите принять?.. — Приму, почему бы не принять! — с улыбкой сказал Тан Фань. — Я захотел спать и мне тут же прислали подушку. Если принять такую огромную сумму, то не придётся беспокоиться о деньгах до окончания жизни! У Цянь Сань-эра отвисла челюсть. Он смотрел на Тан Фаня так, будто тот окончательно сошёл с ума. Тан Фань, не обращая на него внимания, погладил золотые слитки, взял их в руки, чтобы внимательно рассмотреть, как будто уже был опьянён цветом золота, затмившим его глаза. Цянь Сань-эр тем временем не находил себе места от беспокойства. Для чиновников Мин не было ничего необычного в том, чтобы принимать знаки «сыновней почтительности» от торговцев, напротив, это стало слишком обыденным. Даже за многими большими торговыми домами стояли придворные чиновники, которые их поддерживали. Это понятно и без слов. Но то, что и Тан Фань оказался подвержен этому, казалось странным во всех отношениях. Когда Тан Фань медленно улыбнулся, глядя на золото, Цянь Сань-эр не выдержал: — Господин… — Ты должен слушать внимательно, что я сейчас скажу, — оборвал его Тан Фань. Лицо Цянь Сань-эра посуровело, он непроизвольно выпрямил спину, не думая о том, что произошло раньше: — Господин, пожалуйста, говорите! Тан Фань достал опознавательный знак и стопку бумажных денег и положил на стол. — Возьми с собой эту коробку и эти купюры. Цянь Сань-эр удивлённо спросил: — Куда взять? — Возьми опознавательный знак и ступай к цяньху Цзяну в военном гарнизоне Сучжоу. Скажи ему, чтобы без промедления отправил всё это в столицу и передал Ван Чжи. — Господин, можно ли доверять цяньху Цзяну? Тан Фань кивнул: — Да, он от Гуанчуаня. Я отправлю с ним в столицу Ицина. Учитывая его отношения с Хуай Энем, это ещё один способ связи. Цянь Сань-эр снова спросил: — Я немедленно отправлюсь. Есть ли господину ещё что сказать? Тан Фань немного подумал: — Подожди. В комнате нашлись кисти, бумага, тушь и тушечница, и даже не надо было готовить чернила. Он сел, разложил бумагу, предназначенную специально для подготовки докладных записок, и после минутного раздумья взялся за кисть и написал доклад. Цянь Сань-эр смотрел на него, разинув рот. Поначалу он знал немного иероглифов, но с тех пор, как начал помогать Тан Юй управлять лавкой, постепенно многому научился. Но для него было совершенно невозможно в любое время сесть и написать такой блестящий доклад, как это мог сделать Тан Фань. Его восхищение Тан Фанем поднялось на новый уровень, поскольку Цянь Сань-эр не знал, что это было основным навыком выживания чиновников Мин. Хотя у многих из них имелся штат сотрудников, которые писали для них доклады, но это не значило, что они сами не могут этого сделать. После того, как доклад был написан, Тан Фань подождал, когда высохнут чернила, свернул его и вручил Цянь Сань-эру. — Положи с купюрами в коробку, отвези в столицу и передай Ван Чжи. Ван Чжи, конечно, знает, что делать. Цянь Сань-эр засомневался и сказал: — Господин, навыки Лу Линси немного лучше моих, если его здесь не будет, то кто будет защищать вас? Если Цзэн Пэй и У Цзун, эти два черепашьих отродья, придут, боюсь, что я не удержу их… Тан Фань потянулся и беспечно рассмеялся: — Не будет и хорошо. Если вы останетесь, как мне сблизиться с красавицей? Цянь Сань-эр был ошеломлён и через некоторое время неожиданно спросил: — А как же глава Двора Суй? Тан Фань: … Цянь Сань-эр: … Тан Фань: — …Забирай ящик и убирайся отсюда. — …да, да! — тут же отозвался Цянь Сань-эр. Лу Линси вскоре вернулся, и узнав, что Тан Фань велел Цянь Сань-эру, тут же возразил: — Ни за что, брат Тан! Ты сейчас полон решимости противостоять Чэнь Луаню, но что, если он пойдёт на отчаянный шаг и навредит тебе? — Вот поэтому я и направил вас за помощью к Императорской страже, — ответил Тан Фань. — Скажи им, пусть пришлют двух… нет, четырёх человек. Двое останутся со мной, а другие двое пойдут к Ху Вэньцзао и будут защищать его, чтобы он не дёргался от страха целый день. Лу Линси хотел сказать что-то ещё, но Тан Фань махнул рукой, прерывая его: — Ицин, это очень важное дело. Хотя деньги — не основное доказательство, но если передать эти вещи, Его Величество скорее мне поверит. Я собираюсь остаться здесь и продолжить поиски зерновой книги Чэнь Луаня, а ты и Сань-эр должны передать вещи и доклад Ван Чжи или Хуай Эню. Лу Линси совсем не хотел оставлять Тан Фаня сейчас, но бремя великой праведности давило на него, и Лу Линси мог только промолчать в ответ. Тан Фань похлопал его по плечу и тихо сказал: — Ладно, не капризничай. Ты же учёный муж, почему ты ведёшь себя, как ребёнок? — Я не ребёнок! — Ладно-ладно, конечно, нет! — Тан Фань рассмеялся. — Хотя Сань-эр верен, но он не силён в боевых искусствах, к тому же, ты знаком с Хуай Энем и должен найти способ встретиться с ним лично, ты сможешь это сделать. Если всё сложится удачно, в следующий раз мы встретимся в столице. Лу Линси скрипнул зубами: — Я отдам эти вещи Хуай Эню как можно скорее, а потом вернусь к тебе! Сказав это, он развернулся и ушёл, даже не попрощавшись. «И он утверждает, что не ведёт себя как ребенок?» — беспомощно подумал Тан Фань. Тактика Чэнь Луаня раскрывалась шаг за шагом: сначала он объединился с Ян Цзи, чтобы обмануть двор, устроив представление, затем привёл Тан Фаня посмотреть на фальшивую сцену, и наконец, передал ему десять тысяч таэлей и отправил деньги от имени торговой палаты, и даже Восточная ограда была вовлечена в это. Если бы воля Тан Фаня была слабее, он, возможно, пошёл бы на компромисс и даже задумался о том, чтобы бросить это неблагодарное дело. Но думая о пострадавших за городской стеной, Тан Фань лишь укрепился в своём решении. Только окончательно устранив Чэнь Луаня, можно обеспечить надлежащее расселение беженцев, находившихся за пределами города, и это единственная возможность предупредить и удержать тех, кто придёт после него, от подобных злоупотреблений в будущем. Когда Лу Линси и Цянь Сань-эр ушли, Тан Фань наконец почувствовал усталость оттого, что не спал всю ночь. Он не стал переодеваться, а просто упал на кровать и сразу уснул, сам не поняв, как это случилось. Он проснулся от стука в дверь и женского голоса: — Здесь кто-нибудь есть? Ресницы Тан Фаня затрепетали, он медленно открыл глаза, но не до конца проснулся — его разум всё ещё пребывал в тумане. Что там?.. Человек снаружи снова спросил: — Господин Тан, вы там? Тан Фань застонал, потёр лицо и сел на постели. — Барышня Сяо? — Это я, — подтвердила Сяо У. — Что-то случилось? — Я принесла вам ужин. Услышав слово «ужин», Тан Фань посмотрел в окно и понял, что небо снаружи совсем потемнело. Он хотел сказать, что это должен делать Цянь Сань-эр, но вспомнил, что отослал Цянь Сань-эра и Лу Линси, поэтому, их, естественно, здесь не было. Интересно, пришли ли стражники, которых он велел прислать, подумал Тан Фань, вставая с кровати. — Подождите, барышня Сяо, я сейчас оденусь. — Хорошо, — мягко ответила Сяо У. Через несколько мгновений Тан Фань был полностью одет. — Пожалуйста, входите. Сяо У толкнула дверь и вошла. Только тогда Тан Фань увидел, что она держит в руках тяжёлый даже на вид поднос с едой, но на его счастье, она не жаловалась, что долго простояла снаружи. Он подошёл и взял поднос: — Благодарю за беспокойство, барышня Сяо. Тебе не нужно было приносить самой, здесь достаточно для этого людей. Сяо У слегка улыбнулась: — Всё в порядке, у них есть другие дела, а я не бездельница. Господин может поручить мне, если ещё чего-то желает. Она подняла крышку с чугунка и оттуда донёсся аромат старого куриного супа, рядом стояли миска с белым рисом и небольшое блюдо свежих овощей — самая вкусная еда. Не так давно Тан Фань бы уже набросился на еду, но сейчас, хотя его желудок и начал урчать, он спокойно стоял, пристально глядя на Сяо У, как будто хотел сказать тысячу слов, но не знал, с чего начать. Под этим взглядом растаял бы и снеговик, не говоря уже о Сяо У, которая была живым человеком. Её лицо медленно покраснело, а голова слегка наклонилась, обнажив красивую белую шею под воротником. Атмосфера в комнате постепенно накалялась и становилась двусмысленной. В этот момент в дверь снова постучали. Тан Фань рассердился из-за того, что его прервали: — Кто там? Снаружи раздался грубый голос: — Господин, этого подчинённого прислал цяньху Цзян из стражи Сучжоу, чтобы защищать вас. Сяо У, казалось, очнулась от этой странной атмосферы, и её лицо покраснело ещё сильнее. Тан Фань был очень разочарован, но ответил человеку за дверью: — Подожди снаружи! — После чего снова повернулся к Сяо У и ласково сказал: — Почему здесь только одна миска риса, барышня Сяо уже поужинала? Сяо У скромно опустила голову: — Ваша покорная слуга уже поела, так что, пожалуйста, ешьте сами, господин. Тан Фань кивнул, какое-то время любуясь застенчивой и робкой прелестью красавицы, затем неохотно отвёл взгляд, взял ложку, чтобы зачерпнуть куриного супа, и приготовился отправить её в рот. Однако едва коснувшись губ, остановился: — Я вдруг вспомнил одну очень важную вещь. Сяо У казалась озадаченной. — В этом супе ничего нет? — с улыбкой спросил Тан Фань. — Например, мышьяка, аконита или какого-то дурмана? Сяо У ошеломлённо уставилась на него: — Господин, о чём вы говорите, я не понимаю… Тревожный стук в дверь раздался снова. Тан Фань мягко улыбнулся Сяо У: — Тогда я хотел бы узнать у барышни кое-что. — Пожалуйста, говорите, господин. Тан Фань внезапно притянул её в свои объятия. И в тот момент, когда Сяо У негромко вскрикнула, дверь в комнату распахнулась.